Ничего личного

Наталья Андреева

Ничего личного

Вместо пролога

По всем народным приметам эта зима должна была выдаться суровой. Ветви рябин клонились к земле под алыми гроздьями крупных ягод, птицы рано улетели на юг, да и сильные заморозки ударили еще в сентябре. И поначалу все к тому и шло. К суровой зиме. Но…

Морозы продержались только до середины декабря, а потом создалось ощущение, что наступила весна. Потому что пошел самый настоящий дождь. Ливень. Разумеется, к борьбе со стихией подготовились. И морально и материально. Снегоуборочная техника была на ходу, батареи в домах жарили вовсю. А за окном шел дождь, температура держалась плюсовая, и даже по ночам. Люди задыхались от жары в своих квартирах, снегоуборочная техника простаивала, дожидаясь своего часа.

Люди отчаянно ругали зависший над материком циклон. И принесла нелегкая! А скоро Новый год! Под таким дождем и предпраздничная беготня по магазинам не доставляет радости. Снега бы сейчас. Снега… Маленькой человеческой радости. При такой жизни такая погода не добавляет оптимизма.

Так думал Алексей Леонидов, вернувшись с работы. Мокрый и злой. Кроссовки развалились еще в октябре, и в преддверии суровой зимы он купил теплые ботинки. Высокие. На меху. В этих ботинках, отчаянно их жалея, он топал сегодня по лужам и ругал метеорологов, народные приметы, циклон, начальство и себя, идиота. Лучше бы надел дырявые кроссовки. Вылечить простуду дешевле, чем купить новые зимние ботинки. Если лечиться народными средствами. А народного средства возвращать к жизни развалившуюся обувь, увы, не существует! Это, как говорится, к терапевту.

Утешало одно: жена пожалеет, согреет, накормит ужином. Сейчас он примет горячую ванну, выпьет рюмку водки, наестся до отвала и жизнь наладится. Таково ее свойство в условиях комфорта: налаживаться.

В начале осени он переехал к жене, в однокомнатную. Под Новый год они собрались расписаться, то есть, говоря пафосным языком, оформить отношения официально. Поскольку развод Александры официально состоялся.

Леонидову на официоз было наплевать, но жена работала в школе, и была она человеком ответственным и по жизни правильным. Что компенсировало его собственное разгильдяйство. Словом, они друг друга дополняли.

Зимний вечер прошел в теплой и дружественной обстановке. Высокие стороны поужинали, обменялись впечатлениями о событиях прошедшего дня, обсудили новости спорта, природные катаклизмы, в девять уложили сына спать и в десять улеглись сами. Саша смотрела сериал, Леонидов дремал. В принципе он был против сериала, но конфликтовать не хотелось. На сегодня лимит конфликтов был исчерпан. Спасибо погоде! Если бы на улице шел снег, он бы подал голос в защиту собственных прав. Как полноправного члена семьи. Член семьи имеет право игнорировать тот телевизионный канал, который его имеет.

Увы! В единственной комнате был один телевизор. И один телефон, который вдруг зазвонил.

– Леша, это тебя, – легонько толкнула его в бок Александра.

– Почему это меня? – ворчливо сказал он. – Может, тебя?

– А может, меня? – высунулся из-под одеяла Сережка.

– Ты – лежи, – велела Саша. – Тебе давно пора спать. Алексей, ты подойдешь, наконец, к телефону?

– Наконец, – он высунул ногу из-под одеяла. – Где мои тапки?

– О боже! Пальто не подать? В квартире – жарища!

И она резко сдернула с него одеяло. Леонидов босиком прошлепал к телефону и, взяв трубку, грустно сказал:

– Алло?

Больше всего ему не хотелось, чтобы звонили с работы. То есть меньше всего хотелось, чтобы оттуда звонили. Это уравнение он составил по дороге домой. В набухших от воды зимних ботинках.

Если это с работы, он сам сегодня ночью кого-нибудь убьет. К его удивлению, в телефонной трубке раздался женский голос. Вообще-то, женщины в его жизни – это было не удивительно. И то, что они звонят, тоже. Но – сюда? С позорным прошлым покончено. Навсегда.

Женщина была предельно вежлива. То есть предела ее вежливости не было, поскольку она обратилась к нему по имени-отчеству:

– Алексей Алексеевич?

– Да, именно.

– Вас беспокоит Ирина Сергеевна Серебрякова. Не разбудила?

Ах, да! Ну конечно! Ему знаком этот голос! Он стоит целое состояние! Вернее, его обладательница, которая продолжала:

– В сентябре этого года вы расследовали убийство моего мужа. Помните?

– Еще бы! – Ее покойный муж, то есть дело об его убийстве, стало причиной знакомства с Александрой. Алексею этого не забыть никогда! – У вас что-то случилось?

– Вы ведь были в нашем офисе. Разговаривали с сотрудниками. Помните? – уклончиво сказала Серебрякова.

Ему ли этого не помнить! И не только с сотрудниками, но и с бывшими сотрудниками он разговаривал. Некоторых даже подозревал. В убийстве шефа.

– Да. Я помню, – вздохнул Алексей и со вздохом повторил свой вопрос: – У вас что-то случилось?

– Ситуация еще больше осложнилась. В связи с этим я охвачена беспокойством. Видите ли, Алексей Алексеевич, фирма решила организовать отдых сотрудников в рождественские каникулы: неделя в санатории, который находится в лесу, под Москвой. Нелегкая задача вывезти туда тридцать человек, враждующих между собой.

– Ну не везите.

– Мне хотелось бы уладить возникший конфликт. Ничто так не сближает, как… м-м-м… совместный отдых.

«Коллективная пьянка, – мысленно прокомментировал Алексей. – Хочет, чтобы они под Новый год напились, потом переругались, а потом добавили и начали обниматься. Перецеловались и друг друга простили. Не выйдет! Не тот случай!» Но вслух он сказал:

– Да, вы правы.

– В связи с этим у меня к вам просьба.

– Хотите навязать мне роль рефери в предстоящем боксерском поединке? – мрачно пошутил он. Леонидов был в курсе: сотрудники фирмы разбились на два клана. И ни одному откровенно он не симпатизировал. Может, этим и объясняется ее выбор? Судья должен быть беспристрастным.

– Ну, в некотором роде. Вы так блестяще разоблачили убийцу моего мужа, и при этом невиновные люди не пострадали. – (Польстила!) – Я перед вами в долгу. Хочу предложить вам, Алексей Алексеевич, поехать с нами в санаторий. Там, кстати, великолепная спортивная база: бассейн, сауна, лыжи, волейбольная площадка и теннисный корт. Отдохнете, поплаваете, поиграете в теннис…

– Теннис – игра богатых, – буркнул он. – А я в детстве занимался легкой атлетикой.

– Как мило! Вы метали копье? – обнаружила вдова чувство юмора.

– Почти. Я разрывал грудью ленточку на финише. Средние дистанции. К тому же я недавно женился.

– Да? После того как пробежали среднюю дистанцию, нашли, наконец, свою ленточку? Вам ведь за тридцать. Что ж… Поздравляю! Так это же прекрасно! Проведете неделю в санатории вместе с женой. Замечательный отдых!

– У нас еще есть сын семи лет.

– Что вы говорите! Как быстро дети нынче растут! Не успели жениться, сыну семь лет! – вновь пошутила Ирина Сергеевна. Видимо, у нее сегодня было прекрасное настроение. Несмотря на то, что фирму буквально раздирали на две части. – Что ж, и это не проблема. У многих наших сотрудников есть дети приблизительно такого же возраста, у вашего мальчика будет прекрасная компания для игр. Двухместный номер вас устроит?

– Меня устроит все, кроме общества ваших сотрудников. Знаете, Ирина Сергеевна, у меня до сих пор неприятный осадок в душе. И я не знаю, как вам помочь. Пересажать их я не могу, ничего криминального они не совершили. Пока, – со значением добавил он.

– Вот из-за этого… Алексей Алексеевич, я вам буду очень обязана… – тихо сказала вдова. – При вас они не посмеют. И вы приедете как частное лицо, как мой гость. Кстати, справедливость восстановлена. Я насчет уволенных. Думаю, вам будет приятно узнать: Глебов снова у нас работает, и Аню Барышеву я тоже пригласила в санаторий вместе с мужем. Хочу, чтобы с Нового года она опять начала работать в магазине. Менеджером, – уточнила Серебрякова.

– Я за них рад.

– Так вы поедете?

– А чего вы конкретно боитесь? Драки?

– Если бы это… В офисе такая атмосфера, как будто что-то должно случиться. Словно гроза надвигается. Если все обойдется, то и слава богу! Прекрасно все отдохнем, встретим Новый год, и через неделю помирившиеся, довольные разъедемся по домам. Поймите, мне больше не к кому обратиться. Не в частное же детективное агентство!

– Мне надо обсудить это с женой. Она ведь никого из ваших сотрудников не знает. Да и ко мне они вряд ли питают дружеские чувства.

– Конечно, конечно! Посоветуйтесь, все обдумайте. Там прекрасные условия, трехразовое питание, лыжная база.

– Соблазняете меня?

– Уговариваю.

– А как с транспортом? Этот ваш санаторий находится в лесу, на чем туда добираться простым смертным? Безлошадным?

– Я еду одна. И вас с семьей, конечно, захвачу. Подумайте до завтра и обязательно позвоните. Мы будем заказывать путевки заранее.

– Спасибо, Ирина Сергеевна, мы подумаем. – Леонидов уже хотел повесить трубку. Он твердо решил, что откажется, когда Серебрякова, словно почувствовав это, вдруг сменила интонацию:

– Алексей!

– Да?

– Я вас очень прошу.

– Я позвоню.

Он повесил трубку. Что-то ей надо от него. И что-то она недоговаривает. Он вопросительно глянул на жену. Саша сидела, подтянув колени к подбородку, и смотрела на него круглыми от удивления глазами. Звук у телевизора был выключен, герои мелодрамы шевелили губами, как рыбы, выброшенные из воды на сушу. Беззвучно. Суть вещей от этого не менялась. Симпатии к ним Леонидов по-прежнему не чувствовал. Его бы кто пожалел!

– Кто это? – спросила Саша.

– Все слышала?

– Да, а кто это?

– Вдова Александра Серебрякова. Помнишь такого?

– Еще бы! А чего ей надо?

– Шоколада. Приглашает на халяву в увлекательную поездку. За город, в очень зимний лес. В санаторий. Трехразовое питание и бассейн. Мною собираются трехразово питаться. В том числе и в бассейне. У этих людей хороший аппетит.

– Леша, твоей жизни угрожает опасность?!

– Как и всякой другой. Успокойся. Я просто должен за ними присмотреть. Чтобы не наделали глупостей.

– Леша! Бассейн!

– И сауна. И лыжная база.

– Хочу! Так дома надоело! А что, совсем-совсем бесплатно?

– Знаешь про уксус, который на халяву? Сладкий-то он сладкий, но все равно уксус. Желудку от него пользы никакой, одно расстройство и изжога. Не знал, что ты такая жадная, а еще преподаватель словесности! Чему тебя только учит родная литература?

– Знаешь, я тоже человек, – надулась Александра. – И не забывай: в этот Новый год мне даже не к кому пойти. Все мои родные…

– Прости, родная. Ты права: тебе надо отвлечься.

– Поедем, Лешечка.

Одеяло на стоящей у стены кушетке шевельнулось. Леонидов пригляделся: из-под него торчал любопытный нос. Сережка внимательно прислушивался к разговору. Еще бы! Уснет он! Сколько развлечений для ребенка в санатории! Имеет он право отказаться?

Сколько же может стоить такой отдых? Да под Новый год, когда цены на отдых взлетают до небес? Серебрякова просто благодетельница, а он нос воротит! И она права: не будут же эти люди при нем друг друга убивать? Зная, что он – сотрудник милиции и гениальный сыщик.

Если же он не поедет… Леонидов вздохнул: по телевизору шел сериал.

– Хорошо, – сказал он. – Мы едем. Я позвоню Ирине Сергеевне: пусть заказывает номер и на нашу долю.

«Ура!» – раздалось из-под одеяла. Александра тоже откровенно обрадовалась. Ее милое лицо порозовело.

Он чмокнул жену в нос и тихо сказал:

– Спи.

А сам пошел на кухню. Плотно прикрыл дверь, потихоньку, чтобы не услышала жена, открыл холодильник, налил себе рюмку водки, залпом выпил и уставился в окно. Ну вот оно и вернулось. На круги своя. Саша многого не знает. Ей и так хватило, зачем лишний раз расстраивать? А Серебрякова права: что-то будет. После того, как дело об убийстве ее мужа было закрыто и направлено в суд, у Леонидова оставалось впечатление незавершенности. Недоговоренности. Или недоделанности?

Серебрякова убил не сотрудник его же фирмы. Бизнесмена просто использовали. Но если бы этого не случилось, «свои» могли избрать тот же путь. Теперь король умер. А нового нет. Претендентов на трон двое. Начинается междоусобная война. А Серебрякова их мирить собралась!

Он должен к этому вернуться.

Вечером следующего дня Алексей позвонил Ирине Сергеевне, чей номер домашнего телефона еще хранил в своем толстом блокноте. Словно предчувствовал: пригодится.

– Ирина Сергеевна? – сказал он. – Леонидов беспокоит. Я принимаю ваше предложение. Спасибо за приглашение. И от жены. Когда заезд?

– Спасибо вам. Вечером первого января я вас захвачу. К сожалению, раньше достать путевки не удалось. Праздники, все места заняты. Так что мы едем первого и в санатории будем встречать Рождество.

– Тоже хорошо!

– И я так думаю. Будьте готовы к пяти часам. Где мне вас подхватить?

Они согласовали станцию метро, у которой встретятся. На прощанье Серебрякова сказала:

– Еще раз спасибо, что согласились на поездку. Теперь я успокоилась. До встречи, Алексей Алексеевич.

У Леонидова оставалось еще две недели, чтобы договориться об отпуске, который он в этом году так и не брал. Или о неделе в счет отпуска. Или об отгулах в счет будущих отгулов. Как угодно. Когда-то и ему надо отдыхать. Тем более что он теперь женатый человек.

Глава 1

Заезд

C самого утра первого дня жизни новорожденного года обстановка в доме Леонидовых была чрезвычайно нервной и напряженной. Высокие стороны занимались дележкой багажных мест.

– У меня только две руки, – заявил Алексей, глядя, как жена перебирает джинсы, кофточки, свитера, туфли, кроссовки… И посоветовал: – Возьми вечернее платье.

– Но на улице зима!

– Оно легкое и занимает мало места.

– Ты меня не слышал?

– А ты меня?

– Я не глухая!

– А я не верблюд!

– Мы же поедем на машине!

– Неисповедимы пути Господни, – философски заметил Алексей.

– Ты думаешь, она сломается?

– Сломаюсь я, если все это мы возьмем с собой, – и он кивнул на гору вещей. – Кстати, в вечернем платье ты будешь выглядеть прелестно. Оно тебе идет.

Саша бросила на мужа гневный взгляд: льстец! Леонидов пожал плечами: чего только не сделаешь ради облегчения собственной участи! А участь его была незавидна: тащить багаж. В метро. То есть и в метро тоже.

Наконец, определились. Все вещи, которые могли понадобиться в загородной поездке, были отобраны. Проблема была в том, что в отобранные сумки они не лезли. Леонидов принялся их уминать. И увлекся процессом. Протаскивал верблюда в игольное ушко. Верблюд, то есть чемодан, плевался вещами, которые лезли обратно.

– Леша, что ты делаешь! – не выдержала жена. – Дай-ка я сама!

– Сама ты выкинешь мои лишние вещи. А свои оставишь.

– Потому что у меня лишних вещей нет.

– Без ссоры, без спора выкидывайте мои вещи! – жизнерадостно крикнул Сережка.

– Ну уж нет! – сказали они хором, и Леонидов, как всегда, уступил. Он был мужчина. И знал заранее, что как мужчине ему придется уступить. Потому что его лишние вещи в чемодане и в самом деле были.

«Я же гениальный сыщик! – ликуя, подумал он. – Я умею просчитывать ситуацию!»

Ах, как он был самонадеян!..

…Покойный А. С. Серебряков отличался редкой пунктуальностью. Которая и стала одной из причин его трагической гибели. Пунктуальность Ирина Серебрякова унаследовала у мужа вместе с его огромным состоянием. Не боясь последствий.

Ее «Пассат» подъехал к метро ровно в семнадцать ноль-ноль. У Леонидова создалось впечатление, что вдова ждала за углом, глядя на часы. «Пассат» был загружен доверху. Багажник до отказа заполняли картонные коробки, в которых что-то обнадеживающе позвякивало. В салоне тоже стояли сумки. Фирменные пакеты из супермаркета, баулы, свертки… Места для пассажиров оставалось не много.

Леонидова посадили на переднее сиденье, а на колени ему водрузили огромную коробку с тортом. Жена и сын пристроились на заднем, между сумок.

– Караван тронулся! – ликуя, сказал Сережка, когда «Пассат», наконец, поехал.

Ирина Сергеевна улыбнулась, Алексей обернулся. Караван? Нет, за ними никто не следует. У ребенка просто разыгралось воображение. А правильно он сделал, что согласился на поездку! В нынешней жизни так много места подвигу и так мало простой человеческой радости.

Пока они ехали, у Алексея просто язык чесался расспросить вдову. Каковы подробности? И что осталось за кадром дела Серебрякова? Но Ирина Сергеевна работы упорно не касалась. Разговор шел на общие темы. А более благодатной темы, нежели погодные катаклизмы, этой зимой, не было. Хит сезона!

Потому что за неделю до Нового года все ж таки ударили морозы. И как всегда неожиданно. Будто и не зима. Мало того: повалил снег. И какой! Снегоуборочная техника во время длительной оттепели была эвакуирована и теперь застряла на подступах к городу. Создав аварийную ситуацию, городское коммунальное хозяйство кинулось совершать очередной подвиг. Леонидов же вез семью вкушать маленькие человеческие радости. Вернее, его везли. Вместе с семьей.

Обсудив погоду, все резко замолчали. В салоне «Пассата» возникло напряжение. Поскольку темы для беседы были исчерпаны, Леонидов привалился к торту и сделал вид, что дремлет. Доехали часа за два. Он увидел верхушки высоких елей и встрепенулся.

Санаторий находился в глубоком лесу, вдали от шоссейных магистралей. Последние два километра дорога пролегала среди елового леса. И дорога эта была проселочной. Только что по ней дважды проехал трактор, прокладывая в глубоком снегу широченную борозду. Машина ехала по ней, словно прогулочное судно вослед ледоколу, по оба борта застыли ледяные айсберги.

Было красиво, но жутковато. Леонидов трусом себя не считал, потому прижал к сердцу торт и взбодрился. Ежели что, голодной смертью они в этом лесу не умрут. Да и выпивки хватает. Луна, как огромная люстра, висела над верхушками елей, ее сияющий золотой абажур окружали крохотные лампочки – звезды. Иллюминация и впрямь была новогодней!

Наконец показались огоньки жилых домов. Они подъехали к проходной, возле которой, но с той стороны, за забором, уже стояло несколько машин.

Ирина Сергеевна, улыбаясь, сказала:

– Ну вот мы и приехали!

К «Пассату» уже шла женщина в валенках, вязаном платке и огромной лохматой шубе.

– Вы кто? – спросила она неприветливо.

– Фирма «Алексер». У нас заказано. Тридцать мест.

– Сейчас открою. Проезжайте.

И сторожиха загремела огромными чугунными воротами. «Пассат» въехал на территорию санатория. «Лебедь», – успел прочитать Алексей над воротами.

– Пойдемте ключи получим, а потом уже будем вещи переносить, – сказала Ирина Сергеевна, вылезая из машины.

– Вам в главный корпус, – буркнула сторожиха, поправляя сбившийся платок на голове. Борьба с чугунными воротами ее утомила.

– В главный, так в главный! – весело сказал Алексей и подмигнул жене: новогодние приключения начинаются!

К двухэтажному строению, которое громко называлось «главный корпус», вела расчищенная дорожка, по которой двое могли пройти, только крепко обнявшись и прижавшись друг к другу. Алексей, который не был настолько близок с Ириной Сергеевной, скромно пошел позади.

В холле первого этажа, за стойкой администратора дремала хорошенькая блондинка. Видимо, ее новогодняя ночь выдалась бурной. Растолкать девушку удалось с трудом. Узнав, что вновь прибывшие хотят ключи от своих номеров, она зевнула и полезла в свои записи.

– Ирина Сергеевна Серебрякова?

– Да. У меня люкс. А на Леонидовых забронирован двухместный номер.

– Не беспокойтесь, у меня все записано, – и блондинка широко зевнула. Потом потянулась за ключами: – Вот ваш, от люкса. А вот от двухместного. Мальчику сколько лет?

– Он еще в школу не ходит, – зарумянившись, сказала Саша. Сережка хмыкнул: мама врет.

– Питаться будет с вами?

– Как? – не понял Леонидов.

– Я говорю: питаться он будет?

– Все будут, – весело сказал Алексей. – Питаться надо.

– Сколько вас человек? – зевая, поинтересовалась блондинка.

– Тридцать.

– Бог ты мой! Так много! – И она вновь полезла в записи. Потом удивленно сказала: – И в самом деле: тридцать. Вас всех разместили в один коттедж. Самый дальний, у леса. Чтобы другие отдыхающие не жаловались. Такие, как вы, производят много шума. Пойдете по дорожке, все прямо и прямо. Увидите коттедж. На нем написано: номер шестнадцать.

– Сигнальные огни случайно не повесили? – съязвил Леонидов. – В таком лесу, да в такой темени и заблудиться немудрено!

– Чего? Какие огни? Не заблудитесь. Если упретесь в забор, значит, дальше вам не надо. Давайте заселяйтесь, что я вас, до ночи буду караулить? На ужин вы уже опоздали, завтрак в девять, не опаздывать.

– Спасибо, мы постараемся.

Так же, гуськом, они вернулись к «Пассату». Леонидов обвесился сумками и в самом деле стал похож на верблюда. Остальные тоже взяли какие-то пакеты. Когда компания проходила мимо главного корпуса, на крыльце появилась зевающая блондинка, которая махнула рукой в сторону леса:

– На аллею сейчас выйдете – и до конца, пока не упретесь.

– Я, пожалуй, сейчас упрусь. Руки уже отваливаются, – буркнул Леонидов.

– Кто-то из наших наверняка уже там, – утешила его Серебрякова. – Можете часть сумок оставить здесь, ребята заберут. Главное побыстрее все это съесть, пока не испортилось.

– Если это еда, то я, пожалуй, сам понесу. Проголодался.

Леонидов подтянул сползающий с плеча ремень баула и зашагал на аллею, которая должна была упереться в коттедж за номером шестнадцать. Мороз был градусов пять, не больше. На территории лесного санатория стояла такая тишина, что казалось – уши заложены ватой. Они шли на огни дальнего коттеджа, снег поскрипывал под ногами. Алексей подумал: «А хорошо! Боже! Хорошо-то как!»

Коттедж возвышался, словно огромный океанский лайнер посреди моря ледяного безмолвия. И многообещающе светил окнами-огоньками. Обещая еду и тепло. Это было добротное строение из красного кирпича, двухэтажное, но с надстройкой: щитовой мансардой. Крыша была высокой и покатой. На двери Алексей увидел огромную цифру: 16. Он толкнул дверь, которая оказалась незапертой, и оглянулся на женщин:

– Ну, вот мы и пришли! Заходите!

В холле первого этажа было пусто. Леонидов поставил на пол сумки и перевел дух. Женщины достали ордера, в которых были указаны предназначенные им номера.

– Это на втором этаже, Ирина Сергеевна, здесь заканчивается десятым! – крикнула Александра, скоренько пройдясь по первому этажу.

– Неужели мы первые? – удивленно спросила Серебрякова. – А почему тогда входная дверь открыта?

Они поднялись на второй этаж и попали в огромный холл. Что ни говори, апартаменты были неказистыми. Возле стен в ряд стояли обшарпанные диваны с выцветшей обивкой, посередине очень одинокий журнальный столик. Больше из мебели ничего не было.

– Все, что удалось достать, – развела руками Серебрякова. – Но почему же так мало мебели?

– Ее предусмотрительно убрали, – улыбнулся Алексей. – Либо новогодняя ночь была бурной, и это остатки роскоши. Будем надеяться, что в номерах найдутся стулья и столы.

– Я думаю, что столы можно накрыть в холле, – сделала вывод Ирина Сергеевна. – Самое главное, что места много.

– Да. Уж чего-чего, а места здесь хватает! – поддержал ее Алексей.

Вдруг где-то в недрах огромного коттеджа открылась дверь, раздались легкие шаги, и в холл выбежала румяная светловолосая девочка.

– Даша, ты куда? – раздался женский голос, всем прочим наклонениям родной речи предпочитающий повелительное.

Серебрякова обрадовалась и спросила:

– Дашенька, вы уже здесь? Приехали?

На вопрос ответила ее мать, появившаяся в холле:

– Да с полчаса уже. Как доехали, Ирочка?

– Катя! Я так рада!

Дамы обнялись и сдержанно расцеловались. Леонидов с семьей был тут же представлен холеной даме. Она оказалась близкой подругой Ирины Сергеевны, Калачевой Екатериной Леонидовной. Алексей оценил ее одежду, купленную в дорогом магазине, и бриллиантовые украшения в ушах и на пальцах. Итак, подруга.

– А где Илья? – поинтересовалась Серебрякова

– Да в номере! Где ж ему быть? – недовольно сказала холеная дама. – Не успели приехать, уже к телевизору приклеился! Как будто дома телевизора нет!

Обсудить Илью женщины не успели. Потому что в холл ввалилась шумная компания. Молодежь в ярких куртках, вязаных шапочках и джинсах. Увидев огромный пустой холл, они восторженно загалдели:

– Ух ты!

– Красота!

– Вот где танцы устраивать!

– Здравствуйте, Ирина Сергеевна!

– Добрый вечер!

– С Новым годом!