Любя, гасите свет

Началось все с того, что мы расстались. Игорь мне сказал:

– Я тебя боюсь.

Я сильно расстроилась. Где, интересно, я так прокололась? Шопенгауэра вроде не цитировала, число π забыла напрочь, кроме двух первых знаков после запятой, разве что позволила себе покритиковать офтальмолога. Игорь собрался делать операцию, и я нарисовала на салфетке человеческий глаз, объяснив попутно его строение, а заодно доказав своему любовнику, что в его случае целесообразнее делать факоэмульсификацию, а не лазерную коррекцию, при такой высокой миопии и особенностях его астигматизма. Заодно нарисовала, что такое астигматизм.

Дело было в ресторане, и Игорь отчего-то сразу потерял аппетит. После ужина мы поехали не ко мне, как обычно, а разошлись по своим квартирам. Дня через два я и услышала:

– Я тебя боюсь.

– Что, другой офтальмолог подтвердил мои выкладки?

– Откуда ты все знаешь? – спросил он со злостью. – Такое ощущение, что я имею дело с роботом! Ты даже когда трахаешься, не закрываешь глаза! Ты все на свете хочешь контролировать! Даже мой член!

Черт! Так вот в чем все дело! Я плохо симулирую оргазм! Имея такую память, трудно влюбиться и почти невозможно расслабиться. Иногда мне кажется, что моя голова гораздо тяжелее, чем тело. Я все время ее чувствую. Да, в постели у нас с Игорем не очень. При Славе я была гораздо моложе и глупее, поэтому у нас и получалось.

– В тебе нет ничего человеческого! – продолжал надрываться Игорь. – Ты все знаешь, все помнишь. Годовой план, квартальный отчет, имена и отчества всех клиентов вип-отдела, даты их рождения и даже имена их жен и детей! Скажи, ты хоть раз в жизни забыла выключить свет?

Выключить свет? Это что, издевательство? В бытовых мелочах моя феноменальная память давно уже работает на автопилоте, и он так же надежен, как и основная моя память, рабочая. Я никогда не мучилась вопросом, не забыла ли я закрыть кран или щелкнуть перед уходом выключателем? Что там с моим утюгом и лежит ли в сумочке зарядное устройство для мобильника? Разумеется, лежит, хотя сам мобильник заряжен до отказа. Я делаю это машинально, как и все остальное.

Я всегда выключаю перед уходом из дома свет.

Неужели я робот?

– Почему ты молчишь?!

– Я думаю.

– А не надо думать! Не надо ходить повсюду с таким деловым видом! Ты все-таки женщина, – сказал он с укоризной.

Вот тут он угадал. Я никогда не забывала о том, что я женщина. И мне нужен покровитель. Я ведь одна на всем белом свете. К тому моменту, как мы познакомились с Игорем, моя мать уже была одной ногой в могиле, потому что спивалась. Я давала ей деньги, ведь она моя мать. А она тратила их на водку, в ее жизни не было других радостей, кроме как выпить и забыться. Я как-то привозила мать в Москву. Это было напрасно.

Уборщица, деревенская девчонка, родившая единственную дочь от мелкого вора. Что она видела в жизни? Вонючие подъезды и грязные тряпки? У нас приличной посуды в доме не было! Глиняные чашки с отколотыми краями и тарелки из школьной столовки! Разнокалиберные краденые вилки и всего две чайные ложки, потому что мы никогда не звали гостей! Куда? В коммуналку? Не говоря уже о столовых ножах. Их просто не было. Я хотела отвести мать поужинать в кафе. Даже не в ресторан. Так, в забегаловку. Моя Баранова испугалась и отчаянно замахала руками:

– Нет, нет, нет! Что ты, Вита? Да ни за что!

Будто я предлагаю ей продать свою почку, а не пойти в ресторан. Такой же ужас в глазах. В моей московской квартире мать не смогла спать, хотя тогда это были далеко не хоромы. Не как сейчас: сто сорок квадратных метров с шикарным видом на парк, дом бизнес-класса с подземным паркингом и круглосуточной охраной. Слава богу, мать до этого не дожила, иначе бы я чувствовала неловкость, а она все тот же ужас. Еще и принялась бы грязь подтирать на лестничной клетке! Это невозможно вытравить, даже выкачав из моей матери всю кровь до капли и влив новую, другой группы. Это на уровне генов. Моя мать уборщица. Навсегда.

Тогда почему я такая?

Уровень тот, который ты сам себе назначаешь. Мы все из одного теста, и те, кто вверху, и те, кто внизу. Те, верхние, ничуть не умнее. Просто нижние – это трусы. Они боятся поверить в свои силы. В то, что от них что-то зависит. И выбирают себе начальников. Ответственных. И всю жизнь выполняют чьи-то распоряжения.

А я терпеть не могу, когда мною распоряжаются. Отношения возможны только партнерские. Даже любовник – это не мой хозяин. Даже когда он сверху, в постели. Я-то знаю, что я умнее. И если он вдруг позволит себе перейти ту грань, где мы партнеры, я тут же его накажу. Как это случилось с Игорем.

Он ведь захотел меня уволить за (ха-ха!) непрофессионализм. Вы себе представляете, что такое клиенты вип-отдела солидного банка? Это у какой-нибудь пенсионерки единственный счет в Сбере, ее «гробовые». И она давно все высчитала до копейки, все проценты на двадцать лет вперед. Или у офисного планктона их зарплатная карта. Долгов больше, чем денег, потому что кредитов нахватали, что там считать? А у випов деньги распиханы по разным банкам, разным счетам, в разной валюте, да еще и по разным банковским ячейкам! Они порою сами не помнят, эти элитные клиенты, где у них чего и сколько. Одних карточек, золотых и платиновых – «лопатник»! Сама видела, как эти випы расплачиваются в ресторане. И такой человек, как я, в отделе банка на вес золота. Который все помнит, даже пин-код любой из карт, к которому можно обратиться в любое время дня и ночи и получить исчерпывающую информацию о состоянии дел. Непрофессионализм! Еще раз «ха»!

Разумеется, мои таланты не остались незамеченными. Все чаще клиенты вип-отдела выбирали именно меня в качестве персонального менеджера.

– Нет-нет, я хочу работать только с Витой! Она надежна.

И этот дурак Игорь захотел меня уволить! Надо было договариваться. Он очень вовремя отправился на операцию. Хоть бы спасибо сказал, что благодаря мне ему полроговицы не снесли! Пока он восстанавливался на больничном, я времени даром не теряла. Был у меня один клиент. Очень богатый человек. Кому как не мне об этом знать? Хотя я подозревала, что денег у него гораздо больше, чем даже я знаю. Любовниц у него было несколько, но в борьбе за выживание все средства хороши. Я готова была делить своего покровителя с кем угодно, лишь бы выжить в этих каменных джунглях. Это был новый уровень, я на нем еще не освоилась. У меня тоже гены. Каждый раз надо себя ломать, поднимая уровень.

В общем, он пригласил меня на ланч. Ах, эти ланчи! Вроде бы деловая встреча. Перекус между подготовкой договора и подписью в нем. Вроде бы ничего личного. Но…

– Вы чем-то расстроены, Вита?

– Борис Геннадьевич, мы с вами скоро расстанемся, а я к вам успела привязаться.

– Расстанемся? Это почему?

– Меня увольняют.

– Ради всего святого, Вита! Если вас увольнять, то кого же тогда оставлять? Вы незаменимый сотрудник.

– Так-то оно так. – Я вздохнула. – Но разве вы не знаете, что в наше время все решают родство и связи? А я одна. На всем белом свете. – Я прослезилась.

– А ваши родители?

– Умерли. – Не хватало еще предъявить ему свою мать! Уборщицу и алкоголичку! – Братьев-сестер нет. Я не москвичка, так что…

О трех квартирах, бывших к тому времени у меня в собственности, и банковских счетах я благоразумно умолчала.

– Селф-мейд вумен, значит. – Он рассмеялся. – А ведь я давно вас заметил. Тебя. Девочка ты неглупая, только вот… – Он перестал смеяться и вздохнул. – Женственности тебе не хватает. Чертовщинки, что ли, в глазах. Ты все время такая напряженная. – И он накрыл своей ладонью мою руку.

Я поняла, что это приглашение.

– Борис Геннадьевич, мне ведь в жизни не сладко пришлось. Я такая напряженная, потому что боюсь оказаться на улице.

– Ну, это мы уладим. Ты мой персональный менеджер, и я не собираюсь с тобой расставаться. Как насчет поужинать вместе? – Он подмигнул. – Сегодня я занят, завтра тоже. Скажем, послезавтра.

– Я согласна.

– Я пришлю машину, – сказал он небрежно и встал, бросив на стол пару купюр. За ланч.

Я поняла, что как любовница получила повышение. А Игорь отставку. Потому что перед уходом мой мультимиллионер зашел к генеральному. Я прекрасно знала, что они приятели. Еще бы! Борис Геннадьевич держал в нашем банке уйму денег!

– Что ж ты девочку мою обижаешь?

Приблизительно так.

Когда Игорь закрыл больничный и вернулся в свой кабинет, там уже сидела я.

– Вот уведомление о твоем увольнении. Ознакомься.

– Под кого на этот раз легла, сука? – с ненавистью прошипел он.

– Главное, я знаю, под кого лечь, а ты нет.

Он рванул галстук, словно бы ему нечем было дышать.

– Тварь…

– Ты, конечно, можешь подать в суд за незаконное увольнение. Но советую иметь в виду мою феноменальную память. В суде именно я буду выступать главным свидетелем. Уж я сумею доказать, что тебя уволили за непрофессионализм.

– Чтоб ты сдохла!

– Пока не собираюсь, – сказала я холодно. – Сам уйдешь или мне охрану вызвать?

Моя рука потянулась к тревожной кнопке под столом. Игорь ушел сам, бормоча проклятия. Дальнейшей его судьбой я не интересовалась.

Соня

Первой, кто узнал о моем решении, была Оля. Едва я переступила порог квартиры, которую мы снимали, на меня кинулись с победным кличем:

– Нашла!

Оказывается, пока меня не было, Оля успела связаться с риелтором и договорилась о просмотре квартиры. Меня удивило, с какой ловкостью и наглостью подруга распоряжается моими деньгами. Еще бы, у нее был опыт в подобных делах!

– Вот! Смотри! В центре! Большая! И недорого! – И она сунула мне под нос распечатку из Инета.

– Дай хотя бы чаю попью, – брезгливо отстранилась я.

Ненавижу навязчивых людей. Еще больше ненавижу глупых навязчивых людей. Выбор квартиры – дело ответственное и не одного дня. Оля должна бы об этом знать, прежде чем кидаться в объятия к первому попавшемуся риелтору.

Представьте себе огромный город, сплошь застроенный многоэтажными домами. То же самое, что и с морями: их слишком много. Попробуй угадай, какой именно климат тебе подойдет, если ты не была ни на одном! Хорошо, если у тебя есть какие-то привязки: близость к работе, садик или школа для ребенка, дача в том же направлении. Работы у меня не было, дачи тоже, не было и ребенка. Были мама с папой, но они еще молоды и вполне здоровы. Одно дело ездить к ним с помощью, другое за нотациями. Мне пока еще не дали понять, что нуждаются в моей помощи, зато пилили беспрестанно. Поэтому я вовсе не была заинтересована в том, чтобы купить квартиру в том же районе, где жили мои родители. Это значило фактически поселить у себя маму, потому что она работала буквально в двух шагах от дома. И от моего дома тоже она будет работать в двух шагах!

Повод меня пилить всегда найдется, я ведь безалаберная. Нигде не работаю, не замужем, готовить не умею. И я пока хочу держаться от мамы подальше. Пока не обзавелась мужем, ребенком и дачей. А еще работой.

Что до остального, мне уже понравился дом, мимо которого я ходила в клуб. И я уже выбрала в нем квартиру. Осталось выбрать риелтора.

– Я никуда не поеду, – спокойно сказала я, выслушав Олю.

– Почему? – обиделась она. – Я так старалась!

– Ты старалась для себя. Почему бы тебе не купить лотерейный билет?

– Смеешься? – Она обиделась еще больше. – Это же уникальный случай! Такой выигрыш, как у тебя! Я могу купить хоть сто лотерейных билетов, но мне ни за что не повезет!

– Тогда заработайте с Колей на квартиру, – пожала плечами я.

– Теперь издеваешься, да? – Оля всерьез разозлилась. – Я-то думала, мы подруги! Я, между прочим, заплатила за тебя хозяйке в прошлом месяце! И нашла эту квартиру! А ты мне чем отплатила? Зазналась, да? Богатая стала?

Я устало прикрыла глаза. Хорошо, что у меня всего одна подруга. Хорошо, что муж бывший. И я не люблю животных: никакой собачий приют не вытянет у меня мои шестьдесят миллионов. Я хочу купить на них тайну. Большую, сто сорок квадратных метров с видом на парк.

На следующий день от разобиженной Оли я уехала к маме. Тут меня ждали новые испытания. Мама разложила на столе пасьянс из газетно-журнальных вырезок, нацепила очки с огромными, как у мудрой совы, плюсовыми стеклами, и принялась меня просвещать:

– Большинству людей, выигравших такие же, как ты, большие суммы в лотерею, эти деньги не принесли счастья. В 2002 году пятидесятипятилетний Джек Уиттакер выиграл сто семьдесят миллионов долларов. Полмиллиона он подарил продавщице супермаркета, где купил билет, более полутора миллионов пожертвовал христианской общине и бездомным. А дальше на него одна за другой стали сыпаться неприятности. Его машину дважды грабили, причем ворам доставались огромные суммы. В первый раз Джек перевозил с собой шестьсот тысяч, во второй двести. Сначала умер друг его внучки, потом пропала и сама внучка, которую спустя две недели нашли мертвой. В 2007 был ограблен его дом. Через два года умерла единственная дочь. В итоге Джек подсел на азартные игры и проигрался так, что одно из игорных заведений подало на него в суд за долги…

– Чудесно, – улыбнулась я. – Во всем виноват выигрыш.

– Да! – Мама сняла очки и строго посмотрела на меня. – Поэтому ты должна распорядиться этими деньгами с умом.

– С твоим?

– Хотя бы! Я лучше знаю, что тебе нужно!

– Ты это знаешь с тех пор, как меня родила. – Я невольно вздохнула. – Хорошо. Что ты предлагаешь?

– Дом на море.

– На каком? Ты уже выбрала?

– Да. Мне посоветовали купить недвижимость в Турции. Покупаешь дом у моря и получаешь другой такой же в подарок, в горах, где чистый воздух и замечательная экология.

– Это тебе на работе сказали?

– Между прочим, у нас не дураки работают! Все с высшим образованием! Два дома по цене одного, это ли не выгода?

– Полагаешь, турки не будут эти дома грабить? Чужая страна, чужой менталитет. Они мусульмане, мы христиане. Неверные. Недвижимость за границей надо содержать, мама. Надо за ней следить. Сколько раз ты собираешь туда ездить?

– Да хоть каждую неделю! На море-то?

– А в горы? Представь: вылетать надо в пятницу сразу после работы. Пробки, томительное ожидание в аэропорту, часто случается задержка вылета. В субботу дай бог отоспаться, а в воскресенье утром уже надо улетать, потому что в понедельник утром опять на работу. Увидишь ты это море? Или ты собираешься бросить работу?

– Что ты, что ты! – замахала руками мама. – Мне еще четыре года до пенсии! И то говорят, что пенсионный возраст вот-вот увеличат! До шестидесяти!

– До твоих шестидесяти, мама, оба наших турецких дома разграбят окончательно, – пообещала я.

– А может, ты замуж выйдешь за турка?

Теперь я поняла, к чему она клонит, и вкрадчиво сказала:

– Ты подумай хорошенько. А не то влетишь с этой заграничной недвижимостью. Вон, один мужик, купил в Таиланде кусок прибрежной полосы. А там ярко выраженные приливы и отливы. И когда товарищ, оформив сделку, приехал взглянуть на свою собственность, то увидел бескрайнюю морскую гладь. И вообще в Таиланде все пляжи муниципальные, – сказала я, чтобы окончательно запутать родительницу.

Она и в самом деле крепко задумалась, потом, опять вооружившись очками, придвинула к себе газетную статью:

– Житель Великобритании по имени Майк Кэррол в 2002 году выиграл почти десять миллионов фунтов. Все деньги он растратил на подарки родным и друзьям, праздники и тусовки, машины класса люкс. После выигрыша, как говорит сам Майкл, он полностью утратил связь с реальностью, – наставительно сказала мама и посмотрела на меня поверх очков. – За десять лет он потратил более двух миллионов фунтов на алкоголь и наркотики. Он несколько раз попадал в больницу, проходил курсы реабилитации от своих зависимостей, но в итоге возвращался к прежнему образу жизни. Также ему дважды пришлось оказаться в тюрьме. Теперь у него нет ни машины, ни прав, которых его лишили за вождение в нетрезвом виде…

– Мама, у меня нет прав. И я не знаю, где берут наркотики.

– Слава богу! Но поверь, Софья, теперь, когда у тебя появились такие деньги, найдутся и люди, которые предложат тебе наркотики.

– Что, кокаин – неизменный спутник миллионеров?

– А вот послушай еще…

– Мама, все это есть в Инете. Не обязательно было разорять библиотеку. Ты вырвала страницы из государственной собственности, газетной подписки. А мне говоришь о тюрьме!

– Так будет нагляднее. – Она поджала губы. – Кто их читает, эти старые газеты?

На самом деле моя мама не умеет полноценно пользоваться Инетом. Остались еще на свете такие дремучие люди. Нет, свою почту-то мама может проверить и освоила складскую отчетность. Бухгалтерские документы она тоже умеет заполнять в компьютере. Но задать вопрос в поисковой строке… У мамы даже с телефоном проблемы. Она упорно пользуется кнопочным и шарахается от моего смартфона. Это, кстати, и хорошо. Она в отличие от Оли не скоро найдет риелтора, который предложит нам какую-нибудь заграничную недвижимость. Я успею их обеих опередить.

Оставив маму в глубоком раздумье о судьбе турецкой недвижимости, я поехала домой. На самом деле все эти истории очень поучительные. В мире существует закон сохранения. И если на одну чашу весов тебе положили сумасшедшую халяву, аж семьдесят миллионов, то на другой по идее и должны лежать огромные неприятности. И чтобы их избежать, надо бы эти чаши уравновесить. Положить на ту, первую, где выигрыш, тоже большие проблемы.

Я хитрая. Взяв на себя эти чужие проблемы, одновременно обзавожусь элитной недвижимостью. Надеюсь, что Господь заметит это и сжалится. Я абсолютно уверена: с хозяевами моей квартиры что-то случилось. Да, я хочу обмануть судьбу. Не стать алкоголичкой и не подсесть на наркотики. Не угодить в тюрьму и не осчастливить чужих мне людей, самой став несчастной. Купить машины класса люкс, чтобы их разбить и лишиться прав. Не дай бог, и жизни кого-то при этом лишив! Я ведь не умею водить, и, учитывая мой характер, быстро этому не научусь. Так и буду овцой на дороге.

Нет, я больше не накуплю кучу ненужных вещей, остро нуждаясь только в зимних сапогах.

Вернувшись домой я заперлась в своей комнате, поскольку Оля со мной все еще не разговаривала. Она заперлась в своей комнате вместе с Колей. Уверена, что они обсуждали меня и мою черную неблагодарность. А я полезла в Инет, чтобы найти подходящую риелторскую фирму. В итоге остановилась на самой крупной.

Мой молодой голос и звучащие в нем просительные интонации сбили с толку секретаршу. Она соединила меня с таким же молодым парнем. Он буркнул:

– Стажер Клим… – Фамилию я не расслышала.

Стажер так стажер. Мне это на руку.

– Я хочу купить квартиру. Меня интересует определенный дом.

Я назвала адрес.

– Там много чего продается, – настороженно сказал мой собеседник. – Это элитный дом. Квартиры там очень дорогие.

– Я в курсе. Могли бы вы мне что-нибудь показать?

На самом деле я хотела взглянуть на этого Клима, подойдет он мне или нет? Не всякий меня поймет, хоть и говорят: любой каприз за ваши деньги. Если бы Клим не был стажером, он, скорее всего, просто меня бы послал. «Покажите мне что-нибудь». Но ему, видать, выбирать не приходится. На дворе все еще кризис, и вторичка падает в цене. Рынок практически заморозился, и продавцы, и покупатели выжидают. Поэтому стажер Клим буркнул:

– Хорошо.

И мы назначили встречу. Тогда я еще не знала, что это встреча с Судьбой. Которая просто-таки забросала меня знаками! И что меня ждут такие приключения, об отсутствии которых можно только мечтать. Но я ни разу не пожалела о своем решении. За свои халявные миллионы я получила эмоций на миллиард. И не стала при этом наркоманкой. А стала…

Нет, обо всем надо по порядку.

…Я до сих пор прекрасно помню тот день. Точнее, утро. Стажер Клим накануне сказал мне:

– Света там еще нет, поэтому лучше пойти туда днем. – И тут же: – Я свободен с утра.

Мол, хочу поскорее от тебя отделаться.

И вот мы стояли, разглядывая друг друга и одновременно отводя глаза. Честно сказать, ни он мне, ни я ему сразу не понравились…

Виталина

Этот мой роман длился долго, почти шесть лет. При Борисе я поступила в Высшую школу экономики, теперь я могла себе это позволить. Начальник в отличие от подчиненных располагает собой и своим временем. Что до денег, я никогда ими не разбрасывалась, не тратила на всякую ерунду. Поэтому решила: вытяну.

Не скажу, что мы с Борисом испытывали друг к другу нежные чувства. Скорее, я была для него чем-то вроде ручной обезьянки, дрессированной такой, умеющей по команде выполнять всякие забавные трюки. Гляньте-ка, что моя обезьянка-любовница вытворяет! Запоминает наизусть целые параграфы! Для постели у Бориса были другие девки, мою он удостаивал своим посещением редко. Но я не жаловалась, как любовник он был еще хуже Игоря.

Мы вместе ходили на деловые встречи и светские рауты. Благодаря мне Борис мог блеснуть своей эрудицией. И потом: бывают такие встречи, где записи делать просто неприлично. Я молча слушала, глядя в свою тарелку, чтобы потом воспроизвести разговор в деталях, не упустив ни одной. Полагаю, что денег я заработала для своего любовника предостаточно. И мне было обидно узнать, что постельные услуги Борис оценивает гораздо дороже.

Своей девчонке, безголосой певичке, чье амплуа «поющие трусы», он купил шикарную квартиру в центре, не говоря уже о деньгах, потраченных на раскрутку этой белобрысой бездарности! Мне же отвалил машину, причем не «Бентли», а какую-то «Ауди»! Я прекрасно знала, что «трусы» ездят на «Бентли». Разве не могло меня это не взбесить?

Но я все это терпела, пока наши отношения носили характер партнерских. Пока Борис не сказал:

– Считаешь себя самой умной, да?

После этой фразы я всегда говорила себе: Вита, стоп! Потому что дальше мне предлагали сесть на лобное место, лицом к аудитории, и доказать свою профпригодность. Я давно уже на это не ведусь. «На спор» – это для дураков. Результат выигранного спора – моральное удовлетворение, которое на хлеб не намажешь. Оно мне надо?

Поэтому я лишь молча улыбнулась. Борис воспринял это как поощрение и продолжил:

– Мы живем в век Интернета. – Он говорил «Интернет», хотя в разговорной речи «е» в середине слова звучит как твердое «э». Меня это страшно бесило. «Интернет» в устах Бориса был какой-то стариковский. – Это раньше в почете были всезнайки навроде тебя. Ходячие энциклопедии. А сейчас в кармане у каждого лежит Большая советская энциклопедия. И куча всяких словарей. Достаточно надавить на кнопку. Ну и на кой вы такие нужны? – Он ухмыльнулся. – А скоро и переводчик будет лежать у каждого в кармане.

– Достаточно надавить на кнопку, – поддакнула я.

– Ну да, – самодовольно кивнул Борис. – Так что лишь недалекие родители пихают своих детей во всякие там лингвистические вузы. Работы для переводчиков скоро будет мало. Все заметно упростилось с тех пор, как появился Интернет. – Я невольно поморщилась: – Что? Не нравится? Думаешь, я тебя боюсь? Кишка у тебя тонка, воевать со мной. Ты никто, поняла? Всего лишь баба. Ни родственников, ни связей. Да и денег у тебя больших нет, откуда тебе их взять? Так что сиди и не вякай. Без твоих советов обойдусь.

Да, он действительно меня не боялся, поэтому мы и протянули так долго. Но разве после этих слов я могла продолжать наши отношения?

Грянул очередной кризис. Сначала все думали: рассосется. Рассосалось же в девяносто восьмом? Но прошел год, а ситуация становилась только хуже. Лопнул очередной мыльный пузырь. На этот раз деревативы. Оплаченных обязательств оказалось гораздо больше, чем базисных активов. Вдруг оказалось, что все годами продавали и покупали воздух. Нарыв раздулся огромный и лопнул с грохотом, так что во все стороны полетели гной и пена, погребая под собой доселе процветающие страны. Когда из этого океана дерьма наконец-то появились островки суши, они оказались не в состоянии рожать блага столь же изобильно, как раньше. Наступила новая эпоха.

Мой Борис вляпался по полной. Этот новый кризис довольно сильно ударил по девелоперам. А Борис вложил в строительство нового микрорайона кучу денег, которые взял в том числе и у нашего банка в кредит. Обязательства мой любовник не выполнил и обратился в другой банк, перехватить денег там. Да еще и по знакомым назанимал, частным порядком. Я все это знала, а благодаря своей феноменальной памяти контролировала все движения средств на счетах дражайшего Бориса Геннадьевича.

Когда он меня унизил, я пошла к одному из акционеров нашего банка, к главному бенефициару. Немногие знали, что Максим Леонидович и есть контролирующий акционер, но мне не стоило труда это вычислить. Когда-то именно он и назначил меня начальником вип-отдела вместо Игоря, по рекомендации моего Бориса. Теперь я пришла и рассказала о том, что Борис хочет нас кинуть. По моим расчетам кредит в другом банке ему не поможет. Значит, Борис пойдет в третий. Когда дело дойдет до суда и Бориса объявят банкротом, мы потеряем кучу денег, потому что будем далеко не единственными в этой очереди. В нашем банке, таким образом, возникнет ощутимая финансовая дыра, и мы попадаем под удар. А на дворе финансовый кризис. Борис далеко не глуп, и поняв, что происходит на рынке недвижимости, начнет уводить свои деньги в офшоры.