Сломанный клинок

– Ну ты дал стране угля, Леон. Мелкого, но сразу дох…! – радостно воскликнул староста, оказываясь рядом и подставляя мне плечо, на которое я с благодарностью опёрся. Сил идти самостоятельно не было даже во внутренних резервах. – Мастер оружия редко берет себе личных учеников. Считай, на всю школу всего три человека.

– Да? И кто же эти неудачники? Не могу им не посочувствовать, – слабым голосом поинтересовался я, едва переставляя ноги и проклиная три месяца безделья. Теперь, чтобы прийти в форму, понадобится долгий период постоянных тренировок, и о развитии в ближайшее время можно забыть. Для начала необходимо вернуться к истокам.

– Три – это вместе с тобой. А остальных ты уже знаешь. Это я и небезызвестный тебе Хельги Войтов. Но с нами мастер Витар занимается холодным оружием. Думаю, сия участь и тебя не минует.

– Он меня будет кэн-до учить? Не смеши меня, рёбрам больно.

– Ему и без этого есть чему научить, уж поверь мне на слово! – с некоторым недовольством в голосе отрезал Алексей и замолчал.

Он довёл меня до душевой и пошёл на продолжение занятия, а я остался в компании горячей воды и хоровода мыслей. И что характерно, мысли вновь были неутешительными.

Мастер раскусил меня минуте на третьей, после чего всячески пытался спровоцировать на действия, выходящие за рамки тех возможностей, что были показаны ему изначально. И ведь спровоцировал! Прокрутив в памяти всё произошедшее, я насчитал около пяти срывов и промашек, не заметить которые мастер попросту не мог.

Индивидуальные занятия стали ещё одним поводом призадуматься. Новые знания и умения бесспорно нужны. Вопрос будет в цене. Не удивлюсь, если ею станут те секреты моего рода, которыми я владею. Думать о людях слишком хорошо было бы наивно, а позволить подобное… в моей ситуации такое поведение подобно решению отправиться на прогулку в неглиже. Неразумно, глупо и абсолютно бесперспективно.

Закончив подбивать итоги и приводить себя в порядок, я задумчиво повертел в руках телефон и решил никуда не звонить. Если меня приедут забирать опекуны, то автоматически мимо пройдёт возможность познакомиться с городом, а точнее, с его дневной половиной, так как с ночной у меня уже сформировались некоторые отношения. Вызвать такси к школе? А почему бы и нет?

Случайности не случайны. Банально, но правда. Это наблюдение давно стало закономерностью, доказывающей наличие чьей-то могучей и злой воли, вмешивающейся в мою жизнь настолько сильно и часто, что зачастую я не успевал до конца оправиться от последствий одного рокового якобы совпадения, как наступало следующее.

Пересекая быстрым шагом холл учебного корпуса, я мысленно славил богов, ниспославших избавление и сокративших такой непростой первый день учёбы. Тем более что важных дел (и это у подростка!) на остаток дня было невпроворот.

Торопливо толкнул плечом дверь, выскакивая на крыльцо. В лицо пахнуло свежим, слегка прогретым за солнечный день воздухом. Ноги заскользили по отполированной тысячами подошв плитке, покрытой подтаявшим снегом, и понесли меня прочь. Прочь, прочь из этого места, скорее.

Занятый тем, что смотрел под ноги, а не по сторонам, я не успел отреагировать, когда навстречу и вбок мелькнула чья-то фигура. Мы столкнулись случайно и сильно, плечами, и девушке этого хватило. Мою ненаглядную стерву, Наталью Александровну, отбросило в сторону: потеряв равновесие на ступеньках лестницы, ведущей к крыльцу, она начала падать. Падать, даже в этот момент оставаясь прекрасной и привлекательной – легкий румянец на милых, с небольшими ямочками щеках, взлетевшие вверх от удивления брови, растерянный взгляд, приоткрытый во вскрике рот, очерченный плавными изгибами пухлых губ, и рефлекторно протянутая в мою сторону рука. «Картина маслом!» – как любил говаривать дядя Андрей. А именно эту можно было назвать: «Прекрасная принцесса умоляет о помощи, падая в пропасть».

Думать в такие моменты жизни почти непосильная задача. Все происходит очень и очень быстро, трудно отреагировать даже на рефлексах. Поэтому объяснить то, что произошло, я не смог бы даже под дулом пистолета – биение сердца замедлилось, дыхание почти остановилось, а мысли вдруг обрели невиданную четкость. Полное осознание и ясное видение того, что необходимо сделать, чтобы помочь ей, пришло за доли секунды, осталось только воплотить все это в жизнь…

Плавный, стелющийся шаг навстречу, преодолевая боль в натруженных мышцах – обе мои руки уверенно ложатся на талию учительницы, подхватывая её тело, мягко тянут на себя. Совсем немного везения, и все выглядело бы красивым элементом страстного танца, но не сложилось. Там, на небесах, уже был брошен жребий.

Выставленная вперед левая нога поскользнулась на подвернувшейся под подошву льдинке, мое равновесие нарушилось, и падать начал уже я, естественно, утягивая за собой девушку. Впечатавшись со всего маха в ребра ступенек, я явственно услышал хруст позвоночника. Острая, пронзающая до души вспышка боли опалила каждый нерв в теле, спазмом перехватывая горло и не давая кричать. Испуганное лицо Натальи Александровны было последним, что запомнилось, перед тем как затылок наконец-то тоже коснулся поверхности. И все разом померкло, лишая боли, мыслей и чувств…

* * *

– Мы могли опоздать, Хандзо-сан. Он умирает. А если и выживет, то, скорее всего, останется калекой, – прошипел миниатюрный ленточный дракончик, беспокойно парящий в воздухе над плечом старого самурая в белом кимоно, расшитом камоном в виде оперения стрелы. Бесплотный и невидимый для людей, как и дух-помощник его рода, он стоял всего в паре шагов от того самого места, где умирал последний потомок его рода. Стоял и размышлял над тем, что он видел в течение всего этого дня.

– Он слаб. Неуклюж. Неуверен в себе. Не обучен. Даже «доспех духа» не смог использовать вовремя. А как он дрался? Да я в его возрасте этого учителя три раза за пояс заткнул бы! И это моя кровь?!. – горько вздохнул Хандзо, растерянно качая головой. – А его воспитание? Манеры и речь? Он скорее гайдзин, чем мой правнук!!! Ты видел, как он опозорился перед женщиной? Розгами надо было бить, ещё в раннем детстве.

– Вы слишком строго судите его, господин. Проклятие уничтожило всю его семью, его тело и дух ещё не оправились от потерь и ран. Рок неумолим, а мальчик остался совсем один…

– Заткнись, ящерица! Не пытайся вызвать во мне жалость! Он – воин! Он не может быть слаб. Слабость – это смерть, а значит, и конец пути!

– …ему просто нужна помощь. Толика вашей силы, знания и умения, в которых вы отказали сыну, мудрость и опыт, совет старшего. Ему нужна семья, – продолжал гнуть свою линию дух-хранитель.

– Я и сам знаю, что делать, чешуйчатое. Великая богиня Амэ обещала дать шанс и дала его, когда пришло время! – рявкнул самурай и шагнул к распростертому на холодных камнях правнуку.

Рядом с ним преклонила колени и срывала голос в призывах о помощи молодая женщина ослепительной и непривычной красоты. Исходящее от её рук теплое желтоватое свечение дара целителя было единственным, что удерживало парня на грани бытия. Хандзо опустился на колени с другой стороны от него, желая лучше рассмотреть непутёвого потомка.

Некрасивое, чуть асимметричное лицо, подвижное и обаятельное, когда мальчик разговаривал, улыбался и просто был задумчив. Дитя смешанного брака, он был белокож, нос сохранил следы недавнего перелома, а тонкие шрамы на всей левой половине лица, которые парень попросил оставить как напоминание о той битве, что изменила его жизнь, что-то изменили в его облике, из-за чего он стал выглядеть старше и серьезнее. Восточный разрез глаз, густые и непослушные черные волосы, растрепанные до состояния вороньего гнезда. Высокий, по-юношески нескладный, но уже хорошо развитый физически, как любой, кто получил воспитание в роду аристократов исконно промышлявших войной…

– Последний из рода… Я помогу тебе, Леон Хаттори. Помогу… Во имя рода, да пребудет его слава в веках, – прошептал старый самурай, принявший самое важное для себя решение, рассыпаясь роем ослепительных искр, окутавших тело мальчика и впитавшихся в него полностью. Взметнувшийся порыв ветра растрепал волосы кричащей девушки, высушил выступившие из уголков её глаз слёзы и словно вдохнул в парня жизнь – он шевельнулся в её руках, на мгновение открыл глаза, улыбнулся и уснул. Спокойным, безмятежным и абсолютно здоровым сном.

– Не бойся, Лео. Ты больше не один. Все получится, – прошипел дракончик, пробираясь за пазуху к парню и обвивая кольцами змеиного тела его руку и плечо. – Ты справишься. Во имя рода… Нам ещё столько предстоит сделать!

Глава 4

Клан Во Шин Во настолько давно осел на русской земле, что некоторые его члены начали перенимать отдельные традиции этой страны. Для третьего наследника клана таковой стала та традиция, которой русские подобрали звучное и ёмкое определение – «опохмел». Только осушив полулитровую кружку капустного рассола, он кое-как смог прийти в себя после ночных возлияний и внятно ответить ожидающей распоряжений секретарше:

– Эмиссаров клана Луэн необходимо устроить со всеми удобствами. Я приму их в течение получаса.

– Будет исполнено, господин Сяолун, – бархатно прошептала опытная секретарша, по тону голоса уловившая состояние босса.

Такой предупредительный персонал был одним из плюсов работы координатором клана. Не самого крупного, не самого богатого в том разветвлённом конгломерате организаций, что представляли собой темные кланы Китая. И тем не менее достаточно влиятельного, подмявшего под себя абсолютно весь теневой рынок в данном регионе. Нервная и сложная работа для того, кому привычна схватка и упоение битвой, но необходимая для дальнейшего роста в иерархии. Третий наследник – это ни к чему не обязывающий и ничего не дающий титул, а вот к мнению успешного координатора прислушается даже глава клана. Должность обязывала взять ситуацию под контроль и извлечь из неё максимум пользы. Для себя и для клана.

Помассировав себе виски и накинув на иссиня-черное от татуировок тело халат, мастер ветра и гарант Договора Сяолун Во Шин Во озадаченно поскреб лысый череп, гадая, каким ветром занесло посланцев клана, с которым не пересекались никакие интересы его отделения. Взяв в руки бронзовый колокольчик, китаец трижды подал сигнал своим слугам, призывая их приступить к своим обязанностям. Перезвон ещё не успел утихнуть, как в двери прошла целая вереница служанок, несущих принадлежности для утренних процедур, и спустя полчаса, вновь ощущающий себя живым и здоровым третий наследник одного из темных кланов Китая неторопливо вошёл в апартаменты гостей.

– Приветствую вас на своей земле. Во имя единства Неба, Человека и Земли, – учтиво поприветствовал он ожидающих его троих мужчин, одетых настолько характерно, что их принадлежность к преступному миру Китая не оставляла никаких сомнений: кожаные куртки, украшенные узором из заклепок, яркие шелковые головные платки, военные ботинки и художественно рваные джинсы.

«Как гопники вырядились, – подумал Сяолун, неодобрительно прищурив глаза. – И это многое объясняет».

– И мы приветствуем тебя, господин. Во имя единства. – Гости почтительно преклонили колени. Старший из них, приземистый и немного неуклюжий боец с лицом крестьянина, бесхитростно начал выкладывать цель посещения, проигнорировав традиционную беседу о погоде:

– Господин Сяолун, глава клана Луэн отправил нас выполнить весьма важное для него задание. В качестве подтверждения моих слов и намерений клана Луэн, я вручаю вам это.

Не поднимая головы, посланник снял с шеи тонкую цепь с овальной пластиной и протянул её перед собой. Золото пайцзы матово блеснуло в приглушённом освещении комнаты, сверкнули изумруды и алмазы, из которых был выложен извивающийся среди иероглифов зелёный дракон.

Сяолун приблизился и почтительно принял предмет, являвшийся как верительной грамотой, так и индульгенцией на всё, что совершит владеющий им человек. Потому как это будет деяние всего клана Луэн, и отвечать за него будет именно клан, а не исполнитель.

– Пожелания Великого Зелёного Дракона услышаны. В знак дружбы между нашими кланами будет оказана необходимая поддержка вашим начинаниям.

Личная просьба главы дружественного клана стоила того, чтобы отнестись к ней более чем серьезно. Тем более такого клана, как Луэн. Их ещё называли «зелёными драконами» – за традицию боевиков с рангом наносить себе татуировки этого мифического существа. Очень сильный боевой клан, поставлявший услуги наёмников широкого профиля по всему миру. Помочь им сейчас означало благодарность в будущем. А отказаться от поддержки отряда таких вот профессионалов мог разве что глупец.

– Цель нашей миссии на данный момент проживает в этом городе. Поскольку этот регион находится в вашем ведении, мы бы хотели получить консультацию, господин, – старший группы немного помялся и извлёк из-за пазухи тонкую кипу распечаток. Приняв её от мужчины, Сяолун с интересом уставился на крупную фотографию формата А4, на которой был качественный портрет юноши в праздничном хаори. Единственное, что сразу его смутило, – юный возраст цели.

– Вас послали за школьником? – задал Сяолун уточняющий вопрос.

– Да, господин. По имеющейся информации, он обучается в какой-то военной школе на территории аристократического квартала.

– Княжеского квартала. Аристократы занимают другой район города, – поправил бойца координатор и помассировал пальцами виски, отгоняя подступающую головную боль. На этот раз куда более серьезную. – Могу я подробнее узнать о сути задания? Это похищение? Или ликвидация?

Княжеский квартал был зоной ограниченного доступа и повышенной безопасности. Проехать на его территорию было фактически нереально. Многочисленная и профессионально обученная служба безопасности, усиленная в случае вооруженных столкновений тяжелыми пехотинцами, тысячи датчиков и видеокамер, въезд по пропускам… А к безопасности учеников ВКШ русские относились настолько трепетно, что проще было пробраться на территорию военной базы, чем в эту школу.

– Господин, мы должны ликвидировать парня. Как можно быстрее, – коротко ответил старший группы убийц.

Голова Сяолуна перестала болеть. Все стало ещё хуже. Теперь она гудела и трещала под напором мельтешащих мыслей. Кто мог подумать, что всё окажется так сложно?!

– Мне понадобится кое-какое время. Вас устроят в гостинице и сразу сообщат, когда вы сможете приступить к выполнению задачи. До той поры не суйтесь за пределы нашей зоны ответственности. Вы получите полный доступ к информации, что удастся получить…

* * *

Жизнь несправедлива. Постигать неизбежную правоту этой мудрости мне доводилось всё чаще. Десяток неразрешенных проблем и сотня вопросов, способная озадачить кого угодно, сплелись воедино и сформировали событийный поток, вынырнуть из которого, чтобы глотнуть свежего воздуха, мне удавалось ценой гигантских усилий. И тогда начиналась ещё какая-нибудь хрень. Ну так, чтобы не расслаблялся.

– Может, ты хоть что-нибудь понимаешь в происходящем? – спросил я у столь же недоуменно глядящего на меня отражения. – Нет? Я так и думал. Толку от тебя никакого.

Мой собеседник в зеркале только озадаченно пожал плечами и скорчил недовольное лицо, услышав о себе столь нелестную характеристику. Крутанувшись вокруг своей оси, он вновь продемонстрировал непонятно откуда взявшуюся черно-белую татуировку – обвивающего тело ленточного дракона. К счастью, видел её только я и только в зеркале, где с недавних пор поселилось отражение моей не до конца прошедшей слияние души.

Дракончик недовольно зашевелился, словно почувствовал обращённое на него внимание, приоткрыл один глаз – его долгий пронзительный взгляд отливал золотом и не выражал никаких эмоций, кроме равнодушия. Клацнув челюстями, он заворочался, вновь укладывая голову на своё место – его голова выглядывала у моего отражения из-за левого плеча и устроилась на груди, возле сердца. Признаться честно, выглядело творчество неизвестного мастера очень и очень красиво. Вот только принять происходящее эта красота не помогала никак.

– Сумасшествие какое-то, – неверяще покачал я головой и, решив провести очередной эксперимент, попросил двойника: – Стой смирно и не корчи гримас хотя бы минуту, ты сможешь, это в твоих силах, вдруг получится.

Проповедь для пятилетнего ребёнка сработала на «отлично» – иначе взаимодействовать с «живым отражением» было бессмысленно, по развитию оно находилось именно на детском уровне. Смартфон негромко щелкнул, имитируя звук затвора старинного фотоаппарата, и продемонстрировал готовый оттиск бытия. Высокого качества, точный до невозможности, почти идеально, до самых малейших точностей, этакая гравюра действительности, беспристрастная и объективная. С него на меня смотрел растрёпанный полуголый подросток в больничных штанах с телефоном в руке. Ни следа татуировки и ни капли схожести с той позой, что принимало моё отражение.

– КСОООО!!!

– Неужели неудачное селфи стоит таких мук, Лео? Не отчаивайся, с твоей физиономией вообще непросто выглядеть хоть сколько-нибудь прилично, – заржал хорошо знакомый мне голос. Его обладатель не утруждал себя соблюдением приличий, каждый свой визит обставляя опустошительным степным набегом, ведя себя в лучших традициях скифских племён, надо полагать. И этот человек должен заниматься вопросами моего воспитания?! Что за несправедливость!

– Лёха, ты вообще знаком с термином личного пространства? Тем более в семь утра. У меня больничный, в конце концов. Я и так по уши в самостоятельном изучении кучи предметов, с названиями которых попросту даже не сталкивался никогда, – прошипел я, мангустом оскалившись на жизнерадостного старосту.

Однако коварный враг всё же решился и выглянул из-под маски моего лучшего друга. В открытую и непринужденно.

– Тебя выписывают, болезный. Нечего валяться, а то ишь, что удумал! Ну это я так, ректора цитирую. Сегодня у тебя крайний день в госпитале, вечером ты уже должен быть в общежитии. Там я уже всё решил, тебе там хоть сегодня можно появиться, а можно и не появляться. Поэтому туда мы только заскочим, чтобы переодеться и закинуть багаж. А после проследовать на торжественную встречу скоропостижно выздоровевшего товарища и отпраздновать его возвращение к суровым кадетским будням!

– Пристрелю гада! – шутливо бросил я, навскидку, почти не глядя прицелившись в него сложенным из пальцев «пистолетом» и пуская сжатый в капсулу импульс силы в короткий полёт.

– Промазал! – жизнерадостно констатировал Лёха и тут же негодующие взвыл: – Так нечестно! Ты что, рикошетом запустил? Я «доспех» уже вырубил! Больно же!

Ну, не больно. Тренировочная норма моего детства, там приложения сил разве что на качественную затрещину. Хотя да, с непривычки могло показаться болезненно. Ему будет полезно.

Сделав это заключение, я злорадно ухмыльнулся и наконец посмотрел на это рыжеволосое недоразумение. Староста привалился на мою кровать и с негодованием растирал пострадавший затылок. В руках, против обыкновения, не было ни одной папки с материалами для занятий.

– Ну так что, ты идёшь? Я, если что, для тебя же стараюсь. Социализация, то, се, налаживание двухсторонних русско-японских отношений, вербовка потенциального агента. Это ты меня вербовать должен, шпион недоделанный, – забурчал он, с ходу оседлав любимого «конька».

– Да понял я, можешь не стараться и не объяснять. Надо так надо.

Мой горестный вздох Лёха интерпретировал по своему мировоззрению и тут же выдал:

– Пафос позы не означает величия. Не выеживайся, Леон Хаттори, никто за тобой бегать не будет. И уговаривать тоже.

Умение достойно проигрывать в навязанной ситуации способно минимизировать степень потерь и последствий. Но иначе понять этих людей я попросту не мог. Их дружба походила на войну. Десятки психологических стычек при любом удобном случае, при любой мотивации, постоянное давление, ненавязчивое и незримое.

– Туше, господин староста, – почтительно поклонившись, я облачился в пижаму и вооружился зубной щеткой. – Если не возражаете, я продолжу утренние процедуры. Можете говорить, я услышу.

– Всё, не начинай ехидничать, Лео. Что за вредный характер! Буду к семи. Вещи собери заранее. Апельсины на столе!!! – проорал он, вихрем промчавшись по палате, и громко хлопнул дверью.

– Дурдом, – констатировал я, намазывая щётку пастой, и спросил: – Ну хоть теперь ты меня понимаешь?

Отражение грустно кивнуло.

Отражение.

Его появление стало моим избавлением. Слияние душ завершилось. А отражение появилось из-за переизбытка энергии в духовном теле, самопроизвольно сформировавшись в то, что со временем должно было стать моим фамильяром. Достигнуть подобного мне светило максимум к пятидесяти, а то и к шестидесяти годам, после упорных тренировок и бесчисленных медитаций. Во всяком случае, так утверждал тот трактат, по которому меня обучали с детства. Трактат, датированный серединой шестнадцатого века: «Наставление Дьявола». Наш величайший предок, Хаттори Хандзо, Они (Дьявол), воплощённый ужас врагов клана Токугава, завещал потомкам редчайшее из всех искусств – «охоту на демонов». К сожалению, после определенных событий часть труда была уничтожена. Я обучался по первым двум третям трактата, оставшаяся же часть безвозвратно исчезла пару сотен лет назад.

Трактат утверждал, что обзавестись фамильяром можно только после упорных тренировок по усовершенствованию духовного тела. Они мне были известны, и я даже посвящал им часть своего времени. Но этого было категорически недостаточно.

Также были признаки усовершенствования духовного тела. Здоровый дух подразумевает здоровое тело. Физическая составляющая подвергалась ежедневным точечным воздействиям изнутри. Я рос, развивался, обрастал мускулатурой – десяток килограммов мышечной массы равномерно распределилось по нескладному подростковому телу, выправив его до гармоничного развития.

Но всё меркло по сравнению с тем, что ко мне начала возвращаться сила.

Я не так уж и долго был отрезан от собственных возможностей, но это грозило затянуться на долгое время. После нескольких месяцев слабости и неуверенности появилась надежда. Сила возвращалась. Медленно, плавно, от занятия к занятию, прогрессируя с большим эффектом, чем когда-либо.

Дочистив зубы и завершив умывание, я по привычке аккуратно всё вернул на свои места и только после этого, хрустнув пальцами и небрежно встряхнув кистями, взмыл к потолку, используя слабый выплеск тьмы. Точечное приложение гравитации наложилось на прыжок и продлило его – кисти рук выбросили рой темных искр и, словно приклеившись к потолку, выдали ещё один импульс, менее продолжительный, скорее корректирующий.

Подтянувшись на руках, я рывком забросил ноги и закрепился ещё двумя «якорями». Если экономить силу, можно использовать три точки притяжения, а то и две, но мне надо было нагружать себя подобными тратами, чтобы тренироваться.

Распластавшись на потолке, мысленно поблагодарил уборщиц за чистоту в своей палате и не хуже аллигатора пополз ко входу и уже оттуда начал нарезать круги, периодически лазая и по стенам. Потратив на акробатику весь резерв, закончил утренние упражнения коротким боем с тенью.

Ноутбук призывно запиликал, неистово мигая и моргая индикаторами подключенных к нему сопряжённых устройств. Узнай Лёха хотя бы половину их настоящих функций, быть бы мне настоящим шпионом. Ибо аппарат для шифровки данных, например, у меня был из первокласснейших. И вообще наследство Леона меня привело в определенный экстаз.

Мой брат был шпионом. Да, юным и не до конца обученным. Куча теории, практики едва-едва хватило на сдачу первичных экзаменов на профпригодности. В общем, такое же дитя рода. Всё во имя и процветание. А теперь им стал и я. Мы – одно целое. А я обещал ему жизнь.

Вот расскажи это любому обычному школьнику и спроси: хочешь так же? Центнер высокотехнологичных приблуд и приключения! Развивающийся дар и редчайшие могучие техники! Опасные враги и сногсшибательные красавицы! Звучит, верно? А меня приводит в тихий ужас.

Я – Клинок Хаттори. Я – Око Хаттори. Двуединый и владеющий ипостасью, носитель древнего знания…

Осознание всего этого поставило волосы на моей голове дыбом. Я не герой. Ничего общего не хочу иметь с героями манги и аниме. Но пока всё именно так и получается…

* * *

– С каждым разом у тебя получается всё лучше и лучше, Лео. Пишешь ты довольно быстро, почерк больше не похож на каракули, хоть и не образчик каллиграфии, конечно, – комментировала Наташа написанный мной под её диктовку текст лекции, раскачивая ножкой в такт словам. Высокий плетеный стул, на котором она устроилась, стоял совсем рядом с моей больничной кроватью, и мы сидели лицом к лицу, занятые каждый своим делом.

Происшествие недельной давности многое изменило в наших взаимоотношениях и в первую очередь то, как мы обращались друг к другу. «Натали или Наташа – разумеется, когда это позволяют приличия», – сказала она мне, смущаясь своей собственной смелости и нисколько больше не напоминая ту строгую стерву-учительницу, что отчитывала опоздавшего на свой первый урок у неё ученика. Вообще очень многое изменилось в ней после того, как я её случайно спас. Да и спас ли? Мне до сих пор в это верилось с трудом, а вот Натали увидела в том случайном происшествии нечто большее…