Глава третья, в которой ты познакомишься с примером того, с чего не стоит начинать свою собственную книгу, но прежде анализа – сам рассказ «Безусловная любовь»

Есть такое расхожее высказывание, что в советское время не было любви, точнее, о ней не принято было говорить вслух – это казалось делом зазорным, стеснительным, недостойным гражданина Советов. Возможно, поэтому в детстве мне снились сны, что меня усыновили? А еще я отчетливо помню один из своих первых рассказов, не доживших даже до старших классов. В нем ребенок-подросток пытается купить в советском магазине (это тот самый, с пустыми прилавками, толсторукими продавщицами-церберами и толпами очередей) двести грамм родительской любви. Любви и правда всем нам не хватало тогда, но при отсутствии базовой корзины питания эта проблема казалась меньшей из зол.

Нехватку сантиментов мы, дети, пытались компенсировать в общении друг с другом: сбиваясь в небольшие стаи птенцов-желторотиков, мы дни напролет проводили друг с другом, перелетая из гнезда в гнездо. Все мы жили в одном квартале, и родители охотно соглашались с тем, что нас периодически нет, точнее, мы не болтаемся под ногами, а где-то там, под чужим присмотром. И хотя не было еще телефонов (даже стационарных), мы всегда приходили вовремя на свидания и так же вовремя с них возвращались на семейные ужины.

Всего нас было четверо: две девочки и два мальчика. Нам было лет по пять, но мы уже разбились на пары и даже сыграли воображаемые свадьбы на детской площадке, что, однако, не помешало нам уже через пару лет, при поступлении в школу, развестись. Но эта суровая правда жизни потом, а сейчас мы играем во дворе в «Тимур и его команда» и бежим на заныканный под лестничным проемом перекус. Как всегда, у нас в меню – хлеб на выбор – черный или белый, с сахаром или солью.

Хлеб городским жителям давался в ту пору нелегко: по буханке в руки, многодетным семьям – исключение, а так как мы всегда были неразлучной четверкой двора, многие мамы подкупали нас хрустящей горбушкой за то, чтобы мы отстояли с ними несколько часов в очереди в роли тех самых детей. Домой с таким уловом не придешь, поэтому мы делали заначки и периодически воевали за право их хранения с местными муравьями.

А вообще, это была самая счастливая пора. В детстве многое еще не понимаешь из взрослой жизни, поэтому воспринимаешь время статично – есть только здесь и сейчас. Поругали тебя, скажем, пожурили, пусть и не за дело, пусть и не ты тому виной, а через пять минут ты несешься сломя голову во двор, к любимому другу Пашке, забыв обо всем уже на подходе, только завидев его в песочнице вместе с Дашкой и Наташкой. Нет места обидам, так как их некуда еще поместить. Прошлого и будущего нет, есть только настоящее. Ну и они, твои неразлучные друзья, которые, казалось, всегда будут рядом, и не для того, чтобы поддержать тебя в трудную минуту, а просто быть рядом и все. Вот такая безусловная любовь – попробуй отыщи такую нынче…

Странно писать об этом в уже преклонных летах, на исходе очередного десятка лет, когда многих близких уже нет в живых, да и будущее кануло в Лету. Река времени замкнула свои русла на прошлом, теперь в моей жизни нет настоящего и будущего, есть только воспоминания о былом. С высоты седых волос и глубин рыхлых морщин мир представляется иначе: жизнь пронеслась скоростным поездом мимо, а ты так и остался сидеть на перроне в ожидании чуда. Чудо не свершилось.

Сначала распались семьи: многие родители разошлись в перестроечное время, бранясь, чертыхаясь и проклиная друг друга, затем разъехались мы, дети. Как-то так, своим чередом, по заданному эллипсу Сансары пришлось повторить и собственную судьбу, если ее вообще можно описать личным местоимением. Установка голодного детства на сытую молодость дала переклин в карьерный рост и материальную зависимость. Несколько лет я собирал этот пазл себя из того, что было, в то, кем хотели бы видеть меня родители и их окружение. Отец, несомненно, гордился моими успехами в бизнесе, и это придавало мне большую уверенность в себе.

Когда любви не хватило с детства, ты ее потом по жизни пытаешься купить. Поэтому следующим этапом стала любовь за деньги. Нет, не подумайте ничего такого, девушек легкого поведения среди моих избранниц почти не было. Хотя с какой стороны на это определение посмотреть: ведь те, кто был со мной, встречали меня по одежке и провожали тоже не по уму. Любил ли я кого-нибудь когда-нибудь? Жен, любовниц и вечно сменяющих друг друга секретарш? Скорее нет, чем да. Впрочем, это суждение умудренного старца, в ту пору мне казалось, что это и есть любовь. Были моменты долга, заботы и даже затяжные периоды ответственности, особенно в отцовстве, но уже никогда я не припоминаю тех самых забытых и воскресших чувств из поры детства.

Впрочем, я несколько лукавлю. В моих внуках, да и моих детях лет до десяти точно было чувство безусловной любви, ведь оно даровано нам Всевышним, а не генами изнутри. Теперь я знаю это наверняка. Только вот мы, взрослые, все время пытаемся это чувство подавить, извратить и изуродовать до неузнаваемости нашими якобы премудростями жизни. Вот кому, скажите на милость, первому приходит в голову идея в семье подкупать ребенка обещаниями условного наклонения типа «Если ты посидишь смирно пять минут и не будешь мне мешать, я тебе дам конфетку»? Дальше еще хуже: «Если ты дашь папе поговорить по телефону, я дам тебе посмотреть мультик».

Как-то так незаметно мои дети перестали быть моими детьми, они все больше превращались в чужих, далеких от моего понимания людей, воспитанных на гаджетах и соцсетях. Мои внуки шагнули еще дальше в этот интерактивный мир и уже с пеленок были чипированы, как собачки. Я не имею возможности с ними общаться даже тогда, когда дети привозят их в гости, так как они все время обитают внутри Сети. Более того, в те редкие моменты разрыва, когда они возвращаются в реальность, снимают свои «розовые очки» и включают образцовых внуков, мне даже не о чем с ними поговорить, так как говорим мы давно на разных языках. Я – на вымирающем человеческом. Они – на прогрессирующем компьютерном.

Да, мир вообще изменился с тех пор, как я в него вошел, но люди остались прежними – несчастными и одинокими даже в многоликости своих аватаров и множественности подписчиков. И тщетно пытаюсь я учить жизни сына от первого брака и дочь от последнего: у них своя правда жизни, которую мне уже не дано постичь. На днях мы опять поссорились, разойдясь в вопросе воспитания внуков. Этот, знаете ли, современный тренд на самообучение детей и последующую онлайн-аттестацию меня несколько выбивает из колеи… Как можно заменить класс с учителями и однокашниками компьютерными очками? Разве можно лишить ребенка радости первого звонка? Реального, когда ты можешь подержать его в руках и увидеть воочию? А первая парта? Первый урок и вызов к доске? Первые товарищи, наконец? Как, скажите мне на милость, все это уместить в одном искусственном чипе?

Искусственность давно стала естественностью, а меня поделом называют внуки динозавром. Я вымирающий тип, перешедший за грань возрастного старения и чудом застрявший в нем на полпути в могилу. Нет, я вовсе не причитаю, как старая карга, что мне давно уже пора на покой. Напротив, чем дольше живешь, тем сильнее цепляешься за жизнь и ее редкие маленькие радости. Их начинаешь замечать только на склоне лет, когда время останавливается, прям как в детстве.

Например, я безумно люблю свою собаку, живую собаку, а не тех монстров, что принято нынче покупать детям на дни рождения. Впрочем, внешне от настоящей собаки их можно отличить только по пульту управления в руках ребенка. Когда собака надоедает, ее больше не выкидывают на улицу, а просто отключают одним нажатием кнопки.

Мою собаку не отключить, особенно когда на улице она набрасывается на таких вот плюшевых клонов и пытается вывести из строя их микросхемы, добравшись зубами до внутренних вен-проводов. Говорят, что скоро введут какой-то новый законопроект, обязывающий владельцев живых и искусственных собак гулять на разных территориях, так как в последнее время случаи такой агрессии участились. Некоторые депутаты предложили даже усыплять особо буйных собак или ввести поголовную стерилизацию, чтобы и вовсе свести на нет разведение домашних питомцев.

Мне кажется все это такой дикостью, особенно трехчасовые ток-шоу на эту и другие схожие темы, поэтому я давно избавился от зависимости к экрану телевизора. И больше не ищу в нем отдушину, как прежде, когда я пытался сбежать от назойливой жены и детей в футбол или кровавую резню в каком-нибудь Техасе. Впрочем, здесь стоит сказать о новой интерактивной реальности, которая поразила умы человечества и, слава богу, обошла меня стороной. На смену телевизорам с телевидением пришло просто иное видение мира – сквозь специально наращенную сетчатку глаза, которая отображает мир таким, каким хочешь его видеть только ты сам.

Звучит заманчиво, не правда ли? Я чуть не повелся на этот рекламный трюк однажды, но меня вовремя остановил мой верный пес, точнее, понимание того, что я не смогу найти ему место в своем новом мире, что мне придется пожертвовать им ради высших целей. Как я докатился до такой щенячьей привязанности к этому комку шерсти, и сам не понимаю. Возможно, сказалось все то же детство, точнее – сентиментальные чувства по нему.

Заводчик, продавший мне псину, назвал ее при мне на рынке Пашкой. Мы случайно заскочили в этот заброшенный уголок цивилизации с внуками в качестве диковинного старинного развлечения, но когда я услышал это имя, сработал какой-то внутренний рычажок внутри, и я попался в капкан плюшевого обаяния. И собака вдруг показалось мне такой родной, даже на фоне близстоящих внуков, которые то и дело отключались от реальности, бродя по лабиринтам виртуальных миров. Короче, я ее забрал домой…

Пашка, Машка и Дашка – их давно уже нет в живых – об этом я узнал случайно. Оказывается, есть такой сервис. Дочь подсказала. Так вот: ты можешь найти кого угодно и где угодно, даже при наличии очень скудных данных вроде даты и места рождения или проживания в конкретный период времени или в конкретном месте. Можно посмотреть всю историю жизни, с начала до конца, во всех имеющихся в Сети фото- и видеодеталях. Все там было, в этих жизнях, прекрасно, красочно и даже сказочно: счастливые фото молодых и успешных лет зрелости, годы родительства и становления детей, путешествия по миру, моменты быта и фрагменты личного, даже интимного пространства. Все там было, в их жизни, кроме меня.

Как будто не было этой нашей пионерской переклички по утрам, тайных мест во дворе, спрятанных в лестничном проеме буханок хлеба и беззаботного хождения по гостям в распахнутые двери соседей. Как будто не было Пашки, без которого я не мог сдвинуться с места с утра, так как не находил себе этого самого места, если в его окружении не было лучшего друга. Как будто не разошлись мы, как в море корабли, когда появились на лице юношеские прыщи и не заиграли в венах гормоны половых различий. Как будто я не влюблялся со всей страстью в Машку, не дарил ей проволочное кольцо и мы никогда так и не сыграли с ней в свадьбу на детской площадке. Как будто потом не разошлись с ней из-за кучерявой Светки в первом классе и моего переезда в другой город из-за родительского развода. Может, и правда не было этого ничего? Все только показалось, как и моя старческая вера в ту самую безусловную любовь юных лет?

___________________________________________________________________

Глава четвертая, в которой ты узнаешь о том, о чем мы не успели поговорить по прочтении предыдущей, а также о том, что первично – курица или яйцо, четкая идея или случайный порыв мысли

Что же не так с этим рассказом, написанным в порыве ночной бессонницы да на одном дыхании музы, воскресшей из прошлого и сетующей о грядущем?

Можно бесконечно рассуждать о недочетах стиля, нюансах сюжетной канвы или иных редакторских и корректорских премудростях, но самый главный недостаток этого рассказа заключается в том, что он никогда не станет книгой. Точка. И не столько из-за того, что рассказы пользуются меньшей популярностью, чем те же романы, у издателей (в конце концов, книгу можно всегда издать за свой счет), сколько из-за того, что случайный порыв неизбежно останется случаем, он едва ли переродится в привычку. И здесь мы подбираемся к весьма важному для нас вопросу – нужна ли писателю самодисциплина в вопросе сочинительства или полагаться только на вдохновение, душевный, так сказать, порыв к творчеству?

Вопрос о том, что первично – курица или яйцо, – одна из главных головных болей философии, спор об этом ведется на протяжении веков. Не открою тайны, если скажу, что ответ нужно искать в особенностях того временного промежутка, в котором ты обитаешь, у каждого поколения он свой. Так вот, фастмодерн беспощаден, он не оставляет времени на праздные рассуждения. Хочешь – значит, надо, надо – значит, сейчас, сию минуту и ни одной секундой позже, дабы не опоздать наверняка. Нет времени ждать озарения свыше, когда кто-то там тебя вдохновенно посетит и сподвигнет на писательские свершения. Рычаг управления внутри тебя: просто толкай, тяни и двигай всем процессом от начала до конца сам!

Да, бесспорно, произведения, рожденные музой, особенно в ночном экстазе, кажутся стройнее и изящнее любого жирного мемуара, написанного под диктовку четко спланированного сюжета, но… Во-первых, то, что показалось тебе проявлением гения ночью, необязательно окажется таковым по прочтении с утра. Такое разочаровывающее отрезвление – частый гость писателей-полуночников, которым недостает потом сил и воли на доработку своего творения, и оно в лучшем случае уходит на время в стол, а то и вовсе остается погребенным там, аки мумия, навечно. Во-вторых, не тешь себя иллюзией, что после твоей смерти потомки захотят раскопать клад в этой твоей литературной гробнице, отыскать там сокровище и кропать над ним день напролет до появления золотого блеска. Времена не те! Сам посуди. Вот достанется тебе в наследство старый дом с библиотекой, и тут два варианта развития событий: готовая книга о жизни предков либо замаранные каракулями, разрозненные листы бумаги? А у тебя дел непочатый край, какие-нибудь там кредиты, авралы – не без этого в наше время. Не до литературных приисков, не так ли?

Ты, конечно, можешь нанять литературного раба, это во все времена практиковалось (ты же не из тех, кто верит в многогранность людей-звезд, за один день успевающих написать книгу, открыть салон красоты и слетать на собственный концерт), но тогда эта книга тебе не нужна, скорее подари ее тому несчастному, которого ты нанял для этой работы. Хотя несчастным в данном случае скорее придется назвать тебя, ведь ты никогда так и не постигнешь таинства творения, а то, что выйдет из-под чужого пера, вряд ли тронет тебя до глубин сердца, тем более – твоих потомков…

Вернемся же к нашему экспериментальному образчику из главы третьей: будем техничны, как иной ученый, анатомирующий лягушку во имя просвещения, и подойдем с беспристрастием к вопросу творения. Итак, мы отдались на волю провидения, которое подхватило некий идейный порыв (в данном случае – обрывок воспоминаний из прошлого) и понесло нас по руслам невиданной реки вдохновения. Не было четко заданных координат данного маршрута, не известны были ни герой, ни второстепенные лица, расплывчато место описания, и самому автору неведом финал этой истории. Как будто некто завязал тебе глаза платком, и весь этот, пусть и короткий, путь ты прошел вслепую.

Так не будем же слепцами: оставим романтичные грезы о счастливом провидении тем Вертерам-юнцам, что еще не оперились и искренне верят в то, что ими руководит божественная рука свыше. Не только она, хотя человек, безусловно, богоподобен, но не боги горшки обжигают… Не так ли говорят, когда хотят подчеркнуть, что человеку подвластно все, даже самое сложное, только если он будет к этому стремиться и трудиться. Не будем также впадать в иную крайность, прыгая из идеализма в материализм и пытаясь, как робот, писать под копирку заданной программы. Останемся для верности на срединном пути да в состоянии равновесия.

Что такое золотая середина? Попробуем сформулировать так относительно нашего предмета изучения: крепкий каркас идеи, на который наращиваются фантазийные образы и художественные фигуры. Не обязательно иметь четкий план с детальным скриптом, хотя для начинающего творца он не оказался бы лишним, даже если потом ты изменишь ему с поэтическими порывами и уйдешь от первоначальной задумки. А вот что тебе действительно не помешает, и это стоит попробовать прямо сейчас, так это открыть новый лист бумаги и набросать схему возможного повествования.

Чем отличается одно от другого – четкий план от примерной схемы, – думаю, понятно по определению. Настройка на ожидаемый результат всегда важна: только в первом случае ты увеличиваешь градус ответственности, направляя энергию не в то русло (на свои завышенные ожидания), а вот во втором – даешь себе некоторую свободу действий, признавая, что все в этом мире переменчиво и не стоит на этом зацикливаться. «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды» – это высказывание Гераклита у каждого на слуху, но у него есть и менее известное продолжение от его последователя Кратила: «Даже единожды в одну и ту же реку нельзя войти». Наш мир – иллюзия, фантазия, мемуар, написанный чей-то рукой… Наша внутренняя речь – это та же река, поэтому, готовясь войти в нее, имейте это в виду и будьте готовы к любым сюрпризам.

Важный момент – как остаться в русле этой реки, то есть как не выйти за пределы очерченной схемы, чтобы не сбиться с пути и не забрести в дремучий лес пустоты? Это такое состояние, когда ты опять-таки, воодушевленный внезапным потоком мысли, мчишься скоростным поездом по клавишам клавиатуры и вдруг, внезапно упираешься в пустоту листа или отсутствие вдохновения. Не забегая вперед, в последующие главы, где мы раскроем секреты того, как приучить себя к дисциплине писателя, предлагаю взять следующий образец схемы на вооружение и попрактиковать прямо сейчас: разбей повествование своей книги на главы, подготовь заготовки – заголовки глав. В каждом таком заголовке дай краткое резюме главы, то есть основную суть, о чем будет идти речь в этом кусочке. Например: в главе пятой мы поговорим о том, почему мемуар – самый беспроигрышный выбор начинающего и не только писателя.

___________________________________________________________________

<1 2 3 4...6 >

На страницу:

Перейти

2 из 6