Убийство у камина. Детектив

– Я это хорошо помню, – нетерпеливо сказал Аскольд. По его словам, старуха попросила его пойти в свою спальню на верхнем этаже, чтобы найти сумку в ее гардеробе и принести ее ей, и, по его словам, именно это он и сделал. В кошельке было около двухсот фунтов, и она сказала ему, что может взять его вместе с его содержимым в качестве аванса при условии, что он неукоснительно будет выполнять задачу по доставке угля в согласованное время. -. Я не поверил ни одному слову, и присяжные тоже не поверили ему.

– Почему бы и нет? Пастор Арчири спросил его с апломбом.

«Черт возьми, – подумал Аскольд, – это будет очень долгий разговор».

– Во-первых, потому что лестница, по которой должен был подниматься Даниэл находится между гостиной и кухней, где Милана Щлаун готовила обед, и она, у которой был очень хороший слух для ее возраста, не слышала, чтобы Даниэл поднимался по этой лестнице. И, поверьте мне, он был самым неуклюжим из всех придурков, которые когда-либо видели. Пастор слегка сморщила нос в ответ на это, но Аскольд продолжил: «Во-вторых, миссис Паула никогда бы не послала Даниэла в ее спальню. Этого не было в характере миссис Паулы, она послал бы Милану под каким-то другим предлогом принести деньги.

– Может быть, она не хотел, чтобы Милана знала.

«Вы можете быть уверены в этом», резко ответил Аскольд. Миссис Паула никогда бы этого не допустила.. – Это несколько охладило пыл пастора. С апломбом Аскольд продолжил: «В-третьих, миссис Паула была по общему мнению скупа. Милана прослужила ей более полувека, но она никогда не получала ничего, кроме своей зарплаты и дополнительного фунта на Рождество. Он указал на страницу пальцем. Посмотрим, вот оно в письменной форме. Мы знаем, что Даниэлу нужны были деньги. Накануне вечером, когда он не принес уголь, он выпивал с другом в кафе. Друг хотел продать мотоцикл и предложил его Даниэлу менее чем за двести фунтов. Видимо, у него не было ни малейшей надежды собрать деньги, но он попросил его оставить его на пару дней и он свяжется с ним, как только он сможет дать ему ответ. Как вы полагаете, он получил деньги в воскресенье, до полудня. С другой стороны, я снова говорю, что он украл их после обеда, после того, как жестоко убил свою хозяйку. Если вы правы, почему он не связался со своим другом в воскресенье днем? В конце дороги есть телефонная будка. Мы поработали этот вопрос: он не выходил из дома весь день, и ему никто не звонил. Пастор казалось уступил под тяжестью доказательств. Он просто сказал:

– Из того, что он говорит, вы полагаете, что Даниэл вошел в спальню после полудня, после убийства миссис, но они не нашли следов крови в комнате.

– Сначала Даниэл был одет в резиновые перчатки, когда совершал убийство. Кроме того, в обвинении утверждалось, что сначала он ударил хозяйку обухом топора —он ее просто сначала оглушил, поднялся взял деньги, потом спустившись обратно испугался содеянному, впал в панику и покончил с ней. Пастор Арчири заметно дрожал, а затем сказал:

– Вам не кажется странным, что, если это сделал Даниэл, он вел себя так глупо-ведь сразу можно понять, кто убийца?

– Это обычно так происходит. Помните, что эти парни довольно глупы, – сказал Аскольд с усмешкой. Он все еще не знал, почему пастор проявляет интерес к Даниэлу, но было ясно, что он был на его стороне. Очень глупы, – повторил он с целью причинить боль пастору и был вознагражден еще одной гримасой пастора.. Они думают, что полицейские будут верить всему, что они говорят, что достаточно обвинить бомжа или вора. Даниэл был одним из таких.

Давай поговорим об убийстве, тихо сказал пастор

Аскольд снова взял стенограмму и, после короткого взгляда, нашел нужную ему информацию. Давайте посмотрим, – начал он, – Даниэл сказал, что пошел за углем в половине седьмого. Он вспомнил время (было шесть двадцать пять, когда он выходил из дома из гаража), потому что его жена сказала ему, что через пять минут она укладывает девочку, а ее укладывали спать в шесть часов тридцать минут.. В любом случае время не является чрезмерно важным. Мы знаем, что старуха была убита между шестью, двадцатью и семью часами,. Даниэл пошел туда, нарубил немного дров и порезал палец. Так он сказал. По сути, у него была рана на пальце; Он сделал это сознательно.

Пастор проигнорировала этот последний комментарий и сказал:

«У него и у миссис Паулы была одна и та же группа крови», – сказал он.

– Да, у обоих была 0 группа крови. Шестнадцать лет назад анализы крови не были такими точными, как сегодня. Даниэл сказал про это Но это не сильно помогло.

Пастор скрестил ноги и откинулся на спинку стула. Аскольд понял, что он пытается скрыть свою нервозность, но без особого успеха.

– Я думаю, что именно вы допрашивали его после раскрытия преступления.

– Мы прибыли к нему в его дом без четверти восемь. Даниэл ушел. Я спросил его жену, где находится ее муж, и она ответила, что он вернулся из большого дома около шести тридцати, вымыл руки и сразу же ушел. Он сказал ей, что едет в Стове, чтобы увидеть своего друга. Прошло десять минут, и вернулся Даниэл.. Его объяснение никого не убедило, в доме было слишком много крови, чтобы можно было просто порезать палец. Ну, Вы знаете остальное. Это в стенограмме. Я арестовал его за убийство, прямо там.

Документ слегка дрогнул в руке пастора. Наконец пастор тихим голосом сказал: – Даниэл сказал, что он не поехал в Ставе. «Я ждал на остановке на перекрестке, но автобус не пришел. Я увидел несколько машин, идущих по дороге к дому „Чайная чаша“, я удивился и подумал, что то случилось. У меня закружилась голова, потому что кровь в порезанном пальце так и не остановилась, и я вернулся домой. Я подумал, что, может быть, моя жена знает, что происходит». Пастор Арчири остановился, а затем добавил с каким-то умоляющим голосом: « Я не думаю, что это утверждение умственно отсталого человека, как вы преподносите его.

С терпением, которое он использовал бы с ранним подростком, Аскольд ответил:

– Заявления отредактированы, мистер Арчири. Все вместе они друг друга подтверждают и указывают на вину Даниэла. Поверьте мне Вы не были в суде, как я. Что касается правдивости этого заявления, я был в одной из тех патрульных машин, которая ехала на происшествие и мы внимательно наблюдали за всем происходящим вокруг. Мы обогнали автобус и повернули налево, чтобы выехать на дорогу. На остановке никого не было.

– Я полагаю, что вы предполагаете, что, заявляя, что он не был на автобусной остановке, он на самом деле пошел прятать одежду.

– Конечно, он прятал одежду! Когда он работал, он всегда носил плащ. В заявлениях вы увидите, что и миссис Вайлинг, и Милана подтверждают этот факт. Иногда он висел в гараже, а иногда на крюке за задней дверью дома «Чайная чаша» По словам Даниэла, на нем был плащ в ту ночь и он оставил он его на крюке за задней дверью, но мы не смогли его найти. И Милана, и Форитон Сайс заявили, что видели, как он днем висел на крюке за задней дверью, но миссис Вайлинг поклялась, что его не было, когда они пришли с Мартой в семь. – Наконец, вы нашли его свернутым под изгородью, на другой стороне луга, за автобусной остановкой.

«Плащ и свитер, – ответил Аскольд, – и резиновые перчатки. Все пропитано кровью.

– Но любой мог взять плащ, а вы не могли опознать свитер.

– Милана Шлаун заявила, что он похож на тот, который Даниэл носил время от времени.

Пастор Арчери глубоко вздохнул. Некоторое время он не переставал бомбить Аскольда вопросами и благодарностями, но внезапно замолчал. На его лице было нечто большее, чем нерешительность. Аскольд ждал. Наконец он достиг той точки, когда необходимо было выявить этот «личный интерес». Пастор Арчири боролся с желанием поделиться о причине его интереса к убийце Даниэлу., и наконец смиренным тоном, спросил:

– А как насчет жены Даниэла?

– Нельзя заставлять жену давать показания против мужа. Как вы знаете, она не присутствовала на суде. Она уехала отсюда со со своей дочерью в другое место, и через несколько лет я услышал, что она снова вышла замуж..

Аскольд уставился на пастора, изогнув брови. Его слова заставили священнослужителя решиться. Его загорелые щеки покрылись едва заметным румянцем. Его карие глаза были яркими, он снова нервничал, он наклонился к инспектору.

– И девушка…

– Девушка? Она спала в своей кроватке, когда мы обыскивали спальню

Даниэла, и это был единственный раз, когда я ее видел.

Арчери сказал сломленным голосом:

– Ей сейчас двадцать один год, и она очень красивая молодая женщина.

– Я не удивлен. Даниэл не был уродлив в своем стиле, а миссис Сайсом была привлекательной. Аскольд замолк.-Арчири был священнослужителем. Может ли быть так, что дочь Даниэла Сайсома пошла по стопам своего отца и теперь, из-за ее проступков, находится под его опекой? Может быть, пастор раньше посещал тюрьму. Инспектор почувствовал, как внутри него нарастает гнев, когда он рискнул предположить, что все это обсуждение было придумано только потому, что пастор нуждался в помощи в поиске наиболее подходящего психологического подхода для вора или осужденного доверенного лица. Какой у вас интерес к этому? резко сказал Аскольд. Даниэл может пойти в ад! Расскажите Вашу личную причину интереса к убийце.

– У меня есть сын, инспектор, он единственный ребенок. Ему тоже двадцать один год…

– Хорошо?

Было очевидно, что священнослужителю было трудно найти правильные слова. Пастор. Арчири сжал свои длинные руки. Наконец, без особой уверенности и тихим голосом он сказал:

– Он хочет жениться на мисс Сайсом. Пастор наблюдал за выражением лица Аскольда и, все еще глядя на него, добавил: «Или мисс Куви, которая сейчас является ее официальной фамилией.

Главный инспектор чувствовал, что теряет равновесие. Он был озадачен, это было очень редко с ним и его вся эта ситуация тронула его, что вообще для него было редкостью.. Но он уже проявил достаточное удивление, и он спокойно сказал: – Вы должны простить меня, мистер Арчири, но я не понимаю, как ваш сын, сын священнослужителя англиканской церкви, познакомился с мисс Сайсом, то есть мисс Куви.

«Они встретились в Оксфорде», – ответил пастор.

– В университете?

– Это верно. Мисс Шерр Куви очень умная молодая женщина. Пастор застенчиво улыбнулся. Она пишет диссертацию о великих современниках. Я думаю, что ее диссертация сделает много шуму в этом мире.

Глава четыре

Если бы вас попросили предсказать будущее такого человека, как Шерр Сайсом, что бы вы предсказали? Я не думал о ней, но этого я не ожидал. Я предполагал, что в лучшем случае она станет социальным работником, при этом уже побывав в тюрьме раза два за грабежи.

Вместо этого Шерр Сайсом стала, по-видимому, счастливчиком, благословленным лучшими дарами цивилизованного мира: красивой, умной, с высшим образованием, связанной с такими людьми, как пастор.

Аскольд попытался вспомнить первую из трех своих встреч с миссис Сайсом. Это случилось в то воскресенье в сентябре, без четверти восемь. Он и сопровождающий его сержант постучали в дверь у подножия гаражных ступеней, и миссис Сайсом спустилась, чтобы открыть их. Независимо от требований моды того времени в Лондоне молодые девушки из Визбори подвязывали волосы в хвост и кудри падали на плечи в стиле сороковых годов. Миссис Сайсом не была исключением. Она была блондинкой, ее лицо было припудренным, а губы осторожно окрашены в красный цвет. В 1950 году почтенные провинциальные матроны не рисовали глаза, и миссис Сайсом была прежде всего респектабельной женщиной. Кожа у нее была тонкой и сухой.

.Когда они все поднялись наверх, она чередовала ответы на свои вопросы с неоднократными комментариями о позоре их визита. Она была женщиной с самыми невыразительными и самыми голубыми глазами, которые когда-либо видел Аскольд. Никогда, даже когда они собирались забрать ее мужа, она не выказала к нему чувства ужаса или жалости, только страх перед тем, что люди могли подумать, узнав, что полиция допрашивает ее мужа.

Возможно, миссис Сайсом была не такой тупой, как он думал. Ведь добилась же дочка такого положения. «Очень умная молодая женщина, – сказал пастор. «Святое небо! подумал Аскольд, вспоминая, как он хвастался, что его дочь сдала экзамены на степень бакалавра. Во всяком случае, что это будет означать «современные языки»? Аскольд имел смутное представление о том, что это может быть эзотерическое и намеренно загадочное имя, которое дано философии и политической экономии, но он не хотел показывать свое невежество перед пастором. Философия! Инспектор чуть не засвистел от удивления.. Дочь убийцы Даниэла работала над диссертацией; да, а я только готовлюсь к философии! Конечно, это заставило Аскольда задуматься. Он даже начал сомневаться…

«Мистер Арчири, – сказал он, – вы абсолютно уверены, что это дочь Даниэла Сайсом?»

– Конечно да, инспектор. Она сама сказала мне. Он посмотрел на Аскольда почти вызывающе. Может быть, он думал, что полицейский будет смеяться над тем, что он собирался сказать. Это произошло так нежно и красиво сказал пастор. В день Пятидесятницы он пришел провести с нами несколько дней. Вот когда

мы встретили ее; Естественно, наш сын написал нам, чтобы предупредить нас. Она произвело на нас приятное впечатление.

«Инспектор, времена изменились с тех пор, как я учился в университет. Мне пришлось столкнуться с тем, что мой сын там познакомился с девушкой и решил жениться на ней. Я видел, как некоторые дети моих друзей женились в двадцать один год, и я был готов попытаться помочь ему, дать ему кое-что, чтобы начать его новую жизнь. Я только надеялся, что девушка, которую он выбрал, будет человеком, который нам нравится, и которой мы можем доверять.

«Мисс Куви (я назову ее так, если ей все равно) – это та женщина, которую я бы выбрал для своего сына: красивая, элегантная, хорошо образованная, общительная. Видите ли, она делает все возможное, чтобы скрыть свою привлекательность, с одеждой, которую носят все молодые люди сегодня; растрепанные волосы, брюки и огромное черное пальто из ткани; Вы знаете, как сейчас все одеваются одинаково. Однако она не может скрыть свою красоту.

«Моя жена несколько импульсивна. Шерр не была с нами более двадцати четырех часов, когда моя жена начала шутить о свадьбе. Я не понимал, почему двое молодых людей так относятся к этому вопросу. В своих письмах Чарльз не переставал хвалить свою девушку, и было очевидно, что они оба очень влюблены. Тогда Шерр прямо нам все рассказала. Она сказала (я прекрасно помню ее слова): «Думаю, вы должны кое-что обо мне знать, мистер Арчири.. Моего отца звали Даниэл, и его повесили за убийство старухи».

«Сначала моя жена не поверила, я подумал, что это шутка, но Чарльз сказал: « Это правда, но это не важно. Люди стоят того, что они есть, а не того, что сделали их родители». В этот момент Шерр добавила: « Было бы важно, если бы он был убийцей, но он этого не делал. Она рассказала, почему его повесили. Я знаю, что он этого не делал.». Потом она заплакала.

– Почему она называет себя Куви?

– Это имя ее отчима. Должно быть, он великий человек. Видимо он техник-электронщик, но…

«Тебе не нужно меня убеждать», – раздраженно подумал Аскольд.

– … но он должен быть очень умным, проницательным и доброжелательным человеком. У Куви двое детей, но, насколько я могу судить, мистер Куви испытывает те же чувства к Шерр, что и к своим собственным детям.. Она утверждает, что благодаря его любви она смогла вытерпеть, ну, в общем, то, что она может описать только как клеймо преступления своего отца, все это она узнала, в возрасте двенадцати лет. Куви следил за ее успехами в школе и поощрял ее стремиться к получению стипендии округа.

– О каком преступлении и преследование можно говорить?. Разве она не сказала, что она считает его невиновным? – Мой дорогой инспектор, она знает, что он был невиновен.

«Мистер Арчири, – медленно сказал Аскольд, – я уверен, что мне не нужно напоминать такому человеку, как вы, что когда мы говорим, что кто- то что-то знает, это означает, что что-то является фактом, вне всякого сомнения. Это также означает, что большинство людей знают это. Другими словами, это история, она написана в летописях, в свободном доступе. Инспектор остановился. Ну, я, судьи, те, кто находится в национальных архивах, и те, кого ваш сын называет правящим классом, без сомнения знают, что Даниэл убил миссис Паулу Сайс.

– Ей сказала о этом ее мама, сказал пастор Арчири.. Она сказала ей, что точно ее отец не был убийцей..

Аскольд пожал плечами и улыбнулся, затем сказал:

– Люди верят во что хотят. Ее мать хотела только лучшего для нее. Я на ее месте наверняка сказал бы ей то же самое.

«Я не согласен», упрямо сказал пастор. По словам Шерр, ее мать – абсолютно объективная женщина, она никогда не говорит о Даниэле и не позволяет никому говорить о нем; он просто повторяет, не теряя терпения: «Твой отец никогда никого не убивал», и, кроме того, она отказывается сказать что то еще..

– Потому что она не может сказать больше ничего. Видите ли, сэр, я думаю, у вас слишком романтичный взгляд на этот вопрос. Вы рисуете Даниэла как хорошего семьянина, который жил со своей семьей в своем загородном доме. Но не такова реальность. Поверьте мне, Даниэл не представлял для нее никакой потери. Я уверен, что он бил ее, когда хотел. В его глазах она была только его женой, кем-то, кто готовил ему еду и стирал ему одежду, и, ну, – прямо добавил он, – с кем-можно спать. – Все это кажется мне несущественным, – твердо ответил пастор.

– Правда? Она воображает, что сделала важное заявление о невиновности его, дочери -единственному человеку, которого она любила и которому она не могла лгать. Прости меня, но это глупо. Он не общался с женой после того как убил старуху-он все сделал один без нее-он пришел в дом вымыть руки и спрятать деньги. И он не мог сказать ей тогда. Он не был наедине с ней не одной минуты. Предполагалось, что она до сих пор ничего не знала о том, что произошло. Я мог бы сказать ей, что он убил старуху и это вне сомнений.

«Затем мы добрались до места и обнаружили следы крови в раковине и замытые пятна на стене кухни в том месте, где Даниэл снял свой свитер. Как только он вернулся, он снял повязку с руки, чтобы показать нам рану, и отдал ее своей жене. Но он не разговаривал с ней, он даже не просил ее поддержать его. Только однажды Даниэл обратился к ней…

– да?

– Мы нашли сумку с деньгами под матрасом его двуспальной кровати. Почему Даниэл не сказал своей жене, что старуха дала ему эти деньги утром? Вы здесь, ищите это в своей копии стенограммы. «Я знал, что моя жена захочет потратить все. Она всегда ворчала о покупке вещей для дома». Это было все, что он сказал, и он даже не взглянул на нее. Когда мы арестовали его по обвинению в убийстве, он сказал: «Хорошо, но вы делаете большую ошибку. Это был бродяга, который сделал это». Затем он спустился с нами по лестнице. Он не поцеловал свою жену и не просил нас позволить ему попрощаться с дочерью. – Но она навещала его в тюрьме, верно?

– Всегда в присутствии чиновника. Давайте посмотрим, вы, кажется, убеждены в своей правоте, как и другие, связанные с этим делом. Вот что имеет значение. Прости меня, если я не согласен с Вами. Пастор тихо достал фотографию из своего кошелька и положил ее на стол. Аскольд взял фотографию в руки. Вероятно, она была сделана в доме священника. На заднем плане была огромная магнолия, дерево, почти такое же высокое, как дом, который оно частично спрятало, которое было покрыто цветами в форме чаши. Под его ветвями мальчик и девочка стояли рука об руку. Мальчик, высокий и белокурый, улыбался, и не было никаких сомнений, что это был сын пастора..

Лицо девушки было грустным. Она смотрела на камеру со спокойными глазами. Светлые челки покрывали ее лоб, и ее волосы падали сзади, на плечи и касались выцветшей блузки, типичной для студентов колледжа, плотно обернутой вокруг ее талии, над морщинистой юбкой. Ее талия была крошечной, а грудь выпуклой. Аскольд снова увидел ее мать, но у этой молодой женщины в руках не было кровавой тряпки-а рядом стоя мальчик.

– Очень красиво, – сухо сказал он. Я надеюсь, Вы сделаете своего сына счастливым. Он вернул фотографию. Нет причин, почему это не так.

В глазах священнослужителя возникла смесь эмоций: гнев, боль и обида. Аскольд с интересом наблюдал за ним.

«Я не знаю, во что или кому верить, – грустно сказал пастор, – и пока мне это не ясно, инспектор, я не дам свое согласие на свадьбу. нет; Более того, – он яростно покачал головой, – я полностью против нее.

– А девушка, дочь Даниэла?

– Она верит в невиновность (или, скорее, принимает) своего отца, но знает, что, возможно, есть люди, которые не разделяют ее мнение. В конце концов, я не думаю, что она выйдет замуж за моего сына, в то время как моя жена и я так думаю.

– Чего вы боитесь, мистер Арчири

– генетики.

– Генетика во многом связана с случайностью.

– У вас есть дети, инспектор?

– У меня есть две дочери.

– Они замужем?

– Одна из них, да.

– А кто Ваш тесть?

Впервые Аскольд почувствовал превосходство над священнослужителем и что -то вроде злорадства.

– Он архитектор, а также советник консервативной партии.

Я понимаю. Пастор опустил голову. А Ваши внуки строят замки из кусочков дерева? Аскольд не ответил. На данный момент единственными признаками существования его первого внука была утренняя тошнота его невестки. Я буду внимательно за ними наблюдать и увижу их таланты и склонности.

– Вы только что сказали, что если вы не одобрите свадьбу, она не выйдет замуж за вашего сына.

– Они влюблены. Я не могу…

– Кто будет знать? Все будут думать, что Куви – ее настоящий отец.

– Я буду знать, сказал пастор. Теперь, когда я смотрю на нее, я вижу в ней Даниэла. Вместо ее рта и глаз я вижу его толстые губы и его жажду крови. Та же самая кровь, инспектор, смешанная с кровью миссис Паулы, однажды была пролита на пол, одежду, камин. Мой внук будет носить ее в своих венах. Казалось, пастор осознал, что он позволил себе увлечься страстью, потому что внезапно замолчал, покраснел и на мгновение закрыл глаза, как будто то, что он только что описал, было глубоко болезненным.

– Хотел бы я помочь вам, мистер Арчири! сказал Аскольд сочувственно, «но дело закрыто, навсегда. Я сделал то, что мог.

Пастор пожал плечами и, словно не в силах сдержать себя, тихо процитировала:

– «Перед толпой он взял воду и вымыл руки». Затем священник поспешно встал, явно сокрушенный. Я прошу прощения, инспектор. То, что я Вам сказал, откровенно ужасно. Можете ли вы сказать мне, что Вы собираетесь сделать? – Я как Понтий Пилат, – сказал Аскольд. Поэтому постарайтесь проявить больше уважения в будущем.

Куни улыбнулся и сказал:

– Что именно он хотел, сэр?

– Прежде всего, он ожидал, что я скажу ему, что Даниэл был казнен по ошибке, но я не мог его порадовать. Черт, это все равно что сказать, что я не знаю, как выполнять свою работу. Это был мой первый случай убийства. Пастор собирается делать запросы самостоятельно. Через шестнадцать лет это будет бесполезно, но убедить его невозможно. Во-вторых, он хотел, чтобы у меня было разрешение обыскать всех свидетелей, он надеялся, что я поддержу его, если они появятся здесь, протестуя и прося объяснений.

«И все, что у него есть, – задумчиво сказал Куни, – это непоколебимое убеждение миссис Сайсом в том, что ее муж невиновен?»

– Это не имеет ничего общего! Это чепуха. Разве моя жена не сказала бы то же самое нашим дочерям? Это нормально. Даниэл не признался даже в самый последний момент, вы знаете, что тюремные власти очень внимательно относятся к такого рода вещам. Нет, миссис Сайсом выдумала это и в конечном итоге поверила в это.

– Пастор знает ее?

– Нет, пока нет, но скоро он ее узнает. Она и ее второй муж живут в Тусеи, и они пригласили его на чай.

– По твоим словам, она сказала ему про своего отца в день Пятидесятницы. Почему пастор так долго ждал? Прошло как минимум два месяца.

– спросил я его. Он ответил, что в первые недели он и его жена решили оставить все как есть. Они думали, что, возможно, его сын передумает жениться. Но это было не так. Мальчик попросил своего отца получить копию протокола судебного заседания. Он единственный ребенок, и, конечно, очень избалованный. В конце концов, пастор пообещал начать расследование, как только у него начнется отпуск.

– Так он вернется?

«Это будет зависеть от миссис Сайсом», сказал Аскольд.

Глава пять

Дом Куни находился примерно в двух километрах от центра города, отделенный от магазинов, вокзала, кинотеатра и церкви тысячами таких же больших пригородных домов. Дом представлял собой огромное здание из розового кирпича. В саду росли однолетние растения, среди травы не было ни одного клевера и были срезаны все высушенные чаши роз. На асфальтированной дороге мальчик лет двенадцати мыл белый «Форд».