Странная девочка

Арсений Снегов

Странная девочка

Глава 1

Мишка Фрид никогда не уставал повторять: «Живи сам и давай жить другим – вот такое мое, типа, кредо!» Или еще: «Не создавай себе лишних проблем: это с радостью сделают для тебя окружающие!»

Из приведенных афоризмов ясно, что Мишка – человек легкий. Он любит в жизни три вещи: хорошую музыку, светлое пиво и чтобы его не трогали.

А не любит он тоже три вещи: напрягаться из-за ерунды, разборки футбольных фанатов и когда у него допытываются, зачем он носит в правом ухе, как дурачок, серьгу в виде серебряного рыболовного крючка.

– Видишь, какое дело, Дэн, – объяснял он своему однокласснику Денису Парфенову, – фанаты разных клубов друг друга не любят, норовят обидеть при случае. А того не понимают, что они – почти что братья. И должны при встрече с рыданиями обниматься, а не пятаки друг дружке чистить. Но, с другой стороны, – подумав, продолжил он мысль, – если все уроды мира однажды сольются в экстазе и объединятся, тогда миру этому вообще кирдык настанет!

А на расспросы по поводу серьги Мишка отвечал чаще всего истинную правду:

– А это такой как бы тест! Если с кем знакомлюсь, сразу видно – нормальный это человек или так – «долбаш»! Если спрашивающий действительно полный «долбаш», он еще обычно пытается выяснить, в чем этот тест, собственно, заключается. И слышит четкий ответ: «А нормальные таких вот вопросов идиотских не задают!»

Правда, пару раз Мишка в результате такой беседы получал по рылу: один раз от тех же футбольных фанатов, а другой – от бритоголовых. После чего приравнял в своей личной классификации скинхедов к фанатам.

Родители считали Мишку разгильдяем. Учителя говорили, что он очень способный, но ленивый.

– Ты, Фрид, если захотел бы, вообще бы учился на одни пятерки! – повторяла время от времени завуч Калерия Викторовна, преподаватель математики.

А Мишка на это гудел басом:

– Да ладно, Калерия Викторовна, не напрягайтесь… Вам-то зачем это нужно, чтобы я отличником был?

– Это нужно тебе, Миша! Понимаешь? Тебе! – возмущенно отвечала Калерия, всплескивая для убедительности руками.

Глядя искоса и с некоторым отвращением на ее наманикюренные пальцы, Фрид бубнил:

– Да ладно вам, что вы, право… Взрослый человек вроде бы…

И, задохнувшись от возмущения, Калерия Викторовна отставала, заметив только вполголоса:

– Ну-ну, Фрид, посмотрим, что ты на экзаменах запоешь…

Но говорила это она лишь для очистки своей педагогической совести. Она-то как никто знала, что Мишка, если прижмет, может за ночь выучить целиком весь учебник за одиннадцатый класс. Ну, если очень сильно прижмет, разумеется…

Но такие беседы происходили нечасто. С учителями Мишка поддерживал в основном нормальные отношения. А с учителем русского и литературы Егором Андреевичем Мишка даже дружил. Ну насколько вообще ученик может дружить с преподом…

Молодой учитель Егор Андреевич работал в школе недавно, всего два с небольшим года. Еще в детстве после полиомиелита он стал инвалидом. Ходить ему было тяжело, и Егор Андреевич никогда не расставался с палочкой. Но хромота нисколько не помешала молодому учителю за короткое время завоевать сердца почти всех учеников – так здорово и интересно проводил он свои уроки.

Под его влиянием Мишка и сам начал писать небольшие забавные рассказы в духе Хармса. А когда в школе по инициативе того же Егора Андреевича начала выходить газета под названием «Большая перемена», Мишка вошел в ее редакционную коллегию.

История, о которой пойдет здесь речь, началась в марте. Мишка ехал домой в прекрасном настроении: во-первых, в городе весна в этом году выдалась необыкновенно теплая и солнечная. Во-вторых, он только что выпил на остановке бутылочку пива. А в-третьих, в его сумке лежала новая, только что купленная «мышь» для компьютера, деньги на которую наконец-то выделил Мишкин отец. В голову лезли самые благодушные мысли. «Ну вот, еще пара месяцев – и со школой можно будет попрощаться! – думал он. – И вот она – свободная взрослая жизнь! Ни уроков тебе, ни запретов! Делай, что хочешь!..»

Конечно, в глубине души Мишка понимал, что эта самая взрослая жизнь не такая уж и свободная. Надо поступать в институт, а если не получится, придется идти работать или даже отправляться служить в армию. Но сейчас все это казалось одиннадцатикласснику пустяком. По сравнению с главным: нудной школьной жизни скоро конец!

Автобус притормозил около остановки «Стадион». Через окно Фрид заметил толпу юных болельщиков: они явно собирались брать автобус штурмом. «Этого еще не хватало!» – подумал Мишка с неудовольствием. Он стоял в центре заполненного пассажирами салона, держась за поручень. Впереди, ближе к водительской кабине, было немного свободней. Фрид переместился туда.

Фанаты завалились в салон с шумом и гиканьем, распространяя вокруг запах спиртного и распугивая бабушек-пенсионерок. В автобусе сразу же стало тесно. Мишка стоял, изображая на лице равнодушие. Фанаты раздражали его своей наглой бесцеремонностью и крикливой самоуверенностью и очень напоминали ему сбившихся в стаю агрессивных и одновременно трусливых шакалов. Но конфликтовать с кем бы то ни было в такой прекрасный, солнечный день Мишка совершенно не хотел.

– О-па, перцы, гляньте-ка! – раздался вдруг возглас. – Какая овца прикольная!

Мишка оглянулся. Юные любители футбола столпились в центре салона. Они явно кого-то разглядывали. Слышались реплики:

– Ну ни фига! Глянь, Касимыч!

– Елы-палы! Это ж Барби, в натуре!

– Девушка, а как вас зовут?

– Ты что, не видишь? Она ж глухонемая!

– Сам ты глухонемой! Просто она стесняется!..

Мишка, охваченный невольным любопытством, заглянул с высоты своего немалого роста через головы фанатов.

На сиденье у окна он увидел девушку лет шестнадцати с книгой в руках. Мишка отметил про себя, что до появления в автобусе болельщиков он стоял совсем близко от нее, но, занятый своими мыслями, даже не обратил на нее внимания. Лицо девушки было поразительным… Казалось, что половину его занимают глаза – серые, очень большие и чистые и какие-то… безмятежные, что ли. Такие глаза бывают только у совсем маленьких детей, растущих в счастливых семьях, окруженных родительской любовью и теплом. Светлые, почти белые волосы были пострижены совсем коротко, как у мальчишки. Изящной формы голова, нежная шея… Мишка почувствовал легкое головокружение.

«Черт, прямо инопланетянка какая-то!» – мелькнула у него мысль.

Девушка подняла голову и обвела спокойным взглядом разгоряченных фанатов. Пацаны отчего-то примолкли. Потом один из них, тот, кого называли Касимычем, произнес, упрямо тряхнув головой:

– Перцы, забьемся, я ее сейчас уговорю со мной пойти?

Ответом ему было молчание. «Перцы», поеживаясь, отворачивались.

Касимыча такая реакция друзей нисколько не обескуражила. Со словами: «Девушка, давайте знакомиться!» – он схватил незнакомку за руку.

Мишка понял, что если он не вмешается немедленно, то будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Но слова: «Отстань от нее, ты, урод!» – уже готовые было сорваться с его губ, замерли у Мишки в горле. Он увидел вдруг, как огромные глаза девочки стали словно распухать от слез. Она, ни слова не говоря, не пытаясь отнять руку, просто смотрела своими неправдоподобно большими глазищами сквозь эту влажную пелену на своего обидчика. И молчала.

Касимыч сказал вдруг растерянно:

– Перцы! Чего она так смотрит? А?

Потом он опустил руку девушки, произнеся:

– Блин! Да она – это… больная какая-то! На всю голову!

Больше всего Мишку поразило, что за все время этого небольшого инцидента незнакомка так и не произнесла ни одного слова…

Глава 2

Мишка проиграл своему другу Денису Парфенову пари. Дело было так. Перед уроком физики все ребята из Мишкиного класса зубрили учебники и конспекты: на уроке предстоял большой опрос. И только Мишка ходил с непринужденным видом по коридору иронично поглядывая в сторону зубрил-одноклассников.

– Михон, а ты чего физику не учишь? – поинтересовался, оторвавшись от учебника, Денис. – Ты что, все знаешь?

– А на фиг мне она сдалась, физика эта? – легкомысленно ответил Фрид. – И потом, меня Терминатор не спросит сегодня.

– А ты откуда знаешь? – изумился Денис.

– Да знаю! – загадочно произнес Фрид. – Я систему просек.

– Какую еще систему? – заинтересовался Денис.

– Понимаешь, – Фрид снисходительно улыбнулся, – Пал Саныч наш – фанат порядка. Он обожает, когда все вокруг по полочкам разложено. Согласен?

– Пожалуй… – не стал спорить Парфенов. – Ну и что из этого следует?

– А то, – Мишка поднял вверх указательный палец, – что я провел небольшое исследование и понял, по какой системе он на физике к доске вызывает. И, главное, он эту систему не нарушает никогда!

– Ну-ну, продолжай! – Парфенов выглядел чрезвычайно заинтересованным.

– Вот смотри! – Мишка достал из кармана и развернул перед Денисом листок. – Это список нашего класса. Сперва Терминатор начинает спрашивать с самого начала алфавита, но не подряд, а через двоих на третьего.

– Как это? – не понял Дэн.

– Гляди! – Мишка ткнул в листок пальцем. – Первый в списке – Артемьев. Так? Вот он и вызывает Артемьева, а следом за ним – Бродского. А Астафьеву и Боровика пропускает.

– Ну? – судя по взгляду, Денис все еще не понимал. – А почему он их пропускает?

– Система такая, понял, дурик? – Мишка начинал терять терпение. – Потом идут Сашка Вовк и Милка Дергачева, он снова их не трогает. А вызывает как раз Сему Жигуна! Так он и идет по списку, пока до конца не дойдет!

– А потом? – спросил Парфенов, взгляд которого стал уже более осмысленным. – Ну, когда список кончится?

– Тогда Терминатор возвращается к началу, но не к Артемьеву, которого уже спрашивал, а к Астафьевой, которую сперва пропустил! А потом снова идет вниз по той же схеме! Усек?

– А ты это проверял? – поинтересовался Дэн.

– В течение двух недель! – гордо ответил Фрид. – И еще ни одного сбоя не было!

– Та-ак… – протянул Денис. – Интересно… И кого же, по-твоему, сегодня на физике спросят?

– Пожалуйста! – Мишка стал водить по списку пальцем. – На прошлом уроке Терминатор кого вызывал? Помнишь?

– Нет… – растерянно ответил Парфенов. – Мне как-то в голову не приходило это запоминать.

– А мне вот приходило! – Фрид отыскал в списке фамилии, помеченные крестиками. – Он спрашивал Коляду, Мыскина и Овчаренко. А сегодня, значит, у доски будут мучиться, – Фрид снова глянул в листок, – Степанова Дашка, Умнов и Володька Щагин. И, если времени хватит, Стас Якименко. Понял?

– Да-а… – уважительно протянул Денис. – Классно!

Но потом, поразмыслив немного, он произнес:

– Михон, знаешь, а все-таки как-то сомнительно все это! А вдруг ты неправильно систему эту вычислил? Больно уж она сложная какая-то!

– Да ни фига она не сложная! – категорически ответил Мишка. – Вот увидишь, все будет, как я сказал!

Денис неопределенно пожал плечами. Этот жест окончательно раззадорил Фрида. Он предложил:

– А хочешь, замажем?

– На что замажем? – поинтересовался Мишкин приятель.

– А на десять фофанов!

– Ну хорошо! – согласился после короткого колебания Парфенов.

– Эй, Стас, разбей! – Это Фрид обратился к стоявшему неподалеку с раскрытой тетрадью по физике Якименко. – А ты, Парфеныч, лоб готовь! Ты знаешь, я фофаны бью безжалостно!..

Скоро прозвенел звонок. Только старшеклассники успели торопливо рассесться за парты, как в кабинете появился директор школы, он же преподаватель физики, Павел Александрович Дитятин по прозвищу Терминатор.

Тут необходимо сделать небольшое отступление.

Пятидесятилетнего директора Терминатором прозвали не зря. При росте за метр девяносто он обладал невероятной физической силой, носил на голове короткий седоватый «ежик», отличался нечеловеческой выдержкой и страстью к порядку во всем. Его как огня боялись почти все школьники, и даже кое-кто из педагогов. По школе ходили жуткие слухи про прошлое Павла Александровича. Говорили, что в молодости он работал в каких-то засекреченных спецвойсках, и его профессией была организация специальных акций, а проще говоря, убийств на территориях разных стран.

Правда, наиболее здравомыслящие из учеников считали эти слухи полной чушью. Тем не менее правды о прошлом директора не знал никто: Терминатор ни с кем в школе не откровенничал на эту тему.

…Когда он вошел в класс, ученики дружно встали. Терминатор молча кивнул: садитесь! И прошел к учительскому столу. В классе воцарилась тишина. Директор вытащил очки и, надев их, открыл журнал. Найдя нужную страницу, Терминатор произнес:

– Как обычно, начнем с опроса! К доске пойдет… – Он пробежал по странице глазами. – Дарья Степанова!

По классу пронесся еле слышный вздох облегчения. Фрид толкнул локтем Парфенова, с которым сидел за одной партой.

– Ну что, видишь? А я что говорил? – прошептал Мишка в самое ухо Дэна.

– Круто! – тихо ответил тот.

Терминатор бросил на Фрида и Парфенова строгий взгляд, и ребята притихли.

Хорошистка Степанова «отстрелялась» довольно быстро. Получив свою заслуженную четверку, она с облегчением вернулась на место.

– Так… – сказал Терминатор. – А сейчас мы послушаем Кирилла Умнова!

Худенький Кирилл, вопреки своей фамилии, особым умом на уроках не блистал. Четверка для него была редким праздником. Теперь он вышел к доске с видом безнадежной покорности судьбе.

– Слушаю тебя, Кирилл! – Терминатор уставился на Умнова сквозь стекла очков в темной оправе. – Расскажи нам для начала об истории открытия элементарных частиц.

Но Кирилл молчал. Очевидно, под строгим взглядом директора он впал в некое подобие ступора.

– Так… – произнес Терминатор. – Умнов, у тебя есть десять секунд, чтобы начать говорить.

В ответ на эти слова Кирилл только вздохнул, уставясь в пол перед собой. Десять секунд истекли.

– Ну что ж… – резюмировал Терминатор. – Садись, Умнов. Два.

Ни слова не говоря, Кирилл поплелся на место.

– А теперь к доске пойдет… – Терминатор снова уткнулся в журнал. – Пойдет… Фрид Михаил!

– Что?.. – Мишка поднялся с места. Лицо его выражало полную растерянность. – Но, Павел Александрович!..

– Слушаю! – отозвался директор. – Что ты хочешь мне сказать? Что не готов к уроку?

– Вы же не должны были меня сегодня вызывать! – невольно вырвалось у Мишки.

– Почему это? – поднял брови Терминатор.

Вместо ответа Мишка лишь махнул рукой и пошел к доске. Ему оставалось надеяться только на чудо.

И чудо произошло. Видимо, кое-что все-таки осело в Мишкиной голове на предыдущих уроках. Начав от безысходности фантазировать, Мишка вывалил на директора гору наукообразного бреда. Но в этой горе оказались какие-то крупицы истины. Когда Мишкина фантазия окончательно иссякла и он замолчал, Терминатор кротко поинтересовался:

– Это все?

– Ага! – кивнул Мишка.

– Два с двумя плюсами! – оценил ответ директор. – Или, иначе говоря, три с двумя минусами!

Фрид удовлетворенно улыбнулся. Большего в этой ситуации он не мог и пожелать.

… А на следующей перемене ребята и девчонки из одиннадцатого «А» столпились в коридоре. В центре толпы стояли Мишка и Денис. Фрид убрал со лба волосы, закрыл глаза и покорно замер. И Парфенов под одобрительные выкрики одноклассников отвесил приятелю десять полноценных, смачных фофанов.

Глава 3

– Парфен, я фигею! Ну что за непруха такая?

Фрид и Парфенов вышли на школьный двор.

Уроки уже закончились. Мишка шел чуть впереди и говорил, оживленно жестикулируя:

– Я же две недели систему эту проверял, аж целых две! И все работало! Прикинь? – Остановившись, Мишка обернулся к Денису, ища сочувствия.

– Да ладно тебе напрягаться! – попытался тот успокоить приятеля. – Радуйся, что легко отделался! Ты ж такое у доски плел! Я думал, Терминатор тебя после первых же слов отправит на место и «пару» вкатает. Ты бы видел, как он на тебя смотрел, когда ты пел там про кванты и возбужденные электроны! Словно старый морж на эскимоса! А когда ты начал про какую-то там «лептонную теорию поля» нести, у него аж очки задымились!

– Да я радуюсь! – сказал Мишка. – Только вот лоб болит. Силен ты фофаны бить, гад!

На эти слова Парфенов лишь самодовольно усмехнулся. После недолгой паузы он спросил:

– У тебя какие планы на сегодня?

– Да никаких! – Мишка глянул на приятеля с подозрением: – А почему ты спрашиваешь? Сразу говорю: денег у меня нет!

– Да при чем тут… – Денис махнул рукой. – Тут вот какая тема… Сегодня репетиция у меня. А Валька Свирин, басист наш, такую кинул подляну! Из группы ушел, прикинь?

– Ну да? – равнодушно удивился Фрид. – Ну и чего? Нового найдете!

– Да в том-то и дело, что не найдем! – воскликнул Денис. – Времени-то до отборочного конкурса – с гулькин нос! Дядька говорит, жюри запись наша понравилась. А если вживую отработаем нормально – хороший шанс победить! И тогда нам продюсер клип снимет и двинет нас на «тиви», прикинь? И в такой момент этот баран свинчивает! Учиться, видишь ли, музыка ему мешает! Ну не урод ли?

– М-да… – протянул Фрид сочувственно.

Он знал, что Дэн всерьез увлекается музыкой.

Его родной дядя владел небольшой студией звукозаписи и разрешал племяннику проводить там по вечерам репетиции. Группа Парфенова называлась «Левый айсберг» и играла в стиле припанкованного хип-хопа.

– Так я чего говорю! – продолжать гнуть свое Парфенов. – Ты же, Миха, на басу рубишь прилично! Попробовал бы сыграть с нами, а?

– Парфен, ты же знаешь, меня стиль ваш ломает конкретно! – напомнил Фрид. – Если б регги или блюз, на крайняк… А то – хип-хоп! Не мое это!

– Да какая, блин, разница! – начал горячиться Дэн. – Музыка – она и есть музыка! Это деление на стили – для лохов!

Видя, что приятель колеблется, Дэн привел последний неотразимый аргумент:

– Слушай, ну выручи, а? Мы ж друзья, типа! Надо будет – и я тебя выручу, ты же знаешь!

– Да знаю я… – махнул рукой Фрид. Он понял, что отвертеться от репетиции ему никак не удастся. – Короче, во сколько встречаемся?

– Ну, мужик! – обрадовался Дэн. – Давай я в шесть сам за тобой зарулю!

– Ладно… – согласился Фрид и двинул домой.

Когда Мишка подошел к перекрестку, пешеходам загорелся «красный». Фрид остановился. Мимо проехал семьдесят девятый автобус, почти пустой. И тут Мишка вспомнил недавнее происшествие, когда поддатые фанаты цеплялись в автобусе к той странной незнакомке. Мишка понял вдруг, что очень хочет снова увидеть удивительную девчонку с огромными серыми глазищами. «Да где ж ее искать теперь? – подумал он. – Город-то огромный. И народу в нем – немерено…» Сделав над собой усилие, он постарался выбросить из головы мысли о незнакомке.

…Репетиция группы «Левый айсберг» началась с того, что Денис объявил:

– Так, парни! Вот это – Мишка! Он будет играть пока вместо Свирина на басу.

– Здорово! – протянул Мишке руку коренастый, узкоглазый Хасан Мирзоев. – Я – Хасан, барабанщик!

– Снегирь! – представился второй участник группы, клавишник Федор Снегирев, белобрысый, худенький и вертлявый паренек.

– Да вы чего, парни? – изумился Фрид. – Я ж у вас на репетициях был раза четыре – ну осенью еще! Забыли, что ли? Меня Дэн знакомил уже с вами!

– Ну-ка, ну-ка… – задумался Снегирь, заморгав светлыми ресницами. – А, у тебя еще патлы были, как у хиппана! – вспомнил он.

– Ну да! – подтвердил Мишка. – Я просто волосы теперь в «хвост» собираю. – Он повернулся к ребятам вполоборота, демонстрируя этот самый «хвост».

– Ну короче! – строго произнес Дэн. – Ми-хон, хватит трепаться, бери гитару! Давайте, парни, работать!

– А пивка для настроения? – поинтересовался Снегирь. – По чуть-чуть?

– Снегыч, мы ж договорились! – возмутился Парфенов. – Никакого пива на репетициях! Мы работать собрались или чего?

– Ладно, ладно, не кипятись… – пошел на попятную Снегирев. – Я ж просто так спросил.

Через несколько минут репетиция началась. Песня, с которой ребята начали, называлась: «Я – урод». Дэн показал Мишке его партию:

– Ну, смотри, Михон! Тут идет такой риф: бэм – бэбэм – бэмэм, восемь раз по четыре такта. Потом – модуляция. Ну чего, въехал?

Мишка кивнул:

– Начали, разберемся в процессе!

Денис с гитарой в руках подошел к микрофону Хасан сел за ударную установку, а Снегирь занял место за клавишами синтезатора «Ямаха».

– Раз, два, три, четыре! – Хасан, ударяя палочками друг о друга, задал ритм.

Мишка заиграл свою партию, сперва коряво, то и дело не попадая в ноты. Но потом все уверенней и уверенней. Снегирь накладывал на ритмический рисунок атональные рваные аккорды. Вступила ритм-гитара Парфенова – своими отрывистыми всхлипами она вклинивалась между аккордами синтезатора.

Дэн, дождавшись нужного момента, запел, вернее – принялся энергично декламировать в микрофон:

На улице с утра паршивая погода;Я слышал, твой отец назвал меня уродом.Твою мать моя рожа ужасно раздражает;Твои предки на тебя постоянно наезжают:«Ну почему ты связалась вот с этим уродом?Ну почему ты связалась вот с этим уродом?С твоим-то лицом, при твоей-то фигуреМогла бы и получше найти, в натуре!»

– …Стоп! – скомандовал Парфенов. – Хас!

– Ну? – отозвался Хасан, продолжая по инерции выстукивать ритм, хотя остальные инструменты уже смолкли.

– Гну, блин! – рассердился Дэн. – Да перестань ты долбить! Сколько раз тебе повторять? Акцентируй слабую долю!

– А я чего делаю, по-твоему?! – Хасан вытаращил, насколько это возможно, свои узкие глазки. – Я и акцентирую!

– Да ни фига ты не акцентируешь! Вот смотри! – Дэн стал согнутым пальцем постукивать по микрофону: – Надо делать так: тын, тын, пыть, тын, тын, пыть! А ты делаешь – ум-ца-ца, ум-ца-ца!

Они заспорили. Мишка, откровенно скучая, присел на краешек стула, зевнул. «Только время тут зря теряю!» – мелькнула у него мысль.

Потом репетиция продолжилась. В конце концов, после десятка прогонов, ребята решили передохнуть.

– Пацаны, приколитесь! – вдруг сказал Дэн. – Я тут тему новую нащупал. Ну, для новой песни.

– Давай показывай! – оживился Снегирь.

Денис отложил гитару, достал из сумки помятую тетрадь.

– Называется «Странная девчонка»! – сказал он.

– Как?! – изумленно переспросил Фрид.

– «Странная девчонка»! – повторил Парфенов. – А в чем дело? Тебя название не устраивает?

– Да нет, нормальное название, – пожал плечами Мишка. – Это так, личное… Я тебе потом расскажу.

Денис бросил на Мишку короткий удивленный взгляд, со вздохом открыл тетрадку и начал читать. С первых же слов Фрид застыл как завороженный.

Я видел тебя один только разНа левой тусовке у левых друзей,Но мне не забыть сияния глазИ гладкой, как бархат, кожи твоей.Я думал, любовь – это просто прикол,Что никакой любви не бывает.Твердят пацаны: «Что ты в ней нашел?»А я говорю: «Я и сам не знаю…»

Когда Парфенов закончил читать, ребята некоторое время молчали. Потом Снегирь безапелляционно произнес:

– Сопли сплошные! С чего это тебя растащило так?

– Не, правда, Дэн, ты не обижайся, но… – Это к обсуждению присоединился Хасан. – Стишки, они, конечно, хорошие. Но мы-то как раз плохие! У нас имидж такой! А стишки эти уж больно они попсовые! Любовь там, морковь…

– А ты, Мишка, что скажешь? – обратился Парфенов к Фриду.

– А я-то что? – тот криво улыбнулся. – Я тут вообще человек новый. Так что сами решайте!

– Ладно, парни! – помолчав, произнес Парфенов. – Нет так нет! Забыли! Давайте тогда «Урода» прогоним еще разок!

Он смял листок и хотел бросить его на пол. Мишка сказал:

– Дэн, погоди! Можно, я этот листок себе возьму? Ну, типа, на память?

– Да без проблем! – Парфенов пожал плечами. – Возьми, жалко, что ли…

Глава 4

Поздно вечером Фриду позвонила Илона.

– Фгид, ты живой вообще? – по обыкновению, мягко картавя, спросила она. – Почему ты мне не звонишь? Я ужасно пегеживаю!

– Да дела всякие, прости, Илонка! – ответил Мишка.

Илона ему нравилась. Не настолько, правда, чтобы из-за нее забыть все на свете. Но она была милой и прикольной. С ней было хорошо дружить.

– А я думала – ты меня газлюбил и бгосил! – Мишка и Илона играли иногда в такую игру, будто они безумно друг друга любят.

Видя, как они идут в обнимку, болтая о всяких пустяках, никому и в голову бы не пришло, что они даже ни разу не целовались по-настоящему.

– Не, я люблю тебя по-прежнему! – заверил Фрид. – Ты ж мне как сестра!

– Ладно, бгатик! – засмеялась Илона в трубке. – Я тебя пгощаю, так и быть! Ты со мной в «Би-Би-Кинга» пойдешь завтга? Там, между пгочим, сам Афиногенов будет!