Наследник империи

– Эй, там! На заднем плане! А ну-ка тихо!

Или:

– Кофе нам! Задник, оглох?

Страсть женщин к фотографии меня до сих пор изумляет. Они говорят, что хотят запечатлеть свою молодость и красоту, чтобы было что вспомнить. На мой взгляд, вспоминать об этом больно. Чем красивей была женщина, тем больнее. Они должны бегать от фотографа, как от чумы, согласно моей логике. Но женская логика особая. Я думаю, им нравится страдать. Смотреть на старые фотографии и плакать: ах, какая я несчастная! Жизнь-то прошла! Женщин хлебом не корми, дай пострадать.

Это я все к тому, что от клиенток у нас отбою не было. Сгорбыш делал портфолио. Не думайте, что за этим к нему в студию приходили только модели. Этих я понимал. Часами, терпеливо позируя Сгорбышу, они рассчитывали подороже себя продать. Я бы снимал их только на цифру, потому что души у них не было. Им не нужна глубина, им нужно качество. Если вы не в курсе, фотография полнит. Даже идеальное тело (90–60–90) требует дополнительной корректировки. По этой причине такой популярностью пользуются пятнадцати-шестнадцатилетние девочки, которых гримируют под взрослых женщин. Именно не оформившиеся еще худышки смотрятся на снимках идеально.

Но с женским телом приходится работать, чтобы оно выглядело достойно. Вот где пригодился талант Сгорбыша! Земля же слухами полнится, и начинающие модели шли к нему косяками. Через неделю я стал относиться к ним так же, как они ко мне: как к мебели. Они раздевались, не обращая на нас внимания и перекатывая во рту жевательную резинку. Причем раздевались сразу до трусов. Самые популярные фотографии были топлесс. Через два месяца у меня возникло ощущение, что производству силикона не грозит кризис ни при каких условиях. Я видел девушку с восьмым номером, которая утверждала, что до операции у нее был пятый. Рекомендуется увеличивать грудь не более чем на три размера. Вот девица и увеличила. Надо же что-то сделать! Женщины уверены: чтобы заполучить принца, надо что-то с собой сделать. Большинство предпочитают менять внешность. Что ж… Это их право.

Была категория женщин, которые делали портфолио, чтобы найти себе мужа. По своим параметрам они не вписывались в модели, но тоже хотели подороже себя продать. Портфолио отправлялось свахе, та начинала искать покупателя. У нас и за рубежом. «Невеста» ждала и копила деньги на очередную фотосъемку. Сгорбыш и здесь был на высоте: он терпеливо делал из них красавиц. Показывал их ум и доброту. Я пожимал плечами: а что скажет жених, когда увидит натуру? Если только ум и доброта победят…

Была и третья категория женщин. Условно я бы ее назвал «с жиру бесятся». Красивые, холеные, состоятельные дамы. Замужние. Им не было необходимости себя продавать: все уже свершилось. Но они-то и оставляли в студии у Сгорбыша огромные деньги.

– Это уже пятый… – сказал как-то Сгорбыш, когда под шушуканье «задника» студию покинула высокая злющая брюнетка.

– Что – пятый?

– Пятый альбом. Она ходит сюда раз в месяц. И каждый раз недовольна результатом. Хотя куда уж лучше? Оставляет каждый раз по тысяче долларов.

– Зачем ей это нужно?

– Деньги девать некуда, – зло сказал Сгорбыш.

– Тебе-то что? Дают – бери.

– Ты не понимаешь… У нас в стране пенсия в разы меньше.

– Откуда ты знаешь? Ты на пенсии?

– Нет еще.

– Сколько же тебе лет? – удивился я.

– Пятьдесят пять.

– А я думал, больше! Вот и радуйся, что у тебя есть работа!

– Ты не понимаешь, – с тоской сказал Сгорбыш. – Это ж такие деньги! Выбросить на ветер тысячу долларов! Подружкам показывать за бокалом мартини. А через месяц придет ко мне. За новыми ощущениями. Или новую шляпку в Париже купила. Надо же запечатлеть! Попробуй, скажи ей о пенсии!

Я задумался. Для меня тысяча долларов были небольшие деньги. И брюнетка меня не удивляла. Я и не такое видал. Зато она удивляла Сгорбыша. Бедные люди не понимают, почему богатые так себя ведут. А те не понимают, в чем, собственно, их ошибка? Они не задумываются над тем, что за раз швыряют на ветер несколько месячных зарплат или пенсий. Потому что думают о другом. А места в нашей голове не так уж много. Нас может занимать либо одна проблема, но значительная, либо множество пустяков. Одна важная мысль способна вытеснить все остальные. К примеру, те, кто занят бизнесом, уж точно не думают, сколько пенсий оставляют за ужином в ресторане. Я вспомнил своего отца. Он бы со Сгорбышем поспорил. Нет. Не стал бы. В этом его сила. Он никогда не оправдывается и никому ничего не объясняет. Я тоже благоразумно промолчал.

Сгорбыш мне был симпатичен. Когда я привык к нему, а он ко мне, мы стали друзьями. Странная такая дружба. По непонятным причинам мы друг к другу прикипели. Он так и называл меня: сынок. А я его Горб. Или: папаша Горб. Он думал, что я альфонс, но простил мне это. Я же предпочитал ничего не объяснять. Альфонс так альфонс. Квартира, которую я снимал, была больше, лучше и ближе к центру, чем его однокомнатная берлога на окраине. Я подозревал, что у Сгорбыша есть сбережения. Работал он много, а семьи у него не было.

– Когда ты купишь квартиру, Горб? – спросил как-то я.

– Квартиру? Ох, сынок… Квартиру! Да ты знаешь, сколько она стоит!

– Но у тебя же есть сбережения?

– Кое-что есть. На достойные похороны хватит, а на квартиру вряд ли.

– А хочешь, я тебе помогу? – великодушно предложил я.

– Чем?

– Денег добавлю.

– Ты подпольный миллионер?

«Ну почему же подпольный?» – захотелось ответить мне. Я Принц. Его Высочество. Наследник Империи. Временно живущий в трущобах. Дай Бог моему отцу долгих лет жизни! Меньше всего я хочу брать на себя ответственность: управление Империей. Место в совете директоров не стоит мне ничего, но одновременно стоит свободы. А это для меня все. А сколько стоит квартира для Сгорбыша? Как отреагирует отец, если я попрошу денег для кого-то? До сих пор я просил для себя. Я – достояние Империи. Мало того: я ее надежда. Ее будущее. Поэтому в меня вкладывают деньги. Мне все прощают. Но Сгорбыш Империи никто. Я должен помочь ему сам.

И я помогал. Вместе мы подрядились на работу, которая поначалу показалась мне странной. Была некая фирма, которая занималась подарками. Причем необычными. На юбилей, на день рождения, к свадьбе. Когда в магазинах пусто, хорошим подарком считается любая дефицитная вещь. А когда полки ломятся? Когда магазинов вокруг – море? Да что там! Океан! Заходить в каждую гавань? Так жизни не хватит. Проблема выбора на самом деле гораздо сложнее, нежели проблема отстоять огромную очередь. Терпения нам не занимать, а вот с фантазией бедновато.

По своей маме знаю, как долго приходится ломать голову накануне юбилея людей, которые особенно дороги. Еще дольше, когда это люди нужные. Богатые, которых деньгами не удивишь. Поэтому в дефиците люди с фантазией. Могущие просчитать клиента, изучить его привычки, узнать заветное желание и подарить ему то, от чего клиент придет в восторг. Ведь подарок – двигатель прогресса. Цемент, на котором держится здание дружбы. Что уж говорить о любви! Некоторые мужья так заняты, что не успевают придумать подарок второй половине. А жены их настолько свободны, что не устают ждать чего-то особенного. Возникает диссонанс, который грозит разрушить брак. Поэтому проблемой подарка любимой женщине состоятельные мужья озадачивают фирму, на этом специализирующуюся. И правильно делают.

Среди оригинальных подарков фирмы, в которой мы со Сгорбышем подрабатывали, была необычная услуга. Она называлась: «Представьте себя жертвой папарацци». Фотограф (или группа фотографов) весь день ходил за «клиентом» и тайно делал снимки. Потом из них составлялся альбом: «Один день из жизни господина К». Или «Незабываемая встреча с друзьями». «Поездка за город, на пикник». Идею вы, полагаю, поняли. В день рождения или на юбилей клиент получал в подарок фотоальбом. В дорогом переплете, красочно оформленный. Вот такой фокус. Говорят, все довольны.

Стоила эта необычная услуга от десяти тысяч рублей и до… Поскольку фантазия у людей неограниченна, то и сумму ограничивать нельзя. Вдруг кому-нибудь захочется подарить на память другу альбом «Один день в Арктике»?

Работа была разовая, и Сгорбыш брался за нее охотно. К примеру, в свой выходной день. Платили хорошо, хотя львиная доля прибыли уходила фирме-организатору. Но и нам тоже перепадало. Ха-ха! Сгорбыш во что бы то ни стало решил меня перевоспитать! Сделать из меня человека! Отучить жить за счет женщин! Потому и таскал повсюду за собой, щедро делясь прибылью. Я изнывал от желания во всем ему признаться. Мне было стыдно брать у него деньги. Каждый раз я мысленно говорил себе: это в долг. Придет время, и я верну все сполна. Но я не успел. Время отдавать долги, а некому. Выход один – отыскать его убийц и отомстить. Организовать достойные похороны. С оркестром!

Вот здесь мы и подходим к сути. Я вкратце обрисовал, чем мы со Сгорбышем занимались. Уж, конечно, не промышленным шпионажем. Бытовая фотосъемка и портфолио. Плюс светские тусовки. Открытие бутиков, ресторанов, банкеты, фуршеты. В одном из этих мест и были сделаны роковые фотографии. Случайно, я в этом уверен. Сгорбыш зарабатывал деньги честно, он никогда бы не связался с криминалом. Тем не менее его убили, и он оставил для меня странное послание.

Я пришел домой, выпил за помин души своего напарника и разложил перед собой барахло из конверта. Тут и думать нечего.

Бусы означают «шерше ля фам». Ищите женщину. Что не удивительно, так как большинство наших клиенток были женщины. Хотя встречались и мужчины-модели. Однажды даже я… ха-ха! Позировал Сгорбышу! Он сказал: нужна практика. Кому? Ему или мне? Этого я так и не понял. В общем, он сделал мое портфолио. Я не сопротивлялся, хотя позировал неохотно. Эта ленца оказалась просто находкой. Фотографии вышли на загляденье. Моя мать была в восторге, а я – в отчаянии. Вылитый Пупс. Пупсеночек.

– Красавчик, – довольно сказал Сгорбыш. – Я тобой горжусь…

Из-за дешевых бус мужчин я отмел сразу же. Шерше ля фам. Я буду искать женщину. И ее ревнивого мужа. Или любовника.

Я. Недаром Сгорбыш приложил мою фотографию три на четыре. Кстати, откуда она у него? Щелкнул в тот же день, когда составлял мое портфолио? А зачем? Похожа на те, что вклеивают в анкету. Нацепив октябрятскую звездочку, я буду искать женщину, из-за которой Сгорбыша убили. Почему не пионерский галстук? Видимо, Сгорбыш хотел этим сказать, что задачку способен решить и младенец. Понял, не тупой.

Набойка. От туфли. Гм-м-м… Еще раз подтверждает: Лео, ищи женщину. Не отвлекайся.

Что же касается проездного билета… Ищи ее в метро? Или: поезжай на метро. Ладно, учту. Буду пользоваться общественным транспортом.

Открытка. Ага! Как только найдешь ее, поздравь с праздником Восьмое Марта и подари цветы! Все понял.

Шприц. Как только найдешь ее, можешь расслабиться. И хотя я никогда не кололся…

Черт его знает? Может, по аналогии? Покури, Лео, расслабься. Ладно. Так я и сделаю.

Семечка. Попала сюда случайно. Она ведь такая маленькая. Ну, это можно просто выкинуть. Что я и сделаю. Нет, подожду. Я съем ее на закуску, когда найду женщину.

Картина ясная. Я выпил еще и расслабился. Подсказка понятна. Теперь надо воскресить в памяти сомнительные эпизоды. Когда мы со Сгорбышем попадали впросак. Когда у нас случались накладки. Когда нам угрожали скандалом. Или же мы ожидали скандала. Покопавшись в памяти, я нашел три таких эпизода.

Представляю их в хронологическом порядке.

Съемка: эпизод первый

На банкетах и фуршетах я бывал со Сгорбышем крайне редко. Ведь с такой работой при помощи цифры может справиться и младенец. Сгорбыш же был фотографом экстра-класса, а не дешевым репортеришкой. Не его королевское дело бродить среди приглашенных, время от времени щелкая цифровым фотоаппаратом. Но, как и везде, случаются накладки. Ну некого послать. Кто на фронте, кто в ремонте. Кто загружен работой, остальные в отпусках. И едем мы со Сгорбышем.

Когда к репортеру светской хроники приставляют сопровождающего – это смешно. Но шеф-редактор вызвала меня и сказала:

– Леня, ты же понимаешь: на фуршет Павел Александрович не может поехать один.

Я все понял: халявная еда, а главное – выпивка. Среди гостей, ожидающих банкета, ходят официанты с подносами, предлагают шампанское. А потом и сам банкет. Если Сгорбыш туда попадет… Ох, что будет! Ладно, он сам напьется. Но, напившись, он делается неуправляемым. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А у фотографа на пленке. Пьяный Сгорбыш способен наломать дров. Мы с шеф-редактором были друзьями, и я согласился. А потом сообразил: Лео, тебя же могут опознать!

Мы ехали на открытие модного бутика. Как правило, фотоотчет об этом значительном событии помещался в конце нашего глянцевого журнала. Надо было отснять всех звезд, получивших приглашение на мероприятие, и разбавить их просто красивыми лицами. Под которыми написать: «светская львица». Или: «видный бизнесмен». В былые времена среди этих лиц запросто могло мелькнуть и мое. Вот этого я и боялся. Давненько не появлялся я на светских раутах, но мои замечательные губы забыть трудно.

Сгорбыш же понял мое волнение по-своему:

– Не тушуйся, сынок. Они такие же люди.

– Кто – они?

– Звезды. Олигархи.

Это я знал и без него. Через мою постель прошло немало звездных тел, и все они не прочь были там задержаться. Меньше всего я хотел сейчас попасться этим особам на глаза. Я давно уже понял: в светской тусовке нет ничего стоящего. В смысле невест. Все они не первой свежести, если уже не первой молодости. А когда они первой молодости, на них еще нельзя жениться. Они успевают испортиться, не успев повзрослеть. Учитывая мою порядочность, я могу стать жертвой какой-нибудь охотницы за миллионерами. А без любви моя жизнь будет пуста. Как, интересно, я смогу сделать своей жене пятерых детей?

Поэтому я и стоял в дверях, пытаясь спрятаться за официанта. Увы! С моим ростом это сделать трудно. Я выглядывал знакомые лица. Я их считал. И гадал: как же мне поступить? Если я буду ходить по залу с фотоаппаратом, это их позабавит. А мою мать огорчит. Слава богу, ее здесь нет! Она в последнее время много занимается благотворительностью и в данный момент занята на другом мероприятии. Туда поехали другие репортеры. А мы со Сгорбышем отправились сюда. Я так и не решался войти в зал. Сгорбыш же стоял рядом и гнусно хихикал:

– Ну что, сынок? Глаза разбежались? Да, это звезды! Люди особенные. Но ничего. Не тушуйся.

И он слегка подтолкнул меня в спину. «Сейчас начнется!» – с тоской подумал я, заприметив знакомую девушку. Ее родители были в особняке моих предков частыми гостями. Нас «сговорили» еще в юности. Я тогда учился в МГИМО и был на сто процентов благонадежен. Это и был вариант под названием «слияние капиталов». Я невольно поежился: мою шею сдавил воображаемый галстук.

– Я и не тушуюсь.

– Врешь! Не по себе, да? Этих красоток не так-то просто уложить в постель. Они себе цену знают. Они – звезды!

Как и все простые смертные, Сгорбыш считал, что звезды – это люди особой породы. Добиться их внимания – большая честь. Заговорить с ними – значило услышать глас небесный. Я же прекрасно знал, что это не так, потому и разозлился:

– Подумаешь! Эка невидаль!

– Не скажи. Тут твои шансы равны нулю. Ни одна из них и головы не повернет в твою сторону, даже несмотря на твою смазливую физиономию. Они же звезды! – повторил Сгорбыш.

Этого я уже стерпеть не мог.

– На что спорим?

– Что-о? – Он даже распрямился. Вытянулся в струнку.

– Я укладываю в постель ту, на которую укажешь, а ты весь вечер не пьешь. Нет, мало: ты не уходишь в очередной запой в день получки.

Это было нечестно, но выбора у меня не оставалось. Скоро зарплата. Я должен его подстраховать.

– Сыно-ок! – насмешливо протянул Сгорбыш. – Да у тебя силенок не хватит!

Он еще сомневался в моей квалификации! Я разозлился всерьез:

– Это у тебя не хватит силы воли. Удержаться перед накрытым столом.

Я попал в точку: ему очень хотелось выпить. Он все время облизывал губы, а глаза его бегали. Он жадно провожал взглядом каждого официанта с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Все его мысли были о выпивке. Наступал момент, когда за бутылку алкоголя он будет способен продать и маму родную.

Поэтому Сгорбыш указал на звезду сериала, рейтинги которого зашкаливали:

– Видишь эту классную девочку?

– Ну. Вижу.

– Маленькая проблема: у нее есть парень. И он тоже звезда!

Ее парнем был актер из того же сериала. Таблоиды пестрели отчетами об их бурном романе, щедро поливая сие острое блюдо соусом «ах, какая любовь!». Сгорбыш-то был не промах! Но у него начинался алкогольный психоз. В таком состоянии люди проявляют чудеса изобретательности, лишь бы добраться до вожделенной бутылки.

– Парень, и что? – пожал плечами я. – Хоть муж! Главное, чтобы она не была беременна.

– Тебе не нравятся беременные женщины, сынок? – насмешливо прищурился Сгорбыш. – А как же пятеро детей, которых ты хочешь иметь?

– Вот потому, что я люблю детей, я не хочу разбивать сердце матери хотя бы одного ребенка, – отрезал я.

– Ох, какого мы о себе высокого мнения!

– Что? Пари?

– А доказательства?

– Чего ты хочешь?

– Если ты ее охмуришь, пусть завтра она приедет к нам в студию. Или звонит туда не переставая. Пусть она тебя добивается.

– Такая мелочь? А как насчет ее фотографий в обнаженном виде?

– Это нереально, – усмехнулся Сгорбыш.

– Как же ты в таком случае узнаешь, что я с ней переспал?

Он задумался. Потом уверенно сказал:

– Она не даст сфотографировать себя топлес. У нее рейтинги. И парень.

– Мне не даст?

– Ну, ты и наглец! – не выдержал Сгорбыш. – Если ты это устроишь, я вообще брошу пить!

Это – то, что нужно. Выиграв липовое пари, я сразу попадал в дамки. Ради этого я готов был собрать в охапку всех присутствующих здесь звезд, и… В общем, я готов был попробовать.

– Пока она не отходит от тебя, я не подхожу к накрытому столу, – пообещал Сгорбыш.

– Ты забыл о шампанском, – напомнил я.

– Что шампанское, – отмахнулся Сгорбыш. – Слону – дробина.

– Главное начать. Большое количество дроби способно завалить и слона. Давай-ка по честному, папаша.

– Идет, – с тяжелым вздохом согласился Сгорбыш. – Но учти: ее парень здесь.

– Тогда одно условие.

– Какое? – насторожился Сгорбыш.

– Ты прав: на репортеришку она не клюнет. Могу я замаскироваться под одного из гостей?

– А у тебя получится, сынок? – засомневался Сгорбыш.

Все складывалось как нельзя лучше. Он дал мне слово, что не будет пить, пока от меня не отойдет актриска. Следовательно, миссия, возложенная на меня моим другом шеф-редактором, выполнена. Сгорбыш будет трезв, как стекло, и выполнит свою задачу. Фотоотчет будет представлен завтра утром в лучшем виде. И Горб не догадается, кто я на самом деле. Я его переиграл.

– Через пять минут я буду здесь своим, – заверил я своего начальника и уверенно шагнул в зал.

Меня сразу заметили. Улыбки, кивки в мою сторону, перешептывания. Блудный сын вернулся в родные пенаты. Надо сказать, я долго не появлялся в свете. А указанная актриса приехала в Москву недавно. Гораздо позже, чем я залег на диван. Минут десять она оставалась в неведении. Но потом ей шепнули на ушко:

– А ты знаешь, кто это? Это же…

И она узнала. Я поймал брошенный на меня взгляд. Этот взгляд дорогого стоил. Она уже была моя. Вот что значит репутация! Ей наверняка сказали, сколько звезд сделали от меня аборты. Ложные аборты, но обросшие настоящими слухами. Ее парень тоже был ничего: плечистый накачанный брюнет. Но у него не было папы-миллионера. Особняка на Рублевке. Дачи на Лазурном берегу. Не стоило даже оглашать весь список, чтобы девица поняла, кто я и кто он. Каковы мои перспективы и каковы его. Я немного поиграл мускулами: поцеловал в щечку ту самую девушку, с которой меня сговорили еще в юности, дочку богача с Рублевки. Небрежно сказал «привет» поп-диве, которая вот уже лет десять царила на эстраде. С бокалом шампанского в руке постоял в группе чиновников и банкиров, которые прекрасно знали моего отца. С умным видом сказал несколько слов, и они благосклонно кивнули.

– Ну, ты артист! – шепнул, проходя мимо, Сгорбыш.

Похоже, здесь только он оставался в неведении. А сказать ему о том, кто я такой, было некому. Ведь он – мелкая сошка, репортеришка. С ним никто не общался. Репортеры из толстых журналов важничали и отворачивались, у них тоже иерархия. Все делали вид, что Сгорбыша не существует, хотя приглашенные на всякий случай поворачивались к камере лицом, чтобы снимки вышли правильные и четкие.

Наконец я подрулил к предмету нашего пари. Все что я помню: она была брюнеткой. Но глаза светлые. То ли серые, то ли голубые. Фигура, кажется, хорошая.

– Привет! – небрежно сказал я.

Момент был подходящий: ее парень куда-то отлучился. Она скучала в одиночестве: олигархи не баловали ее своим вниманием. В первые три секунды она не нашла что ответить. Я стоял пред ней – живой, заманчиво блестящий, самый настоящий, с бокалом шампанского в руке и с багажом испорченной репутации за плечами. И улыбался своей знаменитой улыбкой. Она не верила своему счастью. Но через пару минут уже начала строить матримониальные планы.

– Как тебя зовут? – небрежно спросил я и отхлебнул шампанское.

Она ответила: Саша. А может, Маша.

– Ты здесь одна?

– С партнером по сериалу.

Он уже был просто «партнером по сериалу». Я «кинул» Сгорбыша. Разумеется, я мерзавец. Человек нечестный. А где вы здесь найдете честных? Мимикрия. Я мигом приспособился под окружающую среду.

– А я один. Зашел на огонек. Мама попросила.

Моя мать была светской львицей, одной из первых красавиц Москвы, несмотря на то, что скоро должна была отмечать полувековой юбилей. Она считалась эталоном вкуса, вот почему у актриски жадно заблестели глаза.

– Она покупает модели этого кутюрье? – с интересом спросила Саша, а может, Маша.

– Она ездит за модной одеждой в Париж. Или в Милан. В крайней случае в Лондон, – ответил я. – Но с этим господином дружит, – я небрежно кивнул в сторону кутюрье, презентующего сегодня свою новую коллекцию. Моя мать никогда не носила одежду этой марки, но какое это имеет значение? Мы с юной актрисой вели светскую беседу. Точнее, я вел, а она стояла, открыв рот. В ее глазах мерцали бриллианты. Она жадно ловила отсвет огромного богатства.

Вернулся ее парень. Но это уже не имело никакого значения. Она не отходила от меня ни на шаг. Все, что от меня требовалось – позволить на себя охотиться. Изображать добычу. Я улыбался, а Сгорбыш хмурился. Девчонка уже была уверена: курсы «как выйти замуж за миллионера» посещала не зря. И торопилась выдать все, чему ее учили. Не говорила со мной о деньгах, делала вид, что они ее не интересуют, расспрашивала о моих увлечениях, пристрастиях. Умненько молчала, время от времени говоря: «О! Как это интересно!»

Если бы это было со мной впервые… Ох, если бы впервые! Я знал, что их учат не форсировать события. Не отдаваться в первый же вечер. Вот потому, что я все это знал, я ее и переиграл. Причем легко. Ведь я был не только богат, но и красив. И провести со мной ночь было так лестно. В конце концов, она подумала: «Я сделаю так, что он меня никогда не забудет». Все они так думают. Стоит подарить мужчине незабываемую ночь, и он твой навеки. Ко мне это не относится. Все мои незабываемые ночи остались в прошлом.

С вечеринки мы уезжали вместе. Сгорбыш провожал нас мрачным взглядом. Я походя напомнил:

– Не забудь: ты мне обещал! Ни капли!

Он мрачно кивнул, пробормотав:

– Как тебе это удалось?

Я мельком подумал: что будет, если он раскроет мою тайну? Когда-нибудь это случится. Рано или поздно. Но не сегодня. Сегодня я праздную победу: он трезв как стекло. Он так расстроился проигранному пари, что даже алкогольный психоз прошел. Правильно говорят: клин клином вышибают.

По дороге я вкратце объяснил девушке, почему у меня такая машина и почему мы едем на съемную квартиру, а не в наш особняк на Рублевке. Врал, разумеется. А что врал, не помню.

Что же касается ночи… Мне трудно назвать ее незабываемой. Девушку я тоже почти не помню. Хотя Саша (а может, Маша) очень старалась. Мне же нужны были только ее фотоснимки ню. Это я должен был сделать так, чтобы у нее отшибло мозги. Сегодня Сгорбыш трезв, но мне нужен залог его безалкогольного будущего. Он пообещал, что не будет пить никогда. Ради такого случая я мог позволить себе единожды быть мерзавцем. Где-то к полуночи я ее раскрутил.

– Милая, у тебя прекрасная грудь, – сказал я в тот момент, когда она лежала, опустошенная очередным оргазмом, и тупо смотрела в потолок. – Никогда не видел ничего прекраснее!

И я взял в руки фотоаппарат. Она улыбалась, все так же бессмысленно глядя в потолок. Я беспрепятственно сделал несколько снимков. Она потянулась, как сытая кошка, выгнула спину, раздвинула ноги. Она сама этого хотела.