Полная версия
Подкова для летучей мыши
– Но вы бы хотели это узнать?
– О да! Конечно! Татьяна, если вы найдете… если появится хоть какая-то информация, пожалуйста, скажите мне. Мы готовы купить… за любые деньги… пожалуйста.
– Да, разумеется. Если я обнаружу след этой реликвии, сразу сообщу вам. Вам известно, где проживает сейчас эта… Дарья, кажется, ваша бывшая повариха?
– Да, у нее комната в общежитии, там, где жил Николай. Отчасти из-за этого она и согласилась на условия проживания по месту работы.
– Чтобы не тесниться в одной комнате с сыном?
– Да… из-за этого, и еще из-за того, что его друзья… ну, в общем…
– Беспокоили.
– Ну да.
– Николай пил?
– Наверное. Дарья особенно не распространялась о нем, но, учитывая его образ жизни в целом… думаю, конечно, выпивал.
– Ваш муж всегда уходит на работу в девять утра?
– Да, за ним присылают машину.
– А возвращается?
– В восемь, в девятом.
– В последнее время он уезжал куда-нибудь? Вызовы, командировки, вообще, какие-то неожиданности в расписании, когда он появлялся дома не в обычное время?
– Нет… кажется, нет. Командировок точно не было, а что касается поздних возвращений… я, конечно, не отслеживаю время, но если он и задерживался когда-нибудь, то наверняка ненадолго, поскольку у меня не отложилось в памяти ничего особенного, а если бы он вернулся очень поздно, я бы запомнила.
– Вам известно, как был убит Николай?
– Следователь говорил о ножевых ранениях.
– То есть… о нескольких?
– Видимо, да. Потому что Андрей именно так говорил: «Ножевые ранения». Во множественном числе.
«Хм… как-то это… для представителей высшей власти, пожалуй, не характерно. Разве что заказ…»
– Наталья Леонидовна…
– Просто Наталья.
– Хорошо. Наталья, если мне понадобится задать какие-то вопросы вашему мужу, как с этим быть? Вы ведь хотите сохранить все в тайне.
– Да… даже не знаю… может быть… Давайте сделаем так. Если у вас возникнут какие-то вопросы к Андрею, вы зададите их мне, а уж если я не смогу ответить, тогда… тогда придумаем что-нибудь. Может быть, под видом целительницы, снимающей порчу, вы сможете и сами поговорить с ним, – Наталья улыбнулась. – Правда, Андрей относится к таким вещам довольно скептически… Но ведь нам важно, чтобы он не узнал, что ведется параллельное расследование, а остальное… не имеет значения, правильно?
– Ну, в целом… пожалуй. Кстати, вы не в курсе, после того, как вы рассчитали свою повариху, она устроилась куда-нибудь?
– Нет, не знаю. За рекомендациями она не обращалась. Да и не стоит этого делать. Ведь я напишу все, как есть.
– Не будете прикрывать ее?
– Для чего? Чтобы кто-то еще стал жертвой кражи?
– Но ведь, по большому счету, в краже иконы виновен ее сын, а его больше нет в живых.
– Не знаю… Нет! Наверное, я все-таки не готова была бы рекомендовать ее кому-то.
– А вообще, какие отношения были у вас, когда она работала здесь?
– Да нормальные отношения. Готовила Дарья хорошо, порядок на кухне соблюдала… Я ведь говорила, у нас и насчет денег никогда не возникало особых вопросов. Если она просила выдать вперед часть зарплаты, я никогда не отказывала ей.
– Но в тот раз сумма оказалась слишком большой…
– Да. Чрезмерной. Она никогда не смогла бы отдать этот долг.
«Ну а дать без возврата – это конечно… из области фантастики. Интересно, знает эта милая леди, что за карточный долг могут убить?»
И тут меня осенила первая гениальная догадка по этому делу. А вдруг мотив – именно такой? Вдруг вырученных за икону денег не хватило, или у этого Николая долгов было намного больше, чем он сообщил матери, или… Конечно, мне еще не известны материалы расследований… Но способ убийства сам по себе говорит о многом. Несколько ножевых ранений… Хм… Интересно, у кого эти дела? У одного следователя или у разных? Хорошо бы, если бы попался кто-то знакомый…
Но это я уже забегала вперед. Для начала нужно было выслушать мнение противоположной стороны. Только потом изучить материалы сторон незаинтересованных, то есть следователей, и затем построить версии и выйти на второй круг вопросов.
Я объяснила Наталье финансовые условия и, попросив заплатить вперед за три дня, взяла адрес поварихи и стала прощаться.
«Матвеева Дарья Степановна… угу, – мысленно повторяла я имя, стараясь запомнить. – Интересно будет познакомиться».
Собирательный образ поварихи еще из детских сказок, который запечатлелся в моем мозгу, это полная щекастая пожилая женщина, всегда довольная и улыбчивая, постоянно имеющая под рукой что-то «вкусненькое», чем она готова угостить. И свою новую собеседницу я почему-то представляла именно такой. Да и само это имя, Дарья, – оно как нельзя больше подходило к этому образу.
Но реальная Дарья оказалась полной противоположностью.
Поднявшись на третий этаж вонючей, грязной общаги, я под разнообразную музыку, несущуюся со всех сторон, тихонько постучала в дверь с нужным мне номером.
Мне открыла худощавая, довольно высокая, лишь чуть ниже меня самой, женщина с черными живыми глазами и мелкими седеющими кудряшками вокруг лба, основная масса волос была гладко зачесана назад.
В ответ на вопросительный взгляд я уже было открыла рот, чтобы представиться, и тут только поняла, что если скажу сейчас, что действую по поручению Хромовой, ничего здесь не добьюсь.
Пришлось перестраиваться на ходу.
– Э-э… добрый день. Матвеева Дарья Степановна?
– Да, – ответила женщина, продолжая смотреть все так же вопросительно и настороженно.
– Меня зовут Татьяна. Я… стажер. Учусь в юридическом, и вот… в виде практики мне разрешили поучаствовать в расследовании. В деле об убийстве. Такое серьезное дело… большая ответственность. Потерпевший – ваш сын, правильно? Николай Матвеев. Я ничего не перепутала?
– Вы не перепутали. Но дело ведут следователи, мне никто не говорил, что здесь будет еще какой-то… стажер.
– Да, честно говоря, мне разрешили заняться этим… не совсем официально. Просто, в деле много разных нюансов, а… знаете, как говорят, одна голова хорошо, а две лучше. К тому же следователи перегружены, у них ни на что не хватает времени… и вот… мне разрешили поучаствовать. В качестве эксперимента, как говорится. Сказали, – что нароешь, – все твое. А я уже на последнем курсе, нужно набирать реальный опыт.
Я несла страшную чушь, и женщина все еще слушала довольно настороженно, но я видела, что выражение ее глаз смягчается и дожать осталось совсем немного.
– Если бы вы согласились побеседовать со мной о некоторых обстоятельствах… ведь виновные еще не найдены, положение неопределенное. И как знать, возможно, именно мои усилия помогут найти того, кто причинил вам такую боль.
– Искать никого не нужно, виновный известен, – жестко отрезала Дарья Степановна.
– В самом деле? – выражение моего лица показывало совершенно искреннее изумление. – А мне говорили другое…
– Не знаю, что вам говорили, но в смерти Коли виноват Хромов и больше никто.
– Хромов… это… это владелец дома, где вы работали?
– Да.
– Почему вы так уверены в его виновности? У вас есть какие-то доказательства?
– Какие еще доказательства! Все и так ясно, как день.
Я все еще стояла в коридоре перед открытой дверью, и из соседних помещений, заслышав интересный разговор, уже стали высовываться разные любопытствующие физиономии.
– Да, наверное, для вас все это представляется совершенно ясным, но для официальных органов, для суда, чтобы предъявить обвинение, необходимы неопровержимые доказательства. Именно этим я и хотела бы заняться. Поиском доказательств. Не знаю, может быть, вы не в курсе, но у рядового следователя в производстве всегда огромное количество дел, с кадрами напряженка, и, как знать, сколько может продлиться это расследование. А я, действуя параллельно и занимаясь только одним делом, возможно, смогла бы ускорить этот процесс. Разве вы не заинтересованы в том, чтобы наказание как можно быстрее настигло виновных? Если бы вы рассказали мне об обстоятельствах дела, то как знать, возможно, именно я смогла бы помочь вам добиться справедливости.
В глазах Дарьи Степановны еще отражались некоторые колебания и сомнения, но, кажется, в целом моя речь была убедительной. Еще немного постояв в нерешительности, она, наконец, открыла дверь шире, приглашая меня войти.
Комната, в которой жила бывшая повариха богатого чиновника городской администрации, представляла собой прямую противоположность месту обитания самого этого чиновника.
Вытертый коврик, хромой стол, сборные стулья, общая обстановка нищеты ясно свидетельствовали о том, что Николай, до последнего времени проживавший здесь, не слишком заботился об уюте своего жилища. По всей видимости, им владела иная пламенная страсть, на которую и уходило все, что зарабатывала его мать.
Присев на протертый чуть ли не до дыр диван, я задала свой первый вопрос:
– Дарья Степановна, вы сказали, что для вас совершенно ясно, что в смерти вашего сына виноват Андрей Хромов. На чем основана такая уверенность?
– Да на всем. Хотел отомстить и отомстил. Как же… они же начальство… им все можно.
– Хромов хотел отомстить вам? За что?
Дарья пытливо взглянула на меня, как бы решая, стою ли я ее доверия, но, по-видимому, вспомнив, что история с кражей иконы все равно уже всем известна, начала свой рассказ.
– Мой муж… не живет с нами. Все, что у меня было в жизни, это Коля. Я старалась обеспечивать его, как могла, чтобы у него было все, что и у других его сверстников, чтобы никто не мог сказать, что мой сын обделен чем-то. Вкалывала на двух работах, потом нашла вот это место у Хромовых. Но… везде успеть нельзя. Я старалась обеспечить сына материально, тратила на это почти все свое время и силы, и заниматься воспитанием ни сил, ни времени уже не оставалось. Только сейчас я начинаю понимать, что, в сущности, Коля рос, как трава под забором. Меня целыми днями не было дома, и как он проводил свое время, я практически не знала. Конечно, я спрашивала у него, выучил ли он уроки и прочее там… Он всегда отвечал, что все выучил, что все нормально.
– А в действительности было не так?
– Как вам сказать… Коля учился в обычной школе с обычными ребятами, не в каком-то там элитном колледже. А в обычных школах, сами знаете… всего хватает. Хоть я и старалась, зарабатывала, но хватало только на самое необходимое, на приличную одежду и сытную еду. Конечно, подростка, только вступающего в жизнь, тянуло на развлечения, хотелось все попробовать… А тут и товарищи такие подвернулись… опытные. Это уже, когда он школу окончил. Я хотела, чтобы он поступил куда-нибудь, хоть в училище, там можно было на бюджетную специальность устроиться, где платить не надо за обучение. Но успеваемость у Коли никогда не была слишком блестящей, и как-то он… не прошел. Хотя, думаю, и не очень-то хотел. Он говорил мне, что какие-то знакомые ребята обещали устроить его на работу, то ли в охрану, то ли объявления разносить… не знаю. В общем, к тому времени я уже работала у Хромовых и почти не виделась с сыном. Большую часть времени я находилась в доме хозяев, а Коля жил здесь, в этой комнате. Сначала, вроде бы, все шло хорошо. Он где-то зарабатывал, даже купил магнитофон. Но потом все чаще стал просить у меня взаймы.
– Отдавал?
– Нет, конечно. Иногда даст что-нибудь, да сам же потом снова выпросит, да еще больше, чем давал перед этим. Долго я не понимала, что происходит, но потом узнала, что он играет.
– В карты?
– Да… вам уже сказали?
– Я просматривала дело… мельком, – зачем-то соврала я.
– Да… в карты. Если б знала я, какая это зараза, все бросила бы, и работу эту бросила, увезла бы его отсюда, от этих друзей. Но… сначала не придала значения, подумала, – пустяки, поиграет, поиграет да и бросит. А потом уж поздно было.
– Втянулся…
– Да. Поначалу Коля часто выигрывал, а может быть, позволяли ему, подыгрывали, чтобы сильнее увяз. Потом все чаще стали случаться проигрыши, он стал залезать в долги. А однажды, уж не знаю, как так получилось, оказалось, что проиграл он в общей сложности где-то около ста тысяч. Это мне так сказал. А на самом деле, может, и того больше. Но и эта сумма – просто огромная. Правда, Хромовы платили хорошо, но из-за этих постоянных Колиных займов мне ничего не удавалось откладывать и, конечно, вот так вот просто взять и достать такие деньги было неоткуда. А Коля ходил хмурый и становился все мрачнее. Я понимала, что он не говорит всего, что скрывает от меня что-то нехорошее, но он только повторял, что у него проблемы, и ничего не объяснял.
– Возможно, ему угрожали.
– Я тоже так думала и не находила себе места. Мало мне пришлось хлебнуть с мужем… а теперь еще и Коля.
– А с мужем… с ним тоже были проблемы?
– Да, Вова… он сейчас в тюрьме. Ну, то есть в лагере, отбывает заключение. Тоже вот… на шустрых попал. Воровали все, а самый большой срок ему достался. Оказалось, что больше всех виноват. Как я боялась, что Коля вслед за ним по этой дорожке пойдет! Но… видно, судьба. В общем, я мучилась и не знала, что предпринять, где взять эти проклятые деньги. В конце концов, решила обратиться к хозяйке, она женщина вроде неплохая, человечная… Она иногда и давала мне… вперед, в счет зарплаты. Думала, объясню ей, расскажу все, как есть, чай, поймет. Ну и… объяснила. Долго рассказывала, плакала даже. Только – зря. Ничего она понимать не захотела и денег не дала. Сумма, видите, слишком большая… не смогу я отработать. А у самих… денег этих – куры не клюют, хоть туалет обклеивай. Дети все по заграницам да в Москве, дома – целый штат прислуги на них горбатится. Все мало. Иконы он скупает… Да ты не воруй! Жить сначала научись по-божески, а уж потом… А то он думает, что если денег наворовал, чтобы за святыню заплатить, так и за все грехи свои деньгами заплатит… Нет уж! Отольются им еще…
– То есть вы считаете, что состояние Хромовы нажили не совсем… честно?
– Какое там честно! Не смешите меня. Хромов дома только и делал, что хвастался, как ловко они очередное дельце провернули. И не скрывал даже. Не боялся, что все слышат. Да что там… мы же не люди. Так… приложение. Платное.
– И вам стало обидно, что, так легко получая деньги, хозяева отказались выручить вас в столь крайней, безвыходной ситуации?
– Обидно, – с сердцем выдохнула Дарья. – Так обидно, так обидно… что и выразить я вам не смогу, девушка. Ты тут пашешь с утра до ночи, голову от плиты не поднимаешь и еле набираешь, чтобы концы с концами свести. А эти… то отдохнуть, то полежать, то в кино, то на прогулку. И горя не знают, в деньгах купаются. Икону он купил… Она, икона-то эта, может, скольким бы людям помогла, если бы в храме, на виду, для всех висела. А он – присвоил. Купил. Я, мол, изворовался, а жену Господь за меня по рукам бьет, так пускай Богородица исцеляет. Я купил.
– Вы имеете в виду «Троеручицу»?
– Ну да. Он и другие всякие иконы покупал. Старинные тоже. Но эта какая-то особая оказалась, чудотворная. Хозяйка-то как взяла ее, так у нее сразу все хвори прошли. А мучилась тоже… Ну вот он и обрадовался. Теперь можно дальше воровать, уж без последствий. Теперь у него личная благодать. В частной собственности.
По тону, по выражению лица Дарьи Степановны было ясно, что незаконное и, по-видимому, с ее точки зрения, слишком легкое обогащение Хромовых трогает ее до глубины души. Она почти ненавидела их за это, и еще большой вопрос, когда именно появилась эта ненависть. В тот ли самый момент, когда ей отказали в займе? Как знать…
– И вы решили его от этой благодати освободить?
– А почему все только им? Почему мы должны страдать, а они в молоке и меду купаться? Пускай тоже… узнают.
– Идея похитить икону возникла у вас или у Николая?
– У меня. Я сама все придумала, составила план. Коля только должен был приехать ко мне… как бы за продуктами. И увезти ее.
– За продуктами?
– Да… нам иногда давали… продукты.
– Тоже в счет зарплаты?
– Нет… нет, просто так, но… для них это – даже не расход, если вы об этом.
Да, наверное. Наверное, подаренный килограмм картошки не слишком сказывался на бюджете Хромовых, но я знала, что многие не делают и этого, и даже из рассказа этой обозленной и обиженной женщины было вполне очевидно, что «господа» обращались с дворней вполне по-человечески. Так что, если в тот раз Наталья отказала, то, наверное, не без причины. Скорее всего, она думала, что отданные деньги смело можно будет причислить к отданным без возврата, а сто тысяч – это не килограмм картошки.
– Дарья Степановна, вы упомянули, что составили какой-то план, – нельзя ли об этом поподробнее?
– План? Ну, в общем… да, это, конечно, был план, но несложный. В то время в доме квартировали рабочие, – хозяева меняли планировку сада, и я знала, когда они уедут. Так вот, в последний день, как раз перед тем, как им уходить, я и взяла икону.
– Чтобы можно было сказать, что это кто-то из них?
– Да.
– А когда хозяева заметили пропажу?
– В тот же вечер. Наталья Леонидовна днем практически не бывает в спальне, на это я тоже рассчитывала… а вечером она пошла к себе и увидела, что иконы нет.
– Николай забрал ее в тот же день?
– Нет. Я не хотела вызывать подозрений, поэтому велела ему приехать на следующее утро.
– А где до этого находилась икона?
– В кухне. Хромов поднял шум, обыскивать и снимать отпечатки приехали в тот же вечер, полночи не давали спать… Но подумали, как я и рассчитывала, на рабочих, и в доме осматривали в основном спальню.
– Вы уже имели покупателя на икону?
– Конечно, нет. Но я знала, что это – вещь дорогая, и была уверена, что, продав ее, Коля покроет все свои долги.
– Он сам нашел покупателя?
– Да. Наводил там какие-то справки и потом позвонил мне, сказал, что все в порядке, он получил деньги и рассчитался с долгами. А тут и следователи стали догадываться… Нашли там какие-то факты… Впрочем, я ничего не говорила, но… они как-то узнали. Сообщили Наталье, сказали, что арестуют Колю…
– Одну минуту, вот с этого места, пожалуйста, поподробнее. Сколько времени прошло с того момента, как Хромовым стало известно, кто преступник, до момента обнаружения… тела?
– Два дня. В среду приезжал следователь и о чем-то долго говорил с Натальей, после этого она стала странно посматривать на меня. В четверг ей позвонили, и после разговора по телефону она сказала, что выяснилось, что икону продал мой сын и что полиция хочет арестовать его. А меня, как соучастницу, она не может больше держать в доме.
– Вы расстались плохо?
– Да нет… нет. Ведь тогда я еще не знала…
Горестные воспоминания были еще свежи, и глаза моей собеседницы наполнились слезами. Но, по-видимому, Дарья Степановна была женщиной сильной и волевой. Она не дала волю чувствам и, проглотив слезы, продолжила:
– Наталья даже предложила мне отработать положенный по закону срок, пообещав, что заплатит, но я сказала, что не останусь. Раз уж я воровка… Я доработала четверг, а в пятницу собрала вещи и поехала домой. А здесь уже был настоящий бедлам. Всюду сновали какие-то люди, что-то писали, говорили, куда-то звонили… А Коля… он лежал здесь, посередине, весь в крови…
В этот раз силы воли не хватило и слезы полились рекой.
Глава 2
Когда моя собеседница успокоилась, я, стараясь быть как можно тактичнее и не касаться открытых ран, продолжила свои расспросы.
– Если я ничего не путаю, вы утверждали, что виновником… произошедшего является Андрей Хромов?
– А кто же еще? У кого еще были причины убивать моего сына? Долги он отдал, никто не имел к нему никаких претензий.
– Но… дело в том, что способ… довольно своеобразный. Трудно предположить, что…
– Ну конечно. Конечно, он сделал это не сам. Зачем ему подставляться? Разве мало отморозков, готовых за копейку удавить? Там уж и нашли кого-то… Соседи слышали скандал. Говорят – убийство в пьяной драке. Но я добьюсь… я заставлю их привлечь его. Привык выходить сухим из воды… Думает, если воровство сходило с рук, так можно и человеческой жизнью вот так вот просто…
У Дарьи снова задрожал голос.
– Но я добьюсь… Я уже написала заявление. Теперь пусть попробуют… не заметить. Пусть только попробуют.
Но я думала о другом. Невзначай промелькнувшее «нашли кого-то» ставило под сомнение все тревоги моей заказчицы и лишало смысла, и мое присутствие здесь, и этот разговор. Если уже «кого-то» нашли, зачем беспокоиться Хромову? По всей видимости, в деле уже имеется подозреваемый, и это вовсе не большой чиновник. Тем более, если слышали соседи… Значит, есть и свидетели, то есть вообще не о чем говорить… Или Дарья что-то путает?
– Дарья Степановна, вы сейчас упомянули, что полиция уже нашла кого-то… Вам известно, кто это? Что за человек, какие были у него претензии…
– Нет… то есть… да. В смысле… не то чтобы они прямо уже поймали, но соседи рассказывали, что вечером к Коле приходил кто-то и они как-то там, видимо, крупно повздорили. А утром его нашли… Никто не стал выходить ночью, сами понимаете, – чужие разборки, – кто захочет связываться… А утром… сказали, что никто не видел этого мужика, было уже поздно, когда он пришел. Так что его не нашли пока, но подозревают, и о Хромове – никаких намеков. Хотя у него-то причина посерьезнее, чем какая-то там ссора. А ссору… ссору, ее и на пустом месте затеять недолго.
– То есть вы считаете, что ночной гость пришел к вашему сыну по поручению Хромова?
– Даже не сомневаюсь. Я так и написала в заявлении – заказчик. Он – заказчик. Такому совсем не обязательно убивать самому. Они ведь богатые, все могут купить.
В целом ход мыслей моей собеседницы был мне понятен, не понятно только такое внимание следствия к ее доводам. Ведь все эти обвинения основаны в большинстве своем на эмоциях, между тем Наталья говорила о том, что ее мужу даже пришлось дать взятку, чтобы дело не получило ненужной огласки, и в приватном разговоре ему прозрачно намекнули, что деньги берут не просто так.
Вероятно, есть еще что-то, что не известно Дарье, но известно следователям, и это «что-то» делает положение господина Хромова настолько шатким, что его заботливая супруга даже наняла частного детектива, чтобы во всем разобраться.
– А сами вы не говорили с соседями? – спросила я Дарью.
– Говорила… Но, похоже, мне они рассказали еще меньше, чем следователям. Я ведь почти не жила тут. Основное время проводил здесь Коля, а к нему… почему-то к нему все как-то отрицательно настроены.
Неудивительно. «Убийство в пьяной драке»… Если подобные ночные посетители бывали здесь часто, соседям не позавидуешь.
Но в целом беседу с Дарьей, пожалуй, можно считать оконченной. Расспросить о том, каким был реальный образ жизни ее сына, думаю, лучше как раз у этих самых «отрицательно настроенных» соседей. Незачем лишний раз травмировать безутешную мать, которая к тому же наверняка будет все приукрашивать.
Да и ознакомиться с материалами дела, полагаю, самое время. Субъективные мнения сторон мы изучили, теперь очередь за объективными фактами.
Прощаясь, я взяла у Дарьи Степановны телефон, заручившись разрешением звонить в любое время для необходимых уточнений и пообещав все силы и энергию положить на то, чтобы добиться справедливости и привлечь к ответственности всех, кто виновен в смерти ее сына.
В общем-то, все это было чистейшей правдой и, когда я выходила из замызганного общежития, совесть моя была абсолютно чиста.
Стрелка часов подходила к двум, и я решила рискнуть – позвонить Мельникову. Сейчас мне необходимо было найти какой-то канал, через который я смогла бы подобраться к делам по краже иконы и убийству, и если повезет и Андрюша будет еще в режиме обеденного перерыва – у меня есть неплохой шанс.
– Алло? – сердито прозвучало из трубки.
– Андрюша, добрый день! Это Таня.
– Таня?.. А-а… Таня. Привет. Что-то сразу не сообразил.
– Мыслями занят?
– Да не то чтобы… сейчас как раз наоборот, немного расслабился, переключился…
– А тут я.
– Ну да. Случилось чего?
– Да не то чтобы… Информация нужна.
– Ну, выкладывай. Чем смогу, помогу.
– А у тебя сейчас есть время?
– Если в десять минут уложишься, то есть.
– Не густо.
– А ты постарайся. Краткость – сестра таланта.
– Теперь я буду знать. Андрюш, меня, собственно, дела интересуют, одно по краже, одно по убийству, но фигуранты там одни и те же. Если бы ты смог…
– Ага, и ты туда же. Вы меня с этим Хромовым достали уже.
– Кто это мы? – озадаченно спросила я.
– Да все. То сверху давят, то сбоку подлазят…
Только не говори, что это тебе они дали взятку, дорогой мой Андрюша, не уничтожай так жестоко и безвозвратно мою веру в человечество.
– А кто подлазит-то?
– Да все… И тебя, наверное… ты, наверное, тоже… Ты ведь по этому делу, я угадал?
– Угадал. Только я не «подлазию» и не давлю, а прямо и откровенно интересуюсь. Могу я почитать эти дела?