Не сдохнут только одиночки

– Вы с ума сошли? – Запрокинула голову Марго.

Её ноготок забарабанил по столешнице, выводя меня из себя. И я протянула ей чашку в надежде, что истерика прекратится.

– Сначала наступает нулевая фаза – аффект. – Ответил старлей. – Она – самая непредсказуемая. Человек впадает в апатию, иногда даже в летаргию. Или наоборот – начинает биться в истерике. Обычно, эти состояния чередуются. Подходите вы на улице к такому гражданину, лежащему без чувств, а он вдруг резко вскакивает и нападает, пытаясь отведать плоти. На данном этапе люди ещё осознают себя. Но психоз может спровоцировать любой триггер – резкий звук, движение, определённое слово.

– Так с Ирой было! – Не сдержалась я. – Она просто завертелась волчком и заорала, буквально ни с чего…

– Хорошо, что дверь отпереть не додумались, – вздохнул Петренко, макая пакетик в кипяток.

– На данном этапе люди уже заразны, но еще не столь опасны, – продолжил рассказ Чумаков. – Скорее, не стабильны. Вслед за нулевой фазой наступает полная деградация личности, и человек перестаёт себя осознавать, впадая в психоз. Заключительная стадия заболевания – смерть организма, с последующей… Реанимацией? – Участковый защёлкал пальцами, подбирая подходящее слово. И, потерпев неудачу, продолжил. – В общем, физически, человек умирает, и все процессы в теле приостанавливаются. А затем он снова возвращается к жизни. Выглядит это устрашающе. – Поёжился старлей. Взгляд его устремился в окно. Он замолчал, переваривая пережитое. – Наш судмедэксперт предполагает, что вирус передается через слюну и укус. Значит, и через кровь тоже. Поэтому, любыми способами избегайте попадания органических жидкостей на лицо и тело. Особенно в глаза и на слизистые.

– На нулевой фазе, – подхватил рассказ Петренко, – у человека развивается лихорадка. По предварительным прикидкам, длится она от нескольких часов, до суток, в зависимости от ресурса организма. Но все неизбежно заканчивается гибелью. Сегодня видели «дядечку», который «перегорел» за полчаса и сожрал кота, пока мы с его женой заполняли протокол.

– Ужас какой! – Прикрыла глаза Маргарита. Накладные ресницы задрожали, как крылья экзотической бабочки, и по гладкой щеке скатилась слеза, оставляя дорожку на пудре.

– Посмертное бытие тоже вызывает некоторые вопросы. – Вздохнул участковый. – Убить ходячий труп – сложно. Обязательное условие – необратимое повреждение мозговых центров, а без огнестрельного оружия это почти невозможно. Особенно для дам, вроде вас. – Чумаков заметил, как я сморщилась, и поспешил загладить бестактность. – При всём уважении, но это – факт. Пробить череп не так-то просто. А попасть в глазницу – ещё сложнее, когда мертвец вихляется, туда-сюда. В его планы входит обед, а не смерть. Это нужно понимать…

– А хорошие новости есть? – Уставилась я на Петренко, самозабвенно поедающего печенья из вазы.

– Таки да, – смущённо улыбнулся он, закрывая пакет. – «Бешенного» – можно укокошить любым способом. Прям как обычного человека. Но проходит время, и он восстаёт, становясь в разы более опасным по причине слабой уязвимости к травмам.

– В общем, не надейтесь, что зараженный вас поймет, пожалеет и отпустит. – Отхлебнул из кружки старлей. – Бейте точно в голову. А если сомневаетесь в своих силах, лучше вообще избегайте контакта.

– Это можно, – прошептала я, глядя, как мои припасы исчезают в бездонном желудке сержанта. Довольный Петренко уплетал конфету за конфетой, не взирая на молчаливое порицание командира.

– Мы тут скооперировались со смежным отделением полиции, – подвёл итог Чумаков, отставляя вазочку со сладостями подальше от сослуживца. – Их начальство тоже в курсе и не препятствует такому исходу. Будем содействовать друг другу по мере сил. Как-то нужно поддерживать порядок.

– А что – начальство? – Спросила я, ощущая, как лёгкий холодок пробирает поясницу, поднимаясь всё выше, к лопаткам.

– Высшие чины вообще отмалчиваются, полный игнор. – Звякнул чашкой Петренко.

– Никаких приказов и алгоритмов, как действовать, сверху не спускали. Официально, убийств и паники в городе нет. – Выпучил глаза Чумаков. – Просто "вспышка бешенства", которую, цитирую: "Успешно ликвидируют силами врачей и полиции". Но те, кто читает новости в сети, а не ищет их по ТВ и в газетах, уже давно в курсе, что вирус вышел далеко за пределы Королева. Да что там говорить, ситуация в нашем городе – прямое тому доказательство. Пройдут еще день-два, и Подмосковье "полыхнёт". Случаи заражения регистрируются по всей России, но СМИ продолжают убеждать народ, что все "под контролем". Я не понимаю логики. – Всплеснул руками старлей. – Наряду с этим массово удаляются ролики и статьи из сети. "Роскомнадзор" уже заблокировал Ю-Тьюб!.. С пометкой о «недопустимости материалов, публикуемых там». Впрочем, есть много способов обойти блокировку. Но известны они не всем. Поэтому, тотальное неведение, призванное уменьшить панику, наоборот, ведёт к возрастанию волны беспорядков, ведь люди не знают, с чем сталкиваются. К чему мы идём, не известно. – Отхлебнув чай, участковый сморщился. – Рафинада дадите?

Я утвердительно кивнула и, молча, поставила перед ним полную сахарницу.

Отмерив в чашку пять ложек, Чумаков снял пробу с "сиропа" и удовлетворённо крякнул:

– В общем, к чему это я? – Зазвенел ложкой он, немного повеселев. – Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Впрочем, как и всегда. Чем меньше сейчас народа погибнет по глупости, тем легче будет потом расправиться с оставшимися мертвецами и вернуться, по возможности, к нормальной жизни.

– Слишком уж оптимистичный прогноз. – Нахмурилась я.

– А людей-то отстреливать вам разрешили? – Усомнилась Маргарита Степановна. – Не боитесь, что призовут к ответственности, когда все рассосётся?

– Не думаю, что мир станет прежним, – помрачнел улыбчивый сержант. – Но пока дождемся официальных распоряжений, Россию наводнит толпа зомби. И спасать станет некого. Лично я готов понести любую ответственность, если мы вообще доживём до мирного времени. А в том, что государственная власть устоит, лично я сомневаюсь.

Набив рот бутербродом, Чумаков отхлебнул чая из кружки:

– Звоните Ириному сыну, мы с Петренко поднимемся за ним. И если у Вас имеются номера соседей, оповестите их о сборе в холле, в 17.00.

– Я тут никого и не знаю. Только соседку снизу – бабу Нюру. Её я как-то залила. На этой почве и познакомились. Да Дядьженю. Но ему сейчас без надобности. – Пожала плечами я.

– Печально, – причмокнул Петренко, облизывая ложку с вареньем. – Сколько Вы тут живёте?

– Четвёртый год, – задумалась я, прикидывая цифры.

– Не обросли, значит, полезными связями? – Не унимался сержант.

– Не обросла, – покачала я головой. – Случись иначе, сейчас, быть может, лежала бы спокойно на крыльце, вместо Иры. А не кормила прожорливых сержантов, – вздохнула я, отставив банку варенья подальше от Петренко.

– А вот это Вы зря, – расплылся в улыбке «полисмен» и подвинул лакомство обратно. – Люди в нашем мире – это самый ценный ресурс. Я вот, к примеру, человек семейный. У меня жена, трое детей, хозяйство обширное – козы, куры. Еще и родители с обеих сторон с нами живут. И ничего! Все размещаемся под одной крышей, большой семьёй. Тихо, мирно налаживаем быт. И целых две бабушки под боком, чтобы за внуками присматривать. Прошу заметить, никто пока с катушек не съехал и не пожрал друг друга. – Припечатал сержант, наваливая внушительную горку варенья на бутерброд с колбасой.

– Ну, тут уж выбор каждого, – не сдала позиций я, переливая варенье из банки в миниатюрную розетку. – Я вот, к примеру, ценю уединение. Почитать в тишине, на досуге… Помечтать с утреца за чашкой кофе, а не гоняться по дому за отпрысками в попытке всех их одеть и накормить…

– Это все лирика, – прервал наш спор допивший чай лейтенант. – Главное сейчас – донести до людей всю опасность сложившегося положения. Вот Петренко, я считаю, повезло по всем фронтам. Его семья живет за городом, в частном секторе. В закрытом, охраняемом поселке, за воротами. А что делать городским жителям? Старикам, детям, оставшимся без родителей, одиноким женщинам, как Вы? – Вопросительно взглянул на меня Чумаков. – Вы, Варвара Захаровна, не вполне осознаёте шаткость своего положения. Когда первая волна паники сойдет на "нет", из нор повылезает всякая погань, пострашнее ходячих трупов. Бандиты, убийцы, воры, мародёры, насильники. Начнется беспредел с разделом ресурсов и территории. Очень повезёт, если в средние века не скатимся. Без электричества, связи и прочих благ «цивилизадницы», простите.

– И как же быть? – Закусила пухлую губку Марго.

– Полиция округа решила скооперироваться с МЧС и некоторыми представителями внутривойсковых ведомств. Раз уж генералы наши не шибко чешутся. – Ответил Чумаков. – И функционировать, согласно типовым положениям. Регламент действий в условиях чрезвычайной ситуации есть, так почему бы ему не следовать?.. Во-первых, планируется пункт временного приема, для людей из таких вот, как вы с гражданкой Лопухиной, незащищенных категорий…

– Это каких еще? – Не врубилась соседка.

– Одиноких женщин и пожилых людей. – Бесхитростно пояснил Петренко. – Как вы будете защищаться, подумали?

– Да где вы тут видели пожилых? – Закатила глаза Маргарита.

– Насколько это дальновидно – собрать огромную толпу народа в одном месте? – Усомнилась я. – Не логичнее ли изолировать людей друг от друга?

– А медики нам на что? Будем проверять при въезде на укусы, измерять температуру и помещать на карантин. – Возразил мне Петренко. – Пока – это лучшие меры, позволяющие собрать в одном месте всех желающих и защитить их централизованно.

– В Электростали базируются две большие, действующие военные части. Может, и они подсобят. Разместят у себя страждущих. Одиночке никогда не выжить в условиях хаоса, что нам предстоит. Даже не старайтесь снова прикинуться фикусом, Варвара Захаровна. – Усмехнулся старлей.

"Вот, чёрт, всё же сдал меня начальнику, Петренко-болтун. А говорят ещё, что мужчины не сплетничают", – смущённо подумала я.

***

Выслушав новости и отказавшись от чая, Маргарита Степановна выудила из кармана мобильный и принялась обзванивать соседей.

– Доброго денёчка, Людочка, – защебетала она. – Это старшая по подъезду, да… Как Ваши дела? – Помолчав немного и выслушав поток новостей на том конце, она нахмурилась. – Вот именно по этому вопросу я и звоню. Участковый велел жильцам собраться внизу к пяти вечера. – На линии послышалось стрекотание, и Маргарита Степановна снова замолчала, энергично поддакивая. – Все так, Людочка. Будьте добры, передайте всем, кому сможете. – Положив трубку, соседка снова открыла телефонную книгу.

Я же, ища тишины в зале, тоже схватилась за смартфон. Мысли ощутимо плавали от усталости. Перезвонив Мише, я договорилась с ним о встрече. Слава Богу, понятливый ребёнок не стал возражать. Откинувшись в кресле, я на секунду закрыла глаза. Но блаженство не было долгим, потому что в домофон позвонили.

– Доставка! – Стукнула я себя по лбу и стрелою ринулась в прихожую.

Чумаков помог мне втащить необъятные сумки в квартиру. И, отжалев многострадальному курьеру на чай, я удовлетворенно оглядела заваленную пакетами прихожую:

– Вот теперь можно жить, а не просто выживать.

***

– Итак, половина четвёртого. – Посмотрел на часы участковый. Выглядел он устало, даже болезненно. Под глазами залегли круги, а над губой то и дело выступали капельки пота. Тогда он доставал свой безупречно-белый платок и промакал их отработанным движением.

– Как себя чувствуете? – Проявила к нему внимание Маргарита. – Видок у Вас – так себе, если честно.

– Устал, как бездомный пёс, – признался Чумаков.

– А рана на лице? – Километровый ноготь соседки указал прямиком на пластырь.

– Поцарапался, когда с задержанным боролся. До свадьбы заживёт, – отмахнулся старлей.

Очевидно, наши с Маргаритой лица одновременно выразили скепсис, потому что Чумаков замахал руками, прямо как мельница:

– Спокойно! Я уже заехал в травмпункт. Меня обследовали, взяли кровь на анализ, даже обработали ссадину и выписали рецепт на лекарства. Не бойтесь. Больше пяти часов прошло. Скорее всего, покорябался о перстень. Задержанный так орудовал руками, что я очухаться не успел.

Припомнив, навскидку, соседа, я немного расслабилась. Все может быть. Не нужно поднимать кипиш раньше времени. Точно помню массивный золотой браслет, прямо под бинтом. Он бросился мне в глаза ещё в тамбуре, когда дядька полез в дверь.

– Петренко, проводи Маргариту Степановну домой, – попросил участковый подчинённого, а сам поспешил наверх, за сыном Иры.

– И я с вами. Наверняка, мальчик захочет собрать вещи. – Спохватилась я. – А у Вас и без того дел навалом. Просто оставите меня там. Мы сами дойдём.

– Ну, пойдемте. Не запирать же Вас дома насильно. – Пожал плечами старлей, и мы поднялись на пролет вверх, где дверь нам открыл конопатый, светловолосый мальчишка с джойстиком в руках.

– Почему не спрашиваешь, "кто там"? – С порога налетел на него участковый.

– Я в глазок посмотрел, – надул губы пацан и, заперев дверь, вразвалку потопал в свою спальню – собирать вещи.

Я поплелась было за ним, чтоб ничего не упустить, но дорогу мне преградила огромная, мохнатая псина.

– Здравствуй, Жужа! – От неожиданности пролепетала я, подавшись назад.

– Не бойтесь, проходите, – крикнул Миша, продолжая копаться в шкафу. – Она добрая.

– Ух, ты ж, етить! – Округлил глаза Чумаков, пришедший из коридора, взглянуть на собаку. – Вопрос номер один: как эту лошадь прокормить? И тут же второй – где Жужа пряталась, когда батя за вами по квартире гонялся?

– Мама заперла ее на балконе, – махнул рукой мальчуган. – Она так выла, прям спать не давала, когда папе стало плохо. Одеяло с мамы стягивала, хватала за ноги. Видимо, чувствовала что-то. А вообще, Жужа тихая.

Преодолев сиюминутный страх, я потрепала псину по мохнатому загривку:

– Все ясно. Под утро, сквозь сон, я подумала, что плачет кто-то.

– Тогда мы еще не поняли, что Жужа нас предупреждает, – совсем скис мальчишка, вспоминая ночные события. – Убрали её, подальше, чтоб не нервировать животное. Лоджия у нас большая, утепленная. Ну, собака там остаток ночи и провела. Кто знает, что было бы, останься она в квартире. Может быть, папа бы её загрыз. – Голос мальчишки сорвался, и он замолчал, сосредоточенно складывая вещи.

– Будем знакомы, Жужа?.. – С облегчением вздохнула я, заметив, как миролюбивая собака с нежностью уткнулась мне в ногу. – Благодаря тебе я думала, что у соседей двое детей.

***

Собрав вещи, игровую приставку, лежанку и корм Жужи в максимально короткие сроки, мы вернулись в прихожую к Чумакову.

– Ой, Вы не ушли? – Обрадовалась я.

– Продукты и лекарства тоже забирайте, – настоял предусмотрительный лейтенант. – В любом случае, пригодятся.

Спустя полчаса, ведя Жужу на поводке, мы табором вывалились из квартиры на лестницу.

– Половина пятого. – С грустью взглянул на часы Чумаков. – Пойду пока дам отмашку ребятам, почитаю последние сводки. А ровно в пять жду внизу и Вас, гражданка Лопухина. Будем решать вместе, как дальше жить.

Доведя нас до тамбурной двери, лейтенант удалился, оставив меня наедине с двумя созданиями, выживание и здоровье которых теперь целиком и полностью зависит лишь от меня.

Так себе, ощущение, скажу я Вам… Чувство глубокой ответственности, несовместимое с нормальной жизнью. Особенно, если учесть, что мамой становиться я пока не планировала.

Глава 6: Безысходность

Увидев на пороге незнакомцев, кот, забыв о гостеприимстве, выгнулся кочергой и с воинственным кличем, двинулся вперёд, на Жужу.

– Никогда не замечала в нем суицидальных наклонностей, – пробормотала я и, не смотря на протесты, сгребла "лихого рубаку" на руки, от греха подальше.

Жужа, как и положено истинной леди (тем более, такой комплекции) и ухом не повела.

Аккуратно обнюхав кота, старательно пытающегося доминировать, собака, спущенная с поводка, пошла знакомиться с новым жилищем…

"А ведь её необходимо не только кормить, но ещё и выгуливать, – не без ужаса подумала я. – И пацана на улицу не отправишь, если утром хочется спать. Отмазка "это твоя собака" в условиях апокалипсиса больше не действует".

– Как питомца зовут? – Прервал мои размышления Миша, нежно поглаживая за ухом отчаянно упирающегося котяру.

– Альф, чаще – Альфик. – Протянула я, мысленно сочувствуя привыкшей к спокойствию животине. – Полное имя – Альфонс, но он на него принципиально не отзывается.

– Я бы тоже не отозвался, – усмехнулся не по годам смышлёный пацан.

Подозреваю даже, что с ним может быть интересно, если не закапризничает, скучая по родителям.

– Итак, ты живешь в зале. – Обозначила я сразу свои границы. – Спальню не отдам. Зато в твоей комнате есть большой телек. И если уж в школу ходить не надо, то я не прошу тебя жить по режиму. Муштра и воспитание – это совсем не моё. Но всё же парочка просьб у меня имеется.

– Какие? – Оживился пацан, почуяв близость ночи, проведенной за приставкой.

– Не мусорить и не раскидывать вещи. Даже в конце времен я всеми руками "за" чистоту. Уважать нужды друг друга и не наглеть. Ну и последнее – я гуляю с собакой, ты – моешь ей лапы. Пожалуй, на этом всё. Если тебя что-нибудь не устраивает, или тебе что-то нужно, не стесняйся, говори. Попытаемся решить проблему, как взрослые. По рукам? – Выжидательно уставилась я на парня.

– По рукам, – нагнав на лицо серьёзности, кивнул он и пожал мне руку.

А затем, не выдержав напряжения, оба мы рассмеялись.

– Сейчас я отлучусь ненадолго, на совет жильцов, а ты пока можешь разобрать свои вещи и занять свободные полки. На плите есть курица с рисом, если вдруг ты голодный.

– Разберусь, – деловито подбоченившись, парень схватил рюкзак и потащил его в зал. А следом отволок туда же лежанку Жужи, больше напоминающую мне огромный, застиранный матрас.

На свой страх и риск, отпустив кота в свободное плавание, я спросила:

– Жужа сегодня гуляла?

– Мама вывела её утром, сразу после ухода участкового. – Ответил пацан, потрепав собаку за холку. – Мы с ней гуляем дважды в день.

– Хорошо. Что-нибудь придумаем. – Расстроилась я, предвкушая, вопли Маргариты, когда собака справит нужду на клумбу под её окном. Выводить Жужу дальше подъезда я точно не рискну. Желательно, вообще не отходя от двери… Конечно, такой большой псине нужно движение. Лучше всего – частная территория.

"Может стоить поговорить с Петренко? – подумала я. – В его большом хозяйстве одной животиной больше или меньше – особой разницы нет."

Накинув куртку, я спустилась вниз, где уже потихоньку начали собираться жильцы. Взбудораженная последними новостями толпа протяжно гудела.

Петренко о чем-то оживленно беседовал с двумя пожилыми женщинами. Чумакова на месте не было.

– Вы уже видели этих… Заболевших? – Спросил меня подтянутый, сухонький мужчина, лет шестидесяти. – Или народ, как всегда, преувеличил масштаб трагедии?

– Четырежды за сегодня. – Честно призналась я. – Вы сами-то на улице были?

– Да я на больничном, с радикулитом, – поднял «дядька» майку, гордо демонстрируя шерстяной бандаж. – Еле хожу. Ждём с женой дочь с работы. Уже должна вернуться, но сегодня что-то задержалась…

– Не поднимайте панику раньше времени, – попыталась я успокоить соседа. – Сейчас наверняка с транспортом проблемы. Уж водители маршруток точно столкнулись с этой напастью раньше нас. И кто-то из них принял здравое решение – укрыться дома. На улицах еще вчера было не спокойно. То закричит кто, то "Скорая" пронесётся… – Повело меня было не в ту степь, и я быстро прикусила язык. – В общем, если бы что-то произошло, то Вам бы обязательно позвонили. – Скривила я душой. Да мне и самой категорически не хотелось верить в худшее.

На этой минорной ноте подъездная дверь отворилась, и в нее вошел Чумаков. Рядом маячила пара патрульных. Коротко кивнув Петренко, он поднял руки вверх, призывая жильцов к тишине.

– Пожалуйста, все вопросы потом, – пришёл сержант на помощь командиру. – Послушайте, что скажет товарищ старший лейтенант!

Коротко откашлявшись, Чумаков, устало присел на радиатор. Порывшись в увесистой папке, он поднял над головой распечатки оперативной сводки:

– Оставлю их тут. Кто захочет, сможет потом ознакомиться. Итак, наши коллеги из Королёва перестали выходить на связь. Балашиха еще держится. Электросталь пока что тоже на плаву. Общими силами оперативников, при активной поддержке мотострелковой части, основной наплыв зараженных был подавлен.

– Ну, слава Богу, – выдохнула Баба Нюра, и Маргарита автивно закивала, поддакивая соседке.

– Потери, к сожалению, тоже есть. – Нахмурился Чумаков. – Пострадавших сотрудников уже отправили на карантин. Сейчас я скажу вещи, которые многие из вас сочтут странными и даже кощунственными, – сморщился участковый, инстинктивно поглаживая ссадину на лице. – Все вы, наверное, хоть раз смотрели фильмы про зомби. Ожившие трупы, поедающие человеческую плоть…

По подъезду прошел недоверчивый гомон, и старлей замолчал, давая людям время переварить информацию.

– Нет, я не сошел с ума. Телевидение убеждает вас, что с вирусом активно борются и даже побеждают его. Но всё это – чушь. Беспорядки на улицах, должны доказать вам обратное. Если мы сами не защитим себя от волны нежити, то ничто нас уже не спасёт. Мертвецы не спят, не устают, не знают жалости. Всё – чего они хотят, оторвать от вас шматок побольше и сожрать его. – Опустил глаза участковый.

– Кто видел зараженного вблизи, хоть раз, поднимите руку. – Попросил жильцов Петренко.

Больше половины собравшихся, включая меня, ответили утвердительно.

– А кто наблюдал, как сложно их остановить? – Задал резонный вопрос Чумаков. – Лично я сам дважды стрелял на поражение. Мои парни, – обернулся он на патрульных, – своими руками расстреля в упор одного такого «красавца». Били в грудь, в живот. Буквально изрешетили его из автоматов, а он всё пёр, пока мы не додумались – бить точно в голову. Это единственный способ обезвредить зараженного раз и навсегда. А теперь поднимите руки, у кого был прямой контакт с укушенным? Может быть вы или ваши родственники уже подвергались нападению зомби? Для простоты буду так их называть. – Уточнил старлей.

Четыре руки стрелой взметнулись вверх.

– Предполагаю, что не все в этом признаются. – Недоверчиво протянул Чумаков и тоже поднял руку. – Я, как прямой контактер, предлагаю вам самый простой способ – обезопасить себя и своих близких – а именно, изоляцию. Вирус может не иметь активных проявлений, вплоть до суток, разумеется, если медики не ошиблись. Ни в коем случае не призываю ликвидировать любого, подвергшегося укусу. – Замахал руками участковый. – Просто запритесь на сутки. Вирус передается через телесные жидкости. При первых признаках неадекватного поведения, закройте человека в ванной, пока он не стал кровожадным монстром. И сразу звоните дежурному. Всегда держите телефон при себе, пока он еще работает. Капитан Петренко останется сегодня за старшего. Завтра на дежурство заступит кто-нибудь еще. Таким образом, вы всегда сможете позвать к себе служителей правопорядка. Они проверят статус зараженного и обезвредят его, если это потребуется.

– А где столько людей взять? – Подбоченился тучный мужчина в растянутой тельняшке. – В опорный пункт не дозвониться.

– Конечно, оперативников на всю округу не хватит. – Вздохнул Чумаков. – Поэтому, если среди вас есть крепкие мужчины, умеющие обращаться с оружием и имеющие опыт военной службы, записывайтесь в ряды народной дружины. Более подробную информацию получите от сержанта Петренко. Далее в районе вводится комендантский час. После восьми вечера не рекомендую высовываться даже в подъезд. А сейчас, вопросы. Если они у кого остались.

Толпа нерешительно загудела, переминаясь с ноги на ногу, но вопросов больше не задавала. Не каждый готов принять и переварить подобную информацию сразу.

– Всем есть, где изолировать укушенных? – Спросил сержант.

Дружный гомон жильцов наполнил подъезд – толпа утвердительно закивала.

– А еда на ближайшее время, питьевая вода и необходимые лекарства у всех имеются? – Спросил напоследок Чумаков, вставая с батареи. – Следите друг за другом. Проявляйте осторожность. – Закончил он свою речь. – То, что происходит вокруг – это не розыгрыш и не выдумки. Обо всем подозрительном лучше докладывайте. Сержант раздаст вам телефоны дежурных.

И, поднявшись на ноги, участковый подошёл ко мне, желая напоследок перекинуться парой слов:

– Сразу задам прямой вопрос, – с места в карьер сорвался он. – Приютите моего сержанта? К завтрашнему вечеру обязательно оборудуем местечко для дежурного где-нибудь в холле. Благо, пространство позволяет. А сегодня Петренко неплохо бы выспаться, если возможность представится. – Призадумался Чумаков. – Такими темпами ночь и ближайшие дни обещают быть особенно жаркими.