Письма о духовной жизни

В официальном журнале Финляндской Православной Церкви «Аамун Койтто» в 1954 году была опубликована статья о канонических проблемах Финляндской Православной Церкви. Автор прямо требовал закрытия мужских монастырей на том основании, что они принадлежат Московской Патриархии, к которой, по словам автора статьи, были приписаны незаконно, в обход руководства своей Церкви. Статья отражала церковно-политическую ситуацию того времени и, вызвав беспокойство братий, усилила их стремление вернуться на Родину. Отец Иоанн тоже собирался переселиться в Россию. Тема эта затрагивается им в нескольких письмах 1955 года.

Со временем мнение отца Иоанна стало меняться: «Некоторые очень стремятся ехать в Россию. Однако надо полагать, что там такой свободы не будет. Мне писала монахиня из Эстонии: „Лучше вам доживать там, где живете“. Я тоже согласен с ней» (29.10.1955).

В связи с визитом в Новый Валаам владыки Николая (Ярушевича), митрополита Крутицкого и Коломенского, стали обсуждаться организационные вопросы, связанные с переездом. В письме от 15 мая 1955 года старец пишет, что «теперь Русская Церковь соединилась с Финляндской Церковью и официально монастырь переходит на новый стиль и подчиняется Церковному управлению»[11]. Некоторые иноки стали просить митрополита о переезде в Россию. Препятствий не чинили, обещали разместить монахов по разным монастырям. Но вскоре отцу игумену пришло письмо от епископа Павла, в котором разрешалось совершать «службу по-старому. Препятствий не будет».

Мало-помалу мнение отца Иоанна склонилось к тому, чтобы ничего не менять: «Лучше здесь остаться. Устроились хорошо. Место уединенное… Раз Русская Церковь соединилась с Финляндской и стала теперь единая Церковь, смущаться не надо. И если это не признавать, то в какую же Церковь надо уходить?» В письме от 25 мая 1957 года отец Иоанн перечисляет имена двадцати двух иноков, подписавшихся за переезд.

В конце концов в Россию переехали только семь монахов: Михаил, Исавр, Лука, Геннадий, Сергий, Гурий и Борис. Местом их жительства стал Псково-Печерский монастырь. Теперь уже все эти бывшие отцы валаамские перешли от времени в вечность. Отец Иоанн в день отъезда братий находился в больнице в Хейнявеси и не смог попрощаться с ними. В письме Елене Акселевне из больницы (31.12.1957) он пишет о том, что валаамские отцы устроились и занялись уже послушаниями.

«Письма валаамского старца»

В пятидесятые годы некоторые письма отца Иоанна были опубликованы в журнале «Аамун Койтто» в переводе главного редактора журнала, иеромонаха Павла. Благодаря этому читатели-финны смогли познакомиться с наставлениями старца и его миропониманием.

Зинаида Баякина, одна из духовных дочерей отца Иоанна, прочла публикацию и написала батюшке: «Хорошо переведено. Все ваши письма надо бы издать». Многие друзья отца Иоанна придерживались того же мнения. Старец заинтересовался этой идеей, и началась работа. Отбором и редактированием писем занялась группа, состоявшая из трех ближайших учеников отца Иоанна: Елены Армфельт, Тита Коллиандера и Дмитрия Дорогана, бывшего офицера царской армии.

Проект сборника родился осенью 1953 года. Речь шла тогда о том, чтобы издавать письма на русском языке, как они и были написаны. Первоначальный экземпляр в виде копии, сделанной на мимеографе [аппарат для размножения машинописного текста], был готов летом 1956 года.

Отец Иоанн с удовольствием принял участие в работе над сборником. Он даже сам поехал в Хельсинки, чтобы отобрать вместе с издателями материал для публикации.

Из письма к Елене Акселевне: «Когда ты кончишь перевод книги, вот тогда думаю я приехать к вам, пока в состоянии и отец игумен отпустит на недельку – мне хочется рассмотреть мои письма со всеми вами вместе» (24.01.1954).

Обложка книги, нарисованная отцом Иоанном

Особенно много трудилась над подготовкой книги Елена Акселевна. Старец не раз писал ей по этому поводу: «Прилагаю письмо иерею. По прочтении передай Инне Коллиандер. Она собирает мои письма. В тех письмах, что у нее, другие личности не попадали на страницы, а в тех, что у тебя, почти в каждом письме попадают другие люди. Конечно, я отвечал по содержанию письма. У тебя есть письмо к Ионовой, написанное карандашом, исключи его. Это письмо у Инны есть. Еще исключи письмо о Чаше. Мои переживания другим непонятны» (04.05.1954).

Часть писем потерялась. Старец успокаивал своих помощников, переживавших по этому поводу: «О потерянных письмах не надо скорбеть. Кажется, их много было собрано у Инны. Расположись на волю Божию. Наверно, так угодно Господу, чтобы они потерялись. Причина потери уважительная. Ведь все лето жили чужие у них. Да еще на свадьбе много народу было. Очень легко могли потеряться. Инна тоже скорбит, перебирает все вещи и сундуки. Ты прихворнула и отдохнула, поправляйся и не скорби о всех случайностях, которые приходят иногда, ибо они были и будут. Иначе и быть не может» (06.11.1954).

Работа над изданием дала старцу повод написать дополнительно несколько сочинений о духовной жизни. Часть из них была издана в сборнике «Письма валаамского старца» вместе с другими текстами. Понятно, что не все сочинения удались и не все они вошли в книгу. Издатели волновались, как старец отнесется к этому. Но их волнения оказались напрасными: «Напрасно ты тревожишься относительно моих статеек. Я ведь писал тебе, что посылаю их на ваше с Тито усмотрение. Если усмотрели, что они не нужны и не надо помещать в письмах, меня ничуть не тревожит. Также о письмах, которые забраковали, тоже не смущаюсь и тебе не советую смущаться. А то до чего дошла, что даже ночи не спала. Повторяю, будь спокойна…

Об обожении писать я не буду и не умею; вожусь все со статьями и не могу от них избавиться. Вот мне пример евангельской вдовицы: Господи, помоги мне, грешному, избавиться от долга страстям. Аминь» (28.04.1956).

Дмитрий Дороган – один из организаторов издания сборника. Рисунок Инны Коллиандер

Рисунок Инны Коллиандер, выполненный по замыслу отца Иоанна

В итоге в книгу вошли несколько работ, в частности о Святых Таинах, о молитвенной жизни, о сновидениях и о нападении помыслов. Старец признавался, что, составляя статью о воплощении Сына Божия, углубился в тему так, что даже плакал, когда писал ее. Заслуживает внимания такая просьба: «Статейку о заграничных иерархах не надо исключать из сборника. Пусть они прочтут, бояться не надо. Дождусь ли я этого сборника, чтобы увидеть его, не знаю» (22.11.1954).

Все, кто участвовал в издании книги, имели скромные доходы, поэтому материальная сторона дела была под вопросом. Отец Иоанн тоже старался решить возникающие проблемы. «Много ли собрали моих писем? Дмитрий Дороган сказал мне, что можно напечатать здесь, в Финляндии, и не так дорого – таким способом, как были напечатаны молитвенники Г. Светловского. Поузнавай, можно сделать сбор? Клавдия Корелина, Тит, Шульц, и еще подыщи кого-нибудь. Это мое мнение, а вы там как хотите, так и делайте» (14.11.1955).

По просьбе издателей отец Иоанн написал предисловие. Иоанн Исаев, больной и немощный инок, переписал текст красивым почерком, и затем рукопись отправили в Хельсинки.

Отец Иоанн попросил Инну Коллиандер сделать рисунок для обложки сборника: старец-монах сидит и пишет письма. Это пожелание не было исполнено, очевидно, из-за техники печати. Тогда отец Иоанн сам нарисовал обложку. Впрочем, он остался недоволен своим произведением: «Обложка не очень удалась. Лучше все-таки, чем ничего». Отец Иоанн предложил назвать книгу: «Письма о духовной жизни». Издатели придумали другое название: «Письма валаамского старца». Отец Иоанн согласился.

Составитель сборника Тит Коллиандер. Фото 1956 г.

По ходу работы возникали серьезные разногласия. Особенно много спорили, какие письма включать в книгу, а какие отложить. Каждый настаивал на своем и пытался убедить старца в своей правоте. Отец Иоанн выслушивал всех, старался каждого понять и примирить. Потом он полностью отстранился от участия в подготовке книги и доверил всю оставшуюся работу Титу Коллиандеру.

Отец Иоанн успокаивал Елену Акселевну: «От Титушки я получил письмо. Пишет насчет моих писем: „Дело ладится понемножку. Я их пересмотрел, исключил некоторые и вычеркнул ненужное и т. д. Слишком спешить нельзя. По моему мнению, это никогда не бывает на пользу предпринятому делу“. Пусть Тит делает, как он хочет. Я против этого ничего не имею. И ты не смущайся» (14.02.1956).

Вообще, старец был доволен, что его письма издаются. Иногда у него появлялась мысль: «Что же богословы скажут о моих письмах?» (03.04.1956). Вначале предполагалось, что статья «О Пресвятой Богородице» тоже войдет в сборник. По неизвестной причине она была исключена, но в данной книге публикуется полностью.

Летом 1956 года вышел наконец сборник писем старца на русском языке, внешне очень скромный, напечатанный на машинке и размноженный на ротапринте. Старец был доволен. Он посылал свою книгу друзьям вместе с письмами. «В Швеции и в Англии уже получили мою книгу. Как-то ее приняли в Америке?»

В Линтульский монастырь отец Иоанн послал три книги – монахиням Серафиме, Антонине и Евгении. Русская богадельня в Порво также получила один экземпляр, за который директор поблагодарила в ответном письме.

Отца Иоанна, естественно, интересовало мнение читателей о его письмах. Он был искренне рад, когда смог сообщить Елене Акселевне следующее: «Получил от Нади Шульц длинное письмо, пишет: „Константин послал сборник в Аргентину знакомому адвокату Н., который остался очень доволен“. И вот его отзыв: „Прекрасная книга, в этих простых письмах схимника Иоанна изложено много христианской мудрости и истины, взятых притом на каждый случай практической жизни человека – со всеми ее невзгодами, переживаниями и покаяниями. Главное же в книге – сама личность отца Иоанна“. Еще пишет Надя: „Константин радуется о том, что имеет возможность читать в переводе на финский язык ваши письма, они будут печататься в ‘Хехкува Хииллос’ и ‘Аамун Койтто’“».

Совсем по-другому отнеслись к сборнику в Новом Валааме. О том, что его критиковали, видно из следующего маленького эпизода: «Отцу Луке я дал прочесть о воплощении Бога Слова, он вернул и говорит: „Написано нелитературно“. Вот как монахи понимают богословие».

Прошло несколько месяцев, и духовник старца, отец Тарасий, высказал свое мнение и мнение других, единомысленных с ним, монахов о письмах. Отец Иоанн поспешил поделиться с Еленой Акселевной своими переживаниями по этому поводу в письме от 28 января 1957 года: «Отец Тарасий очень расстроился и с неистовым криком стал критиковать… Очень много наговорил мне».

И в последующих письмах старец рассуждает об отзывах на свой сборник. «Теперь редко встретишь человека, – сокрушается отец Иоанн, – чтобы знал в корне о духовной жизни и правильно понимал святоотеческое учение».

Свеча жизни догорает

В письме Марфе Платоновой, отправленном в июле 1950 года, отец Иоанн пишет о старости. Год за годом телесные недуги увеличивались и силы ослабевали. При этом старец целыми днями выполнял разные монастырские работы и послушания. Отец Иоанн всегда был сильным и поэтому долго не поддавался телесному старению.

Все же со временем ежедневное служение в храме стало ему не под силу, пришлось отказаться от участия в недельном круге богослужений. Но старец и далее посещал все службы и на литургии приобщался Святых Таин в одежде схимника вне алтаря.

После возвращения из больницы, в конце 1954 года, отец Иоанн в последний раз служил суточную службу. «По Божией милости я пока благодушествую», – успокаивает старец своих духовных чад. Но по тому, что переписка сама по себе стала ослабевать, можно было понять, насколько пошатнулось здоровье отца Иоанна. «Жизнь моя прошла, и приближается переход в другой, вечный и бесконечный мир», – писал он 13 апреля 1957 года.

В последние месяцы перед кончиной отец Иоанн стал нуждаться в постоянной помощи. В монастыре ему помогали работавший сапожником иеродиакон Иона и карел монах Димитрий. Иногда и духовные чада по очереди приезжали ухаживать за старцем. Монахам не нравилось, что женщины ухаживают за схимником. Но отец Иоанн очень нуждался в помощи. Кроме старческих недугов, он страдал незалеченной грыжей, которая вызывала сильные боли. К тому же отец Иона и отец Димитрий стали менее старательно ухаживать за больным, жаловались, что им нелегко «возиться с больным, поскольку были заняты работой». Видимо, речь идет о каких-то монастырских послушаниях.

Схиигумен Иоанн на Финской земле

Усталость отца Ионы оказалась все же временной. На взволнованное к нему письмо Елены Акселевны он ее успокаивал в письме от 23 октября 1957 года.

За год до смерти, в ноябре 1957 года, отца Иоанна отвезли в дом престарелых в Хейнявеси, где он пробыл до середины января. Елена Акселевна и другие духовные чада старца приезжали его навещать. Дом престарелых находился недалеко от железнодорожной станции. Приехавшим издалека предоставляли ночлег. Появление близких людей очень много значило для старца, который не владел финским языком и не мог общаться с теми, кто его окружал. От одиночества мысли о смерти становились еще неотвязнее: «А смерть стоит за плечами, может быть, в эту же ночь и головушку скосит, ибо закон смерти неумолим» (24.12.1957).

По Новому Валааму отец Иоанн очень скучал и примерно в середине января 1958 года смог вернуться в родную обитель. Старец уповал на волю Божию и осознавал, что впереди – только приготовление к переходу в вечную жизнь. «Вообще мы как-то легко смотрим на умирающих, а если самим придется умирать? Как тяжело переносить всеобъемлющий страх перехода в вечность. Жутко делается, ибо неизвестно, что нас там встретит. Вот при этих мыслях все наши события и волнения совсем в другом виде покажутся. Мы вообще очень оземлились и воюем друг с другом в нашей скоропроходящей жизни. Господи! Спаси и вразуми нас, грешных. Аминь» (12.01.1958).

«…Как ни береги себя, а закон смерти неумолим, и не два же ведь века жить. В церковь всегда хожу, конечно, все сижу, и совесть не тревожит. Монастырских толков я никаких не знаю и держу себя уединенно. Теперь занят [мыслями] о переходе в другой, вечный мир, жутковато чувствуется, поделиться мнением не обретох единомысленного, читаю больше Евангелие и Апостольские послания, святых отцов. […] Кончины бывают разные, иные умирают очень тяжело, а иные очень легко, ибо кому как Господь благоволит» (05.02.1958).

Первый ряд могил на монастырском кладбище

Монастырское кладбище. Фото 2004 г.

Последнее краткое письмо старца от 16 марта 1958 года: «Все же слабею. Стал очень тоненький. С трудом ходил в баню. Посылаю тебе просфорочку, а другую передай Павле и Лидии. Старушке Сергеевне привет. Призываю на вас Божие благословение. Схиигумен Иоанн».

Кончина старца

Послушник Андрей Пешков должен был ежедневно ходить на почту в ближайшую деревню, а также делал закупки для монастыря в соседней лавке. Часто монахи просили его принести им из лавки что-нибудь. Утром 6 июня 1958 года брат Андрей, как всегда, зашел к монахам спросить, что кому нужно принести. Подошел он и к келлии отца Иоанна, постучался, произнес молитву и вошел. Отец Иоанн сидел на постели, и Андрей спросил: «Отец Иоанн, вам принести что-нибудь из лавки?» Старец не ответил и никак не отозвался. Андрей подошел поближе и повторил свой вопрос. Ответа не последовало. Послушник почувствовал страх, толкнулся в соседнюю келлию к отцу Гавриилу и попросил его зайти к отцу Иоанну. Отец Гавриил пришел, взял его за руку и сказал: «Уже холодная».

В полном уединении старец отдал душу Господу. Теперь братия должны были облачить его и положить во гроб. Через несколько дней состоялись похороны. Все, что происходило, ничем не отличалось от того заведенного порядка, по которому уже с давних пор валаамских монахов провожали в последний путь. Разница была только в том, что провожать схимонаха Иоанна прибыли и миряне. В их числе были самые близкие – духовные чада старца Елена Армфельт, Клавдия Корелина, Тит Коллиандер и некоторые другие.

Крест на могиле схиигумена Иоанна на монастырском кладбище. Фото 2010 г.

Земное послушание валаамского старца отца Иоанна закончилось. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его (Еккл. 12, 7).

Размышляя о жизни отца Иоанна, с особым чувством вспоминаются слова Спасителя: Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12, 24). Эта притча Спасителя становится яснее благодаря примеру жизни и смерти отца Иоанна, принесшего множество духовных плодов.

Спустя несколько лет после его кончины книга «Письма валаамского старца», ранее доступная в Финляндии лишь ограниченному кругу знающих русский язык читателей, была переведена и издана на финском языке. С тех пор имя отца Иоанна стало близким для большого круга людей, и они с благодарностью вспоминают о валаамском старце. Отец Иоанн не умер, он живет, и его наставления стали источником духовных сил для новых поколений христиан. Идет время, меняется мир. Но это лишь внешние перемены, а внутренний мир человека все тот же, он не меняется, остается таким же, каким и был испокон веков. Неизменно живущее в его душе стремление к Богу – это жажда духовной жизни, это попытка найти человека, близкого по духу, способного понять, утешить и простить. Нелегко найти такого, кто, не осуждая нас, с любовью и пониманием мог бы говорить о Царствии Небесном. Такой наставник нужен каждому. С течением времени становится понятным, почему все чаще и чаще люди обращаются к письмам отца Иоанна.

На родине отца Иоанна

Теперь точно известно, что Иван Алексеев родился в селе Губка Лихославльского района Тверской области (ранее Новоторжский уезд Тверской губернии). Все это и многое другое выяснилось по мере подготовки к изданию данной книги. Люди, заинтересованные в том, чтобы она вышла в свет, побывали в родных местах знаменитого старца.

Деревню нашли быстро. Удалось разыскать номер телефона и созвониться с внучатой племянницей отца Иоанна по брату Василию – Людмилой Сергеевной Баштрыковой. Она и указала церковь, в которую ходил отрок Иван, могилу, где похоронены родители и весь род Алексеевых.

Поговорили с соседями.

Общий вид деревни, колодец не изменились со времен детства отца Иоанна. Дом сгорел недавно, буквально в начале 2000-х годов. Одна из старейших жительниц деревни – Мария Громова, когда показывали фотографию отца Иоанна, заметила сходство между братьями Иваном и Василием. У Ивана было два брата – Василий и Петр – и сестра Елена. Петр и Елена уехали в Петербург. Василий держал две коровы и вел хозяйство своей семьей, работников не нанимал; несмотря на это, после революции его раскулачили. Василий до конца дней своих прожил в деревне в родительском доме, унаследовал фамилию Родионов по имени своего деда Родиона Тарасовича.

Отрывок из письма (автограф) игумена Печенгского монастыря Иакинфа, будущего старца Иоанна, отцу Иувиану

Побывали и в церкви села Ильинского, к которой были приписаны жители деревни Губка, куда Иван Алексеев ходил на службы, где была и его церковно-приходская школа. Знаменский храм, освященный в конце 1823 года, представляет собой просторное каменное сооружение с двумя приделами во имя святых Илии пророка и мученицы Параскевы Пятницы. Построен он с расчетом на большое число прихожан. В храме замечательная акустика и шестиярусный иконостас. Иконы, по-видимому, писали на заказ в Санкт-Петербурге. Дошли до нас имена первых церковнослужителей – священников Алексея Ивановича Постникова и Петра Николаевича Богословского. Епархиальный статистический сборник тех лет приводит сословный список прихожан: семь семей духовенства, одна дворянская семья из Новинок, в селе же Константиново из 28 дворов в 23-х проживали военные. Если вспомнить русскую армию начала XIX века, то это, по-видимому, было так называемое аракчеевское поселение. После революции местные жители отстояли церковь, не дали ее разрушить: обступили храм со всех сторон, так что люди с револьверами не могли к нему даже приблизиться. А когда церковную землю обложили непомерным налогом, прихожане продавали имущество, скот, чтобы только откупиться от властей и сохранить церковь. Во время Великой Отечественной войны храм не закрывался ни на один день.

Недалеко от церкви находится сельский погост. В самом начале кладбища похоронены Алексеевы-Родионовы (более 30 человек). Среди них: Родионов Сергей Васильевич (племянник отца Иоанна), Родионов Николай Сергеевич (сын Сергея), Родионова Наталья Яковлевна (жена Сергея), Родионова Клавдия Петровна (внучатая племянница отца Иоанна, по племяннику Петру Васильевичу).

Деревня Губка. Фото 2004 г.

Прихожане и паломники из Финляндии у ворот Знаменской церкви с. Ильинского. Священнослужители в первом ряду (слева направо): протоиерей Сергий Коллиандер, епископ Арсений, митрополит Пантелеимон, епископ Филарет, протоиерей Серафим. Фото 11 июня 2014 г.

Божественная литургия в Знаменской церкви с. Ильинского. Епископ Арсений, митрополит Пантелеимон, епископ Бежецкий и Весьегонский Филарет (РПЦ). Фото 11 июня 2014 г.

Икона, подаренная прихожанам Знаменской церкви паломниками из Финляндии

Могилы Алексеевых-Родионовых на сельском кладбище. Фото 2004 г.

11 июня 2014 года группа верующих Финляндской Православной Церкви из 29 человек, в том числе митрополит Пантелеимон, епископ Арсений, протоиерей Сергий Коллиандер, диакон Юрьё (Георгий) Саранпяй побывали на родине отца Иоанна. [Фотографии, сделанные в этой поездке, помещены в разделе «Фотоальбом».]

В Знаменской церкви с. Ильинского епископ Бежецкий и Весьегонский Филарет, митрополит Пантелеимон и епископ Йоэнсууский Арсений совершили Божественную литургию.

Письма

Благословение старца

05.02.1956

Новый Валаам

Боголюбивые чада мои!

Вы собрали мои письма и хотите издать их; если вы усмотрели, что письма послужат на пользу, собирайте и издавайте.

Я ведь писал письма в разное время и разным лицам, вот и получились неизбежные повторения.

Хорошо бы было мне пересмотреть их самому, но это нельзя исполнить, ибо я не могу приехать к вам по болезни ног моих. Да я и дряхлею; теперь мне стукнуло восемьдесят три года; благодарю Бога, что память пока хоть и тупеет, но не изменяет.

Письма писал я, что Господь полагал мне на сердце; в школах я не учился и писал – как умею говорить, так и писал. Человек я от природы застенчивый и недалекого ума, это я вполне сознаю, и память плохая.

У нас портной работал шубы; знал читать и меня учил. Тупо я понимал, а сестра моя скоро заучила буквы и укоряла меня: как ты не понимаешь? Вот я уже заучила, а ты все не понимаешь! Наконец и я научился читать. В то время керосина не было еще, по ночам в избе работали с лучинкой. Я наблюдал за огнем, лучинку вставлял в светец, а угольки падали в приготовленный ушат с водой. Отец мой плел лапти, а мать и сестра пряли или починяли; еще у меня было два брата. Вот что еще интересно: спичек не было, в печке делали ямку, в нее угли загребали кочергой, вот огонек там и хранился. Случалось, потухали угольки, мать, бывало, скажет: «Ванька, сходи к Андрею за углем». Вот я и принесу уголек в баночке. Подую на уголек, приложу лучинку – вот и добыли огонек!

Когда я начал читать, то приобрел несколько книжек Житий святых – тогда печатались такие маленькие книжечки.