Грязные войны буржуинов

Елена Пономарева

Грязные войны буржуинов

Моим родителям, знающим о большой политике не из книг, посвящается

© Е.Г. Пономарева, 2015

© Книжный мир, 2015

* * *

Сорвать завесу мрака (вместо предисловия)

Календарный ХХ век закончился почти 15 лет назад. Однако «коварство истории» (Гегель) заключается, в частности, в том, что она снова и снова наказывает за невыученные уроки, ценой новых жертв и разрушений заставляет исправлять допущенные ошибки. Главным призом в непрекращающейся ни на один день, ни на один миг битве за Историю, за власть и ресурсы, где бы ни находились отдельные поля ее военных, информационных и метафизических сражений, была и остается наша страна – эдакий геополитический золотой ключ к мировому господству.

Разрушение СССР и биполярной системы приблизило наших противников к заветной мечте, которую советский разведчик Л.В. Шебаршин выразил предельно четко: «От России Западу нужно только одно – чтобы ее не было», но цель все же не была достигнута. Тогда были задействованы технологии так называемого «управляемого хаоса», ставшие детонатором многих латентных конфликтов и приведшие к серии политических переворотов на постсоветском пространстве, Ближнем Востоке, в Северной Африке. Тщательно срежиссированный на Западе современный украинский кризис – это самый мощный после разрушения СССР и войн в Югославии удар по России, по русскому миру.

Более ста лет назад – в 1912 г. – выдающийся русский геополитик А.Е. Вандам (Едрихин), описывая стратегическое положение и перспективы развития России, дал исчерпывающую характеристику нашему главному противнику – англосаксам. Наша планета, писал офицер и ученый, «является для них своего рода шахматной доской, а тщательно изученные в своих основных свойствах и в духовных качествах правителей народы – живыми фигурами и пешками, которыми они двигают с таким расчетом, что их противник, видящий в каждой стоящей перед ним пешке самостоятельного игрока, в конце концов, теряется в недоумении, каким же образом и когда им был сделан роковой ход, приведший к проигрышу партии? Такого именно рода искусство увидим мы сейчас в действиях американцев и англичан против нас самих».

И увидели: в огнях и пожарищах двух мировых войн, унесших десятки миллионов жизней наших соотечественников, в уничтожении и разворовывании советского наследия, в продолжающихся конфликтах на евразийском пространстве.

Здесь можно вспомнить слова знаменитого британского разведчика Т.Э. Лоуренса (Аравийского). Описывая участие Британии в событиях на Ближнем Востоке в начале ХХ в., он выразился предельно откровенно. «Руки у нас постоянно были в крови, и нам дано было право на это. Мы ранили и убивали людей, едва ли испытывая угрызения совести, – столь недолговечна, столь уязвима была наша собственная жизнь. Скорбная реальность такого существования предопределяла безжалостность возмездия. Мы жили одним днем и принимали смерть, не задумываясь о завтрашнем. Когда появились причина и желание карать, мы вписывали в историю свои уроки орудийными залпами или же просто вырезали непокорных, попавших нам под руку».

С момента написания «Семи столпов мудрости» в 1922 г. ничто не изменилось в политике англосаксов, руки которых по-прежнему «постоянно в крови». Более того, политика властвования стала более изощренной и изуверской.

Книга, которую вы держите в руках, выходит в годовщину начала украинского кризиса, ставшего апофеозом очередной демонизации России, начало которой положила Крымская война. В то же время мы переживаем момент, переломный не только для нашей страны, но и для мировой системы в целом – рушится созданный Западом после уничтожения Советского Союза американоцентричный мир, под его обломками гибнут сотни тысяч людей, и перед нами вновь встает опасность великой битвы – битвы за наше прошлое и наше будущее, за бытие-в-истории. Одно из главных условий победы в этой битве – знание не только об опасностях и угрозах, но о замыслах (тайных и явных) главного противника не только нашей страны, но всего православного мира – англосаксонской элиты, о технологиях и методах разрушения системы под названием «Россия».

Статьи, рассматривающие наиболее острые проблемы современности – техники и технологии властвования, механизмы уничтожения суверенных государств, кризисы, конфликты, политические перевороты – расположены не тематически, а в том порядке, в котором они выходили в свет, т. е. хронологически. Большинство материалов впервые были опубликованы на сайте Фонда стратегической культуры, одного из серьезнейших аналитических изданий в России. Есть в книге и материалы из академических изданий – это «Геополитический журнал», «Обозреватель», «Свободная мысль».

В заключение еще раз вспомним А.Е. Вандама. Какой бы искусной и жестокой не была политика англосаксов, нам всегда следует помнить, что «Россия велика и могущественна. Моральные и материальные источники ее не имеют равных себе в мире, и если они будут организованы соответственно своей массе, если задачи наши будут определены ясно и точно, и армия и флот будут в полной готовности в любую минуту выступить на защиту наших собственных, правильно понимаемых интересов – у нас не будет причин опасаться наших соседей… Посмотрите пристально и вы увидите уже надвигающийся на нас новый период Истории».

Грядет новый период Истории. Обязательным условием его прихода и разрушения, перефразируем Дж. Толкиена, «завесы мрака, встающей над миром», является беспощадное знание о самих себе, о своих реальных и потенциальных противниках. Надеюсь, эта книга поможет приблизить нашу победу – сорвать завесу мрака.

У лабиринта «тайного» знания запада, или Эдвард Саид[1]

В 2008 году исполнилось 30 лет с момента выхода в свет книги Эдварда вади Саида «Ориентализм. Западные концепции Востока» (Said E. Orientalism. L., 1978). Однако не только эта юбилейная дата заставляет вновь обратиться к творчеству выдающегося палестинца. Происходящее в разных частях мира, будь то Ирак, Сомали или Косово, представляется совсем по иному, я бы даже сказала, вскрывается скорлупа, скрывающая сущность, благодаря парадигме «ориентализма». Но, как и тридцать лет назад она остается, к сожалению, невостребованной ни наукой, ни, тем более, политической практикой. Наступательная агрессивность, как бы сказал А.А. Зиновьев, западнизма в последние годы поражает и заставляет искать объяснения этому «феномену». Концепция же «ориентализма» позволяет проникнуть в лабиринты тайного знания Запада. Однако сначала несколько слов о самом Саиде, этом необычном человеке и ученом.

Эдвард вади Саид был арабом, христианином, специалистом по английской литературе, получившим западное образование, преподававшим и жившим на Западе. Многогранность и разносторонность его личности, конечно же, создали благоприятные условия для понимания различных культур, для персонификации и даже личностной интериоризации диалога между исламом и христианством, арабским Востоком и англосаксонским Западом. Но в то же время – за всё надо платить – эти качества постоянно создавали Саиду проблемы, он часто оказывался чужим для многих, и не случайно мемуары Саида называются «Outofplace», что можно перевести как «Без своего места» или более вольно – «выбитый из колеи». И, действительно, этот незаурядный человек – интеллектуал, ученый, литературный и музыкальный критик, пианист – был чужим для мусульман (он – христианин!), для европейцев (он – араб!), для востоковедов (он – специалист по английской литературе!).

Саид родился 1 ноября 1935 г. в Иерусалиме (квартал Тальбийе) в богатой арабской христианской (причем, весьма консервативной) семье. С 1943 г. семья жила в Каире (отец Эдварда руководил каирским филиалом The Palestinian Education Company — торговля книгами, бумагой, канцтоварами). В 1951 г. Саид отправился в США, где учился в Принстоне, Гарварде, Колумбийском университете. Если с научной карьерой Саида было все в порядке, то повседневность преподносила его семье неприятные сюрпризы. Г.А. Насер национализировал семейный бизнес Саидов, и они перебрались в Ливан.

С июня 1967 г., когда Израиль присоединил западную часть Иерусалима, Саид ощущает себя палестинским беженцем. Тем не менее, он осуждал антиеврейский террор, постоянно писал о том, что евреи и арабы должны жить вместе, в одном государстве, выступал против наиболее жестких формулировок Палестинской хартии. При этом он постоянно критиковал политику США на Ближнем Востоке за ее высокомерие и в результате оказался под перекрестным огнем критики: и не свой и не чужой.

До самой смерти в 2003 г. Саид активно работал. Трудно сказать, что было главным в его многогранной деятельности – политическая борьба, наука или искусство. Ясно одно: своей книгой «Ориентализм» он вошел и в историю науки, и в политическую практику взаимоотношений ислама и Запада.

Сразу отмечу, что «Ориентализм» Саида был не единственной книгой о проблеме взаимопонимания Востока и Запада. В том же 1978 г. были опубликованы «Марксизм и конец ориентализма» Б. Тернера (Turner B. Marxism and the End of Orientalism) и «Наука и сварадж[2]» Дж. П.С. Оберуа (Oberoi J.P.S. Science and Swaraj). То есть работа Саида не была неким изолированным феноменом, однако именно она заняла центральное место в исследованиях, главную идею которых можно сформулировать так: выявление политических корней и источников европейского обществоведческого дискурса и одновременно его пределов в понимании иных, чем европейская, культур.

Если переплавить рассуждения Саида в чистую логику, то главный вывод работы заключается в следующем: западный ориентализм был создан не для понимания цивилизаций Востока, а для понимающего контроля. Самое время осознать, что понимание в рамках этой дисциплины нужно было и закладывалось настолько, насколько это необходимо для того, чтобы представители одной цивилизации контролировали представителей других цивилизаций в своих экономических и политических интересах. Как не вспомнить в связи с этим еще одного выдающегося мыслителя – француза М. Фуко. В работе «Надзирать и наказывать», анализируя «микрофизику власти», он подчеркивал особую важность того, что: а) власть производит знание; б) власть и знание непосредственно предполагают друг друга; в) нет ни отношения власти без соответствующего образования области знания, ни знания, которое не предполагает и вместе с тем не образует отношений власти.

Таким образом, «ориентализм» – это и корпус текстов, и стиль мышления, и корпоративный институт, и средство господства (А. Грамши называл это «культурной гегемонией»), и политическая доктрина об отношениях Востока и Запада. Кроме того, как подчеркивал Саид, европейская культура, особенно в Новое время, набирала силу и формировала свою идентичность, противопоставляя себя Востоку, который выступал как «образ Другого».

Саид считал, что «ориентализм» порожден определенными политическими силами и процессами, а потому «успехи, достигнутые “наукой”, подобной ориентализму в его академической форме, меньше соответствуют объективной истине, чем нам зачастую хотелось бы думать». А зачем она, эта истина? В свое время еще М. Лютер учил: «Дух Истины болезнетворен… Ибо истина не лестна». Да к тому же, как пел В. Высоцкий: «Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, – если, конечно, и ту, и другую раздеть».

Действительно, о какой истине можно говорить, если в «ориентализме» Восток был представлен как статичный, неспособный к самостоятельному развитию. То есть собственно восточная динамика была представлена как статика лишь потому, что она незападная, а собственно восточный тип развития был представлен как отсутствие развития, поскольку он не соответствовал западным представлениям о развитии, о линейном прогрессе. Так (текст за текстом) вырабатывалась ориенталистская мифология – миф о Востоке, в создании которого, помимо ученых, активное участие принимали европейские писатели, поэты, путешественники. Последние, посещая страны Востока, обращали внимание только на экзотику и искали то, что подтверждает стереотипы (восточная лень, восточный деспотизм, восточная чувственность и т. п.). В свою очередь эти стереотипы – по закону обратной связи – укрепляли научные схемы. Из научного дискурса ориентализм превращался в систему непререкаемых истин и поэтому, писал Э. Саид, полемически перегибая палку, «справедливо будет сказать, что каждый европеец, высказываясь о Востоке, неизбежно проявлял себя как расист, империалист и почти этноцентрист».

Значительную роль в формировании ориентализма и навязывании его жителям Востока в качестве средства их самопознания сыграл тот факт, что административными языками колоний были английский и французский, т. е. само познание афро-азиатов развивалось не на их родных, а на чужих языках. Стоит согласиться с И. Бродским: «…память одной цивилизации не может, и, наверное, не должна, стать памятью другой. Но когда язык не в состоянии воспроизвести отрицательные реалии другой культуры, может возникнуть наихудшая из тавтологий». Изучение одной цивилизации на языке другой (причем эта другая – западная) воспроизводит все тот же тавтологичный европоцентристский подход, который в познании друг друга демонстрирует катастрофичные результаты.

Как любая новая парадигма «ориентализм» Саида не лишен противоречий, на которые, кстати, обратили внимание критики, причем, что интересно, не западные, а арабские. Дело в том, что, по Саиду, европейский ориентализм как форма негативного отношения к Востоку начал развиваться уже в древности, его вехи – Гомер, Эсхил, Еврипид, позднее – Данте. В то же время он акцентирует значение колониальных интересов как фактора развития ориентализма. Возникает вопрос: ориентализм всегда был равен самому себе или все же то, что подвергает критике Саид, действительно возникло в XIX в.? В последнем случае неправомерно переносить черты новоевропейского ориентализма на античные и средневековые штудии Востока.

Поскольку Саид подчеркивает сквозной исторический характер враждебного отношения Запада к Востоку (при этом у него в Запад попадают три разные исторические структуры, три эпохи европейского ряда развития – Античность, Средневековье, Новое время), то ориентализм оказывается скорее чем-то постоянным, статичным. Получается, что в своем исследовании Саид подходит к ориентализму с тех же позиций, за которые критикует западных ориенталистов в их подходе к Востоку – как к чему-то статичному. Кроме того, нельзя не согласиться с теми критиками Саида, которые пишут, что он, упрекая Запад в создании образа враждебного Востока, сам создает образ враждебного Востоку Запада с гомеровских времен.

Все это лишний раз свидетельствует о сложности процессов открытия и открытости знания. Любую проблему в отношениях и подходах важно суметь «увидеть», а чтобы увидеть нужно незашоренное сознание, которое позволит посмотреть на мир через другую, иную парадигму.

В общем, «ориентализм» – очень сложная по композиции и происхождению конструкция, а работа Саида ставит намного больше вопросов, чем дает ответов. Главное, что она заставляет думать и проникать в суть причинности происходящего в современном мире. «Ориентализм» – это хороший повод для дискуссии, для того, чтобы, оттолкнувшись от Саида, двинуться дальше. Тем более что проблема западоцентризма в анализе социально-исторических явлений остро стоит не только в изучении Ближнего Востока, но также и в изучении других регионов и стран Востока (Индия, Китай, Япония), с одной стороны, и ряда очевидно незападных обществ, прежде всего, Балкан и России. По сути это проблема соответствия современного обществоведения, возникшего как научное и идеологическое отражение развития Запада на его буржуазной стадии, задачам исследования небуржуазных и незападных обществ.

Ответ на этот вопрос, имеющий огромное значение для понимания происходящего, в свою очередь, предполагает ответ на многие другие вопросы. Например, подъем Запада – это случайность или закономерность? Если случайность, то каким был бы Восток, если бы Запад не завоевал его? Если закономерность, то – что лежит в ее основе? В чем принципиальная разница отношений к реальности между Западом и Не-Западом?

Известный социолог С. Амин, в частности, уже дал шутливый ответ на последний вопрос в своей книге – «Восток и Запад: поиск Египтом национальной идентичности» (Amin S. Orientand Occident: an Egyptian Quest for National Identity). Три человека состязались в опыте и умении. Найдя скелет льва, они стали обсуждать, что нужно и можно с ним сделать. Первый сказал: «Я знаю, как сложить кости вместе». Второй ответил: «Я знаю, как нарастить на него кожу и мясо». Третий оказался самым амбициозным и заявил: «Я могу оживить его». Он оживил льва, и оживший лев съел всех троих.

Третий, пишет С. Амин, – это Запад.

Прекратить украинский «массаракш»[3]

То, что очередную, на этот раз европейскую газовую войну «незалежный» Ющенко начал не по собственному разумению и не исключительно в силу генетической русофобии, должен знать каждый думающий человек. То, что украинский политический класс не является самостоятельным субъектом – это очевидный факт, и вопрос: «на чьем поле и за чьи деньги он играет?» – уже давно является риторическим. Сегодня важно другое. Выход из ситуации, которая может быть названа только одним словом – «национальная катастрофа», компрадорская команда Ющенко видит в двух плоскостях. Во-первых, это «перезагрузка» собственного населения в духе создания нации-государства, причем в самой жесткой его форме и самыми варварскими – ультранационалистическими – способами. Во-вторых, использование стратегии «управляемого хаоса», суть которой заключается в известном американском принципе: «чтобы мы жили благополучно, надо весь мир сделать неблагополучным».

Конечно, идеологи мондиализма прекрасно понимают, что Украина – не Америка, поэтому и предложили разыграть карту поменьше – европейскую. Война экономическая, начатая Киевом и поддержанная Европой, самым тесным образом связана с информационно-политической (достаточно посмотреть заголовки ведущих СМИ и новостные передачи таких всемирных сетей, как ВВС и CNN), ведется против России. «Мир наизнанку» или «массаракш» по-украински означает, что вор не только не «должен сидеть в тюрьме», а становится высоконравственным субъектом, т. к. восстанавливает справедливость. Но не справедливо ведь, что пророческими оказались слова о приращении России Сибирью и Дальним Востоком! Не справедливо, что не Украина, а Россия владеет уникальными природными ресурсами! А для таких организаций как Украинская национальная самооборона (УНСО) и Украинская национальная ассамблея (УНА) – зарегистрированных министерством юстиции Украины как единая политическая организация под общим названием УНА-УНСО – идущих в фарватере президентской команды, несправедливость принадлежности газа и нефти только России просто не обсуждается. Своей целью УНСО объявляет повсеместную борьбу с русским «империализмом» – от Прибалтики до Дальнего Востока («Зеленого Клина») – и создание – не удивляйтесь – Украинской империи. Большая Украина, по мнению руководителей этой неонацистской организации, должна включить в себя все земли бывшего СССР, где украинцы составляли большинство населения: части России, Белоруссии, Казахстана. При декларации такой стратегии становится понятным, почему члены УНА-УНСО участвовали в 1994 г. в военных действиях в Чечне на стороне Дудаева, украинские наемники сбивали русские самолеты с грузинской территории в ходе пятидневной войны в Южной Осетии, а политическое руководство страны дает указания на отбор транзитного газа, не испытывая при этом никаких неудобств.

* * *

Фантастика зачастую лучше отражает реальную картину мира. В экранизированном Ф.С. Бондарчуком романе братьев Стругацких «Обитаемый остров» (кстати, фильм снимался в Украине) жители планеты Саракш, на которую, попал главный герой Максим Каммерер, в острых случаях ругались словом «Массаракш!». «Массаракш», в силу звучности, стало излюбленным светским ругательством еще в советское время. При этом позабылся исходный смысл предложенного Стругацкими неологизма.

Дело в том, что «массаракш» изначально означало «мир наизнанку». Причем, с одной стороны, это ругательство означало некую высшую степень чепухи, невероятия: мир – не может быть вывернут наизнанку. С другой – планета Саракш обладала причудливыми атмосферными характеристиками, в результате которых наблюдателю казалось, что он живет не на выпуклой, а на вогнутой поверхности, не на внешней, а на внутренней поверхности шара. Кроме того, правители планеты – «Неизвестные Отцы» – при помощи технических средств (вышки-излучатели и тотальный контроль) так воздействовали на сознание населения, что оно воспринимало свое существование на вогнутой стороне как данность. В результате получилось уникальное явление: «массаракш» – нечто невообразимое, предел чепухи и бреда, в буквальном смысле означало лишь представление о жизни на поверхности шара. То есть – для подавляющего большинства – объективную правду.

История убедительно показывает, что внутренняя сила навязанных общественному мнению штампов и шаблонов может пересиливать реальность. Все мы знаем, что может случиться с мостом, если по нему пойдет в ногу рота солдат. Однако, похоже, мы не задумываемся над тем, что будет, если «идти в ногу» по информационным и образовательным сетям. А произойти может то же самое, что и с мостом: катастрофа, информогенная катастрофа. Опасность усугубляется тем, что нет командира, готового вовремя отдать приказ идти «не в ногу», т. е. нет силы, способной разрушить единый информационный прессинг, создать альтернативные коммуникации. «Скованные одной цепью, связанные одной целью» (И.В. Кормильцев) западные и ангажированные с ними украинские СМИ под чутким руководством разного ранга закрытых структур успешно выворачивают мир наизнанку. Р. Саланта, бывший президент CBS News, даже не скрывает этого: «Наша работа заключается в том, чтобы дать людям не то, что они хотят, а то, что мы считаем для них необходимым». «Массаракш», о котором еще в 1969 г. писали Стругацкие, налицо.

«Массаракш» по-украински означает не только дезинформацию своих граждан, лишение их российских источников информации, но и выворачивание истории наизнанку. Война против русского языка и культуры, правда, под руководством весьма «Известных Отцов», начиная от Р. Мердока и заканчивая Ющенко, ведется с 1991 года. Но беда не приходит одна. Фактически мы являемся свидетелями и даже соучастниками уничтожения нашей культуры, истории, памяти предков. Мы, как пишет Д. Юрьев, в своей «инерции глупости, сытости, трусости и лени пытаемся не дать себе вновь увидеть открытыми глазами, что война есть война, и что на нас напали. Напали очень серьезные, бескомпромиссные враги. А мы, победив в середине века одних таких же, бросили все силы победителей на то, чтобы укрыться одеялом с головой, только бы вновь не приснился кошмарный сон…».

Мы не хотим признать, что наступление на Россию начинается с уничтожения русской культуры в Украине, Прибалтике и странах Центральной Азии, как надругательство над Сербией начиналось с уничтожения и изгнания краинских сербов из Хорватии, с бомбардировок боснийских сербов и принятия Дейтонских соглашений, пересмотр которых приведет в скором будущем к созданию унитарного мусульманского государства Боснии и Герцеговины, с превращения Косово в криминальное новообразование под присмотром НАТО… Однако вернемся к Украине. Приведу лишь некоторые факты из новейшей истории этой страны.

В условиях политического кризиса 2007 г. произошла резкая интенсификация украинизаторских усилий в культурной и языковой сферах: через три года все высшее образование в Украине планируется перевести на украинский язык; уже вступил в силу закон об обязательном дублировании на украинский всех прокатных копий зарубежных фильмов и закон, запрещающий вещание русскоязычных каналов. Ющенко при каждом удобном случае заявляет об информационной угрозе со стороны русскоязычных СМИ. Хорошо, что он еще не обращается к своим гражданам на английском языке, как это делает его подельник Саакашвили.

Один из важнейших вопросов современной украинской политики – это природа идентичности, точнее – идентичностей населения юга и востока страны, а также украинский национализм. Сразу стоит оговориться, что под особой восточно-украинской идентичностью понимается объединение и тех, кто считает себя украинцами по крови, но говорят по-русски, и тех, кто идентифицирует себя как русские – таких, по данным переписи 2001 г., 17,3 % или 8,3 млн. чел. Данные последней переписи выявляют страшные тенденции: по сравнению с 1989 г. удельный вес русских сократился более чем на 3 млн. чел. или на 6,6 %. Бывший президент Украины Л. Кучма в своей книге «Украина – не Россия» резко критикует ученых и экспертов, называющих происходящее в Украине «геноцидом русских», объясняя этот процесс следующим образом: «Одни русские уехали, другие – их, конечно, подавляющее большинство среди «исчезнувших» миллионов – просто вернули себе «украинское первородство». А кто-то из русских (по зеркальному примеру иных украинцев 1989 г.!) записал себя в украинцы». При этом Кучма умышленно не вспоминает о том, что именно в годы его президентства была развернута широкая кампания по искоренению фактов применения русского языка в учреждениях Украины, а также по преследованию должностных лиц, допускавших в этой сфере нарушения.