Алхимия денег. Как банки делают деньги… из воздуха

Увы, желаемое выдается за действительное. Пока мы видим, что так называемые криптовалюты деньгами не стали, они не выполняют удовлетворительно ни одной из тех экономических функций денег, о которых мы говорили выше. В то же время более чем достаточно случаев их использования для антисоциальных целей. Например, для финансирования терроризма, совершения сделок с наркотиками и проведения других «серых» и «черных» операций. Местом концентрации криптовалют являются площадки, где идут постоянные операции купли-продажи таких цифровых денег на обычные валюты (криптовалютные биржи). Криптовалюты там выступают в качестве инструментов спекуляций. Обменные курсы криптовалют являются не просто волатильными, они в течение короткого отрезка времени (например, в течение недели) могут вырасти или упасть в несколько раз. Поэтому они не способны выступать мерилом стоимости, следовательно, быть деньгами.

Кстати, не могут криптовалюты обеспечить полной конфиденциальности и анонимности. Ведь рано или поздно любому игроку из пространства криптовалютной биржи надо выходить во «внешний мир», а на выходе, при наличии соответствующих технических средств, всегда можно осуществить необходимую идентификацию.

Денежные власти многих стран не могли сразу определить свое отношение к криптовалютам. Но учитывая, что мир частных цифровых денег либо достаточно сложен, либо вообще не доступен для эффективного и постоянного контроля со стороны финансовых регуляторов, то в последнее время денежные власти большинства стран стали выражать свое негативное отношение к частным цифровым валютам. Особенно к тем, которые претендуют на звание криптовалют. Центробанки и Минфины если и готовы допускать использование частных цифровых валют, то только при достаточной их «прозрачности».

Кроме того, Центробанки сегодня все чаще стали заявлять о том, что они сами собираются создавать цифровые деньги. Пока не очень понятно, что скрывается за подобными заявлениями. Вероятно, все-таки, что речь идет не о каких-то иных деньгах помимо тех законных платежных средств, которые они эмитировали раньше (доллары США, евро, британские фунты стерлингов и др.). А о том, что традиционные валюты будут базироваться на использовании современных цифровых технологий, прежде всего на технологии блокчейн. Последняя позволит Центробанкам и другим финансовым регуляторам более эффективно осуществлять контроль над всеми операциями и над всеми физическими и юридическими лицами, участвующими в этих операциях. Многие эксперты полагают, что переход инициативы в сфере цифровых денег от отдельных граждан и компаний к Центральным банкам приведет к обратному эффекту. Вместо обещанной демократии в мире будет выстраиваться тоталитарный режим.

Говоря о будущем денег, мы не можем обойти стороной и такую проблему, как ослабление позиций доллара США в мире. Хотя доллар США формально считается национальной денежной единицей, эмитируемой Федеральной резервной системой США, однако де-факто он играет роль мировой валюты. До этого (вплоть до Первой мировой войны) такую задачу выполнял британский фунт стерлингов. В результате двух мировых войн фунт стерлингов окончательно утратил свои монопольные позиции в мире. В 1944 году на международной валютно-финансовой конференции в Бреттон-Вудсе (США) были приняты решения, заложившие фундамент послевоенной валютно-финансовой системы. В центре этой системы оказались золото и доллар США – так называемый золотодолларовый стандарт. В послевоенном мире доллар США стал резервной валютой и главной валютой международных платежей и расчетов.

В 1976 году его позиции стали еще более монопольными. В указанном году проходила международная валютно-финансовая конференция, которая приняла решение о демонетизации золота. В мировой валютно-финансовой системе доллар США стал абсолютным монополистом. С тех пор прошло более четырех десятков лет. По разным причинам позиция доллара США стала слабеть. Особенно явные признаки такого ослабления проявились при президенте США Дональде Трампе, который своими действиями (осознанно или неосознанно) стал энергично подрывать позиции доллара США как мировой валюты. Уже очевидно, что нынешнюю мировую валютную систему, основанную на долларе США, сохранить не удастся (хотя, наверняка, попытки со стороны Вашингтона к такому сохранению будут предприниматься; не исключено, что даже с использованием военно-силовых средств). А что же может прийти на смену долларовой мировой валютной системе? – Вариантов много. Назовем лишь три.

1. Распад единой валютной системы, «спаянной» некогда долларом США, на отдельные куски. Которые специалисты называют валютными зонами. Что-то наподобие того, что было в мире в 30-е годы прошлого столетия, когда под ударами тогдашнего экономического кризиса произошло уничтожение золотого стандарта (при котором единая мировая валютная система была «спаяна» золотом). Вполне вероятно, что доллар США окончательно не погибнет. Но он будет «править» и «царствовать» лишь в своей валютной зоне. Могут появиться валютные зоны китайского юаня, британского фунта стерлингов, европейской валюты «евро» и др.

2. Возвращение к золотому стандарту. Скорее всего, не к классическому золотому стандарту, который существовал до Первой мировой войны (его еще называют золотомонетным), а к какому-то усеченному варианту (наподобие того, какой существовал короткое время между двумя мировыми войнами и назывался золотослитковым и золотодевизным). Не исключено, что процесс восстановления золотого стандарта может начаться с Китая, где сегодня уже имеется большой запас накопленного драгоценного металла. Вероятно, золотой стандарт будет представлен цифровыми деньгами, привязанными к золотому запасу. Сегодня в мире уже имеется несколько проектов e-gold (электронное золото). Они частные. Но завтра такие же проекты могут запустить Центральные банки.

3. Создание наднациональной мировой валюты. Что-то наподобие «банкора», предлагавшегося в свое время Дж. Кейнсом, главой английской делегации на конференции в Бреттон-Вудсе (эмитировать такой «банкор», согласно предложениям англичанина, должна была специально созданная международная клиринговая палата). Но тогда этот проект был отклонен (вместо него был выбран предложенный американской делегацией вариант золотодолларового стандарта). Примеры наднациональных валют имеются. Это региональные валюты, обслуживающие определенный круг стран. Например, переводной рубль, который использовался странами социалистического лагеря для взаимных расчетов (был введен в 1964 году). Или нынешняя валюта евро, используемая 19 странами, входящими в Европейский Союз (была введена в обращение в 1999 году). Однако есть одна валюта, которая является и наднациональной, и мировой. Это валюта, имеющая название «специальные права заимствования» (СДР). Эмитентом этой валюты выступил Международный валютный фонд. Первая эмиссия состоялась в 1969 году. Тогда уже золотодолларовый стандарт переживал кризис. Одним из его проявлений стала нехватка международной ликвидности для осуществления платежей и расчетов по внешней торговле и другим международным операциям. Дефицит ликвидности решили покрыть с помощью выпуска СДР, имевших все признаки кредитных денег. Даже ожидали, что на смену доллару

США придет эта новая валюта, которую тогда называли «бумажным золотом». Однако на Ямайской конференции 1976 г. выбор был сделан в пользу доллара США. В новых условиях выбор может быть сделан в пользу наднациональной валюты, эмитентом которой будет выступать МВФ. Не исключено, что в этом случае МВФ будет уже переименован в мировой Центробанк.

В мире денег грядет сильное «похолодание»

Со времени окончания мирового финансового кризиса 2007–2009 гг. прошло уже десять лет. Дисбалансы и последствия того кризиса до конца преодолеть так и не получилось. Если все называть своими именами, то последнее десятилетие можно назвать периодом стагнации мировой экономики. Так и не пережив настоящей фазы подъема, мировая экономика, кажется, может войти в следующую фазу обвала – подобного тому, какой наблюдался в 2007–2009 гг.

Еще в прошлом году денежные власти (прежде всего, Центробанки) ряда стран надеялись на какое-то оживление, им казалось, что экономики соответствующих стран, наконец, стабилизировались (о чем свидетельствовало некоторое снижение инфляции, показателей безработицы, повышение темпов экономического роста и др.). Соответственно началось некоторое ужесточение денежно-кредитной политики, выразившееся в осторожных повышениях ключевых ставок Центробанков, сворачивании программ «количественного смягчения» (КС) и даже в дозированных распродажах больших запасов ценных долговых бумаг, накопившихся на балансах Центробанков в ходе реализации программ КС.

Однако уже в этом году выяснилось, что настоящей стабилизации так и не наступило, имел место конъюнктурный «всплеск», который быстро выдохся. Кажется, всем стало понятно, что с начавшимся денежным «ужесточением» надо закругляться. При этом руководители многих Центробанков мира смотрели на главный Центробанк – Федеральную резервную систему США. А он явно медлил с тем, что вновь начать политику денежного «смягчения». К такому «смягчению» нынешнего руководителя ФРС Джерома Пауэлла многократно призывал президент США Дональд Трамп. Но глава Федерального резерва медлил, чем вызывал гнев со стороны Дональда Трампа. Последний дошел в своих обвинениях Джерома Пауэлла до того, что заявил, что Федеральный резерв представляет большую угрозу для Америки, чем Китай. Наконец, председатель Федерального резерва летом смягчил свою жесткую позицию. В конце июля ФРС впервые за десятилетие понизила ключевую ставку на 25 базисных пунктов – с 2,50-2,225 до 2,25-2,00 %. Также были прекращены распродажи бумаг из портфеля американского Центробанка. Джером Пауэлл и другие члены совета ФРС намекали, что до конца года может произойти еще два, а то и три снижения ключевой ставки.

Одновременно Европейский центральный банк (ЕЦБ), завершивший к новому, 2019 году свою программу КС, устами его президента Марио Драги заявил, что не исключает продолжения количественных смягчений, а также намекнул на возможность понижения ключевой ставки. Эксперты усматривают определенную координацию в действиях двух главных Центробанков – ФРС и ЕЦБ.

Дональду Трампу, как выясняется, упомянутых выше действий и заявлений Федерального резерва уже недостаточно. Ему нужны более решительные действия со стороны Центробанка США. И это обусловлено не только соображениями, продиктованными ухудшением общей экономической конъюнктуры. Трамп решил начать валютную войну против Китая и, возможно, против других торговых конкурентов Америки. А это означает, что ему нужен слабеющий доллар. А для того, чтобы он слабел, нужна «голубиная» (сверхмягкая) денежно-кредитная политика ФРС.

В этой связи Трамп опять стал «доставать» через Твиттер руководителя Федерального резерва. И вот в среду Трамп написал Джерому Пауэллу очередное электронное послание. В нем он назвал главу американского Центробанка «наивной бестолочью» и потребовал радикально смягчить денежно-кредитную политику. ФРС должна снизить опустить процентную ставку «до нуля или ниже нуля», – написал Трамп.

И в этом послании Трамп назвал еще один важный аргумент, почему Америке нужны низкие, желательно даже отрицательные значения ключевой ставки. У Америки громадный государственный долг (он уже перевалил за 22 трлн. долл.). Федеральные бюджеты США продолжают по-прежнему сводиться с гигантскими дефицитами. По итогам нынешнего финансового года (который кончается 30 сентября) он, скорее всего, превысит 1 триллион долларов. Бюджетные «дыры» затыкаются казначейскими бумагами, увеличивающими общую величину государственного долга. А растущий государственный долг требует все больших бюджетных расходов на его обслуживание. В этом финансовом году в федеральном бюджете заложены расходы на обслуживание долга (оплату процентов) в размере 325 млрд. долл. А это 10 % всех доходов федерального бюджета. Бюджетное управление Конгресса США подсчитало, что при существующих бюджетных тенденциях в следующем финансовом годы расходы на обслуживание государственного долга составят уже 372 млрд. долл., или примерно 11 % всех бюджетных доходов. Прогнозные оценки сделаны до 2029 года включительно. Так, вот в 2029 году расходы бюджета на обслуживание государственного долга вырастут до 807 млрд. долл., что составит 14,3 % всех бюджетных доходов. Вполне вероятно, что в ближайшие годы статья расходов на обслуживание государственного долга может стать главной, превзойдя расходы на военные цели. По методологии международного рейтингового агентства S&P, критический уровень расходов на обслуживание государственного долга – 30 % бюджетных доходов. Если на обслуживание долга уходит больше, то вероятность дефолта считается «высокой».

Вроде бы Америке рано волноваться. Но эксперты из Бюджетного управления Конгресса США так не считают. По их методологии, расходы американского бюджета делятся на две части: обязательные (фиксированные) и регулируемые (переменные). Обязательные расходы – «священная корова», их уровень не обсуждается, они утверждаются почти в автоматическом режиме. Если их начать урезать, то это будет означать немедленное прекращение функционирования всего государственного механизма. Примером такой бюджетной позиции являются расходы на полицию. Обязательные расходы составили 61 % бюджетных расходов в 2018 году. А вот 39 % – переменные расходы. И расходы на военные цели, и расходы на обслуживание государственного долга включаются в эту часть бюджета. По отношению к этой части бюджета расходы на обслуживание долга к концу следующего десятилетия могут уже пересечь «красную черту» в 30 %.

Расчет Бюджетным управлением сделан, исходя из процентных ставок по казначейским бумагам США, которые действуют сегодня. А они могут меняться, ориентиром для них является ключевая ставка ФРС. Вот Трамп и требует от Джерома Пауэлла радикального снижения ставки, даже до уровня ниже нуля – для того, чтобы сократить расходы на обслуживание долга. А теоретически долговые бумаги казначейства можно сделать даже источником чистых доходов американского государства. Ведь при отрицательном проценте уже не должник должен платить кредитору, а, наоборот, кредитор – должнику. Трамп в своем твиттере разъясняет «бестолковому» Пауэллу: «ФРС должна опустить наши процентные ставки до нуля или ниже, и тогда мы начнем рефинансировать долг. Процентные расходы (т. е. расходы на обслуживание госдолга – В.К.) нужно существенно уменьшить, одновременно увеличив срок (погашения казначейских бумаг США – В.К.)». И заключительным аккордом эмоционального обращения Трампа к руководителю ФРС являются следующие слова: ««Нет никакой инфляции. Только наивность Джея Пауэлла и Федерального резерва не позволяет нам делать то, что другие страны уже делают. Из-за бестолочей мы теряем шанс, который выпадает раз в жизни». Тут, упоминая инфляцию, Трамп имеет в виду дурацкий (с точки зрения американского президента) аргумент Пауэлла о том, что Федеральный резерв, мол, занимается «таргетированием инфляции», а потому и не понижает ключевую ставку.

Трампу есть на кого ссылаться, когда он говорит о нулевой или даже отрицательной ключевой ставке. Это ЕЦБ (нулевая ставка), Банк Японии (-0,10 %), Национальный банк Швейцарии (-0,75 %), Банк Швеции (-0,25 %). У некоторых Центробанков ставка пока еще положительная, но существенно ниже той, какую установила ФРС США. Например, у Банка Англии – 0,75 %, у Резервного банка Австралии – 1,0 %, у Национального банка Дании – 0,05 %.

Думаю, что до конца года ФРС США как минимум еще два раза произведет понижение ключевой ставки. И дело даже не в том, что американский президент оказывает беспрецедентное давление на председателя ФРС (такого давления не было более чем за столетнюю историю существования Федерального резерва). Дело в том, что действительно появляется все больше признаков того, что десятилетие относительного («стагнирующего») спокойствия завершается. Кажется, Джером Пауэлл испугался надвигающейся грозы.

Но ее испугались и руководители многих других Центробанков мира. Известно, что если в зоне стран «золотого миллиарда» ключевые ставки в последние годы были относительно невысокими, то в странах периферии мирового капитализма (ПМК) они были гораздо более высокими. Но, кажется, в этом году настроения в пользу снижения ключевых ставок стали преобладающими и в странах ПМК. Уже на протяжении многих лет аналитическая группа информационного агентства Reuters ведет наблюдение за экономической и денежно-кредитной политикой стран с развивающимися и переходными экономиками. В эту группу включены 37 государств. Это страны Азии, Африки, Латинской Америки, Россия и ряд новых государств на постсоветском пространстве, бывших социалистических стран Европы. На помесячной основе отслеживаются изменения ключевых ставок Центробанков указанных 37 стран («группа 37»). Затем рассчитывается показатель чистого количества повышений или понижений ключевых ставок. Еще в прошлом году почти по всем месяцам наблюдалось преобладание числа повышений над числом понижений. Последнее такое преобладание было зафиксировано в январе 2019 года. А далее на протяжении семи месяцев подряд фиксировалось чистое количество снижений ставок. В июле показатель чистого снижения составил 8. А в августе был зафиксирован рекорд последних десяти лет – 14. Такое чистое снижение было только во время финансового кризиса в 2008–2009 гг.[2] Никто из экспертов не ожидал, что, например, Центробанки Мексики и Таиланда в августе произведут понижение ключевых ставок. Кроме них понижения в прошлом месяце произвели Центробанки Индии, Филиппин, Индонезии, Египта, Мозамбика, Перу, Сербии, Беларуси, Гонконга и др.

Примечательно, что в результате серии снижений ключевые ставки в ряде стран «группы 37» уже стали сопоставимы с ключевыми ставками Центробанков «золотого миллиарда». Например, на сегодняшний день ключевые ставки Сербии, Гонконга, Перу составляют 2,50 %.

Вместе с тем, в целом ряде стран «группы 37» ключевые ставки все еще измеряются двузначными цифрами. Например, ключевая ставка Центробанка Украины сегодня равна 17,00 %; Анголы – 15,5 %, Египта – 14,25 %.

Большинство Центробанков предпочитают острожные снижения, используя стандартный шаг в размере 25 базисных пунктов (0,25 процентных пункта). Но некоторые Центробанки прыгают сразу через несколько «ступенек». Например, Центробанк Египта 22 августа понизил ключевую ставку с 15,75 % до 14,25 %, т. е. на 150 базисных пункта (сразу шесть «ступенек»).

А Центробанк Турции (после того, как президент страны Р. Эрдоган сменил его руководителя) 24 июля нынешнего года понизил ставку с 24,00 % до 19,75 %. Конечно, Р. Эрдогану этого мало, он будет добиваться снижения до значений, измеряемых однозначными цифрами. Но, тем не менее, это рекорд последних месяцев в «группе 37». Центробанк Турции сразу перепрыгнул через 425 базисных пункта, или 17 стандартных «ступенек».

Если начнется гроза нового финансового кризиса, то, я думаю, и другие Центробанки подобно Банку Турции будут сразу прыгать через несколько «ступенек».

Некоторые эксперты обращают внимание на то, что Центробанки разных стран начинают действовать более скоординировано. Через некоторое время, наверное, не останется Центробанков, которые будут пытаться плыть против течения. То есть повышать ключевые ставки.

В мире денег начался процесс «похолодания», т. е. перемещения ключевых процентных ставок из положительной зоны в отрицательную. Начавшееся в мире денег «похолодание» уже повлекло за собой «похолодание» на финансовых рынках. Это выразилось в заметном увеличении объемов долговых бумаг, имеющих отрицательную доходность. На сегодняшний день в минусе оказалось долговых государственных бумаг на сумму около 16 трлн. долл., что примерно составляет 30 % всего мирового рынка таких бумаг. Вот и Трамп мечтает о том, чтобы облигации американского казначейства пополнили мировой рынок бумаг с отрицательными процентами.

Все это глобальное денежное и финансовое «похолодание» явно не соответствует принципам классического капитализма с его краеугольными понятиями денежного капитала и ссудного процента. Глобальное «похолодание» грозит уничтожить классический капитализм. Но от мирового финансового кризиса спасти не сможет.

Торговые войны грозят перерасти в инвестиционные

Тема торговых войн в сегодняшнем мире – топовая. Речь идет, прежде всего, о торговой войне, которая разгорается между Вашингтоном и Пекином. Но Вашингтон провоцирует и другие страны на подобные войны. Так, в апреле нынешнего года президент США Дональд Трамп заявил, что планирует ввести дополнительные пошлины на товары, поставляемые в Америку из Европейского союза (прежде всего, автомобили). Правда, пока эта угроза не реализована. 4 сентября Трамп пригрозил Европе, что та в торгово-экономических отношениях с США может столкнуться с теми же проблемами, которые испытывает Китай. «Европа среди тех, кто вечно проводит самую протекционистскую политику. Они у себя сидят, и говорят, хм, мы следующие? Может быть и так!», – написал президент в своем Твиттере. Он отметил, что «то, что делает Трамп в отношении Китая, не потеряно и для остального мира»[3]. Слова «протекционизм», «торговая война», «торговые конфликты» встречаются сегодня в каждой второй публикации по проблемам мировой экономики.

Но удивительным образом почти незамеченной является другая проблема мировой экономики. Речь идет о протекционизме и войнах применительно не к товарам, а инвестициям. В любой момент торговые войны и конфликты могут перерасти в инвестиционные войны и конфликты. В последние десятилетия прошлого века либерализация международных потоков капитала была главным направлением экономической глобализации. Напомню, что до начала 70-х годов прошлого века страны могли по своему усмотрению подходить к вопросам трансграничного движения капитала (экспорта и импорта капитала). Могли устанавливать барьеры для такого движения, а могли, наоборот, всячески его стимулировать. Это вытекало из положения Устава Международного валютного фонда (МВФ), принятого при учреждении этой международной финансовой организации в 1944 году. Устав предусматривал, что по так называемым «текущим операциям» (а это, в первую очередь, операции по международной торговле товарами и услугами) страны снимают любые ограничения. А вот по операциям «международное движение капитала» они имеют право вводить ограничения. Это обосновывалось тем, что главной задачей стран-членов Фонда было поддержание стабильных курсов своих валют. А активные трансграничные операции с капиталом могли затруднять или даже делать невозможным решение указанной главной задачи.

К концу 60-х – началу 70-х гг. прошлого века заложенная в Бреттон-Вудсе послевоенная валютно-финансовая система стала трещать по швам. Причин кризиса системы было несколько. Об одной из них почти никто не говорил и не говорит даже сегодня. Послевоенный валютно-финансовый порядок, краеугольным камнем которого были стабильные валютные курсы национальных денежных единиц, мешали транснациональным корпорациям (ТНК) и международным частным банкам осуществлять масштабные операции с капиталом в глобальных масштабах. В конечном счете, мешали те ограничения на экспорт и импорт капитала, которые существовали во многих странах мира.

Как известно, окончательный демонтаж Бреттон-вудской валютно-финансовой системы был осуществлен на международной конференции в Ямайке в 1976 году. Были приняты решения о внесении изменений в устав МВФ. Самые главные (можно сказать, революционные) новации Ямайской конференции: отказ от стабильных (фиксированных) валютных курсов, демонетизация золота (превращение драгоценного метала из денежного в биржевой товар), либерализация операций с капиталом. Ямайская конференция была тем «спусковым крючком», который запустил процесс экономической и финансовой глобализации.

Примечательно, что транснациональный бизнес начал раскачку послевоенного мирового финансового и экономического порядка еще в 60-е годы. Для этого он использовал Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). В 1961 году ОЭСР приняла два кодекса: Кодекс по либерализации невидимых операций (имеются в виду трансграничные услуги) и Кодекс по либерализации движения капитала. Указанные документы подталкивали государства к тому, чтобы они начинали масштабную либерализацию всей своей внешнеэкономической деятельности, включая трансграничные операции с капиталом. Ямайская конференция лишь привела устав МВФ в соответствие с Кодексами ОЭСР и дала толчок либерализации в глобальных масштабах (напомню, что членами ОЭСР являлись лишь экономически развитые страны).

Процесс либерализации международного движения капитала (или инвестиционной либерализации) продолжался неуклонно на протяжении нескольких десятилетий. В начале 90-х годов прошлого века в него была вовлечена Российская Федерация (до этого Советский Союз в указанном процессе не участвовал). И лишь в последние годы инвестиционная либерализация стала давать сбои. Если отсчитывать от момента принятия Кодекса ОЭСР, то либерализация капитальных операций продолжалась более полувека. Результатом этой либерализации стало гигантские масштабы финансовых потоков между странами в виде прямых и портфельных инвестиций, различных займов и кредитов. А конечным результатом – установление контроля транснациональных корпораций и международных банков над экономиками многих стран мира. Вот данные из последнего доклада ЮКТАД «World Investment Report – 2019» лишь по одному виду капитала – прямым инвестициям[4]. Объем накопленных в мире прямых инвестиций, сформированных за счет экспорта капитала, составлял в 2000 году 7,38 трлн. долл. В 2010 году этот показатель был равен 19,75 трлн. долл., а к концу 2018 года достиг 32,27 трлн. долл. За период 2000–2018 гг. увеличение активов, сформированных за счет экспорта капитала, составило почти 4,4 раза. Главным получателем прямых иностранных инвестиций являются США. Объем накопленных прямых инвестиций в американской экономике в 2000 году равнялся 2,69 трлн. долл., в 2010 году – 4,81; в 2018 году -6,47 трлн. долл. Увеличение за период 2000–2018 гг. в 2,4 раза. На фоне многих стран Россия выглядит по этому показателю весьма скромно (млрд. долл.): 2000 г. – 11,2; 2010 г. – 336,4; 2018 г. – 344,1.