Полигон

«Мертвый рай» был шансом. Но «Мертвому раю» требовался полигон. Для испытания вакцины, которая возможно – не наверняка, но быть может, избавит содрогающуюся страну от необходимости болезненных ампутаций-бомбардировок. Вакциной должны были стать дистанционно управляемые, непобедимые, неуязвимые, не знающие жалости и страха мертвецы-полицейские, мертвецы-солдаты. А первым полигоном для нового оружия правопорядка стал Ростовск. «Полигон „Р-1“» – так именовался город в секретных отчетах и донесениях.

«Полигону „Р-1“» надлежало первым принять дозу экспериментального лекарства. И умереть. Под внимательным присмотром сиделки в федеральной форме. В любом случае умереть – прежде, чем о вакцине узнает кто-то еще. Прежде, чем начнется массовое производство спасительного для государства эликсира. Или не начнется. Это уж как покажет «Мертвый рай».

«Полигон Р-1»… Денис поморщился. Вот, значит, как федералы предпочитают называть его родной Ростовск? До чего тошно! «Эр-Один!» Ох, уж эта великая честь быть первыми в списке смертников. Может быть, когда-нибудь Ростовску за простенький код со стройной единичкой даже поставят памятник, а его жителей посмертно признают героям. Вот только никого из них уже не спросишь, каково это – пасть смертью храбрых в добровольно-принудительном порядке?

А впрочем, нет. Не будет ни памятника, ни самоотверженных героев, погибших в блаженном неведении о собственном подвиге. Будет лишь сорвавшийся эксперимент и поспешное заметание следов. Следов «Мертвого рая», что так и не сошел на грешную землю Ростовска.

Будет бомбардировка.

Ампутация будет.

Потому что они, три удравших из райских врат оператора, знают все. И они еще смеют жить с этим запретным знанием.

* * *

Славка смотрел на них с улыбкой доброго маньяка, искренне опечаленного судьбой своей жертвы. А Денис… О, теперь Денис понимал, прекрасно понимал, почему в старину казнили гонцов, приносящих дурные вести.

– Это ужасно! – с трудом выдавила Юлька, – И ничего нельзя сделать?!

Пауза. Долгая, мучительная пауза. Ничего, конечно.

– Нас тоже… это? – снова подала голос Юла.

– Чем мы лучше других? – невесело усмехнулся Славка, – А уж после вашей сегодняшней вашей выходки, я бы на месте Кожина нас «это» – в первую очередь.

– И что теперь? – Юлька повернулась к Денису. – Что делать-то, а День?

Нашла, кого спрашивать!

– Не знаю, – честно ответил он.

И пусть на него обрушится треснувший потолок, если это не так.

– Ночью выходить нельзя – прикончат орги, – вслух рассуждала Юла. – Днем – тоже опасно: не дай бог, попадемся на глаза федералам. Или милкам. Они теперь заодно, наверное. И даже если нас здесь не найдут, как долго мы продержимся без еды и воды? Неделю? Две? Месяц?

– Я так далеко не заглядываю, – усмехнулся Славка. – Меня сейчас больше беспокоит другой вопрос: доживем ли мы до утра?

Денис невесело усмехнулся. Хороший вопрос…

…Они дожили. Они проснулись на голом пыльном полу – там же, где и уснули, точнее, увязли один за другим в бездне топкого беспокойного небытия, засасывающего измотанное тело и разум.

Весь день в развалинах копошились милки из спасотряда под руководством офицеров в федеральной форме. А под окнами – шастали патрули. Уйма милков, уйма федералов, уйма техники – небывалое столпотворение для этого забытого Богом и Периметром квартала. Полуразрушенный дом превратился в муравейник, и до самого вечера двуногие муравьи перебирали завалы по кирпичику.

Денис осторожно выглянул из окна. Заметил двух раненных. Оба чудом выжили после ночного обстрела. Обоих извлекли из-под обломков. Обоих увез крытый автоконтейнер. Не то медицинский, не то службы дознания и разбирательства. Без опознавательных знаков контейнер.

Однако видно было, что тела погибших тоже интересуют милков. Не меньше. А может, и больше. То, что осталось от тел, вернее…

Неопознанные (опознать на месте такое просто нереально!) останки жильцов с верхних этажей милвзводовские спасатели собирали по кусочкам – в целлофановые мешки и мешочки, аккуратно складировали в служебные катафалки. И увозили. Все – вплоть до оторванных пальцев. Для ДНК-экспертизы сгодится любой фрагмент биологического материала. Видимо, Кожину не терпелось поскорее убедиться в том, что ночная атака достигла цели.

Пару раз тяжелые сапоги прогрохотали по разбитой лестничной площадке, разок – по треснувшему потолку. Кто-то стукнул прикладом в дверь.

– Есть кто живой? – вопросил зычный голос.

Денис, Юла и Славка молчали. Как неживые.

Стук в соседнюю дверь.

– Есть кто живой?

Снова стук – этажом ниже.

– Есть кто…

Стук.

– … живой?

К счастью, в уцелевшие квартиры милки пока не шибко-то и ломились – хватало работы на завалах. Да и дураку ясно, что живые давно разбежались. С самого утречка. А мертвые, если и остались, – те все равно ведь никуда не денутся.

И все-таки операторы вели себя не громче пришибленного таракана. Даже повязку на ноге Дениса Юла меняла по-медицински споро, но в полной тишине. Денис до крови закусил губу – не застонать бы.

Включить компьютер они рискнули лишь когда возня вокруг дома прекратилась, и приближающийся Комендантский час распугал все патрули в округе. Включили удачно – шел первый вечерний информационный выпуск.

Глава 2

– … И снова возвращаемся к главной новости дня…

Прилизанный ведущий жизнерадостно улыбался, заученный текст каучуковым мячиком отскакивал от белоснежных зубов. Денис отметил про себя, что гладко выбритое лицо теле-пай-мальчика ему незнакомо. У телевизионщиков, похоже, шла ротация кадров. Старая гвардия из службы новостей, набранная еще при мэре Черенкове, не устраивала новое руководство Ростовска. Или не внушала доверия. Люди менялись…

Ну и хрен с ними. Молодые, не примелькавшиеся еще лица и новая манера ведения программы выгодно отличали этот информационный выпуск от прежних, давно приевшихся и курируемых какими-нибудь периметровскими редакторами-старперами. Живчик-диктор в безупречном костюме, похоже, делал неплохую местечковую карьеру. Что ж, хоть кому-то повезло после перевода города на военное положение. Только вот триумф парня продлится недолго – до времени «Ч», до взлета тактико-стратегических бомбардировщиков федеральной авиации, до первой бомбы, сброшенной на «полигон „Р-1“».

– Как мы уже сообщали…

Конечно, главная новость выпуска – вчерашний обстрел. Скрыть такое невозможно, а значит, следовало побыстрее запустить собственную версию случившегося.

– … в результате успешно проведенной операции муниципальных ВВС прошлой ночью был уничтожен объект, принадлежавший особо опасной преступной группировке…

«Ври правдоподобно», – усмехнулся Денис.

– … Предположительно, погибли бывшие операторы службы наружного наблюдения, перешедшие на сторону городских бандформирований.

Денис, Славка и Юла поморщились. И вовсе не от «на сторону городских бандформирований». Куда больше смущало это «предположительно»: в их смерти сомневаются. Видимо, есть причины.

– … Речь идет о…

О! А вот это уже со-о-овсем ни к чему. На экране появились их фотографии. Всех троих. Вместе. По отдельности. Крупный план. А хронометраж… ну, достаточно, в общем, чтобы запомнить. Потом – краткое служебное видеодосье. А напоследок – для пущей убедительности и правдоподобия – кадры ночной хроники…

– Съемки службы наружного наблюдения, – тоном опытного конферансье провозгласил ведущий. – Нарушители Комендантского часа…

Словно хотел крикнуть: «Встречайте!», но удержался в последний момент.

Только какие, мать вашу, съемки?! Какая наружка?! Какие нарушители?!

Денис смотрел и шалел…

На экране снова были они. Он сам, Славка, Юла… С открытыми лицами. В компании группировщиков. С лицами закрытыми. И фоном – сгоревшая двадцатиэтажка. С пустыми окнами-глазницами, с зевом черного закопченного подъезда.

Та, что возле Девятой линии, двадцатиэтажка! И подъезд – тот самый, из которого их выудили Волки!

И как ведь грамотно все снято! Или нет – скорее, уж смонтировано на реальном материале, который всегда обеспечивает необходимый уровень документальной достоверности. Ни в жизть не догадаешься, что на самом деле это орги гонят пленников из подъезда на улицу. Впечатление такое, будто операторы просто вышли прогуляться в тесной компашке камуфлированных корефанов. На ночной, мля, променад. Сами вышли, сдуру или от наглой самоуверенности не надев маски.

А уж откуда взялись исходные кадры для монтажа, гадать не приходится. Наружка, о которой заливается соловьем прилизанный дикторчик, разумеется, не при чем. Вся уцелевшая наружка района – вон она, на экране. Так что кино снимал не «Летящий глаз». Снимала камера Катафалка-Призрака, о которой рассказал федеральный посол в первый день знакомства с операторами. Денис вспомнил слова Кожина:

«У нас на машине имеется видеокамера, которая ведет съемку в автоматическом режиме. Вас – так уж вышло – она засняла тоже. На улице во время Комендантского часа, представляете? Случайно получилось, конечно, но проблема в том, что подобных нарушений в Ростовске не прощают. Подобные нарушения здесь принято карать смертью».

Видеоряд закончился. Наступило время комментариев. Таких, что…

Все, в общем, отныне прогулки по городу им заказаны – и надолго. И днем, и ночью.

Теперь мимо них точно не пройдет ни один милвзводовский патруль. Потому как «на сторону городских бандформирований». И группировщики их тоже не пощадят. Поскольку «бывшие операторы службы наружного наблюдения». А бывших следил для оргов, как известно, не бывает.

Но даже если милки не заметят и если орги ослепнут, наверняка, найдутся законопослушные граждане, желающие сообщить властям об операторах-предателях, разгуливающих по городу. Какой-нибудь случайный прохожий, какой-нибудь выглянувший из окна конторы клерк… Анонимно, конечно, сообщат – анонимный донос ничем не чреват. Но самим следакам-то, поставленным вне закона, от этого не легче!

* * *

Славка ругнулся и отключил комп. Денис и Юла не возражали. Привалившись спинами к ненадежной косой стене, они молча наблюдали, как Ткач меряет комнату шагами. Быстрыми такими, нервными. Туда-сюда. Сюда-туда.

Славка остановился у разбитого шкафа, вывалил на грязный пол ничуть не менее грязную кучу тряпья, пару секунд постоял в задумчивости, извлек из барахла длинный рваный шарф. Поморщившись, обмотал горло. По самый нос.

– Слав, ты чего? – спросила Юла.

– Схожу на улицу – позвонить. Тут неподалеку есть автомат.

Он уже влезал в вонючий обшарпанный тулуп-фуфайку с высоким воротником. Потом нахлобучил на голову дурацкую и огромную – не по размеру кепку. Треснувший козырек сразу сполз до бровей. Теперь из-под старых шмоток виднелись лишь Славкины глаза и кусочек упрямо сопящего носа. Вроде, ничего подозрительного, а вроде… Ну, чем не маска имитатора-самоучки?

– Если это шутка, – заговорил после некоторой паузы Денис, – то неуместная. А если тебе, правда, вздумалось потрепаться с кем-то перед смертью, – воспользуйся компом.

– Компом нельзя, – пробухтело из нагромождения воротника, шарфа и кепи, – отследят.

– Ты что, Кожину звонить собрался? – невесело усмехнулся Денис.

– Ему самому. Павел Алексеевич оставлял же свой посольский номер для экстренной вневиртуальной связи.

– Ну, оставлял, – Денис насторожился. – Всем нам оставлял. И что?

– Пришло время воспользоваться. Пообщаться. Экстренно…

Голос Славки был серьезен. Нет, Ткач, конечно, давно не в себе, но чтобы настолько…

– Какого… – злобно прошипела Юла.

– А такого, – спокойно парировал он, – Хочу спросить, почему наш полигон еще не разбомбили.

– Ты радуйся, дурак!

– Радоваться можно, если понимаешь. А я не понимаю. Ни хрена! Операторы «Мертвого рая» объявлены предателями, эксперимент без нас сдохнет, а бомбежки – нет.

– По-твоему, это повод объявить Кожину, что мы еще живы? – спросил Денис, – Есть и менее мучительные способы суицида.

– Брось, посол все равно в курсе, – отпарировал Славка. – Наверняка, найденные здесь останки уже изучили и провели ДНК-экспертизу. Нас среди трупов, как ты понимаешь, не обнаружили. Потому-то в новостях и показали всему городу мою, твою и ее (кивок в сторону Юлы) рожи. Мы в розыске, День, и не в местном, муниципальном даже – в федеральном, так что терять нам больше нечего. И бежать некуда. Даже за пределами Ростовска нам не будет спасения. Короче, позвоню я.

А тон, блин, такой, будто собрался звонить подружке! Непозволительно спокойный и легкомысленный тон.

– И-ди-от! – отчетливо произнесла Юлька.

– Да не нервничайте вы так. Я только звякну с автомата и сделаю ноги. За две-три минуты меня не вычислят.

– Валяй, раз так приспичило, – махнула рукой Юла. – Все равно до Кожина не дозвонишься. Могу поспорить, он уже вне зоны досягаемости ГТС и радиотелефонной связи.

– А вот это, собственно, я и собираюсь выяснить. Если Кожина нет в Ростовске – всем крышка: бомбардировщики в пути. Если он ответит на звонок, значит, ликвидация полигона отложена. При любом раскладе не придется мучаться неизвестностью.

Денис внимательно посмотрел на Славку. А ведь, пожалуй, в этом есть смысл. Хотел бы он быть таким же вот толковым психом. Только…

– Почему идешь ты?

– Потому что из тебя, День, сейчас плохой ходок, – Славка кивнул на его окровавленную штанину. – Ты не успеешь смыться в случае чего. А Юлька… В общем, Юлька – это Юлька. А еще потому, что я затрахался прятаться. И потому что спятил, потому что съехал с катушек, не так ли, друзья мои?

И снова Ткач улыбался. Нездоровой такой улыбочкой. Съехал… С катушек…

– Потому что хочу лично сказать Кожину пару ласковых. Ну, и потому что вы все равно не пошли бы.

И тут он был прав. Наш пугливый Славка, переродившийся стараниями «Мертвого рая» в разумного и безрассудного одновременно шизика.

– Слав, давай хоть дождемся Комендантского часа, что ли, – неуверенно предложила Юла. – Патрулей точно не будет, а орги по ночам уже не наглеют, как раньше.

– Ага, оргии не наглеют. Зато Кожин выезжает покататься в своем Катафалке с детектором движения… Нет, уж, увольте. Я пока намерен общаться с Павлом Алексеевичем только по телефону. Идти надо сейчас. Если очень беспокоитесь, – можете понаблюдать за мной через Денисову камеру. Твой «Летящий глаз» ведь еще на ходу а, День?

Денис кивнул.

– Можете даже послушать – разрешаю. Кстати, мелочи на звонок никто не одолжит? А то я как-то не удосужился прихватить деньги оттуда.

С кривой усмешкой Славка ткнул пальцем вверх. В трещину на потолке.

* * *

Со стороны все выглядело безобидно. Ну, относительно…

Паренек, спасающийся под плотным шарфом и надвинутой на глаза кепкой от промозглого позднеосеннего-раннезимнего холода, выскочил за несколько минут до начала Комендантского часа к ближайшему телефону-автомату. Ну, понадобилось человеку сделать срочный звонок. Может, предупредить родителей, что не успевает вернуться домой и остается ночевать у друга. А может это отчаянный любовник красуется перед девушкой. Круто ведь пожелать подруге спокойной ночи перед самым воем периметровских сирен.

На Ткача внимания не обращали. Никто. Некому было. Опустевшие, обезлюдевшие улицы уже жили ощущением надвигающегося Комендантского часа. Окна вокруг закрыты плотными шторами светомаскировки. А Славка, как ни в чем не бывало, возился у телефона-автомата.

Обычный уличный монолит – типовой ящик, укрытый легкобронированным колпаком. Беструбочная модель… Не слишком удобная, зато прочная и надежная, с повышенным порогом защиты от ночных вандалов. Такие аппараты со встроенными микрофоном и динамиком были не по зубам даже самым отмороженным оргам.

В узкую щель монетоприемника покатилась мелочь. Монетка, вторая, третья…

А за спиной все же застучали торопливые шаги одинокого прохожего… Очень торопливые: кто-то вел нешуточную гонку со временем, спасая собственную жизнь. Чей-то дом был еще далеко.

Потом по улице так же споро протопал припозднившийся патруль. Милки, ощетинившиеся короткоствольными «Псами», даже не задержались возле телефона. Слишком дороги быстротечные секунды. Слишком велика вероятность опоздать на последний рейс в Периметр. Да и ежившийся от холода пацаненок в неказистой старой одежонке не казался им сейчас интересным настолько, чтобы остановиться, окликнуть, разобраться или хотя бы пальнуть для острастки.

А вот что могло бы заинтересовать милвзводовцев, так это небольшая – размером с кулак – шишка, вспухшая под крышей высотки, под той самой крышей, что нависла над монолитом-автоматом. Шишка цвета серых стен и серого неба медленно поползла вниз на длинном гибком тросике-«сопле».

Вообще-то такие шишки с затонированными объективами имеют право вспухать и ползать только после вечернего воя сирен. Но милки не смотрели вверх. Только – вперед. И по сторонам. И назад. Обводя автоматными стволами подворотни, переулки, подъезды и арки. И шли милки быстро, уже почти бежали.

Денис направил «Летящий глаз» на телефон-автомат. На экране операторского компьютера росли, приближались бронеколпак и Славкина кепка. И еще мелькали однообразные блоки стены.

Ниже, ниже…

Работать приходилось напрямую, минуя сервер локалки и службы наружного наблюдения. Но «Летящий глаз» пока послушно выполнял все команды оператора.

На уровне пятого-шестого этажей – подальше от земли – стандартный внешний распределитель. Из глухой – без окон – несущей торцевой стены под защитным козырьком и щитком толстого стекла выпирает кабель. Где-то с руку толщиной. А может, и с ногу. Тугой пучок телефонных проводов… Здесь – в этом пучке вся телефонизация дома. И есть ниточка от ящика-автомата под домом. А еще есть в щитке и слое изоляции – два отверстия. Одно – для ключа муниципального монтера-альпиниста. Второе – для экстренной прямой прослушки. Для «Летящих глаз».

Вообще-то операторы наружки редко подключались к распределителям. Зачем, если тотальную прослушку и без того ведут грамотные спецы из Периметра? И все же гипотетически за следаками оставалось право подсоединяться к телефонным линиям по своему усмотрению. В случае крайней необходимости. Если «Летящий глаз», к примеру, засечет группировщика говорящего по телефону. Периметровская прослушка, всегда – и днем и ночью – заваленная работой по уши, может ведь и оплошать. Оператор же, знающий наверняка, где и когда слушать, – нет. Только вот поймать оргов за телефонной болтовней до сих пор не удавалось. По крайней мере, Денису. Что ж, пусть сегодня оргом побудет Славка.

Денис дал команду. Мобильная мини-камера, зависшая на фале-удлинителе, выпустила короткий коммуникационный щуп. Теперь – сложная работа. Ювелирная. Подвести ближе. Так… Аккуратно…

Щуп вошел в щиток и проник под кожу-изолятор телефонного удава. Уткнулся в штекер.

Есть стыковка!

Денис включил функцию прослушивания телефонных переговоров. И сразу же – щелчок в динамиках. Это автомат внизу принял Славкины монетки.

Гудок, гудок, гу…

Трубку взяли на третьем. Ни «алло», ни «слушаю»… Молча взяли.

– Павел Алексеевич? – настороженный голос Славки.

Ти-ши-на. Озадаченная тишина. Кто бы ни держал сейчас трубку – сам Кожин или дежурный шнурок в федеральных погонах, человек этот был изумлен до крайности. Еще бы! Не каждый, наверное, может звонить шефу посольства напрямую, минуя секретарш и службу безопасности. Да еще в такое время.

– Павел Алексеевич, – повторил Славка.

Опять – гробовое молчание. Да, видимо, господин Федеральный Полномочный посол уже успел смотаться. Далеко и надолго. И не важно, кого он оставил принимать телефонные звонки. Важно, что ловить в обреченном городе-полигоне больше нечего.

И все-таки Славка предпринял еще одну попытку:

– Павел Але…

– Да, я слушаю…

* * *

Голос Кожина! Вне всякого сомнения! Уж этот-то голос они не спутают ни с чем. Ни с кем.

– Здравствуй, Вячеслав, – федерал говорил тихо, вкрадчиво, то ли боясь спугнуть, то ли боясь поверить, – Неожиданный сюрприз. Но приятный. В чем-то…

На аудиозапись-обманку автоответчика не похоже. Ну не мог посол знать заранее, что ему позвонит именно Ткач. Нет, определено, со Славкой говорит Павел Алексеевич, собственной персоной. Следовательно, стирать Ростовск с лица земли пока никто не собирается. Что и требовалось доказать! Теперь Славке нужно кончать разговор и делать ноги. Если очень поторопится – успеет вернуться до Комендантского часа.

– Знаешь, я рад, что ты жив… – объявил Кожин. – Именно ты.

– Неужели? Очень интересно…

Денис выругался. Ох уж это Славкино стремление быть всеобщей затычкой. Федерал тянет время, пока его помощники вычисляют местонахождение абонента, а Ткачу, видите ли, приспичило пообщаться по душам. Не вовремя, блин!

– Нет, правда. Меня по-прежнему интересует твой богатейший опыт. Как бы то ни было, но с «рабочим материалом» ты, Вячеслав, всегда управлялся лучше своих коллег, причем, гораздо лучше. На них мне, честно говоря, наплевать, а вот тебя потерять снова было бы жалко. Пожалуйста, не ставь меня перед необходимостью отдавать новый приказ о твоей ликвидации.

Сожаление в голосе федерала – искреннее, неподдельное. Но Славка смеется. Денис усмехнулся тоже. Банально и предсказуемо. До разочарования. Мимо, дорогой ты наш Полдномочный и Федеральный! Пощекотать операторское тщеславие «богатейшим опытом» – идея – так себе. Если хочешь удержать рыбку на крючке подольше, Павел Алексеевич, то уж постарайся нащупать более уязвимое место.

– Ты ведь вышел на связь неспроста, – продолжал посол, – и нам есть, что предложить друг другу. Ростовск, как видишь, никто не бомбит, а эксперимент, скажу по секрету, не свернут. В общем, у тебя имеется шанс вернуться, Слава. Кажется, ты мечтал о работе в Периметре?

А вот это уже неплохой ход. У Славки на почве Периметра крыша ехала давно и капитально. Совладать с такой шизой непросто. Да уж, искушеньице, ничего не скажешь…

– Что ж, прекрасная мечта… Уютный кабинетик оператора номер один. Хорошая… лучшая техника. Плюс пара секретарш, готовых ради теплого местечка на все… Понимаешь, о чем я? Может быть, я даже отдам тебе свою Ирочку. Она о-о-очень способная девочка. И очень опытная.

Так… Значит, Кожин докопался и до Славкиной озабоченности. Впрочем, для этого большого ума не надо: неудовлетворенная гиперсексуальность парня всегда сияла во всей красе и на самой поверхности.

Денис начинал жалеть, что не созвонился с федералом сам. А Славка… Славка молчал и слушал. И прерывать связь, похоже, не собирался. Жаль, что у «Летящего глаз» нет такой функции. Только подсматривать, только подслушивать. И ничем иным не обнаруживать себя.

– Я кое-что понял за последние дни, – наконец, прохрипел Славка ни к селу, ни к городу.

Федерал сориентировался мгновенно.

– Например, то, что убивать – твое призвание? Настоящее, истинное, глубинное… – сытым котом промурчал Кожин. – Особенно, если это можно делать чужими руками? Ты влип, Слава. Ты основательно влип. Ты разбудил своего зверя. И теперь не протянешь долго без нашей работы. Без нашей общей работы. Ты уже принадлежишь «Мертвому раю» с потрохами.

Удар ниже пояса! Жестко и в точку. Маньяка, да по-маньячному. Такое будет даже посерьезнее Периметра с девочками. В этот раз Славка молчал дольше. Гораздо дольше.

Глянув на часы в углу экрана, Денис ужаснулся: время! Наверняка, федералы уже вычислили звонившего, наверняка, группа захвата уже в пути. Славку вот-вот сцапают! Рискованная игра с огнем заканчивается не в пользу Ткача. Эх, погоришь, Славик, – и пепла, блин, не останется.

– Так уж устроена эта жизнь, – вздохнул Кожин, – мы слишком привязываемся к тому, от чего следовало бы бежать, сломя голову. Но, согласись, такая жизнь все же лучше чем смерть. Вот тебя, например, страшит смерть?

Пришло время угроз? Время кнута, когда результат близок, но пряников уже не хватает.

– Славка, беги! – раздался над ухом Дениса приглушенный шепот Юлы. – Да беги же ты, дурачок!

Как же, услышит он!

– Смерть?.. – задумчиво пробормотал Славка.

О, неужели! Если Ткач втягивается в философские диспуты, то это надолго. Потрепаться на отвлеченные темы он любил всегда. Хлебом не корми…

– Когда безнаказанно творишь смерть сам, и наблюдаешь за ней с безопасного расстоянии, начинаешь ощущать собственную неуязвимость.

– Это обманчивое впечатление, Вячеслав…

– Зато, какое сильное! А теперь, Павел Алексеевич, я хочу сообщить свои условия.

* * *

Неожиданно деловой тон Славки, а еще больше – его последние слова заставили Дениса забыть об утекающих в небытие секундах.

– Условия? – посол тоже озадачено засопел в трубку.

– Первое, – отчеканил Славка. – Мне хотелось бы вне конкурса – без всяких там рейтингов, баллов и отборочных тестов – и, желательно, поскорее перебраться в самое безопасное место Ростовска. Насколько я понимаю, это уже не Периметр, а бункер-база на Старом кладбище. Надеюсь, у вас найдется местечко для оператора номер один? Вы ведь считаете меня наиболее перспективным кандидатом, так? И я вовсе не горю желанием выходить из программы «Мертвого рая» – тут вы абсолютно правы. Мне вполне комфортно в вашем уютном райке, так что буду рад продолжить работу. Нашу общую работу, Павел Алексеевич.