Врата Порядка

Лицо вестаронца побагровело, он поднял руку, готовясь отдать команду к атаке, но опустил ее, понимая, что лишь впустую потеряет людей.

– Езжай отсюда, – буркнул Диран ре Растан. – Еще раз пересечешь границу – тебя тут же и похоронят.

Предводитель гвардейцев сверкнул глазами и дернул поводья.

– Я еще спляшу на твоей могиле, – пообещал он, разворачивая коня.

– Попробуй, – хмыкнул пожилой редар.

Вестаронские дружинники один за другим развернулись и двинулись обратно, захрустел под копытами снег.

– Благодарим за помощь, – сориентировавшаяся первой Илна повернулась и склонила голову.

– Благодарим, – в один голос произнесли Альфи и Радульф.

– Пустое, – Диран ре Растан махнул рукой. – Хотя стоит признать – вам повезло, что сегодня я отправился на охоту именно к границе.

Его люди опускали луки, убирали стрелы в колчаны, оживленно переговаривались.

– На то была особая милость Творца-Порядка, – заметил брат Ласти. – Ибо как сказано в Книге Изречений: малый лист не шелохнется и травинка не поколеблется без воли небесной.

– Возможно, оно и так, – пожилой редар остановил взгляд на Хорсте, определив в нем предводителя. – Может быть, вы согласитесь принять мое гостеприимство? До замка не так далеко, пара ходов…

– Мы спешим, – ответил маг. – Спасибо за приглашение, но каждый день на счету.

– Как хотите, – ре Растан заметно погрустнел. – Легкой дороги.

– А вам – удачной охоты, – вежливо отозвалась Илна, забираясь в седло.

Пожилой редар проводил взглядом путешественников, нахмурился, махнул рукой своим и зашагал в чащу – сегодня предстояло добраться до найденной в лесу берлоги и взять на рогатину медведя.

Эту забаву ре Растан любил больше всего.

Оттепель превратила мир в подобие холодного болота. Снег раскис, дорога стала напоминать колею с жидкой кашей, над полями поплыл туман, а бесцветное небо придвинулось низко, нависло над самой головой.

Деревья стояли унылые, опустив ветви, с которых капала вода.

Плащ и кафтан промокли насквозь, сырая рубаха прилипла к телу, так что Хорст ощущал себя искупавшимся в сугробе. Хотелось раздеться и вытереться насухо, но об этом оставалось только мечтать.

Илна ехала рядом, мрачная, точно безлунная ночь, лишь изредка выглядывала из-под капюшона. Радульф время от времени принимался бурчать, но быстро затихал, брат Ласти вполголоса молился.

Дорога тянулась скучная, как жизнь бобыля.

Когда впереди открылись городские стены, Илна встрепенулась, как воробей, попавший в солнечный луч, и голос ее прозвучал неожиданно весело:

– Это Лердион!

– Он самый, – подтвердил Альфи. – Клянусь мошонкой Хаоса, скучнейший городишко из тех, где мне довелось служить.

– Зато древний! – обиделась девушка. – Ему шесть с лишним веков, больше чем Неориду!

– Конечно, – поспешно согласился Хорст и исподтишка показал наемнику кулак – чтобы не вздумал спорить.

– Помню, когда я первый раз попала сюда, еще в пять лет, тогда… – Илна продолжала вспоминать, а Лердион, столица Речного княжества, потихоньку вставал навстречу, выплывал из тумана.

Биронт образовывал тут излучину, и город прижимался к реке, точно парень к девушке. Княжеский замок высился на самой оконечности вдающегося в воду мыса, а дальше в беспорядке теснились дома, огражденные невысокой, местами покосившейся стеной.

Башни в ней выглядели скорее недоразумением, чем препятствием для нападающих.

– И как только холиасты, язви их в печень, его не взяли? – пробормотал Радульф.

– Потому что тут живут самые храбрые люди Полуострова! – ради ответа Илна даже прервала рассказ.

Хорст только головой покачал – Речное княжество славилось исключительно отважными, но очень бедными редарами, так что нищий Лердион обитателям гор, скорее всего, просто не был нужен.

Перед воротами путешественников встретила огромная лужа, такая грязная, будто в ней купали свиней. От нее исходил мощный «аромат», заставивший Альфи побагроветь, а Илна закашляться.

Охраняющие вход в город стражники могли похвастаться тупыми алебардами, потрепанной одеждой и голодными взглядами.

– Благодарим господина, благодарим, – наперебой заголосили они, когда Хорст бросил им монету.

Только вчера избавившийся от личины маг кивнул и первым проехал в ворота.

Лердион после Вестарона или Эрнитона выглядел тихим, сонным и дряхлым. Горожане шагали, опустив головы, и даже уличные торговцы кричали как-то приглушенно, будто стесняясь.

– Подайте воину, милости Владыки-Порядка ради, – прогундосил завернутый в рваное одеяло нищий, сидящий у стены одного из домов. – Потерял ноги в Битве Пяти Князей, подайте воину…

Хорст спешно отвел взгляд, дернул повод, чтобы повернуть на более широкую улицу, и ощутил, как в бедро ему впилось что-то горячее. Опустил взгляд и обомлел – седельная сумка превратилась в клуб сияющего тумана.

Захотел крикнуть, но горячее онемение охватило тело, заткнуло рот не хуже опустившейся на губы ладони.

«Ключ» – только и успел подумать маг, прежде чем боль превратила тело в растекающийся по сковороде кусочек жира. Добытый в горах у истока Яра предмет ожил в этот раз очень не вовремя.

Хорст потерял ощущение тела. Перестал соображать, что с ним и где он находится, ощутил себя в пустоте, висящим посреди продуваемой огненными ветрами бездны, в колючем, злом пламени.

Вновь мелькали перед глазами сотканные из сияния фигуры, назойливые голоса что-то шептали, заставляя напрягаться в тщетных попытках осознать, что именно они говорят.

А потом Хорст почувствовал, что падает. Попытался взмахнуть руками и обнаружил себя лежащим на чем-то холодном и мокром.

– Оставьте его! Или, клянусь мошонкой Хаоса, я возьмусь за меч! – рявкнул где-то вверху Альфи.

– И что, всех зарубишь? – ответил кто-то писклявым голосом. – Отойди, лысый, не искушай Владыку-Порядка, а то этот одержимый и на тебя набросится.

Хорст напрягся, пытаясь осознать, что именно происходит, мысли закружились вяло, как опадающие листья в безветренную погоду.

– Он не одержимый! – вступила Илна. – Ну, потерял человек сознание. С кем не бывает?

– Когда сознание теряют, так не вопят, – сказал писклявый, его слова оказались встречены одобрительным гулом. – И пусть я сдохну, если вокруг этого рыжего типа не сверкало, как в грозу!

– Разве свет, творение Вседержителя-Порядка, сочетается с Хаосом? – спросил брат Ласти.

– Кто их знает, этих одержимых, – вздохнул писклявый. – Их в последнее время столько, что всех сжигать не успеваем. А ну давайте его сюда!

Ситуация стремительно прояснялась, мысли обретали четкость – сверкание проснувшегося Ключа заметили все, оказавшиеся рядом, а уж когда благородный редар с воплем упал с коня, на него обратила внимание вся улица.

И напуганные люди решили поступить с необычным так, как привыкли – уничтожить.

– Еще шаг и я ударю, – решительно сказал Радульф.

– Отойдите! – взвизгнула Илна. – Стража! Стража!

Хорст открыл глаза – вокруг топтались ноги, далеко вверху колыхались лица, похожие на розовые пятна, доносились гневные возгласы.

– Стойте, – проговорил маг и, судя по наступившей тишине, его услышали. – Смотрите на меня.

Рука слушалась плохо, но он все же сумел совершить знак Куба. Толпа недовольно зарокотала, кто-то облегченно вздохнул.

– Видите? – воскликнул брат Ласти. – Способен ли одержимый на такое? Видите ли вы печать Хаоса в виде язв и уродства?

– Но ведь сверкание-то было! – заявил невысокий, весь какой-то круглый мужик тем самым писклявым голосом.

– Ты что пил сегодня, приятель? – спросил Альфи, широко улыбаясь. – Скажи, не жмись. Я тоже хочу, чтобы у меня перед глазами сверкало.

Толпа загоготала и начала расходиться, писклявый насупился, буркнул что-то мрачное и отвернулся.

– Клянусь Владыкой-Порядком, – Хорст сел, голова закружилась так, что захотелось вновь опуститься на грязный снег. – Помогите мне встать. Надо быстрее убираться отсюда.

– Зачем? – Радульф ухватил мага за руку, потянул.

– О произошедшем скоро услышат местные теархи, – Хорст с некоторым трудом утвердился на ногах. – И вряд ли от них удастся отвязаться так просто. Ведь так, брат Ласти?

Служитель кивнул и развел руками.

Все вокруг виделось словно через туман, но Хорст сделал шаг, ухватился за седло и практически втащил себя на коня. Подождал, пока перед глазами прояснится, и дал шпоры.

Снег падал неспешно, с основательностью, присущей снегопадам конца осени и начала зимы, когда белое одеяло еще только готовится укрыть под собой холмы, леса и дороги.

Снежинки оседали на конских мордах и животные недовольно фыркали.

В дороге маленький отряд провел чуть ли не полтора месяца. Натруженные зады путников давно перестали болеть, холод и сырость сделались привычными, как и клопы на постоялых дворах.

Хорст давно позабыл, что такое – провести две ночи на одном месте.

Позавчера, судя по встреченному на дороге патрулю, они вновь пересекли границу, оказавшись в пределах Неоридского княжества. Всадники с вышитым на плащах белым кораблем промчались мимо, не удостоив путешественников даже взгляда, только снежная пыль полетела в стороны.

Дорога вторую неделю шла вдоль Биронта, то отходя от него, то приближаясь, и с каждым днем, с каждым притоком река становилась шире. Другой берег порой терялся в морозной дымке.

– Вот так подумаешь, – едущий первым Альфи заговорил неожиданно, заставив дремавшего в седле Хорста встрепенуться, – и кажется, что кроме этого путешествия, ничего раньше не было.

– Откуда же ты тогда знаешь эти дороги, клянусь Творцом-Порядком? – осведомился брат Ласти.

– Да не так я их и знаю, – наемник пожал широкими плечами. – Воевал в дружине одного из местных, когда они нового князя выбирали. И сейчас кажется, что это было тысячу лет назад.

Хорст подумал, что его одолевали схожие мысли: чудилось, что все, случившееся с бродячим сапожником из Линорана, произошло с кем-то другим, воспоминания путались и переплетались.

От размышлений отвлек ветер, бросивший в лицо пригоршню снежинок. Маг огляделся, заметил, что дорога вслед за рекой повернула, открылся нависающий над рекой холм.

Вершину его опоясывала крепостная стена, изрядно погрызенная временем, торчали башни, похожие на старые пивные кружки. Из развалин поднималась жидкая струйка дыма.

– Тут кто-то живет? – Илна оживилась, выглянула из-под капюшона, как воробей из гнезда.

– Какие-нибудь бродяги, – ответил Радульф.

Дорога обходила холм понизу, от развалин к ней вела довольно утоптанная тропинка. В воде чернела аккуратная прорубь, а оставшиеся на снегу следы говорили о том, что за водой ходили совсем недавно.

– Неплохо они устроились, – Альфи погладил лысину, за последние дни обросшую темным пушком.

Сверху, от руин донеслись голоса, на тропинку вступил и быстро побежал вниз человек.

– Он явно чего-то хочет, – заметил Хорст, придерживая коня.

– Мир вам, путешествующие, во имя Порядочного Марди! – закричал человек еще издали, а подбежав ближе, торопливо поклонился.

Высокий и худой, он напоминал ожившее пугало. На макушке торчали седые волосы, кафтан зиял прорехами и дырами, зато на лице красовалась довольная, наивная улыбка.

Наткнувшись взглядом на пришитый к подолу квадрат из белой ткани, Хорст ощутил сильное желание пришпорить коня.

– Что ты хочешь? – осведомился Альфи.

– Если милость Сына Порядка осияла вас, – с достоинством проговорил худой, – не побрезгуйте нашим гостеприимством.

– Вы что, всех к себе зовете? – спросил Хорст и сам удивился, насколько противно и скрипуче прозвучал его голос.

– Конечно! – обитатель развалин широко распахнул светлые глаза. – Ведь так завещал Сын Порядка!

– Что-то я не помню такого, – вполголоса пробурчал Хорст.

– Блаженны отдающие последнее, ибо одарены стократно будут, – с улыбкой вступил в беседу брат Ласти, по привычке обратившийся к цитате из священных книг. – И много ли народу тут ездит?

– Сейчас нет, – обитатель развалин почесался, щелкнул пальцами, раздавив вошь. – Многие отказываются разделить с нами трапезу, начинают ругаться, особенно купцы, а некоторые даже пытаются нас поколотить.

Сказано это было с искренним удивлением.

– Зато другие, – худой усмехнулся, да так заразительно, что Илна и даже хмурый Радульф заулыбались в ответ, – дают нам денег, а иногда даже оставляют еду и одежду. Вот, например.

И он с гордостью продемонстрировал кафтан, годный разве что на тряпки.

– А почему вы живете тут? – Альфи почесал затылок. – Ведь холодно, наверное.

– Долгая история, – вздохнул обитатель развалин. – Все началось осенью, когда свет истины озарил наши сердца.

Хорст сидел в седле, слушал, как перед самой зимой в Неориде объявились проповедники, несущие слово Сына Порядка, и ощущал себя так же, как на помосте в поселке Порядочного Кретильфа, когда одного молодого оруженосца подвергали Исторжению.

Только в тот момент бывшему сапожнику было так же погано.

Община Слуг Сына в Неориде быстро выросла, стала представлять реальную силу, и тогда забеспокоился князь, привыкший к тому, что он – единственный хозяин низовьев великой реки.

И одной ненастной ночью конца Холодного месяца в дома Слуг ворвались княжеские дружинники. Все, верящие в то, что Сын Порядка пришел в этот мир, к утру оказались выдворены из города и объявлены вне закона.

– Многие погибли тогда, – рассказывал обитатель развалин так спокойно, будто речь шла не о людях, – другие смогли пристроиться у родственников, третьи сгинули неизвестно куда. А мы отыскали это место и поселились тут. Милость Порядочного Марди не истощается, как и доброта обитателей соседних деревень, так что живем помаленьку, соблюдаем заповеди…

– Какие заповеди? – маг насторожился.

– Закон Сына! – обитатель развалин вытащил из-под лохмотьев пачку обтрепанных пергаментных листов. – Правила, согласно которым должен жить каждый искренне верующий. Счастье, что мне удалось спасти их в ночь изгнания…

– Поехали, – прорычал Хорст, дав шпоры коню.

Тот рванул с места, мелькнуло удивленное лицо брата Ласти, стих позади изумленный крик обитателя развалин.

Хорст промчался примерно сотню размахов и натянул поводья. Его догнала Илна, лицо ее выглядело удивленным и обиженным, вилась на ветру выбившаяся из-под капюшона прядка, на щеках виднелся румянец.

– Что с тобой? – поинтересовалась девушка.

– Мне страшно, – просто ответил Хорст. – Страшно осознавать, что моим именем создаются заповеди, и неизвестно еще, что в них записано? Мне молятся, верят в мое могущество, но сам я в этой ситуации ничего не могу изменить! Что бы я ни сделал, все станет лишь основой для очередной легенды!

– Ты сам выбрал этот путь, – Илна вздохнула.

– Властители Первой Империи, строившие вот эти крепости, – маг мотнул головой в сторону развалин, – могли быть уверены, что от них останутся хотя бы руины, вызывающие трепет и восхищение. А я? Что я могу знать о том, какие мерзости будут творить моим именем, именем Сына Порядка через сотню-другую лет?

– Лучше не думай об этом, иначе рискуешь утонуть в собственных мыслях.

– Похоже, что так, – Хорст отвернулся и принялся глядеть туда, где через снегопад просматривался откос правого берега.

Созерцание великой реки приносило некоторое успокоение.

Глава 5. Свора магов.

Стражники у ворот выглядели необычайно толстыми, словно их откармливали специально, зато башни и стена смотрелись довольно жалко, особенно для столицы большого княжества.

Хотя это как раз не удивляло – Неорид, возведенный там, где Биронт перед впадением в море растекался на десятки рукавов, располагался большей частью на островах, и главной защитой ему служила вода.

– Так, кто такие? – десятник, напоминающий сложением бочку, выпятил живот. Белый корабль на его зеленой, как молодая трава гербовой тунике, закачался, точно ему в борт ударила волна,

– Паломники, – ответил Хорст. – Едем поклониться могиле Порядочного Марди.

– Да? – десятник хмыкнул. – Больно уж рожи у вас разбойничьи для паломников. Особенно вот у этого, – он ткнул пальцем в Альфи, – да и приехали вы, судя по всему, очень издалека.

В Неориде разговаривали на том же языке, что и в восточных княжествах, но произношение во многом отличалось.

– Слава о чудесах, свершаемых в любимом Творцом-Порядком городе, дошли и до наших земель, – с вкрадчивой улыбкой проговорил брат Ласти. – Ведь как сказано в Книге Молитв: те, кто предстоят перед престолом его, узнаны будут, а те, кто примкнут к славе их – благословенны.

Десятник засопел.

– Ладно уж, – изрек он. – Заплатите пошлину и езжайте себе во имя Вседержителя-Порядка.

– Сколько? – спросил Хорст.

– Гридь за всех, – объявил десятник, окинув путешественников подозрительным взглядом. – Вашими деньгами это будет полторы фарии.

Радульф сокрушенно вздохнул и полез в привешенный к поясу кошель. Потертые и грязные монеты перекочевали в руки стражников, и десятник отошел в сторону, открывая проход.

Хорст толкнул коня пятками в бока и тот вступил в ворота. Остались позади две круглые башни с реющими над ними флагами княжества, открылась улица, застроенная маленькими, разваливающимися халупами.

– Эта часть города называется Берег, – пояснил Альфи. – Тут самая беднота живет, батраки, пьяницы…

Улицы были забиты народом, тощим и оборванным, но злым и шустрым. Слышались оживленные разговоры, смех, рук никто не отводил далеко от ножей, то и дело вспыхивали потасовки.

На всадников поглядывали с алчностью и завистью.

– Это мост Порядочного Марди, – сообщил Альфи, когда они выехали к Биронту, к одному из рукавов великой реки. – За ним лежит Княжеский остров, иногда его называют еще Большим.

Мост опирался на дюжину толстых свай и был достаточно широк, чтобы две телеги разъехались, не соприкоснувшись бортами. Заканчивался он у высокой башни, венчающей южную стену княжеского замка.

За Большим островом виднелись еще острова, связывающие их мосты, большие и маленькие, а на северо-западе за полосой белого, засыпанного снегом льда, темнело не замерзшее море.

– А нам куда нужно? – спросила Илна, когда копыта застучали по деревянному настилу моста.

– Змеиный остров пока не видно, – ответил наемник. – Он дальше к северу, прямо за Торжищем.

Миновали замок, чьи стены, сложенные из каменных блоков, блестели, точно облитые льдом, проехали мощеную площадь, где, по словам Альфи, устраивали казни преступников и сожжения одержимых.

По другому мосту, более узкому и длинному, перебрались на Торжище, круглый остров, на берегах которого разместились склады, а в центре – огромный и невероятно шумный рынок.

Тут Хорст едва не оглох, а Илна с трудом удержалась от искушения отправиться гулять по торговым рядам.

С Торжища открылся вид на порт, занимающий несколько расположенных цепочкой крупных островов, на замершие в ледовом плену туши кораблей, торговых и военных.

Никакой стены поперек гавани видно не было – Неорид, стоящий в устье самой большой реки Полуострова, мог не бояться «морских людей».

– Через месяц тут жизнь закипит, – проговорил Альфи задумчиво. – А пока город в зимней спячке.

– Не представляю, что будет, когда он очнется, – покачал головой Хорст, придерживая коня, чтобы не столкнуться с груженной корзинами телегой.

Несмотря на то, что шла Скорбная неделя, по всем заповедям церкви отведенная для молитв и поста, обитатели Неорида вели себя так, будто им остался последний день, чтобы распродать оставшийся на складах и на руках товар.

На каждом размахе улицы Хорсту предлагали чего-нибудь купить, подковать коня, подлатать одежду. Перед Илной трясли аляповатыми, грубо сделанными украшениями, а нищие канючили, показывая тщательно нарисованные язвы:

Голоса сливались в нестройный, визгливый хор:

– Подайте, благородный редар…

– Отличные сапоги! Новые сапоги!

– Девушку не желаете? Ну и что, что у вас своя? Наша-то лучше…

Лавки располагались даже на выстроившихся вдоль берега кораблях, слишком старых, чтобы плавать, и годных лишь для того, чтобы кое-как держаться на воде и хранить в трюме товар.

Потише стало только на третьем по счету мосту, к которому пришлось пробиваться через настоящую толпу.

– Вон Змеиный остров, – Альфи ткнул ручищей. – Раньше, как говорят, там водилось до прорвы змей. Сейчас в основном постоялые дворы для богатых.

Остров изгибался, напоминая широкий, кривой кинжал, оброненный исполином. На остром мысу виднелось здание старой, покосившейся мельницы, замершее в неподвижности колесо.

Тут не гавкали собаки, не шумели торговцы, даже нищих видно не было.

Навстречу путешественникам из переулка вывернули трое стражников, смерили всадников подозрительными взглядами и затопали дальше, настороженно посматривая по сторонам.

– В Неориде знают, что живут за счет гостей, – сказал Альфи. – И покой их берегут.

– Ибо град был сей велик и изобилен многим, являя мощь и богатства истинные, а также ложные вместе, – брат Ласти не удержался, процитировал какую-то из священных книг.

Проехали через площадь, в центре которой торчал столб с Кубом на вершине, поставленный, скорее всего, во время эпидемии «красной кожи», и оказались перед воротами большого постоялого двора.

На вывеске белоснежный лебедь, растопырив крылья и изогнув шею, со злобным изумлением разглядывал собственные лапы, украшенные здоровенными, тяжеловозу впору, подковами.

– Приехали, – сообщил Альфи.

– Даже не верится, – Хорст слез с седла, ощущая, как в один момент навалилась усталость, накопившаяся за два месяца путешествия.

От конюшни доносился запах навоза, смешанный с ароматом соломы. Над дверью постоялого двора болталась праздничная гирлянда из деревянных, раскрашенных в яркие цвета кубиков, и негромко звенели капли, падающие в лужу с висящих у крыльца сосулек, острых, как мечи наемников.

Теарх гудел басом, точно забравшийся в дупло пчелиный рой, младшие служители негромко подпевали. Слышался негромкий перезвон колокольчиков, шорох доносился из толпы переминающихся с ноги на ногу прихожан.

На последнюю службу года, знаменующую окончание Скорбной недели, народу собралось невероятное количество, так что храм, единственный на весь Змеиный остров, стал напоминать бочку, куда вместо селедки набили людей.

Рассол успешно заменял густой запах пота и мокрой одежды, витающий под низким потолком.

Хорст стоял в заднем ряду, около дверей, откуда тянуло свежим воздухом, и делал вид, что слушает службу. Альфи, Радульф и Илна располагались перед магом, а брат Ласти обретался где-то около алтаря.

Бывший сапожник пришел в святилище лишь по настоянию подруги и мысли его витали далеко от праздничного молебна.

– Да превознесется милость Владыки-Порядка до небес! – проревел теарх, и собравшиеся в храме осенили себя знаком Куба.

Хорст вздрогнул и с небольшим опозданием повторил нужное движение. Соседи недовольно покосились на чужака, но тут же дружно двинулись вперед. Туда, где у алтаря началась раздача освященных лепешек из соленого теста, выпеченных в форме маленьких кубиков.

В Неориде верили, что если съешь такой, удача в следующий год тебя не оставит.

Наиболее активные принялись работать локтями, послышались возмущенные голоса, у самого алтаря началась свара.

– Пойдем отсюда, – предложила Илна. – Чего зря толкаться?

– Пойдем, – согласился Хорст.

Выйдя наружу, с наслаждением глотнул свежего воздуха, отдающего весенней сыростью. Глянул в небо, туда, где сквозь висящую над Неоридом дымку смотрели белесые звезды.

– Уф, – из храма выбрался Альфи. – Что, брата Ласти не подождем?

– Думаю, нет, – Хорст поежился, ощутив, что уличный холодок после духоты святилища ощущается особенно сильно. – Все равно эта толкотня быстро не закончится, а он знает, куда идти.

В «Подкованном лебеде», расположенном в полусотне шагов, постояльцев ждал накрытый по поводу праздника стол.

– Не потеряется, не маленький, – решительно сказала Илна и взяла Хорста под руку.

На улицах Неорида доживала последние мгновения непривычная для большого города тишина, которой вскоре предстояло смениться криками и пением. В праздничную ночь все, и богатые, и бедные гуляют до утра, а пиво льется рекой.

У распахнутых дверей постоялого двора гостей встретил сам хозяин в алом, расшитом синими цветами кафтане.

– Проходите, во имя Владыки-Порядка, – сказал он, широко улыбаясь. – Пусть эта ночь будет радостной, как и весь год!

– Пусть достаток не оставит твоего дома, – вежливо отозвался Хорст.

В большом очаге ревел огонь, на столах громоздились кувшины и горшки, а с кухни текли ароматы жареного мяса, приправ и еще чего-то незнакомого, но очень вкусного.