Мечта хулигана

Эта дуэль длилась довольно долго. Потом, мобилизовав всю свою врожденную наглость, Вовка поинтересовался:

– Ну так что, я могу идти? Вы вроде говорить не хотите ничего…

– Сядь… – сказал Теминатор.

Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Вовка, пожав презрительно плечами, буркнул:

– Да пожалуйста!.. – и уселся на стул, закинув ногу на ногу.

– Нормально сядь! – приказал директор.

Снова пожав плечами, Вовка сел нормально.

Почмокав чуть-чуть губами, будто пережевывая бумагу, директор начал:

– Вот, Гуреев Владимир. Что я хочу тебе сказать? Хреновые твои дела, да.

Вовка удивленно расширил глаза и чуть улыбнулся: мол, с чего бы им быть такими плохими? Нормальные у меня дела…

– Я тут подумал, – продолжил между тем Терминатор, – и вот что понял. Устал я, Гуреев, от тебя. Надоел ты мне!

«А уж вы-то как мне надоели, Павел Александрович!» – чуть было не ляпнул в ответ Жуль. Но вовремя сдержался. Решил, что это было бы уж совсем чересчур. Перегиб, прямо скажем. И Вовка промолчал. Он глядел теперь в пол прямо перед собой.

– Но выгнать тебя из школы до окончания девятого класса я не могу! – С искренним огорчением Терминатор развел руками. – Закон, понимаешь, не позволяет! Зато я знаешь что могу?

– Что? – с неподдельным любопытством спросил Вовка и посмотрел на директора.

То, что он увидел, ему не понравилось. В глазах Терминатора зажглись ехидные огоньки, а выражение лица стало каким-то, что ли, победительным. Вовка понял, что Павел Александрович в борьбе с ним придумал некий совершенно новый, неожиданный ход.

– Если ты позволишь себе еще раз прогулять мой урок… Или если я узнаю, что ты прогулял чей-то еще урок… Или если на тебя пожалуются родители других учеников… В этом случае я непременно договорюсь с твоими родителями, чтобы они перестали отпускать тебя на футбол! – закончил директор. – Чтобы они перестали давать тебе деньги на билеты – раз. И еще… – Тут Терминатор сделал зловещую паузу. Вовка понял, что самое главное – впереди. И замер. – И еще – я буду не просто вызывать их в школу, а делать это я буду по графику! Все равно ведь они почти каждую неделю тут бывают, правда? И ты тут каждый раз с ними топчешься и ноешь, что больше не будешь…

– Ничего я не ною! – вскинулся Вовка.

– Хорошо, не ноешь. – Директор покладисто кивнул. – Главное, ты обязан каждый раз сними сюда приходить. И ты это знаешь. И не менее важно то, что и они это знают… А график вызовов я составлю очень просто…

Тут Терминатор извлек из ящика стола листок и показал его издали Вовке. Жуль глянули – обомлел. На листке был расписан график игр команды «Локомотив» в этом сезоне. График игр любимой Вовкиной команды, верным и преданным болельщиком которой он был уже четыре года.

– Я ручаюсь тебе, – в голосе Терминатора теперь звенел металл, – я ручаюсь тебе, Гуреев, что в случае еще хотя бы одного твоего нарушения школьной дисциплины ты этой осенью не попадешь ни на один матч «Локо»! Понимаешь меня? Ни на один! Вместо этого ты будешь торчать с родителями у меня в кабинете и слушать, что о тебе говорят педагоги! А им всегда найдется, что про тебя сказать! Ты меня понял? Скажи, понял?

– Понял… – сипло прошептал Жуль.

Он понял по-настоящему только одно: Терминатор его «сделал». «Сделал», как пацана. Директор ударил его в самое больное место. Жуль не мог без футбола. Посещение футбольных матчей было тем единственным, что давало Вовке неповторимое ощущение полноты жизни. Можно даже сказать, что он от матча до матча и не жил вовсе. Так, время проводил. Тем более теперь, когда чемпионат подходил к концу и когда вот-вот будет решаться главный вопрос: быть ли «Локомотиву» в этом году чемпионом?

Вовка встал. Спросил:

– Я могу теперь идти?

– Иди… – кивнул директор и уткнулся в какие-то бумаги.

А Вовка на негнущихся ногах поплелся к дверям.

Глава 4

Он вышел в канцелярию. Заметил, как секретарь Люда кинула на него любопытно-сочувственный взгляд, и постарался напустить на себя бодрый и независимый вид. Но получилось это у него не больно-то хорошо, потому что Люда участливо спросила:

– Что, Гуреев, досталось тебе? – И добавила: – Да не расстраивайся ты так! Не ты первый, не ты последний… На вот, конфетку съешь!

Вовка молча подошел к секретарскому столу, взял из красивой коробки большую шоколадную конфету. И, запихнув ее в рот целиком, промямлил:

– Шпашибо…

– Не за что! – улыбнулась секретарша.

Вовка снова отметил, что Людка эта в общем ничего. Симпатичная…

– Люда, зайдите ко мне, пожалуйста! – раздалось вдруг из кабинета директора.

– Иду, Павел Александрович! – откликнулась секретарша.

Дружески подмигнув Вовке, она упорхнула в кабинет.

Вовка остался в канцелярии один. В голове его царила полная сумятица. «Ну и дела! – мелькнула мысль. – Что же мне, и вправду пай-мальчиком теперь становиться?» И еще: «Да, Вован, ты пока против директора – просто пацан сопливый!»

Тут из кабинета донесся Людкин смех. Вовка прислушался, перестав на время жевать. Он услышал басок Терминатора – тот явно рассказывал секретарше что-то смешное. «Веселятся… – подумал Вовка. – Сломали человеку жизнь, а теперь веселятся!..»

Рассеянно осматривая письменный стол секретарши, Вовка заметил вдруг сложенный пополам тетрадный листок. Краешек листка немного загнулся. И Вовка прочел написанные там слова: «Люда, родная! Мне так…» Конца фразы видно не было. Вовка, поколебавшись, взял в руки листок, развернул. Почерк показался Жулю неуловимо знакомым.

Это было любовное послание. Опустив подробности, Вовка сразу взглянул на подпись: «Всегда твой Пашка-промокашка».

«Пашка-промокашка»? Вовка замер в недоумении. И снова отметил, что видел уже где-то этот строгий, аккуратный почерк. Сдернув с плеча сумку, он быстро достал из нее дневник, нашел нужную страницу… На этой странице было написано: «Уважаемые Ирина Сергеевна и Игорь Анатольевич! Убедительно прошу вас зайти в школу в эту пятницу, в 17–00, с целью обсуждения со школьной администрацией фактов неудовлетворительного поведения вашего сына Владимира Гуреева. Директор школы П. А. Дитятин». Число, подпись.

Вовка стоял столбом, приоткрыв рот от изумления. Любовная записка секретарю и замечание в дневнике были написаны одним почерком! Значит, это что? У директора служебный роман с собственной секретаршей?!

Вовку прошиб пот. Он аккуратно сложил письмо, положил на прежнее место. Убрал дневник в сумку. Потом снова схватил послание и метнулся к стоящему в углу ксероксу. Быстро сняв копию, Вовка вернул оригинал на место. А копию, аккуратно свернув, убрал в карман.

Он понял, что с этого момента Терминатор в его руках. «Я из него теперь веревки вить буду! – подумал Жуль, выходя в школьный коридор. – Все-все ему припомню, все обиды… Замечания, выговоры, вызовы в школу родителей… Он, гад, на коленях передо мной будет ползать!»

Вовке стало вдруг весело и хорошо. Он понял, что для него в школе начинается новая жизнь.

А Саше Авилкиной в это время было совсем скверно. Она брела домой через сквер и размышляла.

Дело в том, что популярность газеты «Большая перемена» в этом учебном году начала медленно, но неуклонно падать. С каждым выходом газеты пачка неразобранных экземпляров на посту охраны становилась все толще и толще. И Санька прекрасно понимала, в чем тут дело. В школе давно не было никаких скандалов. И даже цикл статей про школьных хулиганов особо не выручил: в любой школе всегда есть хулиганы. Чего в этом сенсационного? Совершенно ничего! Нет, тут нужен был именно скандал, такая взрывная информация, что не оставит равнодушным никого. Но где ее было взять?

Санька в последние дни буквально «запытала» своих добровольных информаторов, что были у нее почти в каждом классе. Но те только мотали головами: «Нет, Санька, мы бы и рады душой, но ничего интересного мы не слышали! Никаких взяток, растрат школьных денег, выпивающих в рабочее время педагогов, ничего! Никаких учителей – тайных садистов, никаких школьников-наркоманов…» Авилкина ходила и к Людмиле, школьному секретарю. Санька принесла секретарю коробку дорогих конфет и долго выспрашивала Люду о том, не ходят ли по школе какие-нибудь новые слухи. Может, к примеру, какая новая реформа среднего образования готовится? Люда конфеты охотно взяла, но помочь Саньке не смогла ничем.

Авилкина присела на скамеечку. Достала из рюкзачка новый диктофон, применения которому она так пока и не смогла найти. Нажав на кнопку, Санька сказала в аппарат, изменив немного голос:

– Мы берем интервью у Александры Авилкиной, главного редактора популярной газеты «Большая перемена». Скажите, Александра Николаевна, как вам удалось так быстро добиться таких выдающихся успехов? Нет… таких впечатляющих результатов?

И уже своим голосом Санька ответила на вопрос воображаемого корреспондента:

– Я просто выполняла свой журналистский долг! Который состоит в том, чтобы… э-э-э… всегда сообщать людям правду о разных событиях, происходящих вокруг! Вот!

– Скажите, уважаемая Александра Николаевна, – продолжила Санька игру, опять изменив голос, – неужели вам никогда не было страшно?

– Конечно, мне было иногда страшно, как любому человеку. Но я всегда знала, что за мной стоит армия моих читателей, которые с нетерпением ждут выхода свежего номера газеты. И это придавало мне сил в самых сложных ситуациях!..

Санька остановила запись, нажала на воспроизведение. Послушала, что получилось. Улыбнулась. И собралась уже уложить диктофон обратно в школьный рюкзачок. Но тут к ней внезапно подсели двое незнакомых ребят.

Они подсели к Саньке одновременно с двух сторон так, что Авилкина оказалась зажата ими на скамейке, словно в тисках. Один из парней, по виду Санькин ровесник, худенький и лохматый, сказал:

– Смотри, Толян! Что это у девушки за прибамбас? Вроде плеер? – Ион бесцеремонно вырвал из рук оторопевшей Саньки ее новый свежеподаренный диктофон.

– Ну-ка дай! – С этими словами Толян, явно годами постарше приятеля, упитанный, с короткой стрижкой, взял диктофон и стал тыкать толстыми пальцами наугад в разные кнопки. – Не, вроде не плеер! – сообщил он. – У плеера наушники есть. А тут наушников нет.

Но все равно – штука прикольная. Пригодится для чего-нибудь!

– Я сейчас заору! – предупредила негодяев Авилкина. Она уже чуть оправилась от шока.

– А давай вместе! – предложил худенький. И действительно, тут же истошно заорал: – Ми-ли-ци-я! Гра-бю-ют! Ну чего же ты мне не помогаешь? – обратился он к Саньке. – Ору в одиночку, как придурок!

Санька огляделась. Двое прохожих обернулись на крик, но, убедившись, что это просто балуются подростки, продолжили свой путь. Санька поняла, что может со своим диктофоном попрощаться. Ей стало ужасно обидно. Если бы могла, она убила бы на месте этих наглых пацанов. Но что она была в силах сделать – маленькая, щуплая, одинокая девятиклассница?.. И Авилкина от бессильной ярости просто взяла и заревела. Заревела впервые за последние, пожалуй, лет восемь своей жизни.

Но, оказывается, крик малолетнего негодяя услышал и еще кое-кто. Случилось так, что по бульвару в это время неспешно прогуливался с сигареткой в зубах не кто иной, как Шурик Лысый. Услышав дурашливый возглас юного мерзавца, он подошел поближе, надеясь встретить здесь кого-нибудь из знакомых. И он увидел: Санька Авилкина сидит на скамейке с мокрыми глазами, а два каких-то незнакомых пацана явно над ней издеваются.

Шурик Лысый мыслил всегда очень просто. Мир делился для него на своих и чужих. Причем, кто – свой, а кто – чужой, Шурик решал в каждой ситуации отдельно, согласуясь со своими довольно туманными понятиями на этот счет.

И сейчас, когда глаза Шурика передали информацию об увиденном в его основательный, неторопливый мозг, шестерни в нем сдвинулись со скрипом с места, и скоро – буквально через полминуты – мозг выдал ответ: Авилкина – своя. Ну хотя бы потому, что Шурик ее знал. И даже учился с ней водной школе. А до начала этого учебного года так и вообще водном классе. Следовательно, те двое парней были чужие. А с чужими у Шурика Лысого обычно был разговор короткий.

Шурик выплюнул окурок и, подойдя к месту действия вплотную, сказал очень спокойно:

– А, Авилкина! Привет!

Заметив Лысого, Авилкина сразу перестала рыдать. Видимо интуитивно что-то поняв, она тут же Шурику подыграла:

– Сашка, ты? Здравствуй!

– Гуляешь?.. – сложив руки на груди и устремив безмятежный взгляд в небо, поинтересовался Шурик.

Сидящих рядом с Санькой ребят он как бы даже не замечал.

– Ага, г-гуляю! – кивнула Авилкина.

– А это твои дружбаны, что ли? – Лысый наконец-то удостоил Санькиных обидчиков взглядом.

– Д-да… То есть нет! Я их вообще в первый раз вижу!

– В первый раз видишь… – задумчиво повторил Шурик. – Интересно…

Во время этого странного диалога Толян и его приятель молчали, явно пытаясь осмыслить ситуацию. Первым сообразил тот, что был постарше, то есть Толян. Услышав это не сулящее ему ничего хорошего «интересно» и бросив взгляд на внушительный разворот плеч Лысого, на его бритую наголо, устрашающую «тыкву», он негромко сказал, обращаясь к своему подельнику:

– Слышь, Теша…

Больше ему говорить ничего не пришлось. Худенький Теша, сразу все поняв, вскочил со скамейки. К нему тут же присоединился и сам Толян. Когда они, сопровождаемые пристальным взглядом Шурика, уже было собрались с достоинством удалиться, Авилкина спохватилась:

– Эй, парни, а диктофон?

– Какой диктофон? – живо среагировал Шурик Лысый. – Они что, взяли у тебя что-то? – обратился он к Саньке.

– Мы просто смотрели! – торопливо объяснил Толян, возвращая аппарат его законной владелице.

– Да мы просто смотрели! – подтвердил худенький Теша. – Прикольный диктофончик! – заискивающе добавил он.

И после этого хулиганов как ветром сдуло.

Глава 5

На Саньку Авилкину напал смех. Сначала она смеялась тихо. Но потом смех начал разрастаться в ней, как растет в кастрюле дрожжевое тесто. Тогда Санька стала смеяться громче, потом еще громче. Она смеялась, смеялась, смеялась и никак не могла остановиться.

– Авилкина, ты чего? – с недоумением поинтересовался Лысый. – Спятила?

Но Санька не могла ему ответить. Она уже просто всхлипывала, не в силах вымолвить ни слова. На глазах ее снова показались слезы. Маленькое личико Саньки сморщилось и покраснело, глаза выпучились. Она пыталась подавить приступы смеха. Но чем больше она старалась, тем эти приступы становились мучительней.

– Ты чего, а? – уже с явной тревогой повторил вопрос Шурик.

– Ис-ис-ис-те-терика! – сумела выдавить из себя несчастная Санька.

– А-а! – понял Шурик. И, не размышляя больше, он влепил Авилкиной звонкую оплеуху.

Санька тут же замолчала. Зато скоро начала икать. Она молча сидела на скамейке и икала как дурочка.

– Водички бы надо! – среагировал на новую напасть Шурик. – Ты сиди, я сейчас принесу!

Шурик скоро вернулся. В руках он бережно нес начатую бутылку пепси. Где он ее взял, Санька интересоваться не стала. Выпив воды, она немного пришла в себя. Икать, по крайней мере, перестала. Она сказала:

– Лысый! То есть Саша! Это… Знаешь что…

Тут Санька запнулась. Это был чуть ли не первый случай в Санькиной жизни, когда она представления не имела, что сказать. Нет, что хоть что-то сказать надо, Авилкина понимала. Но что именно? С этим вышла почему-то заминка.

Но Шурик Авилкину выручил. Он вдруг произнес:

– Да, кстати… Давно хотел с тобой побазарить. Короче. Если ты еще вздумаешь в своей газетенке всякие гадости про нас с Вованом писать… Ну, в общем, ты поняла!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.