Дань памяти

Перед Новым годом внезапно заболел котик Мартик. Ветеринары не могли понять, в чем дело. Все анализы были в порядке. Но он сгорел буквально за неделю и умер. Я думаю, что Мартик забрал мамин недуг на себя – такое же бывает… А через неделю погибли все живые цветы в нашей квартире, а цветов было немало. Маме становилось все хуже и хуже. Она много пила, отекла, у мамы сильно болела поджелудочная. Но все лечилось одним средством – водкой. От врачей и госпитализации отмахивались. Лишь когда маме было совсем плохо, вызывали скорую, и врачи на дому ставили капельницы. К Новому году я купила рыжего котенка и принесла его «на счастье». Он умер через два дня…

Новый год встречали у бабушки Светы. Рядом с ее домом, буквально через 50 метров, находился шикарный и дорогой лицей. Маминым единственным желанием было определить меня в этот лицей. После новогодних каникул я уже шла в новый коллектив, в новый лицей. Сначала я жила дома, и меня возил водитель, как и всех других детей богатых родителей. Потом на водителя денег у моет отца не стало, и я потихоньку перебралась к бабушке. На каждые выходные я приезжала домой. Дома была все та же картина. Пьянство. Для меня было праздником, когда я видела маму трезвой. Каждый день я звонила из лицея домой. Слыша трезвый голос мамы, я была просто счастлива, и эти моменты радости будут храниться в моей памяти до конца жизни. Мне было тяжело. Новый коллектив. Новые знакомства. Спасали подруги из прежней школы, с которыми я встречалась на выходных. Меня принимали в лицее долго. Я составляла конкуренцию королеве лицея, у которой, как и у меня, была вереница подруг и поклонников. До моего прихода. Лидерство переходило ко мне. В итоге мы с «королевой» поняли, что врага нужно держать ближе, и стали подругами.

Каждый год на 23 февраля родители, бабушки и я ездили на кладбище. В эту дату много лет назад умер брат бабушки Светы, и взрослые, конечно, там поминали его. Поминали алкоголем, ели бутерброды, разговаривали, что-то вспоминали. Тот день был солнечным и снежным. Чирикали птички, у мамы и бабушек было приподнятое настроение, они считали птичек, выпивали и говорили обо всем подряд. Долго они в тот день пробыли на кладбище. У меня от мороза чуть не отвалились ноги. Позже все поехали домой и продолжили застолье в тепле и под новую порцию алкоголя.

Я в те годы, наверное, как и все девочки моего возраста, вела личный дневник. Предчувствие чего-то страшного у меня началось еще в начале мая. Я писала об этом в своем дневнике. К концу мая – 20 числа – моя запись начиналась со слов: «Я знаю – мама умрет». 22 мая: «Мама умерла»…

20 мая, в воскресенье, я была еще дома. Почти весь день моя мама спала. Вечером она пришла в мою комнату, была ласковой и нежной, от мамы пахло перегаром и свежим халатом. Проспавшись, она протрезвела, и я была счастлива. Мы немного поболтали, потом обнялись и пожелали спокойной ночи друг другу. Но я решила сделать приятное маме и написала письмо, которое она должна была открыть после моего отъезда. В письме я написала, как люблю свою маму, как скучаю по ней, как не хочу, чтобы она пила, и как всегда жду встречи с ней и новых выходных… Я вышла в гостиную, где увидела, как мама наливает себе вино и пьет залпом, скорее всего, уже не первый бокал. У меня навернулись злые слезы на глаза. Я швырнула в маму свое письмо, предварительно скомкав, и сказала: «ТЫ – АЛКАШКА! НЕНАВИЖУ!» Но мама неожиданно нежно потрепала меня по голове и мягко сказала со слезами на глазах: «А ты – дурашка». Я ушла в свою комнату, хлопнула дверью и проревела всю ночь. Это был наш с мамой последний разговор. Утром понедельника я выходила с папой из квартиры. Дверь в родительскую спальню была открыта. Тогда я увидела свою маму в последний раз. Она спала. Лицо было трезвое, но измученное, больное. Волосы на голове превратились в большой колтун, дышать даже в коридоре было невозможно. На прикроватной тумбочке лежало мое письмо, только бережно разглаженное… На мои глаза вновь навернулись слезы, я отвернулась и вышла из квартиры.

22 мая в 9 утра раздался громкий, такой пронзительный звонок телефонного аппарата. Я поняла, что звонок страшный. Телефон даже звенел как-то по-особенному. Я скрылась в туалетной комнате, затаив дыхание и закрыв глаза. Я ждала… Ждала известие о том ужасном, о чем думала все это время. Сначала я услышала, как моя бабушка тихонько сказала в трубку «Что?». Потом во весь голос, с дикими рыданиями, просто завопила это: «Что???». Кинулась ко мне в туалетную комнату с криками: «Мама! Мама умерла!» Я молчала. Я знала. Я не плакала и не истерила. Не знаю, почему, но я почувствовала мерзкое облегчение, и мне стало невыносимо больно и стыдно. У меня все было как в тумане. Приехал дед с работы, пес Мишка лаял и выл, как заведенный. Потом я оделась, бабушка продолжала выть. Именно выть навзрыд. Страшно и громко, как воют волчицы, теряя своих детенышей. Дед плакал и прижимал меня к себе. А я сидела и смотрела в окно. На зеленую и свежую майскую листву на деревьях, на пасмурное небо, начинавшийся дождь. Я сидела, у меня текли слезы. Тогда я плакала по-настоящему последний раз. Я понимала, но не осознавала, что происходит. Мне не было страшно. Мне не было больно. Я просто как-то сразу стала пустая внутри. Потом я с бабушкой и дедом добралась до нашего дома. Первое, что я увидела – это как из подъезда выносят матрас родительской кровати: весь в чем-то красном – либо в вине, либо в крови… Мы с бабушкой и дедом вышли из машины. Ко мне сразу подбежала Лида. Стала прижимать к себе, что-то говорить. Мы поднялись в квартиру. Там стоял запах алкоголя, чего-то ветхого и успокоительных капель. Сбежались все родственники. У всех были потерянные лица, и никто не знал, как смотреть на меня, что говорить. Я ведь молчала. Я не плакала. Я была где-то в другом мире… Потом меня забрала к себе семья Олега на три дня – до похорон. Лида всегда была рядом со мной и пыталась, как могла, отвлечь меня и утешить. Только все было зря. Я была спокойна. В день похорон я смотрела на свою маму в гробу и не верила в происходящее. У меня текли слезы, но не более того. Все попрощались с телом мамы и поехали домой. Следующие дни, вплоть до того, пока меня не увезли на дачу на лето, я помнила туманно. Баба Света всегда плакала. Баба Тата держалась, но срывалась, и они плакали вместе. Мой отец пил и плакал. Дед был в себе. Олег переживал горе со своей семьей. Все закончилось. Я с папой, бабушками и дедом уехала на дачу. Зайдя в комнату мамы, я увидела ее тапочки и халаты – зеленый и синий. Я упала на пол, сгребла в кучу мамины халаты, еще какие-то вещи из шкафа, зарылась в них с головой, ощущая еще теплоту и запах родной мамы, и так проревела, наверное, целую вечность. Так, каждый день все напоминало мне о маме. Бабушка постоянно пила и плакала. Папа не мог выдерживать и тоже пил, и плакал. Мои подруги Аля и Лена поддерживали меня, как могли. Но было решено собрать все мамины вещи и на некоторое время уехать к родителям отца – к бабе Нине и деду Ване в другой город. Там мы с папой раздали все вещи в церковь и жили в деревне его родителей. Я видела состояние отца. Не раз я наблюдала, как по ночам любимый папочка рыдает в распахнутое настежь окно, или слышала его жуткие всхлипы в уборной, которая была во дворе. Смерть жены подорвала психическое здоровье моего отца, и он не мог обходиться без меня. Папа просто не мог находиться один. Мне не нравилось в деревне папиных родителей. Но я не могла оставить его одного. На тот момент отец был моим единственным родным и любимым человеком. Очень часто по вечерам мы смотрели на небо и считали звезды. Баба Света постоянно пила и зациклилась на своем горе. Она была не в себе. Хоть и ждала меня и папу на дачу. Но я не могла выносить состояние бабушки. Мне казалось, бабушка Света сходит с ума. По большому счету так и было. Спустя несколько месяцев дед, придя с работы, нашел бабушку Свету в ванной комнате с веревкой в руке, готовящейся к суициду. Спустя только долгие и долгие годы я поняла, как я была нужна своей бабушке… Но в силу возраста и собственного замешательства я не уделяла бабушке должного внимания. И все произошло так, как произошло. Ничего в жизни не перепишешь. Все случившееся тогда было ужасом для ребенка, жившего в семье «полная чаша». Но если бы не мои дальнейшие беды, страдания и постоянная борьба, я бы не стала тем, кем стала. И как же жаль ту бедную маленькую девочку. Только странно, что все, по сути, жалели только себя, а в дальнейшем им до меня дела не стало и вовсе…

Маме…

Мамочка моя милая, я помню тебя, любимая.Красивая, неповторимая, тебя же уже не вернешь…Я помню тебя, свое прошлое, свою боль, но ты не поймешь…Тебя нет и больше не будет, но я мечтаю, что чудо тебя разбудит!И будет все у нас, как раньше: моя рука в твоей руке;Мы снова вместе, рядом, но ты в глубоком сне…Я так хочу с тобой быть рядом!Обнять, поцеловать, поплакать, посмеяться,Секретами делиться, шутить и забавляться.Я помню каждое мгновенье, заботу, нежность и любовь.Я вспоминаю твои руки, тепло объятий вновь и вновь.Тебя никто мне не заменит, не будет больше матери.Но не вернешь того, что было. Лишь пустота теперь внутри.Тебя ничто уж не разбудит, ты не вернешься никогда.Я буду помнить, верить буду, что ты со мною навсегда:Следишь за мною, наблюдаешь, спасаешь от невзгод и бед,И нет на свете лучше мамы, чем ты… была, но больше нет.Уже прошло немало лет, тебя уж нет…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.