Домик у озера

Молчание не прекратилась с последним словом. Все обдумывали историю их предводительницы, не желая что-либо говорить. Лишь спустя время, весь коллектив ожил, выражая сочувствие, поддерживая Феодору, хваля её и желая задать ещё вопросы. Однако женщина опередила их.

– Я не общаюсь с отцом, ни разу и словом не обмолвилась, только фотографии видела. Хотя я всё равно рада, что в итоге он развёлся с той девушкой. Как оказалась, она оказалась неверной женой. Нам всё это рассказали друзья мамы из Америки, торжествуя. Хорошие ребята, хотя бы раз в год, да навещают нас. А знаю я это потому, – промолвила Феодора на вопросительный взгляд Софии, – что мама ничего от меня не скрывает. Мы с ней лучшие подружки, – хитро улыбнулась женщина. – Ну а ещё однажды в интернете я натолкнулась на статью об этой парочке. Я и до этого знала, что они развелись, но без каких-либо подробностей в виде того, кем он был и где жил. После этого маме пришлось рассказать всё, – закончила Феодора с таким оптимизмом, будто эта история её жизни самая обычная и таких миллион, хотя тут не поспоришь, подобных историй множество, как и их счастливых и печальных концов.

Уже потом, когда София с приятельницей прогуливались вдоль блестящего от солнца озера, она с азартом спросила, встретила ли женщина свою любовь за эти пятьдесят два года. Феодора раскраснелась, тут же выдав себя.

– Мне нравится кое-кто, но уже совсем поздно, – пролепетала женщина в ответ.

Софи улыбнулась, догадавшись, о ком говорит её подруга.

– Никогда не поздно, – девушка посмотрела в глаза собеседницы. – Ты ещё в самом расцвете сил. Просто позволь ему приблизиться, – подмигнула Софи.

Спустя несколько минут свой вопрос уже задала Феодора, чьё красное лицо наконец-то приобрело обычный бежевый оттенок.

– Расследуешь дело Евы? – вздохнув, произнесла Феодора.

– С чего ты взяла? – удивилась журналистка.

– Когда я встретила тебя впервые, подумала, что ты напоминаешь археолога, который, несмотря на угрозу обрушения стен, наличие богов-убийц или живых мумий, зная о куче ловушек внутри, всё равно забирается в пирамиду, забывая о своей жизни. А дело Евы у нас – самое интересное. Я не против твоих действий, только смотри, будь осторожна! – она пригрозила ему пальцем.

– Ты проницательна, – улыбнулась девушка. – От тебя ничего не скроешь.

– И не пытайся, – хитро ухмыльнулась женщина, гордо подняв голову. – Я тоже считаю, что это было вовсе не самоубийство. Не знаю, кто это мог быть, но предполагаю, что виноват брат Привереды – Доминик. Мы с Евой хорошо общались, и она мне рассказывала, что Доминик её недолюбливает, а в ту ночь он был здесь.

– А ты что-нибудь необычное заметила в тот день?

– Да, я услышала короткий вскрик и поднялась наверх, постучала в дверь, но она не отозвалась. Ну, я подумала, что ей просто приснился кошмар и ушла. Ты, наверное, не знаешь, но она страдала бессонницей и ей часто снились жуткие сны. Ева пила снотворное, чтобы лучше спать, оно-то в итоге якобы и прервало её жизнь. Как же я потом себя корила, что не постучалась упорнее, не взяла ключи у Бернарда или сама вломилась, что не спасла её! – горько воскликнула женщина, вздохнув и опустив глаза вниз.

– Не вините себя. Не думаю, что кто-то в принципе предполагал, что такое может произойти, было сложно просто о таком догадаться, да и ключа у вас не было, – пыталась поддержать приятельницу София, но та уже самостоятельно приходила в себя.

– Поспрашивай у других, они с радостью помогут. Все обеспокоены случившемся. Помнится, некая служанка тогда относила чай Привереде, жаль только совсем вылетело из головы, кто именно это была.

София и Феодора ещё немного погуляли, размышляя о разных вещах. Девушка поблагодарила подругу и вернулась в комнату, чтобы записать всё, а после, до ужина, успеть зайти к Никодиму.

***

– А вдруг она и есть убийца? – спросил мужчина после рассказа девушки. – Почему мы должны верить её истории на слово?

– Нет, это точно не она. Ты, поди, и сам знаешь, Феодора – почти святая. Она точно не стала бы убивать, – возразила Софи со всей уверенностью. – А вот девушка, которая приносила чай, вполне могла наложить руку на хозяйку. Многое могло подтолкнуть её е такому.

– Ага, только вот мы не знаем даже её имени! – воскликнул Никодим. – Хотя… у меня есть идеи по этому поводу, – продолжил он, склонившись над бумагой с сосредоточенным лицом.

– Какие? – тут же с энтузиазмом отозвалась журналистка.

– Нужно узнать, кто в ту ночь не спал. У них тут есть что-то наподобие ночного дежурства. Каждую ночь новая. Её задача заключается в том, что ей нужно ответить на звонок и выполнить просьбу Графимова или любого из его гостей. Но для того, чтобы узнать, кто был тогда, придётся продолжить расспрашивать людей. Прошлогодний график навряд ли у них сохранился – пожал плечами детектив.

– Что ж, включим это в наш план. И насчёт списка. Я вычеркнула некоторых людей, которые никак не могли быть причастны. В Феодоре я даже не сомневаюсь. Одна девушка уехала за неделю до убийства готовиться к университету, а у одного из помощников шеф-повара заболела мама, и его не было весь август, – пробормотала Софи, назвав вычеркнутые имена. – А что с именем бывшего домоправителя? – она подняла голову, посмотрев на сообщника с вопросом.

– Постой, а откуда ты знаешь, где они были? – Ник недоумённо посмотрел на напарницу.

– Что-то они сами сказали, что-то передала Феодора, – махнула рукой девушка. – Что с домоправителем? – раздражённо переспросила она.

– И ты им веришь? – гнул свою палку парень.

– Зачем вообще расспрашивать кого-то, если не веришь ни единому их слову?! – взорвалась София, не дождавшись ответа на свой вопрос, но, переведя дыхание, продолжила: – Склонна довериться полученной информации. Они даже не вспомнили о убийстве, просто обсуждали прошлое лето, к тому же я не заметила в них хоть одного намёка на ложь или волнение, – быстро пробормотала девушка. – А теперь домоправитель! – добавила она уже более требовательно.

– Я всё равно проверю их алиби, – фыркнул парень. – Его зовут Терентий, уволен сразу после смерти Евы, что очень подозрительно. Ещё у него была девушка, которая работала здесь служанкой, и, думаю, как раз у неё был мотив для убийства. Наверное, не очень-то приятно, когда парень пристаёт к другой девушке. Тут уже и измена, и ревность – чем не повод прикончить соперницу? Я постараюсь узнать её имя, а ты займёшься служанкой с чаем, хорошо? – закончил Никодим, удовлетворив любопытство собеседницы.

– Хорошо, я всё разузнаю, – улыбнулась девушка и уже собиралась встать, но передумала, решив задать последний вопрос. – Нико, а почему тебя уволили из полиции?

– Что?! – мужчина нахмурил брови в недоумении. – И как ты всё узнаёшь? – с отчаянием вздохнул он. – Меня не уволили, я сам ушёл, там было слишком скучно. И разве это твоё дело? Нет! Мы должны искать убийцу, а не обсуждать моё прошлое, – уверенно проговорил Ник, разозлившись на напарницу, но подивившись её способности найти иглу в стоге сена.

– Не умеешь ты врать, – вздохнула Софи. – Ладно, сам расскажешь, когда придёт время, – небрежно кинула она, направляясь к выходу из комнаты. Она чувствовала возмущённый взгляд Никодима на своей спине, но скрылась с его глаз до того, как он успел хотя бы что-то сказать.

Журналистка вышла за дверь, будучи расстроенной из-за того, что ей не доверяют. Хотя она понимала, что в этом нет ничего удивительного. Они ведь знакомы всего ничего. Девушка размышляла об этом, вышагивая в свою комнату.

Может, именно поэтому она не заметила, что за ней наблюдают?

Глава 8

Зелёные лисья поблёскивали на солнце; озеро как будто застыло – в небе не было ни одной тучки. Солнечные лучи обжигали тело, не спасали от них ни тень, ни хотя бы слабый ветерок.

София сидела за столом на террасе, и, потягивая холодный чай, разглядывала величественный пейзаж, раскинувшийся перед ней. Рядом с ней неизменно лежали блокнот и ручка. Здесь же был и Генрих. Он расположился на шезлонге, прикрыв лицо кепкой. Несмотря на то, что вокруг дома вкруговую раскинулись высокие деревья, солнце всё равно попадало на террасу. Этот день был выходным для Графимова, и он остался дома, пригласив журналистку отдохнуть с ним на солнышке и поговорить. Беседа велась довольно непринуждённая, Софи всеми способами старалась уйти от вопросов, исключая те, с помощью которых она могла бы вытянуть больше информации о смерти Евы.

– Прочитала в интернете о самоубийстве вашей жены. Мне очень жаль, – доверительным голосом начала девушка, вздохнув.

Ей действительно было грустно за Еву, однако, не из-за самоубийства, а тяжёлой судьбы, жестокого мужа, и, под конец, столь неожиданное прощания с жизнью.

– Я не понимаю, почему она это сделала. Я её действительно любил, – вздохнул Генрих. – Стоило ей попросить, всё тут же оказалось бы у её ног, – пробормотал Генрих.

– Многие считают, что это убийство. Не знаю, возможно ли это…

– Они тем самым порочат её память. Нет, я уверен, что она сама покончила с собой, – твёрдым голосом сказал Графимов.

– А каким образом? В интернете об этом ничего не сказано, – с ложным интересом и тоской спросила собеседница.

– Инъекция большого количества снотворного внутривенно, – холодно ответил Генрих.

– И заключение судмедэксперта это подтвердило? – тут же спросила девушка, осознавая, что уже раздражает собеседника.

– Да, – уверенно сказал мужчина.

– А что вообще произошло в тот день? – осторожно спросила Софи, ожидая, что её проигнорируют, но ответ таки был.

– Не знаю, я был у себя, а утром, когда она не спустилась к завтраку, нашёл её уже мёртвой.

Спустя несколько минут молчания, Генрих поднялся с шезлонга и предложил журналистке искупаться. Она отказалась, но мужчина не предотвратил свои попытки. В итоге девушка сдалась, понимая, что он не отступит от своего.

– Видите ли, мой выходной быстро перестал им быть, сегодня вечером я уезжаю, а вернусь только завтра после обеда. Мне хотелось бы провести с вами мои последние свободные минутки, – улыбался Графимов. – А чем вы займётесь в моё отсутствие?

– Начну писать статью, – соврал Софи, мило улыбнувшись.

Наверное, рано или поздно ложь становится неотъемлемой частью каждого журналиста, и если сначала их ещё мучает совесть, то потом отпускает, позволяя скрывать правду с большим искусством. Ещё когда София смотрела всякие сериалы и фильмы, где журналисты всё только портят, она думала, что никогда такой не станет. И что в итоге? Она быстро предала свои принципы.

– Почитаете мне её потом? – с азартом произнёс Генрих

– Как допишу – обязательно, – кивнула девушка, шагая по горячему песку.

"Значит, придётся написать два варианта статьи", – думала она и с нетерпением ждала, когда же уже Генрих уедет, чтобы у неё появилась возможность наконец-то заняться делом.

Графимов первым зашёл в воду и поманил Софи за собой. Она неуверенно помялась на месте и осторожно сняла парео, сложив его на песок. Как и ожидалось, изучающий взгляд Генриха пробежался по её телу. Недовольная девушка быстро шагнула в озеро. Она была в закрытом купальнике, которым пыталась скрыть как можно больше тела от внимания мужчины. Голубоватая вода была тёплой и нежно обволакивала кожу, позволяя насладиться купанием сполна. София с удовольствием поплавала, подставив лицо горячим солнечным лучам. Несмотря на идеальную атмосферу, Графимов и Гордеенко довольно быстро выбрались из озера и вернулись на террасу, а в скором времени журналистка, облегчённо вздохнув, ушла в свою комнату, потому что Генрих собирался уезжать, вдоволь отдохнув. На вечер у него запланирован ужин с некими господами, а завтра собирались прибыть гости.

София снова взялась за расспросы, стоило хозяину дома уехать. Все в доме были расслаблены и наслаждались небольшим отдыхом, хоть и не позабыли про гостью. Феодора спрашивала у неё, что бы она хотела на ужин, но девушка сказала, что будет есть то, что они сами решать приготовить. Она провела время за разговорами, помогая на кухне с готовкой. Благодаря этому все доверились ей и не пытались что-то скрыть. Вскоре восхитительный шашлык из баранины, который пожарил шеф-повар на улице, позволив Софии вспомнить о прекрасных тёплых летних вечерах с родителями у них во дворе; обычный, но очень вкусный овощной салат и великолепный чизкейк оказались за столом в столовой. Вся прислуга переоделась в обыкновенную одежду, вместо униформы. У девушек это были, в основном, лёгкие летние платья или сарафаны, а у мужчин джинсы, шорты и футболки или рубашки. Девушка с удивление заметила, что ей непривычно видеть всех в такой обычной одежде. А ведь меньше недели назад её только такие люди и окружали. Неужели ко всему можно привыкнуть так же быстро?

Сегодня у всех был небольшой праздник. Не только в честь однодневной свободы, но и дня рождения Феодоры. Софи сгорала от стыда, что не знала об этом и даже не подготовила подарок. В итоге она подарила женщине деньги, которые та едва приняла. Все, кроме Бернарда, у которого был настоящий выходной у себя дома, уселись за большой стол, где обычно кушали только София и Генрих. В этот раз было намного веселее и уютнее. По комнате гулял звонкий смех и счастливые голоса, вместо неприятной тишины или скучных разговоров. Все общались между собой, а журналистке удавалось задавать интересующие её вопросы, при этом не чувствуя, что она всего лишь работает. Те, кто уже их слышал, молчали и хитро переглядывались. Когда речь зашла о Еве, про которую, к слову, все отзывались хорошо, Софи вдруг спросила:

– А когда она… умерла? – отозвалась девушка с грустью.

– Пятнадцатого августа, – кто-то ответил с подобной тоской.

– И что же тогда произошло?

– Я в тот вечер относила Привереде чай, – начала некая девушка, и Никодим, который сидел рядом с напарницей, и сама София вмиг оживились, подавшись вперёд. – Только, правда, я в наушниках была, – смутилась девчушка. – Стояла поздняя ночь, и хотелось расслабиться. Поэтому ничего не слышала. А сняла их только когда подошла к кабинету Графимова, но не застала его там. Уже возвращаясь без подноса, заметила его в комнате. Он искал что-то в полнейших потёмках. Ну, я пожала плечами да ушла. Уже на лестнице до меня долетел чей-то голос. Я прислушалась, но ничего не повторилось, и я решила, что мне это послышалось. Часто ведь такое бывает, что кажется, будто что-то слышишь, а на деле это твоё воображение, которое любит подшучивать, когда ты в наушниках. Только утром я узнала, что Привереда с Бернардом нашли мёртвое тело Евы, – с горечью пробормотала девушка. – А я ведь могла помочь…

Все тут же начали жалеть служанку и подбадривать, а Феодора рассказала и свою историю, пока шеф-повар не задал вдруг вопрос:

– А ты что ли убийство расследуешь? – к Софи уже обращались неофициально, а она и рада была: так намного комфортнее.

– Нет, с чего ты взял? – вздрогнула Софи. – Сразу же подтвердилось, что это самоубийство, так что тут и думать нечего.

Повар рассмеялся, а вскоре все вернулись к простым темам, и ещё до самой ночи в комнате летали смех и весёлые голоса. Эта дружественная, лёгкая и позитивная атмосфера заставила журналистку вспомнить детство и позволила, наконец, расслабиться, не притворяясь кем-то и не думая о работе, новой информации для статей или чего-то подобного. Она лишь наслаждалась этим незабываемым вечером.

Ей не разрешили помочь с посудой и отправили спать. Девушка очень устала и желала поскорее утонуть в кровати, окунувшись в прекрасные сны, но Нико сказал, что ему нужно что-то ей рассказать, и утянул в свою комнату.

Первым делом София спросила у друга, можно ли ей прилечь на кровать, и, получив разрешение, с удовольствием упала на мягкое одеяло и закрыла глазки, пытаясь восстановить часть своей энергии.

– У нас проблема, – неожиданно сказала она, подняв веки.

– И какая же? – вздохнул Никодим, сев на стул.

– Мой оплачиваемый отпуск кончается, а дело до сих пор не закрыто, – ответила девушка. – И у меня постепенно заканчиваются вопросы…

– Ничего, мы придумаем вместе, что ещё может нам помочь? А дело у нас немного продвигается. Например, я узнал имя возможной убийцы – девушки бывшего домоправителя Терентия.

– Да? И как же её зовут? – девушка с энтузиазмом приподнялась на локте.

Никодим назвал имя и фамилию незнакомки.

– Не может быть! – воскликнула София, и, заметив ничего не понимающий взгляд напарника, продолжила: – Ну, ты чего?! Так же зовут ту служанку, которая относила Графимову чай.

– Точно! – радостно провозгласил парень. – Значит, она вполне может быть убийцей!

– В этом я сомневаюсь, – неуверенно проговорила девушка. – Сегодня я изучала ванную, где надеялась найти аптечку Евы или что-нибудь в этом роде, где она могла бы хранить снотворное. И нашла кое-что необычное. "Когенэйт фс" – лекарство для профилактики гемофилии, как сказал Гугл. Скорей всего, эта вещица принадлежит убийце, ведь подобной болезнью могут страдать только мужчины.

– Ого. Полезная находка. Думаю, ты права. Было бы странно, будь у девушки подобное лекарство. Его некому оставить, кроме как убийц, забравшемуся в аптечку за снотворным. Получается, вычёркиваем все женские имена. Да, список неплохо сократится, – бормотал Ник, довольно чертя линии на листе.

София наблюдала, как напарник, сжав брови, внимательно просматривает список и размышляет о чём-то. В комнате было темно, и лунный свет освещал лишь силуэт хозяина комнаты, который как раз сидел у окна. Наверняка, ему хотелось поскорее раскрыть дело, но информации было недостаточно. У них нет доступа к медкартам, а навыки хакера, которые обычно использовал Ник, здесь не помогут.

– Ты выглядишь утавшим, – неожиданно произнесла девушка, сама от себя того не ожидая, но язык продолжал бормотать нелепицу. – Ложись тоже, – она похлопала по кровати. – Поднаберёшься сил. Может, тогда мы быстрее составим план, и я смогу пойти наконец-то спать.

Пареньсмутился, с удивлением смотря на собеседницу. Но усталость брала своё, он был готов уснуть в любую секунду. Отложив папку, мужчина медленно подошёл к кровати и осторожно лёг на другой от Софии край. Оба чувствовали себя крайне неловко, но и вымотано тоже.

– Ева была хорошим человеком, – вдруг произнесла журналистка, желая прервать смущающую тишину, уставившись в потолок.

– Почему ты так считаешь? Читала статьи о ней? – поддержал беседу Нико.

– Нет, – протянула собеседница, а после некоторой паузы продолжила. – Видела её почерк. Он о многом говорит.

– Не подозревал, что ты мастер в подобном деле, – ухмыльнулся напарник.

– Я лишь любитель. Однажды я поехала с отцом в город. Мой папа был дальнобойщиком, но сейчас уже осел, переквалифицировавшись в разнорабочего. Так вот, он поехал загружаться, а я попросилась в библиотеку. Ох, и огромные же библиотеки в городах! У меня глаза разбежались от разнообразия, но некоторые из них я узнала. Папа всегда мне брал какие-то книжки, когда оказывался в городе, а потом возвращал в библиотеку, понятное дело. И вот, мне захотелось самой взглянуть на это место. Я прошлась вдоль книжных полок, от которых так и веяла стариной, и наткнулась на книгу по графологии. После этого, её и ещё несколько книжек я забрала домой, где сделала конспект и совсем влюбилась в такой вот способ изучения человека лишь по его почерку.

– Какая красивая история. Напоминает и моё безмятежное детство, когда я гонял на велосипеде с папой, играл с ним в футбол, бегал, а мама ждала нас дома с ароматно пахнущим обедом или ужином. Если, конечно, она не была с нами, – Никодим хмыкнул и ненадолго затих, желая вспомнить весь яркий вкус детства, а затем продолжил: – И что же тебе сказал почерк Евы?

– Судя по цвету чернил, нажим лёгкий, значит, она мечтательница: чувствительна, нетороплива, но ответственна. Небольшой наклон вправо – спокойна и уравновешена. Мелкий, но широкий почерк – сдержанная, замкнутая, но талантливая, творческая натура. Буквы немного округлые, с такими забавными завитушками, – Софи нарисовала в воздухе линию с загнутым концом, но её собеседник едва ли увидел этот небольшой знак. – А это значит, что она добрая, отзывчивая. Строки слегка опускаются к концу страниц – пессимистка. Конечно, это неполноценный анализ, но я не училась этому у кого-то специально, только для себя, – улыбнулась девушка. – Я думаю, это всё правда, на себе проверяла. Хочешь, и тебя испытаем?

– А давай, – непринуждённо согласился парень. – Сейчас найду какую-нибудь бумажку.

– Не надо. Я итак всё помню, – улыбнулась журналистка. – Ты уверен в себе и работоспособен, – напарник кивнул. – Целеустремлённый, настойчивый, любого можешь убедить в своей правоте, добрый и отзывчивый, хоть и пытаешься это скрыть, спокойный, но бываешь эмоционален, рассудителен. Ну как, я права?

– Похоже, что да, – промямлил Нико, вызвав улыбку собеседницы. – Я узнал кое-что неприятное, – после непродолжительной паузы произнёс он с некоторой грустью. – Это касается брака Евы и Генриха, – София внимательно слушала. – На самом деле разорение фирмы отца Евы – дело рук её мужа. Есть документы, подтверждающие это.

– Но зачем ему это? – удивилась девушка.

– Думаю, это потому, что он её любил, а она его нет, и в другом положении Ева не согласилась бы на такой союз. Графимову было достаточно использовать свои связи, деньги, чтобы подставить будущего зятя, или же добыть и продать некоторую информацию конкурентам Вита – отца невесты.

– Но это же так низко, – сказала с презрением журналистка.

– Да, но в бизнесе и в любви все используют любые средства, сколько бы это ни было гадко. Я лично знаком с Витом и его женой Елизаветой. Они хорошие люди, и очень жалеют, что отдали дочь этому человеку.

– Как же ужасно! Это тоже попадёт в мою статью, пусть люди знают, – фыркнула девушка.

– Насчёт этого, – вдруг замялся Ник. – Ради этого я притащил тебя сюда. Возможно, он делает то же и с тобой.

– Что? – София нахмурила брови, приподнявшись на кровати, чтобы видеть лицо собеседника, но темнота этого не позволила. – Каким образом?

– Не могу говорить точно, но, вероятно, когда ты опубликуешь статью, он опровергнет её и назовёт выдумкой. У тебя не будет доказательств, потому что все записи с диктофона – удалены. Естественно, такой скандал убьёт твою карьеру.

Девушка резко встала и, под недоумённым взглядом напарника, скрылась за дверью. Спустя несколько минут она вернулась с ноутбуком и завалилась на кровать вновь, забыв о втором жителе этого мягкого городка. Вбив пароль, она зашла в папку, сняла второй замок, но не заметила ни одной записи. Она в шоке посмотрела на Никодима.

– Вся моя работа впустую! Кто? Кто смог взломать мой ноутбук? И что мне теперь делать? – взвыла девушка.

– Прости. Понимаю, каково тебе, но ничем не могу помочь. Не знаю, кто может владеть такими навыками в программировании, – с грустью пробормотал парень.

– Ты не виноват, – София положила ноутбук на пол и уткнулась носом в подушку. – Но откуда ты знаешь?

– Я только предположил. Зная Графимова и его прислужников. Это самое вероятное, что могло произойти, – со вздохом сказал он.

Софи помолчала, а потом начала разговор на совсем другую тему. Сейчас ей не хотелось больше думать о своих бессмысленных трудах.

– Эй, – сказала она через несколько минут молчания. – Расскажи, почему тебя уволили из полиции?

– Ты всё с этим. И что тебя не успокоит в этой истории, – закатил глаза детектив, но пожалел подругу и продолжил. – Просто… Эх. По сути, я отпустил убийцу на волю.

– Ого, – воскликнула девушка, переведя взгляд на собеседника, но грусть, злость и полное отчаяние не уходили. – А поподробнее?

– Мы расследовали дело об убийстве, задержали подозреваемого, но я не верил, что он убийца. У него были дети, жена, которые его любили, сам он был ответственным и спокойным, а сама история была странной, полной нестыковок. Даже улики, ведущие к нему, были слишком глупыми, такими, которые сложно оставить даже простофиле. Я сделал фальшивые документы, купил билеты в другую страну и помог сбежать, что, конечно, не оценили мои коллеги. Я ещё легко отделался, ведь должен был оказаться за решёткой, – закончил с тоской парень.

– Грустная история. В итоге, твоя честность и жажда справедливости погубили тебя же.

Ник не ответил. Повисло долгое молчание.

Луна была всё выше и сияла всё ярче, миллионы маленьких планет раскинулись огоньками в тёмном небе. Свет едва освещал небольшую комнату в огромном доме, хозяин которого был маленьким человеком. Луна прогуливалась по полу, по столу, шкафу, и, наконец, по кровати, где двое спокойно дремали, умиротворённые тихой ночью и долгим разговором; и темноволосая девушка, и черноволосый парень видели приятные сны, прижавшись друг к другу.

Глава 9

Ночь оголяет нас. Все наши фантазии вдруг оживают, тайны души рвутся наружу, мы тонем в чувствах. Она полна чудес и страха. Ночь опасна: мы становимся откровеннее, говорим то, что не хотели бы, совершаем то, что при дневном свете не сделали бы никогда. Ночная тень скрывает наши лица, торжествует мир теней, души довольно мечутся по комнатам, потому что их кандалы пали. Ночь ужасна. Все ощущения становятся острее. Мы ненавидим себя, мы проклинаем других, мы теряем уверенность, все наши мысли вмиг заглатывают нас. Ночь прекрасна. Новые идеи вдруг просыпаются, руки самостоятельно создают невообразимые вещи. Такова ночь. Она – наш главный кошмар и наша лучшая муза.