Сказки

Александр Сергеевич Пушкин

Сказки

М. Мельниченко

У истоков сказок

Перед тобой книга сказок Александра Сергеевича Пушкина. Ты, конечно, знаешь, что это великий русский поэт, и, возможно, тебе кое-что известно о его жизни. Например, что родился он 6 июня 1799 года, что в числе его предков был африканец Ганнибал, что учился Пушкин в Царскосельском лицее и навсегда сохранил тёплые воспоминания о годах учёбы и лицейской дружбе. И конечно, что погиб он 10 февраля 1837 года от раны, нанесённой ему на дуэли Дантесом. А ещё ты, вероятно, слышал, что у Пушкина была няня – Арина Родионовна, чьи сказки будущий поэт с удовольствием слушал в детстве. А вот знаешь ли ты, что свои собственные сказки Пушкин писал вовсе не для детей и что появились они не только благодаря няне.

Дело в том, что начало XIX века было временем романтизма, когда многие писатели и поэты обратились к фольклору, к сказке – чаще всего европейской. В 1818 году вышли первые восемь томов «Истории государства российского» Н. М. Карамзина, и этот увлекательный труд пробудил интерес к русской истории. Вот в такой атмосфере в 1830-е годы и появляется вдруг не одна, не две, а множество прекрасных сказок. Это и «Спящая царевна», и «Сказка о царе Берендее» В. А. Жуковского, и сказки В. И. Даля, и «Конёк-Горбунок» П. П. Ершова, и конечно же сказки А. С. Пушкина.

Несмотря на то что истоки у его сказок самые разные (ты наверняка заметишь сходство «Сказки о мёртвой царевне» с «Белоснежкой» и обратишь внимание на восточный колорит «Сказки о золотом петушке»), для нас все они – подлинно русские. Словно впитав сам дух русского фольклора, Пушкин переплавил понравившиеся сюжеты и создал те самые сказки, без которых мы сегодня не можем представить русской культуры. Так что читай внимательно, вслушивайся в мелодию пушкинского стиха, и он наверняка заворожит тебя и навсегда останется в твоём сердце.

«У Лукоморья дуб зелёный…»

У лукоморья дуб зелёный;Златая цепь на дубе том:И днём и ночью кот учёныйВсё ходит по́ цепи кругом;Идёт направо – песнь заводит,Налево – сказку говорит.Там чудеса: там леший бродит,Русалка на ветвях сидит;Там на неведомых дорожкахСледы невиданных зверей;Избушка там на курьих ножкахСтоит без окон, без дверей;Там лес и дол видений по́лны;Там о заре прихлынут волныНа брег песчаный и пустой,И тридцать витязей прекрасныхЧредой из вод выходят ясных,И с ними дядька их морской;Там королевич мимоходомПленяет грозного царя;Там в облаках перед народомЧерез леса, через моряКолдун несёт богатыря;В темнице там царевна тужит,А бурый волк ей верно служит;Там ступа с Бабою-ягойИдёт, бредёт сама собой;Там царь Кащей над златом чахнет;Там русский дух… там Русью пахнет!И там я был, и мёд я пил;У моря видел дуб зелёный;Под ним сидел, и кот учёныйСвои мне сказки говорил.(Из поэмы «Руслан и Людмила»)

Сказка о золотом петушке

Негде, в тридевятом царстве,В тридесятом государстве,Жил-был славный царь Дадон.Смолоду был грозен онИ соседям то и делоНаносил обиды смело,Но под старость захотелОтдохнуть от ратных делИ покой себе устроить;Тут соседи беспокоитьСтали старого царя,Страшный вред ему творя.Чтоб концы своих владенийОхранять от нападений,Должен был он содержатьМногочисленную рать.Воеводы не дремали,Но никак не успевали:Ждут, бывало, с юга, глядь, —Ан с востока лезет рать.Справят здесь, – лихие гостиИ́дут о́т моря. Со злостиИн́да[1] плакал царь Дадон,Инда забывал и сон.Что и жизнь в такой тревоге!Вот он с просьбой о помоге[2]Обратился к мудрецу,Звездочёту и скопцу.Шлёт за ним гонца с поклоном.

Вот мудрец перед ДадономСтал и вынул из мешкаЗолотого петушка.«Посади ты эту птицу, —Молвил он царю, – на спицу;Петушок мой золотойБудет верный сторож твой:Коль кругом всё будет мирно,Так сидеть он будет смирно;Но лишь чуть со стороныОжидать тебе войны,Иль набега силы бранной,Иль другой беды незваной,Вмиг тогда мой петушокПриподымет гребешок,Закричит и встрепенётсяИ в то место обернётся».Царь скопца благодарит,Горы золота сулит.«За такое одолженье, —Говорит он в восхищенье, —Волю первую твоюЯ исполню, как мою».

Петушок с высокой спицыСтал стеречь его границы.Чуть опасность где видна,Верный сторож, как со сна,Шевельнётся, встрепенётся,К той сторонке обернётсяИ кричит: «Кири-ку-ку.Царствуй, лёжа на боку!»И соседи присмирели,Воевать уже не смели:Таковой им царь ДадонДал отпор со всех сторон!

Год, другой проходит мирно;Петушок сидит всё смирно.Вот однажды царь ДадонСтрашным шумом пробуждён:«Царь ты наш! отец народа! —Возглашает воевода, —Государь! проснись! беда!»– «Что такое, господа? —Говорит Дадон, зевая, —А?.. Кто там?.. беда какая?»Воевода говорит:«Петушок опять кричит,Страх и шум во всей столице».Царь к окошку, – ан на спице,Видит, бьётся петушок,Обратившись на восток.Медлить нечего: «Скорее!Люди, на́ конь! Эй, живее!»Царь к востоку войско шлёт,Старший сын его ведёт.Петушок угомонился,Шум утих, и царь забылся.

Вот проходит восемь дней,А от войска нет вестей:Было ль, не было ль сраженья, —Нет Дадону донесенья.Петушок кричит опять.Кличет царь другую рать;Сына он теперь меньшогоШлёт на выручку большого;Петушок опять утих.Снова вести нет от них,Снова восемь дней проходят;Люди в страхе дни проводят;Петушок кричит опять,Царь скликает третью ратьИ ведёт её к востоку,Сам не зная, быть ли проку.

Во́йска и́дут день и ночь;Им становится невмочь.Ни побоища, ни стана,Ни надгробного курганаНе встречает царь Дадон.«Что за чудо?» – мыслит он.Вот осьмой уж день проходит,Войско в горы царь приводитИ промеж высоких горВидит шёлковый шатёр.Всё в безмолвии чудесномВкруг шатра; в ущелье тесномРать побитая лежит.Царь Дадон к шатру спешит…Что за страшная картина!Перед ним его два сынаБез шеломов[3] и без латОба мёртвые лежат,Меч вонзивши друг во друга.Бродят кони их средь луга,По протоптанной траве,По кровавой мураве…Царь завыл: «Ох, дети, дети!Горе мне! попались в сетиОба наши сокола!Горе! смерть моя пришла».

Все завыли за Дадоном,Застонала тяжким стономГлубь долин, и сердце горПотряслося. Вдруг шатёрРаспахнулся… и девица,Шамаханская царица,Вся сияя, как заря,Тихо встретила царя.Как пред солнцем птица ночи,Царь умолк, ей глядя в очи,И забыл он перед нейСмерть обоих сыновей.И она перед ДадономУлыбнулась – и с поклономЕго за́ руку взялаИ в шатёр свой увела.Там за стол его сажала,Всяким яством угощала,Уложила отдыхатьНа парчовую кровать.И потом, неделю ровно,Покорясь ей безусловно,Околдован, восхищён,Пировал у ней Дадон.

Наконец и в путь обратныйСо своею силой ратнойИ с девицей молодойЦарь отправился домой.Перед ним молва бежала,Быль и небыль разглашала.Под столицей, близ воротС шумом встретил их народ, —Все бегут за колесницей,За Дадоном и царицей;Всех приветствует Дадон…Вдруг в толпе увидел он:В сарачинской[4] шапке белой,Весь как лебедь поседелый,Старый друг его, скопец.«А, здорово, мой отец, —Молвил царь ему, – что скажешь?Подь поближе! Что прикажешь?»– «Царь! – ответствует мудрец, —Разочтёмся наконец.Помнишь? за мою услугуОбещался мне, как другу,Волю первую моюТы исполнить, как свою.Подари ж ты мне девицу,Шамаханскую царицу».

Крайне царь был изумлён.«Что ты? – старцу молвил он, —Или бес в тебя ввернулся,Или ты с ума рехнулся.Что ты в голову забрал?Я, конечно, обещал,Но всему же есть граница.И зачем тебе девица?Полно, знаешь ли, кто я?Попроси ты от меняХоть казну, хоть чин боярский,Хоть коня с конюшни царской,Хоть полцарства моего».– «Не хочу я ничего!Подари ты мне девицу,Шамаханскую царицу», —Говорит мудрец в ответ.Плюнул царь: «Так лих же: нет!Ничего ты не получишь.Сам себя ты, грешник, мучишь;Убирайся, цел пока;Оттащите старика!»

Старичок хотел заспорить,Но с иным накладно вздорить;Царь хватил его жезло́мПо лбу; тот упал ничком,Да и дух вон. – Вся столицаСодрогнулась, а девица —Хи-хи-хи да ха-ха-ха!Не боится, знать, греха.Царь, хоть был встревожен сильно,Усмехнулся ей умильно.Вот – въезжает в город он…Вдруг раздался лёгкий звон,И в глазах у всей столицыПетушок спорхнул со спицы,К колеснице полетелИ царю на темя сел,Встрепенулся, клюнул в темяИ взвился… и в то же времяС колесницы пал Дадон —Охнул раз, – и умер он.А царица вдруг пропала,Будто вовсе не бывало.Сказка ложь, да в ней намёк!Добрым молодцам урок.

Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях

Царь с царицею простился,В путь-дорогу снарядился,И царица у окнаСела ждать его одна.Ждёт-пождёт с утра до ночи,Смотрит в поле, инда очиРазболелись глядючиС белой зори до ночи;Не видать милого друга!Только видит: вьётся вьюга,Снег валится на поля,Вся белёшенька земля.Девять месяцев проходит,С поля глаз она не сводит.Вот в сочельник в самый, в ночьБог даёт царице дочь.Рано утром гость желанный,День и ночь так долго жданный,Издалеча наконецВоротился царь-отец.На него она взглянула,Тяжелёшенько вздохнула,Восхищенья не снеслаИ к обедне умерла.

Долго царь был неутешен,Но как быть? и он был грешен;Год прошёл, как сон пустой,Царь женился на другой.Правду молвить, молоди́ца[5]Уж и впрямь была царица:Высока, стройна, бела,И умом и всем взяла;Но зато горда, ломлива,Своенравна и ревнива.Ей в приданое даноБыло зеркальце одно;Свойство зеркальце имело:Говорить оно умело.С ним одним она былаДобродушна, весела,С ним приветливо шутилаИ, красуясь, говорила:«Свет мой, зеркальце! скажиДа всю правду доложи:Я ль на свете всех милее,Всех румяней и белее?»И ей зеркальце в ответ:«Ты, конечно, спору нет;Ты, царица, всех милее,Всех румяней и белее».И царица хохотать,И плечами пожимать,И подмигивать глазами,И прищёлкивать перстами[6],И вертеться подбочась,Гордо в зеркальце глядясь.

Но царевна молодая,Тихомолком расцветая,Между тем росла, росла,Поднялась – и расцвела,Белолица, черноброва,Нраву кроткого такого.И жених сыскался ей,Королевич Елисей.Сват приехал, царь дал слово,А приданое готово:Семь торговых городовДа сто сорок теремов.

На девичник собираясь,Вот царица, наряжаясьПеред зеркальцем своим,Перемолвилася с ним:«Я ль, скажи мне, всех милее,Всех румяней и белее?»Что же зеркальце в ответ?«Ты прекрасна, спору нет;Но царевна всех милее,Всех румяней и белее».Как царица отпрыгнёт,Да как ручку замахнёт,Да по зеркальцу как хлопнет,Каблучком-то как притопнет!..«Ах ты, мерзкое стекло!Это врёшь ты мне назло.Как тягаться ей со мною?Я в ней дурь-то успокою.Вишь какая подросла!И не диво, что бела:Мать брюхатая сиделаДа на снег лишь и глядела!Но скажи: как можно ейБыть во всём меня милей?Признавайся: всех я краше.Обойди всё царство наше,Хоть весь мир; мне ровной нет.Так ли?» Зеркальце в ответ:«А царевна всё ж милее,Всё ж румяней и белее».Делать нечего. Она,Чёрной зависти полна,Бросив зеркальце под лавку,Позвала к себе ЧернавкуИ наказывает ей,Сенной девушке[7] своей,Весть царевну в глушь леснуюИ, связав её, живуюПод сосной оставить тамНа съедение волкам.

Чёрт ли сладит с бабой гневной?Спорить нечего. С царевнойВот Чернавка в лес пошлаИ в такую даль свела,Что царевна догадалась,И до смерти испугалась,И взмолилась: «Жизнь моя!В чём, скажи, виновна я?Не губи меня, девица!А как буду я царица,Я пожалую тебя».Та, в душе её любя,Не убила, не связала,Отпустила и сказала:«Не кручинься, бог с тобой».А сама пришла домой.«Что? – сказала ей царица, —Где красавица-девица?»– «Там, в лесу, стоит одна, —Отвечает ей она, —Крепко связаны ей локти;Попадётся зверю в когти,Меньше будет ей терпеть,Легче будет умереть».

И молва трезвонить стала:Дочка царская пропала!Тужит бедный царь по ней.Королевич Елисей,Помолясь усердно богу,Отправляется в дорогуЗа красавицей-душой,За невестой молодой.

Но невеста молодая,До зари в лесу блуждая,Между тем всё шла да шлаИ на терем набрела.Ей навстречу пёс, залая,Прибежал и смолк, играя;В ворота́ вошла она,На подворье тишина.Пёс бежит за ней, ласкаясь,А царевна, подбираясь,Поднялася на крыльцоИ взялася за кольцо;Дверь тихонько отворилась.И царевна очутиласьВ светлой горнице; кругомЛавки, крытые ковром,Под святыми[8] стол дубовый,Печь с лежанкой изразцовой.Видит де́вица, что тутЛюди добрые живут;Знать, не будет ей обидно[9].Никого меж тем не видно.Дом царевна обошла,Всё порядком убрала,Засветила богу свечку,Затопила жарко печку,На полати[10] взобраласьИ тихонько улеглась.

Час обеда приближался,Топот по двору раздался:Входят семь богатырей,Семь румяных усачей.Старший молвил: «Что за диво!Всё так чисто и красиво.Кто-то терем прибиралДа хозяев поджидал.Кто же? Выдь и покажися,С нами честно подружися.Коль ты старый человек,Дядей будешь нам навек.Коли парень ты румяный,Братец будешь нам названый.Коль старушка, будь нам мать,Так и станем величать.Коли красная девица,Будь нам милая сестрица».

И царевна к ним сошла,Честь хозяям отдала,В пояс низко поклонилась;Закрасневшись, извинилась,Что-де в гости к ним зашла,Хоть звана́ и не была.Вмиг по речи те спознали,Что царевну принимали;Усадили в уголок,Подносили пирожок,Рюмку полну наливали,На подносе подавали.От зелёного винаОтрекалася она;Пирожок лишь разломила,Да кусочек прикусила,И с дороги отдыхатьОтпросилась на кровать.Отвели они девицуВверх во светлую светлицуИ оставили одну,Отходящую ко сну.

День за днём идёт, мелькая,А царевна молодаяВсё в лесу, не скучно ейУ семи богатырей.Перед утренней зарёюБратья дружною толпоюВыезжают погулять,Серых уток пострелять,Руку правую потешить,Сорочина[11] в поле спешить,Иль башку с широких плечУ татарина[12]12 отсечь,Или вытравить из лесаПятигорского черкеса[13],А хозяюшкой онаВ терему меж тем однаПриберёт и приготовит,Им она не прекословит,Не перечат ей они.Так идут за днями дни.

Братья милую девицуПолюбили. К ней в светлицуРаз, лишь только рассвело,Всех их семеро вошло.Старший молвил ей: «Девица,Знаешь: всем ты нам сестрица,Всех нас семеро, тебяВсе мы любим, за себяВзять тебя мы все бы рады,Да нельзя, так бога радиПомири нас как-нибудь:Одному женою будь,Прочим ласковой сестрою.Что ж качаешь головою?Аль отказываешь нам?Аль товар не по купцам?»

«Ой вы, мо́лодцы честны́е,Братцы вы мои родные, —Им царевна говорит, —Коли лгу, пусть бог велитНе сойти живой мне с места.Как мне быть? ведь я невеста.Для меня вы все равны,Все удалы, все умны,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

И́нда (устар.) – даже, аж.

2

Помо́га (устар.) – помощь.

3

Шело́м (устар.) – шлем.

4

Сарачи́нский (устар.) – сарацинский. В старину сарацинами называли арабов, кочевавших в степях и пустынях. В широком смысле так могли назвать любого мусульманина, чужестранца с Востока. «Сарачинская шапка» здесь – тюрбан.

5

Молоди́ца (устар.) – молодая замужняя женщина.

6

Перст (устар., поэт.) – палец.

7

Сенна́я девушка – крепостная девушка, которая сидела в сенях перед комнатами господ и выполняла разные поручения.

8

Святые – здесь: то же, что иконы, образа́.

9

«Не будет ей обидно» – здесь: никто не обидит.

10

Пола́ти – в русской избе настил под потолком рядом с печью. На полатях спали.

11

Сорочи́н (устар.) – сарацин, см. Сарачинский.

12

Татарин (устар.). – Татарами в старину называли тюркоязычных кочевников, нападавших на русские земли.

13

Пятиго́рский черке́с. – Обширную территорию на Северном Кавказе раньше называли красивым именем Пятигорье (отсюда происходит название города Пятигорска). Черкасами (или черкесами) называли народности, проживавшие в Пятигорье.