Пьяные вишни. Роман

Ездили Данилины на небольшой японской машине «Мицубиши», которая за пять лет перевезла вагоны товаров и серьёзно за это время не ломалась. Весь город знал про неё две истории, рассказанные Юрием Ивановичем неоднократно в вишнёвом саду. Данилин поехал первый раз на ней на завод за водкой, которую отпускали по великому блату. Блат такой у Данилина был в лице генерального директора. Когда-то нынешний генеральный управлял в его районе сельским хозяйством. Так вот тогда от жадности Юрий Иванович выписал двадцать ящиков водки. Грузчики выкатили их, поставили перед машиной и с ухмылками стали подтрунивать над Данилиным, что, мол, машина его, наверное, резиновая, и предложили тележку сзади подцепить. Юрий Иванович поспорил с ними на две бутылки водки, что засунет в машину, которая выглядела меньше «Жигулей», все двадцать ящиков, хотя сам не уверен был в успехе. Но японцы оказались на высоте. Вместимость машины, с учётом сложенных сидений, составила двадцать два ящика. Кода Данилин загрузил последний ящик, все грузчики и собравшиеся зеваки дружно присвистнули. Один из них призвал скинуться на проигранную водку. Юрий Иванович снисходительно простил проигрыш, но попросил следующий раз произвести загрузку вне очереди. Все с радостью согласились.

Следующая история была связана с селёдкой. Три раза в месяц Данилин на «Мицубишке», как он её называл, гружённой тремя двухсотлитровыми бочками с селёдкой, полз почти на днище через пост ГАИ, возвращаясь с рыбной базы. Инспектора непременно его останавливали для формальной проверки документов, но на самом деле, чтобы в очередной раз посмотреть на чудо японской техники и облегчить её вес на пару рыбин.

Рассказывая эти истории, Юрий Иванович всегда добавлял: Как видите, нелёгок труд предпринимателя».

На даче Галина Трофимовна энергично пропалывала грядки. Увидев сына и невестку, она, как будто не было утреннего разговора, довольно проговорила:

– Посмотрите, какую я красоту навела на грядках, ни одной травинки не найдёте. Всё растёт как на дрожжах.

Прибежала к ним и вся дачная живность в ожидании угощений. Данилины на участке развели целый птичий зоопарк. Птиц держали ради красоты и яиц. Все пернатые здесь жили до старости и умирали естественной смертью. У их ног крутились куры: лохматые, мохнатые и с хохолками. Тянули шеи и гоготали гуси, хлопали крыльями и глухо крякали индоутки, в сторонке боком похаживал индюк, охраняя двух своих подруг, и среди больших и важных птиц путались маленькие декоративные курочки. Ну как не угостить такую красоту! Алеся развела всех по своим местам и раздала корм. Потом все втроём воевали с колорадским жуком и окучивали картошку: Юрий Иванович запрягся в плуг, а Алеся управляла им, подгоняла палкой, чтобы не сачковал. Отдыхали все вместе на берегу живописного пруда с лилиями и кувшинками среди яблонь и вишен, уплетая за обе щеки вкусные бутерброды, приготовленные матерью. За лозовыми зарослями и березняком блестело озеро. Глядя на эту красоту, Данилин подумал: жизнь прекрасна и не так безнадёжна, как казалась она ему ещё утром.

Уже дома Юрий Иванович сказал жене:

– Жаль будет продавать дачу. Сколько вложено труда и души в неё! А как мать перенесёт это, когда узнает о нашем решении.

– Ты же знаешь, у нас нет другого выбора. Мы собрались переезжать, значит надо всё распродавать. И начнём с этой дачи.

– Ты права, и надо уже начинать присматриваться к недвижимости в областном центре. Для нас идеальный вариант – дом на берегу реки. Но главное, правильно и выгодно продать бизнес. Надо найти такой вариант, чтобы всё было официально по закону, но без удержания налога. Я подумаю, как это сделать.

Вечером Данилину на домашний телефон позвонил его друг по охоте и рыбалке Вова, по кличке Буравчик. Такое прозвище ему было дано неспроста, в связи с непоседливой натурой. Основная его работа – свободный каменщик. И надо отдать ему должное, кирпичную кладку он делал идеально. А в свободное время зимой пропадал на охоте, летом на рыбалке. В трубке Данилин услышал знакомый с хрипотцой от ветров, холодов и постоянного алкоголя голос:

– Иванович, давай завтра махнём на рыбалку, – без прелюдий предложил он. – Завтра выходной. В мою компанию уже записались Генка и Витёк.

– А Витёк, это тот, который живёт за речкой?

– Да, он с нами пару раз охотился.

– И я, конечно, за рулём, а вы будете вместо рыбы бутылки охлажденные вылавливать?

– Не без этого, зато я покажу тебе отличное место, где рыба сама на берег выпрыгивает.

– Подожди минутку, сейчас посоветуюсь с женой.

Данилин рассказал Алесе о разговоре. Та отмахнулась, делай мол, что хочешь, только не пей.

– Ладно, Вова, давай съездим. Во сколько вас забирать?

– В пять у меня.

– Хорошо.

День закончился. Он был насыщенным и плодотворным. Ночью Данилины спали вместе как муж и жена, которые не представляли жизнь друг без друга.

11

В шесть часов утра рыбаки были уже на озере. Пока Данилин накачивал резиновую лодку, чтобы забросить донные удочки с резинками, Вова, Генка и Витёк выпили по стаканчику вина за удачу. Юрия Ивановича от этого зрелища передёрнуло и замутило. Он подумал: может, зарок действует.

Рыбалка началась успешно. Рыба действительно клевала хорошо. Попадались лещи до полутора килограммов. Через три часа Данилин у донок остался один. Остальные «рыбачили» на берегу у костра. Юрий Алексеевич прислушался. До него долетели слова Вовы:

– Моя Надя – золотая женщина. На её плечах трое детей, а делать успевает по дому всё. А как готовит! Пальчики оближешь. Кроме семьи, её ничто не интересует.

Данилин подумал: Вова в своём репертуаре. Когда выпьет, начинает расхваливать свою жену, восхищаться ей.

– А ты уверен, что она такая святая? Никому нельзя доверять полностью, – возразил дважды разведённый Генка.

– Что ты этим хочешь сказать? Что моя Надя может сделать что-то во вред семье? Ты это хочешь сказать? – Вова начал распаляться.

– Я просто хотел сказать, что нельзя верить даже самому себе.

– Нет, ты с умыслом это сказал. Ты меня и её обидел и оскорбил.

Юрий Иванович понял, что надо вмешаться и поменять тему для разговора.

– Эй! Горе-рыбаки, тише, рыбу распугаете. Смотри, смотри, Гена, у тебя на донке клюёт. Беги быстрей.

Генка скорее инстинктивно, чем по желанию сорвался с места и побежал к рыбацким снастям. Вова и Витёк выпили и переключились на другую тему.

В час дня вся компания сидела за столом на кухне в доме Вовы. Красавица Надя, воплощение женственности, добавив ещё котлет в тарелку, тоже присела к мужикам. Вова начал было снова её расхваливать, но она его перебила:

– Я завтра поеду в деревню к детям. Звонила мать, ей что-то нездоровится. Оттуда буду ездить на работу. А ты пока здесь один поживёшь.

Вова удивлённо на неё посмотрел. Что-то в его взгляде изменилось. В глазах исчез блеск. После этого все притихли и стали расходиться. На улице Вова придержал Данилина за руку и сказал:

– Я чувствую, что что-то неладное происходит в нашей семье. Надя странно ведёт себя, а я боюсь с ней откровенно поговорить, боюсь остаться один. Может, ты, Иванович, со своим авторитетом побеседуешь с ней и выяснишь в чём дело.

– Вова, я по себе знаю, дело в нас, мужиках. Несмотря на бесконечную выносливость, терпеливость, женщина очень хрупкое создание, и ей нужна рядом крепкая мужская опора, а не пьяная мумия. Извини за откровенность. Но иногда я сам таким бываю. Нам надо меняться. А поговорить с ней, я поговорю, может быть, завтра.

Юрий Иванович приехал домой и отчитался перед женой о рыбалке, рассказав и о Вове. Алеся лишь воскликнула:

– Пьянки ещё никого до добра не доводили. Сколько из-за них загублено семей! И Вову ждёт то же самое.

– Я всё-таки поговорю с Надей.

– А может, ты лучше своей семьёй серьёзно займёшься?

– Вы у меня на первом плане.

– Верится, но с трудом.

– Верьте мне, люди, и всё будет отлично, – Юрий Иванович нежно обнял жену. – А кто же у нас рыбку будет чистить?

Алеся молча указала ему пальцем в сторону кухни, а сама включила телевизор и уселась удобно на диване.

12

Говорят, понедельник – день тяжёлый. На этот раз Юрию Ивановичу он не показался таким. Он не был с похмелья, с матерью и женой отношения наладились. В голове была ясность, и хотелось жить и творить добро для родных, других людей, страны. До него дошло осознание того, что он начал новую жизнь, и слава Богу, что в пьяном угаре не натворил бед. Очевидно, Всевышний всё ещё его оберегал. Но самыми главными оберегами Данилин считал родных людей, живущих рядом с ним: мать, жену, детей. Все они в той или иной степени боролись за его трезвый образ жизни. Он с содроганием вспомнил, как совсем ещё недавно ему было страшно просыпаться по утрам. Он осторожно открывал глаза и глядел на стены. Узнав их, облегчённо вздыхал, что спал дома. А потом начинались мучительные воспоминания: где был вчера и с кем пил? Половину событий не помнил. И тогда охватывал новый страх. А вдруг он что-то натворил. Бежал снова в вишнёвый сад, откуда всё начиналось, и расспрашивал собутыльников о его перемещениях. Те радовались его приходу, наливали вино, и всё начиналось по прежнему сценарию. Друзья информировали, что ужасных случаев с его участием в районе не зафиксировано, и просили, как всегда, в долг вина. Долг, естественно, никто не отдавал, потому что брала его компания, а не конкретный человек. И в этих же компаниях он любил пофилософствовать о том, что большинство людей живет по законам болота. Некоторым везет больше. Им дана возможность прыгать с кочки на кочку, рискуя иногда упасть в трясину. Другие идут до заветной твердой почвы со щупом по пояс в жиже. И есть те, которым совсем не повезло. Они сразу попадают в трясину, и, если нет рядом близких людей и настоящих друзей, им не выбраться из неё никогда. Увы, жизнь – это болото. Друзья аплодировали и снова просили в долг вина. Потом, после пьянок, на работе приходилось навёрстывать упущенное, вкалывая за троих.

Юрий Иванович подумал: теперь с этим покончено, и его ждут великие дела. Сегодня предстояло провести собрание с трудовым коллективом магазинов. Алеся пригласила всех продавцов к одиннадцати часам. До мероприятия оставалось ещё пару часов, и Данилин решил поговорить с Надей, как и обещал Вове. Поехал к ней на работу на комбикормовый завод. Перед встречей навёл о ней справки у знакомого мастера, рассказ которого его поразил. Оказывается, Надя тайно от мужа, но не от сослуживцев, давно уже встречается со своим коллегой и собирается связать с ним свою судьбу. Выходит, пока Вова бродил по лесам в поисках добычи, Надя искала мужчину для жизни. Данилин подумал: бедный Вова, но он и сам виноват. Ему надо было с такой женщины пылинки сдувать, а не шастать постоянно пьяным с ружьём по кустам.

Юрий Алексеевич знал, где находится рабочее место Нади, и сделал так, как будто встретил её случайно. Вид у неё был потерянный. Данилин спросил:

– Неужели всё так плохо?

– Вчера после вашего ухода я пыталась Вове открыть глаза на нашу жизнь. Он даже мысли не допускает о моём уходе. Но я так жить больше не могу, терпение лопнуло. Я уже не выдерживаю его постоянных пьянок, охоты, рыбалки, разговоров о его незаменимости. Он живёт в другом, нереальном, пьяном мире, а мне хочется простого земного счастья и надёжной опоры, ведь у нас трое детей. Они на моих плечах. Моих желаний Вова не услышал, более того, даже и не пытался это сделать. Но угрозу в его глазах я видела, и мне иногда бывает страшно от его холодного, мёртвого взгляда. Я приняла решение уйти от него.

– Я уважаю твой выбор. Но, хорошо зная Вову, его непоколебимую веру в свою значимость и тебя, предчувствую, что твоё решение для него будет трагедией, которая может привести к непредсказуемым последствиям.

– Но поверь мне, Юра, я больше жить с ним не смогу.

– Значит, такова судьба. И всё же прими мой совет. Вову к этому надо готовить долго и осторожно, чтобы он свыкся с мыслью жить один, без любимой жены. Учти, он непредсказуем.

– Спасибо, Юра, но как получится…

Данилин возвращался в свой магазин и думал, что среди его друзей разворачивается ещё одна семейная драма. Из-за туч выглянуло ласковое солнце, которое осветило красивую землю, но солнцу не было дела до людских страданий, бед и радостей.

В магазине Данилина ждала жена. Когда он предстал перед ней, она спросила:

– Где мотался?

– Мотался, да не замотался, чужие проблемы разруливал.

– Своих полно. Продавцы уже в сборе. Надо с ними серьёзно поговорить.

– В чём дело? Сейчас сделаем.

В двух магазинах и у Алеси как индивидуального предпринимателя работали одиннадцать продавщиц, от двадцати пяти до сорока пяти лет, с разными характерами, привычками. При приёме их на работу Юрий Иванович прежде всего уделял внимание внешнему виду, умению общаться и, конечно, собирал о них сведения. За последние годы продавцы не менялись. Пока всех всё устраивало. Но накопилось много проблем, которые требовали разрешения.

Закрыв магазин, Данилин начал совещание. Он доложил о работе предприятия, финансовых успехах, трудностях. После него выступили главный бухгалтер и инспектор по кадрам со своими вопросами.

– Ну а теперь, девчата, о самом главном, – Юрий Алексеевич посмотрел на продавцов, – вам расскажет Алеся Алексеевна.

Алеся начала с поддержания порядка в магазинах:

– Вам всем давно известно, что уборщицы моют только полы, а протирать витрины, стеллажи от пыли, грязи – обязанность продавцов, про которую вы часто забываете. И с сегодняшнего дня, если санстанция составит протокол по этому нарушению, штраф вы будете оплачивать из своего кармана, а не за счёт предприятия. Это первое. Второе – опять забываете о раскладке товара. Я обнаружила на складе залежи товаров, которых нет на прилавках магазинов. За это тоже будем наказывать. Теперь о главном. Вот вы требуете повышения зарплаты, но сами прекрасно знаете, что она у вас выше, чем у кого-либо. Потом, мы постоянно закрываем глаза на недостачи, и порой приличные. Вы поплачетесь, и мы их списываем на убытки. А они ведь на ровном месте не бывают. Мы не маленькие и знаем, что каждый из вас что-то из магазина прихватывает, забыв потом заплатить. Теперь будет по-другому. Выявленная недостача будет удерживаться из вашей зарплаты.

– Я хотел бы сделать несколько замечаний по работе другого магазина, – Данилин многозначительно посмотрел в сторону его продавцов. – Ну что, сами сознаетесь, или как?

Те притихли, напряглись.

– Так вот, девочки мои дорогие, вашему отдельному государству пришёл конец. С сегодняшнего дня никаких завышений цен, подкладывания своего товара и тем более недостач. В начале июля проведём ревизию, и в случае большой недостачи будет уволен тот продавец, которого принимали на работу первым. Это касается и магазина «Стор». Я думаю, наша позиция всем ясна, и она справедлива. Кто не согласен, тот может нас покинуть. Хотя, поверьте, расставаться было бы жаль. Ведь мы вместе столько всего пережили!

Теперь для информации. В субботу привезут российский хлеб. Надо всем вам дипломатично об этом объявлять покупателям. Возможно, вслед за этим последует реакция властей. Но вы делайте вид, что ничего не знаете, отсылайте любопытных и возмущённых к нам. Второй момент касается взрыва автомобиля предпринимателя Филина. Вы об этом знаете. Я думаю, это дело рук рэкетира. Поэтому будьте бдительны. В магазинах есть тревожные кнопки. И в случае малейшего подозрения на опасность не стесняясь, нажимайте на неё. В течение трёх минут приедет охрана. Теперь задавайте вопросы.

– Всё ясно, вопросы будем решать в процессе работы, – раздались голоса продавцов.

– А как насчёт традиции? – главный бухгалтер, миловидная женщина Любовь Владимировна, улыбаясь, посмотрела на директора.

– Традиции нарушать не будем. В вашем распоряжении кабинет. Но магазин должен работать. Руководить банкетом будет Алеся Алексеевна, а я с вашего позволения удаляюсь.

Все облегчённо вздохнули и начали готовить стол к более приятному мероприятию.

13

Данилин проведал мать, отвёз ей гостинец и, возвращаясь мимо коммерческого магазина, подумал: теперь он не один. В городе появились ещё несколько солидных предпринимателей, занимающихся торговлей, грузоперевозками, даже ресторанным бизнесом. Открылись мастерские по ремонту часов, обуви. Бизнес проник в сельские населённые пункты. Теперь он был не единственным объектом для проверяющих. Государство благоволило появлению коммерсантов, и их количество стало расти, как грибы после дождика. Но негативное отношение к предпринимателям сохранилось на всех уровнях власти и даже в народе. Как это несправедливо и обидно! Столько здоровья, времени, денег вложено в предприятие не кем-то, а им и его женой!

Он вспомнил первые годы деятельности. Приезжая на оптовые базы или к производителям, в хвосте ожидали, пока не отоварят государственные структуры, а потом довольствовались тем, что осталось и по более высоким ценам. А чего стоило выдержать беспредел со стороны проверяющих органов! Но выстояли. И вот теперь на головы бизнесменов свалился «взрыватель», как его окрестил Данилин. На прошлой неделе была взорвана машина его хорошего знакомого Филина. Ещё раньше другие предприниматели жаловались на звонки с угрозами и требованием отдать определённую сумму. Игнорирование требований видимо и активизировало «взрывателя». У Юрия Ивановича в душе проснулся прокурор и следователь, кем он был многие годы. Ему показалось странным, что его пока никто не трогал. Возникли две версии: или его побаивались, или этот кто-то, кто с ним часто встречается, и он неглупый и довольно дерзкий. Данилин подумал: надо составить список людей из его окружения и проанализировать и обязательно заглянуть в милицию к другу заместителю начальника РОВД, его тёзке, и обменяться мнениями.

На другой стороне улицы Юрий Иванович заметил Сёмина с папкой. Данилин припарковал автомобиль возле своего магазина и подошёл к Сёмину. Сергей, довольный, крякнул в усы:

– Ну что, Юрка, придётся тебе опять перекрашивать магазин к празднику. В исполкоме приняли решение все здания на центральных улицах перекрасить в один цвет.

– Здрасьте, может мне и свои седые волосы покрасить в казённый цвет? Я же только что наводил косметику по вашим указаниям.

– Извини, дружище, есть решение, я его исполняю, и тебе придется.

– Господи! Да когда же прекратится издевательство! Ладно, говори, как красить.

Сергей отдал листок с инструкцией и сказал:

– Твой магазин должен выглядеть по цвету, как здание райпотребсоюза. Обязательно выдели углы и окна.

Данилин поплёлся осматривать новый фронт работы и подсчитывать непредвиденные затраты, подумав: у Сергея опять в голосе проскользнуло злорадство и зависть. По сути дела, они друзьями не были, хотя и называли себя таковыми. Их связывал лишь вишнёвый сад. Данилин был охотником, рыбаком, садоводом. За жизнь вырастил три сада. В совершенстве владел прививочным делом. В качестве эксперимента у него в саду на одной яблоне росло три сорта яблок. У Сёмина же, кроме игры на гитаре, других увлечений не было. Юрий Иванович думал: нет в этом городе у него друзей. Тот же Борис. Кто он для него? Как ни крути, вывод один – собутыльник, как и все остальные. Настоящие друзья остались в прошлом, но они незримо находятся рядом и сейчас. Школьный друг Гена бороздит океаны и моря на подлодке и живёт на Севере. Друг детства Миша в одиночестве спивается в глухой смоленской деревушке, доживающей последние дни. Данилин вспомнил последнюю поездку туда с целью посетить могилу отца. Те события отчётливо вновь всплыли в памяти. Тогда он доехал на машине докуда смог. А потом два километра пришлось идти пешком по зарастающей просёлочной дороге, во многих местах размытой дождями. Подходя к деревне, он увидел верхушку дуба – многовекового символа деревни. Душа заволновалась, когда стали появляться и другие «старые знакомые» – фундаменты от водонапорной башни и электроподстанции. Вот и дуб во всей своей красе. Сколько же он повидал за свои века? И все еще уверенно стоит на земле, питая себя с помощью огромных корней. Стоять ему века и века. От дуба открывался милый сердцу пейзаж. По склону к реке с причудливыми зигзагами скатывались две зарастающие дороги. Вдоль них еще осталось несколько покосившихся пустых домов и одичавшие сады. А вокруг далеко до горизонта раскинулись холмы с березовыми рощами, борами и кое-где, играя разноцветьем, поля, еще не успевшие зарасти кустами. Здесь уже властвовала дикая природа с тех пор, как отсюда ушли люди. А когда-то в этих местах в одно лето родились три мальчугана: один на яблочный спас, другой на медовый, и он, Юра, на Ивана Купалу. И родились они почти на колхозном поле. Их матери до последнего дня на нем трудились. А после родов, на следующий день, снова отправились в поле зарабатывать трудодни. Потом судьба развела друзей по разным дорогам. Миша после службы в армии вернулся в деревню в ней и остался. Работал, как все: косил, заготавливал сено, пас коней, шоферил. Права получил в армии. Но постепенно колхоз разваливался. Не стало в деревне конюшни, фермы, молодежь разъехалась, старики умирали. Деревня опустела. Остался лишь Мишка с престарелым отцом, на пенсию которого и жили. Кое-что выращивали в огороде, гнали самогон. Но когда отец умер, не стало и средств к существованию. Как жить дальше? Работы нет, семьи нет, в деревне, кроме него, ни одной живой души. Спасибо братьям. Иногда приезжали из Смоленска и кое-что привозили из еды. Давали и деньги, но они быстро пропивались. Юрий Иванович тоже по мере возможности приезжал в родные места навестить могилу отца, который просил похоронить его на местном кладбище. Тогда Данилин и встречался с другом и каждый раз с горечью наблюдал изменения в его внешности.

И вот Данилин снова шагал по родной деревне. Когда проходил мимо покосившегося дома друга, оттуда выбежал старик, который с радостью бросился в его объятия. То был Миша. Данилин, обнимая его, с сожалением подумал: такой вида друга, очевидно, был вызван отсутствием семьи, одиночеством и злоупотреблением самогоном. Юрий Иванович спросил Мишу:

– Как дела, дружище? Ты здесь теперь один хозяйничаешь.

– Живу по-тихому, – голос его дрожал, – и сам себе хозяин-барин. Вся эта земля моя. Никому она больше не нужна.

– А на что же ты живешь? Похоже, у тебя и со спиртным проблем нет. Как-то надо и на это, и на жизнь зарабатывать.

– Пробовал работать в колхозе, но постоянной работы там нет, да и платят копейки. Я нашел другой выход. Хожу по опустевшим деревням, собираю металлолом, сдаю. На жизнь хватает. Летом собираю ягоды, грибы, ловлю рыбу. Её в реке опять стало много. Пошли ко мне, я тебя угощу.

Сколько же лет Юрий Иванович не был в Мишином доме, он уже и не припомнит. Остались лишь приятные воспоминания из детства. Здесь собирались деревенские ребята, разлетался смех, все упивались радостью жизни. Но теперь внутри дома пахло забвением. Все покосилось, закоптилось, износилось. Не чувствовалась в этом доме руки хозяина. Миша показал ему рыбу. Это были завсегдатаи речки – ельцы и плотва довольно крупных размеров.

Данилин, как заядлый рыбак, с интересом спросил:

– И в каких же местах такая красота ловится?

Миша оживился:

– Если есть время, давай прогуляемся к речке, я покажу.

Данилин с удовольствием согласился и задал другу еще один вопрос:

– Послушай, дружище, а куда подевались водонапорная башня и подстанция?

Миша загадочно улыбнулся и с видом делового человека предложил ему самому догадаться:

– Ну и как ты думаешь, куда они могли подеваться? И тут Юрия Ивановича осенила догадка:

– Неужели ты и их умудрился сдать в металлолом?

– Как видишь, умудрился. Приехали люди, разрезали, отстегнули прилично денег и всё увезли на грузовых машинах, – Миша немного помолчал и добавил: – А если сил хватит, займусь еще одной деревней. Но только вот сердце немного щемит. Они тогда прикинули: в ближайшем окружении находилось еще шесть опустевших деревень.

«Работы другу хватит», – подумал Данилин. Помолчал, а потом задал ещё вопрос:

– А как у тебя дела на любовном фронте?

Миша погрустнел, вздохнул, но начал рассказывать:

– Была одна женщина. Заходил к ней сначала просто выпить, закусить. А потом она предложила мне остаться на ночь. Но постельной жизни не получилось. Видать, пропил я свою мужскую силу. Больше попыток не делал.

Друзья дошли до речки. Повеяло приятным и грустным. Когда-то все рыбные места можно было найти с закрытыми глазами. Но сейчас речка изменилась. Во многих местах берега заросли лозой, появились новые вирки, старые занесло песком, изгибы русла стали покруче. Миша показывал места, рассказывал, какая в них водится рыба. Слушая его, Данилин тогда понимал, что это, возможно, последняя с другом встреча. Какая-то обреченность чувствовалась в его голосе и в движениях. Миша старался это скрыть за улыбкой. Но она была застенчивой, печальной, отрешённой.