Девочка, которая любит

Я сорвал ампулу с шеи и вложил в чужую ладонь. Флэмм в один миг вытащил стеклянную крышку, прижал ампулу к губам дочери и влил в них багровую кипящую жидкость.

Поначалу девочка забилась и захрипела еще сильнее, но уже через полминуты ослабла, конечности перестали растягиваться, веки устало сомкнулись. Флэмм бережно поднял дочь на руки, прижал к себе, а затем перевел на меня глаза, в которых плескалось изумление пополам с благодарностью. Несколько человек, вынырнувших будто из ниоткуда – наверное, прятались за деревьями, – помогли подняться на ноги его жене. Флэмм двинулся прочь, сильно горбясь над своей бесценной ношей. Он не оглядывался, зато его жена, которую вели следом, постоянно бросала на меня взгляды через плечо и что-то кричала на языке флэммов.

Мы с Иолантой молча смотрели им вслед. А потом я понял, что с нас хватит, даже Иола на этот раз не посмеет со мной спорить, и рявкнул на наших охранников:

– Немедленно проводите нас к ближайшему выходу на поверхность!

Циклоп молча двинулся куда-то вбок, мы – за ним. Биорд снова взмыл в воздух. Скоро мы покинули главную площадь и долго шли по какому-то туннелю, неосвещенному и без привычных вагонеток. Наконец циклоп отворил люк в земляной стене и замер, почтительно склонив голову. Мы с Иолой шмыгнули туда с такой поспешностью, будто за нами гнались.

Этот проход оказался узким, непривычно низким, приходилось двигаться по нему, согнувшись чуть ли не пополам. Но и совсем заброшенным он не выглядел, за ним явно присматривали, держали в порядке. Где-то в глухом лесу, отвалив огромный маскировочный валун, мы выбрались на поверхность, и я первым делом рухнул на траву. Никогда еще возвращение на поверхность земли не было таким облегчением.

Здесь уже совсем стемнело, ранние сумерки – единственное напоминание, что сейчас конец февраля. Иола углядела в траве неприметную узкую тропку, по которой мы скоро выбрались на трассу и увидели с высоты Пулковских высот сияющие огни Питера. Развернулись к ним спиной и спустя десять минут молчаливого бега – обсуждать увиденное мы пока не решались – уже были в нашем городке. И лишь тогда Иола произнесла первую фразу:

– Хорошо хоть, все нормально закончилось…

– Ты о семье флэммов? Надеюсь.

– Видел, что творилось с девочкой? С ее руками и ногами? Она словно превращалась в какого-то… спрута!

– И видел, и чувствовал. Кости были как живые, такие мягкие, тягучие.

– Я надеялась, что мне почудилось, – вздохнула Иоланта. – Это уже вообще никак не объяснить. А что кричала та флэммка, ты понял?

– Благодарила, наверное? – предположил я.

– Ага, в первой фразе. А потом повторяла на разные лады, типа это все равно случится, если мы не принесем им эликсир.

– Эликсир? Понятно, значит, все дело в этой штуковине, как я и думал… Но вот интересно, с какой стати ампулы доставляли им пажисты, если Древние давно знают про эти штуки, даже воевали из-за них?

– Меня спрашиваешь? – хмыкнула Иола.

– Главное, при чем тут Кира? Пойдем сразу к Великому? Наверняка он еще не спит.

Мы как раз пробегали мимо нашей погруженной в темноту школы, и я поймал Иолу за руку, чтобы развернуть к беседке Тир-Убреля. Секундой позже Иола стряхнула мою ладонь с такой поспешностью, словно это был скорпион или еще нечто более мерзкое.

– Прости, – пробормотал я. – Я просто хотел…

– К Жрецу мы не пойдем! – перебила меня Иола. – Дождемся, когда вернется Эрик Ильич, и все ему расскажем.

– Но почему, Иол? Ведь ты именно Жрецу обещала разведать ситуацию, хотя, я считаю, он не имел права просить тебя о таком?! Наверняка он сможет нам хоть что-то объяснить, ведь про ампулу знал даже Притыкрырк, мало чего, но знал!

В тот миг я отдал бы половину своих атлантских способностей, лишь бы получить хоть какие-то ответы. Но только Иола уже все решила.

– Я бы рассказала ему, не будь ты замешан в это дело, – заявила она. – Конечно, он что-то знает и наверняка захочет разобраться с тем поселением, ведь это его народ.

– Так это же хорошо…

– Ага, и станет использовать тебя так же запросто, как использует тело Данко. Захочет воспользоваться по полной тем, что тамошние Древние тебя знают… то есть это они так думают. Нет уж, первым эту историю услышит тот, кому на тебя не наплевать.

– Ладно, пошли в лагерь! – решил я.

Хотя вообще-то планировал провести эту ночь в засаде у родительского дома, постеречь Киру. Но сейчас я больше всего на свете, как простой смертный, мечтал о горячем душе и еще более горячей чашке сладчайшего чая. К тому же Иола наверняка увязалась бы за мной, а уж она точно нуждалась в отдыхе. Когда в узкой подворотне одного из домов мы столкнулись плечами, я ощутил, как сильно она дрожит, и спросил:

– Эй, ты замерзла, что ли?

– Да, есть немножко, – пробормотала девочка, обхватывая себя руками, словно я открыл ей глаза на ее же проблему.

– Иола, вообще-то я пытался пошутить. Ты не можешь замерзнуть!

– Что? А, ну это на нервной почве, наверное. Как вспомню ту малышку…

Больше до самого лагеря она не произнесла ни слова.

В этот поздний час на поляне никого не оказалось, наверняка дневная смена в своих комнатах готовилась ко сну. Первым делом я залез в душевую кабинку и долго стоял, бессильно опираясь плечом о стену, – да, этот поход меня едва не доконал. Потом натянул на себя чистые шмотки и вернулся на поляну, как и было условлено.

Там на столе меня ждала чашка с заваркой, пышущий паром чайник и тарелка обжигающего мясного рагу, разогретого в тлеющей печи. Рагу я заглотил в один присест, с чаем сидел дольше, ожидая, что Иола вот-вот присоединится ко мне. Но она так и не появилась, и я заволновался. Допив чай, подошел к двери ее комнаты, пару раз постучал – никакого ответа. Тогда я рискнул приоткрыть дверь и глянуть в щель.

У кровати горел напольный торшер, а сама Иоланта спала, поджав колени к груди и натянув покрывало до самого носа. Влажные волосы разметались по подушке, на полу грудой лежали сброшенные вещи и поверх них – мокрое полотенце. Все ясно: прилегла буквально на секунду, даже не расстелив постель, и сразу отключилась.

Нужно было уходить, а я все стоял и смотрел на Иолу, ощущая в душе что-то непривычное и оттого очень тревожное. Какую-то… нежность, что ли? И тут же я заставил себя убраться подальше от чужой двери. Отправился к себе и очень скоро провалился в такой же беспробудный сон.

Проснулся, конечно, поздно. Дверь в комнату, которую я по старой привычке плотно закрыл (в детстве мне вечно казалось, что Кира шастает по ночам в мои владения), теперь оказалась приоткрытой: должно быть, хотели разбудить меня к началу уроков, но дело кончилось провалом, само собой. Вставать не хотелось, и для очистки совести я еще в постели провел сеанс самовнушения, то есть строго-настрого сказал себе, что с этого дня все мои усилия должны быть посвящены поискам сестры, Таси и Ивана, Димки. На школу пока придется забить, хотя в кои-то веки там стало интересно. И уж точно перестать думать о Зиночке, искать ее общества, это просто мерзко в сложившейся-то ситуации.

После этого я вскочил, в темпе оделся и покинул лагерь без завтрака – и все потому, что именно Зиночку я первым делом увидел у печи. Но не проблема, теперь благодаря Древним перекусить можно на любом углу.

Я помчался в сторону дома: хотелось убедиться, что с родителями все нормально, отец не пробегал снова всю ночь напролет в поисках Киры, проверить, не вернулись ли Тася с Ваней. И затормозил с интенсивностью внедорожника, заметив очередное новшество.

Улица, которую я обычно перебегал по пути от дома в школу и обратно, словно по волшебству превратилась в канал с прозрачной водой и переброшенными через каждые двадцать метров деревянными мостиками. Вдоль канала тянулись замысловатые цветочные клумбы со всякими там горками, фонтанчиками и каменными фигурками. Это было красиво, я даже постоял немного на одном таком мосту, свесившись через перила и разглядывая играющих в воде разноцветных рыбок.

А потом внизу неспешно проплыл моргол с целым букетом буро-изумрудных водорослей под мышкой, которые он аккуратными рядами рассаживал на дне. Заметив мою тень, вскинул голову, кувыркнулся в воде – не иначе как моргольское приветствие. Разомкнул жутковатые черные губы, и вверх резво устремилась цепочка пузырьков. Я припомнил, что так они общаются, но лишь виновато развел руками – мол, не понимаю, простите – и продолжил путь.

Народу на улице было еще совсем мало, только навстречу мне двигалась женщина-лотка с целой толпой разнорасовых детишек, в изумлении вертящих головами, таращивших глазенки – похоже, малышей вели на первую в их жизни экскурсию по поверхности земли.

Один так загляделся на встающий из-за леса солнечный диск, что споткнулся и упал, а какая-то девушка в летнем платье без рукавов, вынырнув из-за угла детского сада, едва об него не споткнулась. Она в одно движение поставила мальчишку на ноги и зашагала дальше, не слушая благодарностей воспитательницы. Скорее всего, просто их не понимала. Толпа детишек схлынула, мы с девушкой двигались в одном направлении. Когда же она свернула в наш двор, я догадался присмотреться внимательней. И у меня чуть не выскочило сердце: это была Кира!

Несколько мгновений я еще сомневался: походка сестры как-то изменилась, и голову она теперь держала непривычно высоко поднятой, шла словно по подиуму. Встречаются же люди невероятно похожие! Но когда она огибала детскую площадку, увидел лицо – сомнений не осталось. Выглядела Кирка какой-то нарочито спокойной, губы, как прежде, не грызла – и все-таки это была она!

Я резко попятился, нырнул за угол соседнего дома, сердце сквозь пятки едва не до асфальта провалилось. Если Кира меня увидит… даже невозможно вообразить, что тогда произойдет, но точно что-то ужасное. Досчитал до десяти и снова выглянул на долю секунды. Сестра в этот миг легко взбегала по ступенькам небольшого магазинчика на углу нашего дома, где от хлебозавода торговали свежей выпечкой и сладостями.

Я постарался собраться с мыслями. Совершенно ясно, что Кира не была Расколотой: такие на ногах едва стоят, а не носятся по подземельям и по улицам. К тому же на Кире слишком легкое платье, а ведь погода все еще ранневесенняя. Значит, атлантка. Вот Соединившаяся ли – тут гадать бесполезно, пока не увидишь в деле – не поймешь.

Пока я размышлял, сестра выпорхнула из магазина, неся коробочку с белоснежно-кремовым тортом, который так любит наша мама. И тут только до меня дошло: да ведь она собирается домой! Ну точно, вот повернула от магазина к нашему подъезду, у дорожки между палисадниками остановилась, закинула голову, посмотрела на окна. И без колебаний скрылась за дверью парадного.

Сердце мое глухо и часто колотилось о ребра. Как же хотелось побежать следом, присоединиться к сестре! Но это было невозможно. И как повезло, что я не отправился к родителям чуточку раньше, вот это была бы встреча! Кроме того, я испытывал какую-то глухую тревогу – после нашего подземного путешествия в то странное место я не понимал, что происходит с Кирой, в какие игры она играет. Конечно, родителям зла не причинит, но все же…

Мелькнула мысль немедленно отыскать Иолу (она наверняка в школе) и попросить зайти к нам на разведку под видом еще одного «друга Алеши». Хотя нет, Иола слишком прямолинейна, может спросить что-нибудь такое, что насторожит Киру.

Но обсудить с ней ситуацию все же следовало, и я отправился в сторону школы. Наверное, сегодня был тот редкий день в году, когда ноги сами несли меня в нужном направлении: я сначала пошел в обход школы на наш стадион. Еще издали увидал бороздящего воздух Гар-Гука с очередным пассажиром на спине. Дракончик так и сиял на солнце, закладывал виражи в воздухе, а счастливый хозяин, закинув голову, не сводил с любимца глаз. Я на ходу загляделся на них и врезался в Иолу.

– Привет! – обрадовался я. – Как ты?

– Отлично. – Вид у девочки был свежий, но загруженный.

– Не мерзнешь больше?

– Не говори ерунды, – наморщила нос Иоланта. – Я в полном порядке. И, кстати, встала утром сама. А кого-то невозможно было разбудить, даже у Зиночки не вышло.

Я почувствовал, как мои щеки и шея разгораются ярче драконьей чешуи, и взвился:

– Атлантам что, правила приличия не писаны?! Мне баррикады у дверей на ночь строить?

– Ладно, не переживай, – хмыкнула Иола. – Я пошутила. Только Марк к тебе заходил, аж три раза, но ты даже глаз не открыл.

– Ладно, проехали. Что удалось вытянуть из Тер-Андроля?

– Немного, – вздохнула девочка. – В общем, про существование ампул он в курсе, еще в школе рассказывали, так что помнит он про них не больше циклопа. Но кое-что мне разъяснил, я этого не знала…

– Давай выкладывай!

Иола покосилась на меня возмущенно, потом все же продолжила:

– В общем, в мире Древних ученые образуют вроде как отдельное сообщество, особую касту. Живут все вместе в уединенных местах рядом с полигонами для испытаний. Как народ возглавляет Великий Жрец, так и у них есть глава – Великий Магистр. Именно он курирует все научные направления, докладывает о результатах Жрецу, сообщает, какие ученые особо отличились и достойны награды. В общем, пару сотен лет назад было сделано одно открытие. В чем его суть, обычные Древние теперь уже не помнят, а в учебниках сказано примерно следующее: хотя на первый взгляд это изобретение и воплощало вековые чаяния всех разумных существ в мире, Великий Жрец сразу понял, насколько оно опасно и губительно, и запретил все дальнейшие опыты. С тех пор все исследования в данном направлении под строжайшим запретом, а за хранение пробирки с эликсиром реально могли сослать в Черные Пещеры. Больше наш биорд ничего не знает, и его девушка тоже.

– Ну хоть что-то, – пробормотал я. – Допустим, сторонники открытия не захотели так легко от него отказаться, поселились отдельно и все такое… Но при чем тут Печерский и вообще Орден пажа?!

Девочка передернула плечами.

– Слушай, Кирка же вернулась! – вдруг вспомнил я.

– Что?! – Иола так и подпрыгнула на месте. – Когда?! Куда?!

– К родителям. Я хотел навестить их с утра и увидел ее на подходе к дому. Купила тортик – и вперед.

– Она тебя видела?!

– Успел спрятаться.

– Может, мне сходить, поговорить с ней?

Я решительно замотал головой:

– Если она в чем-то замешана, то не расколется, уж я Кир ку знаю.

– Да не собираюсь я колоть ее прямо с порога. Просто спрошу, что произошло, и выслушаю ее версию.

– Не станет она тебе ничего объяснять, – отмахнулся я.

– Да, ты прав. – Похоже, мысли Иолы в один миг сменили вектор. – Гораздо правильней будет за ней проследить. Так мы можем узнать, где обосновались пажисты, а значит, и наши ребята. И уж точно узнаем, кто теперь ее пара!

Во рту стало кисло – следить за сестрой не хотелось. И страшно было узнать, кто теперь ее пара и что еще с ней сотворили эти гады. А вот ребят найти хотелось. Иола словно угадала мои сомнения, даже за руку схватила, волнуясь:

– Нет, о тебе речи не идет, тебе и появляться в городе пока не стоит. И мне лучше не участвовать, все же Кира меня видела. Я подумываю поговорить с нашими ребятами, они точно не откажут, что думаешь?

– Наверное, стоит поговорить, – кивнул я довольно вяло.

– Ну, заметано, вечером с ними все обсудим! А пока чем займемся?

Вопрос застал меня несколько врасплох, поскольку явно предполагал совместные занятия. Но тут же в голову стукнуло подходящее решение:

– Слушай, мы вчера к Шакракумору еще планировали забежать, но не получилось. Что насчет сегодня?

– Отличный вариант! – по интонации я легко догадался, что Иола это и имела в виду, просто позволила мне предложить первым. – В Черных Пещерах могут ведь и побольше знать об этой дряни на шнурочке! Ну, раз туда ссылали тех, кто осмеливался ее где-то там нарисовать.

– Ясное дело! – наконец во мне слабо шевельнулся энтузиазм. – Двинули!

Глава шестая

Победитель дракона

Проходов в Нижний мир с поверхности земли теперь было предостаточно, даже в лагерь возвращаться не пришлось. В лесу мы быстро обнаружили такой – широкий, комфортный, с уже проложенными по широкому пандусу рельсами. Многочисленное семейство лоттов как раз перебиралось в вагонетке наверх, так что мы просто сбежали вниз наперегонки (я поддался). И через пять минут уже были в Черных Пещерах.

Шакракумор приветствовал нас радостно, помахал в воздухе блюдом со своими фирменными лепешками: он как раз накрывал стол под деревьями, а малыш Энерир и его питомец двумя торпедами носились по двору. Скоро стало ясно, что серьезного разговора в ближайшие часы не получится, поскольку назревало большое событие: ежегодная ярмарка, на которой помимо всего прочего проводилось состязание юных дракончиков. И сегодня Чак-Кунак, уже заимевший на спине первые нежно-зеленые чешуинки, впервые должен был показать, на что способен.

К сожалению, дебютант именно в такой важный день был сильно не в духе, поскольку всю ночь перерыкивался с красным соседом через дорогу, выяснял отношения. И теперь опрометью удирал от хозяина, не давая надеть на себя специальную упряжь и жетон с номером участника. А может, попросту трусил. Я после вчерашнего был не слишком расположен к громким воплям, поэтому просто схватил его за шкирку и держал визжащую тушку на весу, пока Энерир проделывал все необходимое. После этого нам все же удалось спокойно позавтракать.

– Молодцы, что пришли. – По лицу хозяина было видно, что это не просто слова – он так и лучился от удовольствия. – Я уж боялся, что не появитесь больше.

– С чего это вдруг? – нахмурилась Иола.

– Ну, теперь этот дом, возможно, связан с не самыми лучшими воспоминаниями, – деликатно подметил флэмм.

В чем-то он был прав: я точно не хотел оказаться в комнате, где провалялся столько времени, борясь с болью и слабостью, а больше всего – с ужасными мыслями.

– И потом, наверху сейчас гораздо интересней, чем в нашем обособленном мирке. Недавно мы с внуком выбрались на небольшую прогулку, и она затянулась на целый день. Столько всего потрясающего! Энерир теперь просто бредит Верхним миром!

И кивнул на стену комнаты, густо увешанную детскими рисунками, так похожими на первые художественные опыты всех детей на свете: солнышко, облака, штришки высоко летящих птиц. Но для малыша Энерира это были первые впечатления о настоящем мире.

– Так перебирайтесь наверх! – обрадовался я. – Поселитесь рядом с нашим лагерем, вот классно будет! Мы все поможем вам с переездом!

– Поглядим, не все так сразу, – уклончиво отозвался флэмм, мигом сникая и отворачивая лицо.

«Племянница, в ней все дело, – догадался я. – Бедняга Шакракумор и хочет изолировать от нее малыша, и боится совсем потерять из виду, все же родная кровь».

Но чуткая – временами! – Иола усмотрела в замешательстве нашего доброго хозяина еще что-то.

– Шакракумор, вам не очень понравилось наверху?

– Ну что ты, милая, как можно: земля прекрасна, а на настоящее небо я хотел бы любоваться бесконечно, – покачал седой головой флэмм. – Но мне было грустно видеть, во что превратились люди, подвергшись излучению. В своих мечтах я представлял, что все будет как-то гуманней, что ли.

Я мысленно с ним согласился, моментально вспомнив маму. Но Иоланта тут же возразила горячо и не слишком-то вежливо:

– Шакракумор, вы просто мало что знаете о людях… то есть о том, какие они, когда в нормальном виде. У нас были страшные войны, с миллионами жертв, можете себе вообразить?! Да даже без войн они ухитряются творить друг с другом ужасные вещи!

– Я понимаю, – не стал вступать в спор хозяин. – И принимаю необходимость случившегося: это ведь тоже война, мы отстояли свое древнее право жить на поверхности земли. Но мне грустно при мысли, что Энерир будет видеть наших братьев такими…

Тут он поспешил на зов внука, которому понадобилась срочная помощь с питомцем: тот исхитрился поджечь свой поводок. Я же напустился на Иолу:

– Ты так рассуждаешь, потому что твои родители далеко! А что бы ты запела, превратись они в этих биороботов? Тебе бы это понравилось, а?

– Нет, – отрезала Иола. – Хотя это вполне может случиться: мать и отец волнуются из-за того, что тут происходит нечто странное. Хотят взять отпуск и приехать на пару дней. Но ты же понимаешь: отсюда они уже не уедут. Я просто измучилась их отговаривать по телефону. И все-таки согласись, что в целом…

Она что-то доказывала, а я смотрел в окно, откуда хорошо просматривался холм, на котором находилась Пещера Ложных Воспоминаний. И вдруг я понял, что ни разу не задал Иоле совершенно очевидного вопроса. Наверное, слишком боялся узнать ответ. Но чтобы прекратить ее тарахтение, сгодится:

– Иола, а где мое тело?

– Что?.. – Девочка отшатнулась и побелела. – Ты о чем?

– Здрасте, о чем! Я… настоящий я ведь не испарился, когда ты проделала эту фишку с браслетом! И что с ним, то есть со мной, стало? Если похоронили, так нужно хоть могилку навестить… как-нибудь.

Иоланта взирала на меня с таким ужасом, что я засомневался: не сошел ли с ума? И даже покосился украдкой на кисти рук, чтобы убедиться, что они – чужие. Тут Иола судорожно сглотнула и произнесла убитым голосом:

– Алеша, я не знаю.

– Что?!

– Ну, я же первым делом отнесла тебя к Шакракумору, чтобы оказать помощь. Рассказала ему обо всем. Потом хотела сходить… а он не позволил, сказал, сам все сделает. А вернулся очень нескоро, сказал, что ничего рядом с Пещерой не обнаружил. А потом Древние захватили Верхний мир, и такое началось…

– Ясно, – подытожил я. – Значит, мое мертвое тело куда-то навострило ноги, а никому до этого нет дела. Могла бы и раньше предупредить.

– Алеш, прости! Мне страшно было даже думать об этом!

– Ладно, проехали.

Тут вернулся Шакракумор с новым подносом восхитительных лепешек с брынзой и зеленью, и я сделал вид, что увлекся едой.

За обедом разговор крутился только вокруг ярмарки, состязания драконов-новичков и шансов Чак-Кунака на один из трех призов, который обеспечил бы ему с десяток тренировок у лучших наездников Черных Пещер. Малышу Энериру, несмотря на все старания деда, даже кусок лепешки не попал в рот – так он переживал. А за забором с каждой минутой нарастал шум – шаги, голоса, хлопанье крыльев, рыканье драконят… Жители деревни дружно спешили в направлении Турнирного поля. Наконец, наскоро влив в себя чай, мы присоединились к толпе.

Шакракумор с внуком и Чак-Кунаком на поводке проводили нас до ярмарочной площади, забитой народом так, что ногу некуда было поставить. Флэмм сказал:

– Ну, мы отправляемся прямиком на поле, пусть малыш оглядится и пообвыкнется. А вам, ребята, стоит посмотреть саму ярмарку – зрелище живописное, уверяю! Найдете нас, когда прозвучит сигнал к началу состязаний.

Мы охотно согласились: глаза и так уже цеплялись за всякие диковинные и непривычные для нашего мира вещицы.

Для проведения ярмарки было задействовано пространство вокруг турнирного поля и пара пустующих ангаров. И чего тут только не было! На каменных тумбах, которые во время Турнира служили защитой от драконьего пламени, сейчас выступали артисты, кто-то распевал во все горло, кто-то показывал фокусы или танцевал – для каждого находилась своя публика. На деревянных и каменных прилавках громоздились товары: не виданные мной овощи и фрукты, зелья и мази, напитки в каменных амфорах, статуэтки из камня, раковин, дерева.

Торговля шла без денег, о которых Древние и слыхом не слыхивали. Одни бойко обменивали свой товар, закрепляя сделку церемонными поклонами и чашами с шипучим напитком, который здесь лился рекой. Другие, сговорившись о цене, подзывали к себе ближайшего дежурного тубабота, сидящего на высоченной табуретке с приставной лесенкой. Покупатель сообщал, сколько у него часов за общественные работы и сколько он готов отдать за приглянувшийся товар, тубабот кивал головой-валиком – и покупка была совершена.

Мы с Иолой медленно двигались вокруг поля. Я приглядывался ко всяким штукам по уходу за драконами, Иолу больше интересовали удивительные летящие ткани и древнейшие камни с отпечатками лап, крыльев и прочих частей тела неведомых существ. Постепенно мы переместились на другую сторону, которую я в прошлый раз толком и не разглядел. Здесь больше всего места занимало озеро в форме сильно растянутого овала – наверняка отсюда во времена Турниров игру смотрели морголы. Их и сейчас тут был предостаточно: они торговали, разложив свои товары прямо на берегу и оставаясь по плечи в воде. На влажном песке кучами громоздились украшения и всякие хозяйственные приспособления из кораллов и янтаря, одежда из водорослей, свежая рыба…

Вдруг Иола дернулась, ахнула, замерла на месте. Я завертел головой, ожидая увидеть кого угодно, даже приора Гая, засевшего в озере под видом моргола. Но, признаюсь, то, что я увидел, превзошло все мои фантазии во сто крат!