Русская Матрёшка: Праздьнъ в традиции. Часть II: от дня Даждьбога до Масленицы

На Руси основным днём чествования Перуна с периода двоеверия считается тот же день, в который почитался и христианский пророк Илия (20 июля в старом стиле или 2 августа в современном). "Обряд этого дня несомненно, имеет языческую основу и восходит к древним временам. Он еще раз подтверждает, что предшественником народного образа св. Ильи являлся языческий бог-громовник" (Мадлевская Е.Л.: 28, с. 656). К этому дню на бо́льшей части Руси заканчивается сенокос и начинается уборка хлеба. "С 20 июля/2 августа – Перунова дня – начинался самый трудный период лета в году земледельца – жатва. Чествовать богов накануне трудной работы ради получения их поддержки – характерные черты языческой культуры" (Старкова Ю.Ю.: "Братчина-пир в языческой традиции Древней Руси": 29, с. 256). Но 20 июля (в ст. стиле) не единственный день, в котором запрещаются почти все виды работ, связанные с началом сбора урожая: "24-е іюля посвящено темъ-же святымъ, и поговорка, относящаяся къ этому числу, уверяетъ: "Борисъ и Глебъ – поспелъ хлебъ". Въ деревняхъ и селахъ празднуютъ оба означенные дня – для того, чтобы круглый годъ получать барыши и чтобы, отвратить отъ нивъ губительныя грозы. Это случайное совпаденіе словъ: Глебъ – хлебъ, Борисъ – барышъ (т.е. выгоды отъ торга хлебовъ, главнымъ богатствомъ земледельца) и самое время празднованія Борису и Глебу при начале посевовъ въ жатвенную пору – дали поводъ перенести на этихъ святыхъ древнее чествованіе Перуну, какъ творцу урожаевъ. По народному поверью, кто станетъ работать 24-го іюля, у того молнія спалитъ все копны; на юге Россіи день этотъ слыветъ праздникомъ Бориса и Глеба-паликопа или паликопна. Точно также не работаютъ в 27-го іюля на Палея (Пантелеймона), чтобы небесный огонь не спалилъ сжатаго хлеба" (Афанасьев А.Н.: 30, с. 674). В Волынской области и поныне помнят праздничные, но и запретные для работы дни – Жижо́к – 7 Августа и Жижчи́ха – 8 августа, в самый канун церковного праздника в честь св. Пантелеймона (9 августа в современном стиле), которого в народе называют Паликопой: "кто в этот день станет жать, у того молния сожжет копы" (Толстая С.М.: 31, с. 98).

Таким образом, конкретной, "общеславянской" даты чествования Бога гроз в народной традиции нет. Как отметил А.Н.Афанасьев, анализируя обрядность, относящуюся, например, к Борису и Глебу (24 июля в старом стиле или 6 августа в современном), "Вместе съ Ильею-пророкомъ, они заступили место Перуна" (Афанасьев А.Н.: 32, с. 562). Все названные даты зависят только от местных условий, связанных с уборкой урожая. Ориентир – Ильин день – условность, которая сохранилась как разграничение сезонов лета и осени, а также период начала жатвы, начинающийся с конца июля – начала августа (Прокопий-жатвенник – 8/21 июля, Прокл – 12/25 июля, Илья – 20 июля/2 августа). Особые "грозовые" дни, таким образом, в разных регионах предшествуют жатве и приурочены к дням разным святых. К "грозным" ("притчеватым", "наказливым") в этот же период также относились дни Тихвинской иконы Божьей Матери (26 июня/9 июля); мучеников Кирика, Иулитты и князя Владимира ("Кирики-Улиты" (15/28 июля) и другие. В некоторых регионах день Божества, управляющего грозными силами неба, отмечается даже не один раз: "Іюня 2-го церковь воспоминаетъ великомуч. Іоанна, пострадавшаго въ Белграде; крестьяне называютъ его Іоаннъ Градобойный и убеждены, что онъ можетъ отвратить въ другую сторону градовую тучу, или уничтожить градъ и сделать его безвреднымъ при самомъ паденіи. Вследствіе этого они служатъ молебны Іоанну Градобойному о ниспосланіи дождя и спасеніи отъ града и бури" (Аристовъ Н.Я.: "О народныхъ праздникахъ в Пензенской губернiи": 33, с. 65).

Многочисленные народные приметы, касающиеся изменений, происходящих в природе в это время, относятся к точке годового круга, приходящейся на 25 июля в старом стиле (или 6 августа в современном). Она находится ровно посередине между летним солнцестоянием (Купалии, 21 июня) и осенним равноденствием (22-23 сентября). "Ильин день в Лешуконском празьник. Фсё говорили: полдня лето, а полдня осень, и задожжыт обязательно" (Панина Ж.А.: "Илья уйдёт и солнышко унесёт…": 34, с. 167). Современное календарное разделение сезонов не соответствует народным представлениям прошлого. "По наблюдениям XIX – XX вв.: зиму на Русском Севере считали уже с октября – и по апрель, добрых полгода. Весна длилась с весеннего Егория (23 апр./6 мая по новому стилю) до Ивана Купала (24 июня/7 июля), лето, время созревания хлебов, – всего лишь до Ильина дня (20 июля/2 авг.) или Успения св. Анны (25 июля/7 авг.), осень, время уборки урожая, – до Покрова (1/14 окт.)" (Юдин А.В.: 35, с. 129). Таким образом, по современному календарю, Бога Перуна чествуют и молят о создании необходимых условий накануне сбора урожая или перед наступлением переломного дня лето/осень.

О том, что четверги, как дни недели, не имеют отношения к почитанию именно Перуна, мы рассмотрели в обрядности встречи весеннего Новолетия. Наиболее часто встречающиеся названия четвергов – грозный, сердитый, – имеют древние корни, относящиеся к почитанию Рода, высшего Божества. В Новгороде изваяние Перуна было поставлено лишь незадолго до принятия крещения князем Владимиром. Если Перун и почитался новгородцами до этого, то явно не как главное Божество, каких-либо убедительных свидетельств этому нет. Четверг должен был отобразиться в Ильин день во многих символах. Однако "четверговая" связь с Днём Перуна в июле-августе встречается крайне редко. Ритуалы народной веры, посвященные Громовику, были приурочены, в основном, к церковным праздникам.

Богам, рожденным в священном браке Рода и Богини-Матери и принявшим на себя функции родителей, жертвовались животные, отправляемые в потусторонний мир с соответствующими обрядами. Основные, отмеченные в источниках ритуалы "грозового" дня связаны с быком (бараном, петухами). Необходимо учитывать, что эта жертва на Руси является, как правило, "обетной", "обещанной" Перуну (или в двоеверии – Егорию, Илье) и её заклание производится в связи с пожеланиями и последующей благодарностью за урожай. "Въ Егорьевъ день (23 апреля) хозяинъ или хозяйка завичаетъ: «Илья пророкъ многомилостивъ, – сохрани мою скотинку и проводи все летушко здорово, – а я завичаю тебе (или овчину, или масла, или денегъ, или же) быка, ко твоему дню великому». Этотъ-то завиченный быкъ и служитъ обыкновенно жертвой Ильинскаго праздника" (Рыбников П.Н.: "Изъ обычаевъ обонежскаго народа": 984, с.131). Принесение жертвы Перуну, а в прошлом – Огненному Змею-Ящеру, созвучно культу Митры, древнего арийского Бога света и плодородия, который через убийство Быка сотворяет жизнь, воплощенную в новом урожае. Митра часто изображается рядом со змеиными символами. "Бога Митру изображали окруженным змеем… У Монфокона есть несколько табличек с изображением Митры, с головой льва и человеческим телом; и вокруг его тела обвивается большой крылатый змей" [пер.] (Джон Батерст Дин: 36, с. 49). И только через ступени трансформаций Быка заменит Змей под копытами коня Митры, а затем и сам Митра обретет новый образ – Гавриила. Бык во времена ариев не был противником Митры, его жертвенность являлась условием рождения (и возрождения) мира. Современные параллели, сводящиеся к борьбе Перуна с Велесом, – результат искаженного толкования древнейших представлений наших далеких предков.

Непогода способна в одночасье уничтожить посевы, в связи чем через обряды умилостиваний и жертвоприношений Громовержцу просьбы людей приобретают овеществленную форму. "Жертвенное животное закалывал либо старейший член общины, либо наиболее почтенный человек. В некоторых местах это делал колдун" (Мадлевская Е.Л.: 37, с. 655). В обрядах жертвоприношений кости жертвенных животных, как и части мяса, обычно направляются либо хтоническим богам (в землю, в реку), либо небесным – в огонь. Иногда из них делают обереги – амулеты, талисманы, которые с момента проведенного обряда сакрально связывают владельца с Богами и Духами иномирья. "После заклания мясо готовили и съедали сообща, а остатки раздавали всем желающим. Кости жертвенного быка сохраняли в уверенности, что они приносят удачу" (там же, с. 274). В некоторых областях кровью жертвы мажут глаза и лоб, а детям – щеки; по поверьям, сила и здоровье животного передается людям. Основными участниками "ильинских" братчин являются мужчины. В ряде мест, в дополнение или вместо принесения в жертву животного, готовится праздничный пирог: "В Вологодской губернии большое значение придавалось также четвергу на Ильинской неделе, который здесь называли "баским" (красивым) и отмечали приготовлением специального обрядового пирога с саламатой" (там же, с. 646). Среди пожертвований в этот день встречаются: мясо быка, нога барана, пчелиный мед, колосья свежей ржи, зеленый горох, молоко, деньги. Пекут хлеб, обязательно из муки свежего помола. Обряд жертвоприношения в Ильин день имеет дополнительное магическое значение – не только избавление от дождей и гроз, но и обеспечение "здоровья и благополучия в каждой семье крестьянской общины" (Мадлевская Е.Л.: 37, с. 656). Обращения носят просьбы об исцелении от самых разных болезней: икоты, уроков, притки, прикоса, падучей, порчи, сглаза, осуда и других.

Среди запретов на ряд работ перед жатвой соблюдаются предписания, направленные на предупреждение грозы и пожаров: "Накануне Ильина дня вечером окуривали все домашние постройки ладаном. На Вологодчине также закрывали тканью или выносили из дома все блестящие предметы – самовары, зеркала и подобное" (там же, с. 654). С учетом переходного времени с лета на осень, в некоторых местах сохранилось зажигание "чистого" огня в этот день: "Ритуальные огни зажигались … у восточных славян – в Великий Четверг и иногда в Юрьев день и в Ильинскую пятницу" (Толстой Н.И.: "Язычество древних славян": 38, с. 159). "Сила огня, которой приписывали очистительное, а также целебное и продуцирующее значение, использовалась в обрядах, приуроченных к дням, имеющим значение временно́го рубежа и связанным с культом солнца и природного огня. Так, на …Ильинскую пятницу было принято возжигать костры и прыгать через них для обретения здоровья" (Мадлевская Е.Л.: 37, с. 185).

Что касается воды, то её "двойные" источники определяют и направленность молений. Если наземная и подземная формы (реки, родники) связаны с женским началом, то вода небесная – с мужским. В период сенокоса и уборочной вода небесная (дожди, ливни) может принести много бед. Как сено, так и зерновые просто сгниют. Во власти Перуна и Мокоши находятся, таким образом, небесные и земные источники и обращения к Богам позволяют вызвать необходимые условия для вызревания и сбора урожая. "…У древних славян было представление о непосредственной связи подземных и небесных вод (туч)…" (Толстой Н.И.: "Язычество древних славян": 38, с. 159). Однако превосходство грозового Перуна в наполнении водоемов небесными водами неоспоримо: "Признавая дождящаго Перуна за владыку земныхъ водъ…" <…> "…Славяне- язычники чествовали … дождящаго и дарующаго урожаи Перуна… Преданіе о живой воде небесныхъ колодцевъ, отпираемыхъ молніями Перуна, было перенесено на земные источники" (Афанасьев А.Н.: 39, с. 411, 188). Ниспосланным свыше считается дождь, идущий в день Перуна накануне сбора урожая: под ним очищаются, дождевую воду собирают как целебную. По поверьям, он избавляет "от очного призора и всякой вражьей силы".

Жатва относится к осенней поре, ко времени остывания Неба-Сварги и активизации хтонических сил, связанных, в первую очередь, с водой (Черных А.В.: 1, с. 219). Неоднозначность этого перелома "с лета на осень" отразилась на повериях и предостережениях. Так, в одних районах Прикамья "ильинская" вода считается опасной, "демонической", в других – святой и целебной. Однако в любое переломное время, в любом сезоне вода наполнена очищающей и оздоровительно силой, что видно из обрядности всех праздников, и особенно – в ночное, предрассветное время. "В этот день в водоемах "купаются богоугодники после двух часов ночи, Илья-пророк – богоугодник, нужно брать воду, пока они не ушли" (Черных А.В.: 1, с. 220).

Мокошь (Макошь, Мокосл, Мокуша, и т.д.), Марена (Морана, Мана, Мара), Кикимора, – ипостаси Великой Богини. В Мокоши проявился холодный, жесткий (а порой и жестокий) образ Праматери, её покровительствующий и наказывающий характер. Она никогда не покидает мир людей, покровительствуя, главным образом, труду женщин и всему, что рождает Мать-Земля. Она – главная Хозяйка на земле, которой свыше даны права и помогать в трудную минуту и наказывать нерадивых. Она ведает рождением и смертью, началом и концом, успением и пробуждением, не допуская беспорядка среди живущих. Сравним. "Не столь многочисленные и не особенно опасные духи изъ нечисти, подъ именемъ "кикиморы", принадлежатъ исключительно Великороссіи, хотя, корень этого слова указываетъ на его древнее и общеславянское происхожденіе. <…> Въ Пошехонье, где "Мару" представляютъ красивой, высокой девушкой, одетой во все белое, но зовутъ ее "полудницей", относя прямо къ "полевымъ духамъ". Въ Олонецкой губ. мара—невидимое существо, живущее въ доме помимо домового, но съ явными признаками кикиморы (прядетъ по ночамъ на прялке, которую забыли благословить, рветъ куделю, путаетъ пряжу и т.п." (Максимов С.В.: 41, с. 61). Точно такие же действия производит и Мокошь: "… не оставляй кужля, а то Мокоша опрядет" (Иванов Вяч. Вс.: Топоров В.Н.: 42, с. 20). "И славянская Мора/Мара, по-видимому, более сложный персонаж, чем это представляется на первый взгляд. Связанный с восточнославянской Марой/(Кики-) морой мотив прядения указывает на ее родство с рожаницами и другими женскими божествами, определяющими судьбу человека у славян и других и.-е. народов" (Б. Белетич, А. Лома: "Сон, смерть, судьба…": 43, с. 63). Всё зависит от благорасположенности или, напротив, осерчания покровительницы.

Мокошь всегда находится в двух мирах одновременно, не меняет свой лик с сезонами и всегда сохраняет функции Богини – покровительствующие, грозные и оберегающие. Перенесенный в период двоеверия образ Мокоши-Недели на Параскеву-Пятницу сохранил её сложный нрав:

"Я пойду млада на новый базар, / Я куплю, куплю алтынную свечу,

Я поставлю перед Пятницею: / – Ты гори, гори, алтынная свеча,

Ты умри, умри у милого, жена! – / Изгорает алтынная свеча,

Умирает же у милого жена" (Киреевский П.В.: 44, с. 228).

В обрядности этих сакральных дней проявляются те же взаимовложенные, по образу матрёшки, наши традиционные верования. Через тысячелетия до наших времен дошел и сохранился практически без изменений культ Великой Богини – "Царицы-Маланьицы", предшествовавший периоду грозного Перуна. "Ильинская Пятница", отмечающаяся накануне Ильина дня, как и "Макриды", приуроченные к дню христианской святой Макрины (Фёклы) Каппадокийской (19 июля в старом стиле / 1 августа – в современном), или Марины Антиохийской (17/30 июля), сохранили древние ритуалы, направленные к Великой Праматери, и в первую очередь – к её связи и с водой и с грозами. "Имя преподобной Макрины по-гречески значит "сухая", русский человек вложил в него прямо противоположный смысл, связав со словами, производными от "мокрый", и соответственно изменив имя святой на свой манер: Мокрина, Мокрида, Мокрица" (Некрылова А.Ф.: 45, с. 374). Маланья рассматривается многими исследователями в ряду: Матрина, Марена, Морена, Макрина, Марина, Мария, Мара и т.п.

За прошедшие тысячелетия более ранний культ Великой Матери, и грозной и покровительствующей, перешел в последующий культ Перуна, создав мифы, объясняющие эту двойственность. "Характерна связь Ильи и Марии (Марины) в ряде текстов. Ср. сербскую песню, в которой вместе выступают Громовит Илиjа и огньена Mapиja, или болгарскую песню, где наряду со святыми Ильей и Георгием появляется их сестра Огняна Мария. В ряде мест (в частности, в России) Илью и Марию почитают в близкие друг другу по времени дни. Наконец, различение Ильи Мокрого и Ильи Сухого соотносимо с двумя Мариями-Маринами, одна из которых мокрая (Святая Макрина), а другая – огненная" (Топоров В.И.: "Об одном способе сохранения традиции…": 46, с. 147). Мифический образ "жены" или "сестры" Перуна – Огненной Марии не более чем сказка, в которой наши предки соединили два культовых периода – Великой Богини и последующего рождения Богов – покровителей от её священного союза с Родом. "…Едут царь Огонь и царица Маланьица; они всех вас сожгут и спалят…" (Афанасьев А.Н.: 47, с. 275). Далее, среди важных дат народных праздников, мы ещё встретимся с Мокошью-Маланьей, которая имеет отношение не только к стихиям: "В поле Маланья не ради гулянья, а спинушку гнёт для запаса вперёд… <…> дела не делай, а от дела не бегай; деловая Маланья и к обедне с прялкой пришла" (Токарев Г.В.: 48, с. 24, 66).

Функции управления дождями и грозами, ранее принадлежавшие Богине и её покровителю – Змею, перешли к мужским Божествам – Сварогу, Перуну, Стрибогу. Но её "мокрый" образ – Мокрида – сохранился в фольклоре и обрядах не только в почитании родников (ключей, колодцев, рек), но и в оценке ненастных дней, связанных с небесной влагой: "Месяцъ іюль. 19… Этотъ день они называютъ Мокриды. Тогда они говорятъ: смотри осень по Мокридамъ. – Прошли бы Мокриды, а то будешь съ хлебомъ" (Сахаров И.П.: 16, с. 100). Она же в период двоеверия приобрела и другое имя – Ильинская Пятница. "Ильинская пятница… сопровождается обещаніемъ охранить человека, соблюдающаго ее, отъ огня, пламени и грома, и пр." (Сумцов Н.Ф.: "Очерки исторіи…": 49, с. 421). Для тех, кто нарушал традицию, установленные правила, гнев берегини мог обернуться плохими последствиями. Об этом свидетельствует и негативное пожелание: "Хоть бы его матушка Ильинская пятница покарала" (Максимов С.В.: 50, с. 781). Св. Марина (Марина Огненная) в народной традиции балканских славян считается сестрой св. Илии и почитается 17 июля – в день, заключающий триаду "горештников" (горéщници), опасных летних "горящих дней", то есть самых жарких дней лета. Смешение осколков прежних воззрений с христианскими создали образы противостояний Божеств, которые раньше находились во взаимодействии. Причем не важно, кто из святых ведет непримиримую борьбу со Змеем: "В болгарской иконографии св. Марина может изображаться не только с молотком, убивающей змееподобного дьявола, но и с корзиной, из которой торчат змеиные головы" ( Трефилова О.В.: "Изображение святых жен…": 51, с. 138). В Перунове дне, таким образом, изменившись до неузнаваемости, отразилась связь небесного огня и с мужским и с женским началом.

Из глубины верований наших предков сохранился образ Мирового Древа, основы мироздания, образованного единением Рода и Великой Матери. На вышивках рукодельниц образы Праматери и Древа нередко взаимозаменяются, но имеют равную сакральную сущность. Особый день – канун родов хлеба Землей-Матерью, проявленной частью Великой Богини, используется в ритуале "перерождения" тех, кто по тем или иным причинам желает обновлений в судьбе или здоровье. "(Житие Адриана Пошехонского). В лета 7120 (1612); в Пошехонском уезде … многи торговые и пахотные люди веру держаху мученице Христове Парасковие нареченной Пятнице, на той день прихожаху и молящеся мученице Христове Пятнице и у ребины сквозе сучие проимаху дети малые и юноты. А инии людие и в совершенномъ возрасте проимахуся" (Ив Левин: 52, с. 149). Священные деревья – реальные воплощения, проявленное Божественное начало. Прикосновение к нему, общение, равнозначно прямому контакту с миром Богов. В "Псковских губернских ведомостях" 1864 г. (№ 24) находится сообщение о поклонении сосне, извлеченное из дела, хранящегося в архиве местного губернского правления. "В 1783 г. священник Никита Яковлев донес консистории, что в Зареченском погосте, в церковной ограде, близ храма, за часовнею лежит большая упавшая сосна, которой народ воздает чрезвычайно отменное почитание. Многие сходятся к ней на Ильинскую пятницу и приносят шерсть, сыр, мясо и свечи; последние прикрепляют к сосне и зажигают; восковые капли и гнилушки уносят домой как целебные" (Сумцов Н.Ф.: 53, с. 46).

Сам день недели – пятница никакого отношения к народной традиции в дохристианские времена не имел. Распространение ряда запретов на этот день связано только с Параскевой и требованиями церкви соблюдать "и среду и пятокъ и святый постъ и Богородиченъ". Сакральные дни природного календаря в народном сознании в период двоеверия заменились фиксированными днями недель и месяцев, обозначенных церковью. "Слово "пятница" ("пятък", "пяток") означало пятый день недели, пятницу, когда, как и в среду, запрещалось есть скоромную пищу: "Мяс пустити прежде, в которыи день причтется, опроче среды и пятка" (Правило митрополита Максима, 1305 г.)" (Воронина Т.А.: "Русский праздник: от заговенья к разговинам": 54, с. 21). Наши далекие предки чествовали не Пятницу-Параскеву, а Неделю-Мокошь – покровительницу женщин и женского труда, берегиню, строгую хозяйку, ведающую ключами от водных источников, никогда не покидающую мир людей. Имя её варьируется в южнорусской и северорусской традиции, но суть остается неизменной. "Наряду с почитанием Пятницы имело место почитание Недели (воскресенья), которое явно соотносится с культом Пятницы. Для связи с Мокошью показательны особые запреты на прядение в пятницу и воскресенье: в украинских легендах "Пятница ходитъ по селамъ вся исколотая иглами и изверченная веретенами, а св. Неделя уверяетъ пряхъ, что оне прядутъ не ленъ, а ея волосы, и указываетъ при этомъ на свою изорванную ко́су" (Афанасьев А.Н.: 30, с. 131). В болгарской народной традиции функции, которыми наделяются св. Петка, св. Неделя и св. Марина, также совпадают.

Перенесение обрядов с Мокоши-Недели на христианскую Параскеву вместе с переводом её имени на русский как пятый день недели ("Пятница") произошло в период двоеверия. "В предупреждение читателей, могущих принять имя Параскевы за переводное (с греч. яз. на славянскую "пятницу")..: сообщаем справку о том, что Параскева в переводе с греч. на Русский язык значит "уготованная" (Максимов С.В.: 50, с. 259). Такой же перевод имени святой приводится и в сербском житии Параскевы: "Имя Παρασκευή знaменуетъ: приготовлeніе, намереніе, тщaтельность" (55, с. 6). В поучении против язычества XII-XIII в.в. обозначена только одно имя нашей Богини – Неделя: "Слово истолковано от святыхъ словесъ святых апостол, и пророк, и отец о твари, о дни, рекомом недели, яко не подобает крестьяном кланятися недели, ни целовати ее, зане тварь есть" (Савельева Н.В.: "Слово о твари и дни, рекомом неделя": 56, с. 429). Постепенно, вместе с двоеверием, черты Недели-Мокоши были перенесены на христианских святых – Параскеву, Анастасию и других, совпадающих по датам с ближайшими праздниками. Отдельные обращения к Богине Мокоши в этот день связаны с тем, что женщины готовились к жатве. Чтобы осознать всю тяжесть этого труда, достаточно заглянуть в окончание этого аграрного цикла. "По окончании жатвы женщины катались по земле, чтобы спина не болела: "А покатаютце! <…> Кто жнёт дак, дожнёт дак: "О! Слава Богу, дожали. Спина не заболит". Всё ведь внаклонку, дак пожни-ко! <…> А так, в шутку шутили. Шутки, шутки: "Жнива, жнива, отдай мою силу!" – вот цево говорили" (57, с. 56, Вологда).

"Въ некоторыхъ же местахъ совершается нечто въ роде языческихъ жертвоприношеній… Спрашивается: какъ давно существуетъ на Руси праздникъ "Ильинская пятница"? Почему онъ, не смотря на именованіе Ильинской, посвящается въ честь мученицы Параскевы, святой вовсе не національной, память которой, какъ выше упомянуто, празднуется церковію 28 октября? Не было-ли въ дохристіанской Руси какого-либо праздника, соответствующаго по времени этому празднику?" (Синозерскій М.: "Ильинская пятница": 58, с. 538). Эта "связка" произошла постепенно, под влиянием церковных поучений: "Лепо бы нам, чада, по вся дни, и нощи, и часы скорбети о гресехъ своих, всегда ко церкви пририщющи кроткымъ и смиренным сердцемъ, ко всем любовь имущи, и милостыню творящи, и пост держащи в среду или в пяток. То не пятку творить честь, но кресту, вонь бо крестихомся и вонь веруемъ, и то славим и тому покланяемся…" (РГБ, Румянцевское собр.: № 358, л. 297 об.—301 об). (Савельева Н.В.: "Слово о твари и дни, рекомом неделя": 56, с. 451). И все варианты апокрифических сказаний "о двенадцати пятницах" имеют общую основу, не относящуюся к традиционно народной. "Наряду с почитанием Пятницы имело место почитание Недели (воскресенья), которое явно соотносится с культом Пятницы. Для связи с Мокошью показательны особые запреты на прядение в пятницу и воскресенье…" (Успенский Б.А.: 59, с. 137). Церковные требования к поведению в определенные дни создали в народном понимании конкретизированные образы карающих за непослушание "Сред", "Пятниц", "Суббот", и тем самым способствовали перенесению функций славянской Богини на христианских святых не только в православном, но и в католическом мире: " Пятница— олицетвореніе дня, освященнаго церковью, какъ Берта – олицетвореніе рожественскихъ праздниковъ Святокъ. Церковь настаивала на ихъ строгомъ соблюденіи, грозя въ противномъ случае земными и небесными карами. Народъ принялъ это поученіе, но понялъ образно: не церковь, а Пятница и Берта во очію наставляютъ людей и грозятъ несоблюдающимъ ихъ повеленія" (Веселовскій А.Н.: "Опыты по исторіи развитія христіанской легенды": 60, с. 225).