Летающий мир

Маркиза вместе со всеми вышла из машины и погрузилась в свежий, ароматный воздух, в котором смешались запахи травы и ветра. Участок был большим и заросшим. Таким же заросшим выглядел и дом, увитый плющом. Он был трехэтажным, высокие деревья закрывали нижние окна. В оконные стекла верхних этажей вставлены были цветные витражи, переливающиеся на солнце. Крышу дома венчала небольшая башенка, на вершине которой сиял золотой диск. Он и блестел издалека, привлекая внимание Маркизы.

Они вошли в дом. Внутри было тепло, сухо, пахло деревом. У входа в комнаты их встречал невысокий улыбчивый человек средних лет. Он со всеми, кроме Маркизы, был знаком, поэтому обнимал, хлопал по плечу каждого вновь вошедшего. Маркизе он светло улыбнулся:

– Дайте-ка, дайте-ка, догадаюсь… – Он дотронулся до ее плеча своей шершавой ладонью, – Колокольчик – вот как тебя зовут.

– Правильно, – засмеялась она.

– Я Юрий, – продолжал он, – а еще меня зовут Лесник.

На что Келвин фыркнул:

– Леший он, а не Лесник.

– А я Маркиза.

Лесник не принадлежал к группе Вескис. Когда-то он входил в одну из групп, но затем навсегда поселился в Лесничестве, как называли дом на краю леса. Отсюда вела дорога к озеру Туманному, любимому месту отлета Летающих людей. От Туманного они выходили на Облачный тракт и летели – чаще всего на запад, в Заозерье. Туда и лежал назавтра их путь.

Лесник показал им, где хранится еда, а ужин они готовили сами, как это было принято в Лесничестве.

– Как так можно жить в таких условиях, а, Леший? – сокрушался Дон Пьетро, – Ничего у тебя не найдешь.

– А что тебе нужно-то?

– Ну, соль… Вот где у тебя соль? А, тут… Ну разве так хранят соль? Ой, а что у тебя тут? Сушеные тараканы?

– Фу, какой ты грубый. Это – перец специальный, из Северного Приморья. Мне его привез Мартин.

– Из группы Фераллини? Да, это вещь. Давно мечтал попробовать.

– Не вздумай. Он горький и злой, как… как злая собака.

– Да ну! У меня на родине даже в кашу манную кладут перец. Попробуем… Ну и что в нем …? Ай, гже у шебя вода? Вода, вода, вода??

– Слушай, давай его отравим чем-нибудь, – обратился Келвин к Леснику, – Раз и навсегда.

Маркизе нравилось в Лесничестве. Двухэтажный дом внутри оказался большим, состоявшим из множества маленьких комнат. На каждом этаже была большая зала с камином, а внизу – столовая. Стены изнутри были покрыты светлым лаком, – ни обоев, ни картин. За окнами колыхались, шумели деревья, – а тут было тепло, пахло деревом и уютом. Келвин помог Леснику растопить камин, а Остин исчез в глубине дома и, видимо, включил какое-то невидимое устройство, – по дому разлилась спокойная и нежная мелодия.

Маркиза нарезала салат, налила себе соку и подошла к Владенице, сидевшей в глубоком кресле у камина.

– Мы пойдем сегодня встречать Вескис?

– Конечно. Немного стемнеет, и пойдем уже. Наши прилетают к одиннадцати, если ничто их не задержит. Идти примерно полчаса.

– Пьетро такой смешной… Скажи, Владеница, а ты что-нибудь знаешь о Сакире Осава?

– О твоем друге? Немного. Когда я пришла в группу Вескис, Сакира уже был как-то в стороне. Я его пару раз видела на наших больших Фестивалях, его многие знают, из тех, кто долго уже летает. Я с ним не летала ни разу.

– Динь-дон, барышни, ужин готов! – позвал их Остин.

Их уже ждали.

– Так, быстро перекусываем, – и в дорогу! – продолжал командовать дон Пьетро, – А большое застолье устроим потом.

– Не торопи народ, Че, не все же, как ты, наелись уже, – дружелюбно сказал Келвин, и все засмеялись. А Келвин широко улыбнулся:

– Ладно, Че, я же любя. Мы ведь и сами знаем, что надо спешить. И вообще – я уже готов.

– Мы тоже! – присоединилась Маркиза за себя и за Владеницу.

Через пятнадцать минут они вышли в ночь. Стояла тишина, только кузнечики стрекотали в траве. Тихо, тихо шурша, они вышли за калитку и пошли по тропинке, меж травами. Впереди шел Келвин, безошибочно различая в лесу узкую тропку.

Маркизе вспомнился вечер, восемь месяцев назад, – кажется целая жизнь прошла с тех пор! – когда она впервые в жизни шла по такой тропке в лес. Она услышала о Летающих людях от своей однокурсницы. Та рассказывала о них как о чем-то обыденном: есть, мол, такие чудаки, ходят в лес по ночам, песни поют, вроде как не наркоманы, но рассказывают о них всякие небылицы… их называют флаймены, летающие люди. И музыку красивую они сочиняют, только уж очень грустную. Она слышала, понравилось, но слишком печально. Что-то тогда всколыхнулось у Маркизы в душе, интерес какой-то, что ли. А что, если? Она ведь слышала когда-то о летающих людях, словно ей ветер напел у моря. Она стала вспоминать и вспомнила: она же их сочинила. В детстве, глядя на закатное лазоревое небо, Маркиза сочиняла истории о летающих людях.

– И где этот лес?

– Да за городом сразу лес, там озеро в лесу, говорят, их там видели.

Но как решиться пойти одной в лес, ночью? Маркиза могла бы попытаться уговорить своих знакомых, – но никто бы с ней не пошел. Знакомых у нее было много, – и в университетском общежитии, и на работе в бухгалтерии, где ей приходилось подрабатывать, так как в студенческой жизни едва-едва удавалось сводить концы с концами. Но это все были вполне нормальные люди, которым она постеснялась бы рассказать о своих странных желаниях. И все же… Стояла осень. Вечером она возвращалась с занятий и видела белесое, наполненное облаками небо. Облака проплывали вдаль, к иным берегам. Там была другая жизнь, там летающие люди сочиняли свою грустную музыку. А Маркиза оставалась одна. Это было невозможно вынести. И через неделю она решилась.

Она вышла вечером из общежития и на автобусе отправилась в лес. Все ее чувства были обострены. Ей казалось, что все люди, что едут с нею в автобусе, непременно направляются туда же – в лес, на встречу. Особенно молодые люди – эти уж точно летающие. Особенно те, что вышли с нею на последней остановке.

Но в сторону леса она пошла одна. Тропинка вела через поляну в лесную тень. Дойдя до середины тропы, Маркиза остановилась. Из леса веяло сыростью и холодом. Там было темно, одиноко и страшно. Легкий ветерок коснулся трав у ее ног. Маркиза посмотрела в сторону леса и прошептала:

– Пожалуйста… Ну, пожалуйста… Я очень хочу войти, но мне страшно. Пожалуйста, помогите мне.

Она прислушалась. Ей показалось, или она услышала музыку? Как будто где-то зазвенел колокольчик. Она сделала несколько робких шагов и снова прислушалась. Тишина. И вдруг – снова она услышала звон колокольчиков. Холодок пробежал у нее по спине. Ей стало страшно. Она вдруг поняла и ощутила всем своим существом, что стоит перед выбором. Может быть, ей придется идти туда, в лес, в темноту. Звон колокольчиков – это как звонок в дверь. Она позвонила, и теперь, возможно, придется войти. А что будет дальше – неизвестно.

Маркиза оглянулась. Позади оставались огни города, теплые, верные огоньки домов. Она колебалась. И тут у основания тропки, отделявшей ее от города, послышался шорох и замаячили серые тени. Одна, другая. Затем раздался свист.

– Эй, девушка! – подвыпивший мужской голос.

Снова свист.

– Девушк, а девушка!

Страхи Маркизы приняли другое направление. Кажется, она влипла. Полупьяные парни, окраина города… Она с отчаянием поглядела в сторону леса. Травы колыхнулись, и она снова услышала звон колокольчиков. Почему-то пришла мысль: может быть, это третий звонок, и больше не позовут. И уже не оглядываясь, вздохнув поглубже, она рванулась вперед и побежала. Травы шелестели под ногами. В ушах свистел ветер. Она бежала – и вся ее прошлая жизнь оставалась позади. А звуки колокольчика длились и длились, сливаясь в тихую, дивную мелодию.

И потом, после, когда в ее другой жизни случилось все, о чем мечталось и не мечталось: музыка у лесного озера, Дом Вескис, веселый, хотя и немного безалаберный, летающие люди, действительно летающие, ведь это так просто! – когда все это произошло, Маркизе не раз казалось, что это был ответ на ее однажды принятое решение, совершившееся в миг, когда она бежала в темную глубину леса.

4

… Они шли и шли, над ними смыкались кроны деревьев. Их листья иногда касались лица Маркизы. Потом она ухватила краем глаза какое-то голубоватое свечение – сначала отблесками на траве и листьях, затем оно явственно замаячило впереди. Лес расступился, – и перед ней засияло во всей своей ночной красе озеро Туманное. У Маркизы перехватило дух. Сияние исходило изнутри озера. Вокруг озера стояли высокие сосны. Берег напротив сливался во тьме, и озеро казалось огромным и бездонным, как море.

– Что, нравится? – шепотом спросила Владеница.

– Еще бы!

– Маленькое сокровище. Посмотри, в нем отражается звездное небо.

Маркиза, подойдя на несколько шагов, увидела, что тысячи и тысячи звезд мерцают в озере, а голубое сияние окружает их. И тут Летающие люди запели.

Сначала запел Келвин. Потом подхватил Остин и остальные. Они пели, приветствуя Туманное и ночь, и звезды. Они просили благословения для путников, которые должны вот-вот прилететь, и для спящего мира, и для себя, находящихся в ожидании и надежде. Песня лилась под сводами густых сосен, в ней мало было слов, – но она была понятна, проста и целостна. Постепенно мелодия стала стихать, стихать, словно невидимый дирижер сказал им: «Довольно». И раздался шорох: «Они летят!»

Маркиза услышала звон колокольчиков. До нее донеслась музыка – видимо, еще слышная музыка тех, кто летел из глубины ночи, из Заозерья. Она никогда не была в Заозерье, и знала, что это очень далеко. Для перелета нужна гармоничная музыка, в несколько тонов, чтобы все могли удержать ветер. И легкий отголосок, вибрирующий и нежный, показал ей, что они уже близко. Вот вдали, над лесом, мелькнули светлые тени. Маркиза ощутила, как ей стало светло и радостно. Ее коснулось чувство, которое и раньше посещало ее, но сейчас стало особенно осознанным и ясным – чувство узнавания родного, близкого, долгожданного. Она и не думала, что так их ждала! Маркиза закрыла глаза, ощущая, как катятся по щекам слезы. Когда она их открыла, и образы перестали расплываться, она увидела, что где-то посреди озера расположен остров. Там зажглись огни. Много огней! Потом она поняла, что от острова отделились лодки, – их было не менее трех. Медленно, медленно лодки плыли к ним, в голубом сиянии озера. Лодки казались бело-золотыми и были наполнены разноцветными огнями. Когда они подплыли ближе, Маркиза увидела, что у каждого путника, одетого в белую с золотом накидку (их называли «полетки»), был маленький цветной фонарик. Оттуда, из лодок, плыла к ним по воде песня, – и в ответ ей запели встречающие на берегу.

– А ну-ка, наш сюрприз! – воскликнул Келвин. Он раскрыл большую сумку, которую всю дорогу нес с собой. И они, продолжая петь, доставали из сумки маленькие, круглые, заготовленные специально для этого случая, огоньки, живым пламенем играющие внутри стеклянного шара. А мелодия все лилась и лилась, неизбежно соединяя встречающих и возвращающихся из далекого пути.

«Я к тебе прилечу с небес

Где же ты? Дай ответ.

Только ты на большой земле

Ты только ждешь меня.

Там, где нет городов и рек –

Нет пути, нет дорог

Там, я верю, горит огонь –

Значит, ты ждешь меня».

И голоса встречающих отзывались:

Ты со мной, даже если ты

Через льды и моря

Ты со мной, даже если нет

Отблеска в небесах.

В тишине буду ждать тебя –

Сотни дней, сотни лет.

Я всегда буду ждать тебя –

И не гасить огня.

5

Примерно в это же время Владислав Натокин, главный советник по вопросам информационной безопасности Департамента общественных отношений, потянулся в черном кожаном кресле и подумал, что неплохо бы выпить крепкого кофе. Он нажал кнопку связи с ресепшн. Там должна была оставаться дежурная секретарша.

– Э-э… Маша, будьте добры кофе, покрепче. Спасибо. – Он всегда был подчеркнуто вежлив с подчиненными сотрудниками.

Владислав посмотрел в темный провал окна и потянулся. Да, поздновато. Но что делать, пришлось выйти на работу в выходной. Владислав вообще любил работать над документами по выходным, когда никто его не дергал. А сегодня вечером он должен еще поработать над докладной по «флайменам». Владислав не очень любил эту тему и не любил вспоминать причины, в силу которых у него была к ней неприязнь. Лично он полагал, что дело о «флайменах» чересчур раздуто. Эту идею он и хотел развить в аналитической записке, которую собирался представить руководству. Впоследствии она ляжет в основу доклада по «флайменам» на грядущей конференции по проблемам тоталитаризма.

Владислав открыл новый файл и начал готовить тезисы:

«Летающие люди», как они себя называют, в принципе, не представляют ни особого вреда, ни пользы. Они не являются выборным электоратом в силу своей полной аполитичности. Они не несут никаких идей, разрушающих общественные устои. В то же время, их поведение заставляет задуматься о возможности использования в их среде (здесь он подчеркнул: активного использования) психотропных препаратов для создания различного рода иллюзий».

Владислав задумался. Что-то ему не нравилось в этой его идее, но начатую мысль необходимо было развить. Он продолжал:

«…Иллюзий, в том числе за счет вызываемых состояний физиологического и психологического изменения сознания. По сведениям, полученным из информированных источников, внутри групп господствуют…», – Владислав задумался. Но его привычно «набитая» рука сама выводила дальше: «отношения строгого подчинения лидеру, неукоснительного соблюдения правил и обрядов. В настоящий момент флаймены представляют собой сложившуюся субкультуру, со специфическими формами коммуникаций, системой «паролей», по которым они отделяют «своих» от «чужих», структурной иерархией и системой ценностей. Это все создает потенциальную возможность со временем превращения данных групп…» Владислав снова задумался и вычеркнул «со временем». «…превращения данных групп в тоталитарную секту оккультно-психоделического толка, с отличительной чертой – активным использованием членами групп психотропных препаратов». Вот и все. Владислав перечел еще раз, внес стилистические поправки и закрыл файл. Что-то скребло у него в душе. Он знал, что фактически выносит приговор «флайменам». При одной потенциальной опасности сейчас, в этом городе и в это время, очага тоталитарной напряженности, да к тому же связанного с наркотиками, всех его участников просто сметут. Ему не хотелось думать об этом по некоторым личным причинам. Но он твердо знал: если этого не скажет сейчас он, значит, скажет кто-то другой. А ведь именно он сейчас – наиболее авторитетный специалист по «флайменам». И если руководству необходима информация о «флайменах», только он может представить ее компетентно. В утешение он подумал: это судьба, что тема «флайменов» всплыла именно сейчас. Это, в конце концов, был их собственный выбор… Все равно, когда-нибудь это бы случилось. И сейчас уже поздно, пора домой. Пора домой, и все.

Владислав Натокин выключил компьютер, встал и аккуратно сложил документы в свой любимый черный кейс с окантовкой из дорогого американского металла.

6

По светящимся дорожкам, расходящимся от разноцветных огней, подплывали лодки. Они тихо причаливали к берегу. Музыка смолкла. И тогда Келвин сказал (тихо, но его слова легко разнеслись по воде):

– Мир вам, несущие нам свет от далеких звезд!

А звонкий голос (Маркиза узнала голос Вескис) откуда-то из глубины лодки произнес слова вечного приветствия Летающих людей, которые когда-нибудь так мечтала сказать и Маркиза:

– Мир вам, хранящие свет и тепло Земли!

– И согревающие нам ужин! – добавил еще один веселый голос, в котором Маркиза узнала лучшего друга Келвина – Трико. – Надеюсь, на этот раз вы успели сготовить нам еду, или Чезаре опять пересолил наш ужин?

– Нет, в этот раз он просто съел весь перец Лесника! – сказала Владеница. Все засмеялись, и значительность момента рассеялась.

Группа Вескис прилетела.

Несколько минут спустя, когда все уже обнялись и поприветствовали друг друга, и уже шли под густыми кронами обратно, в домик Лесника, Маркиза оглянулась.

Озеро Туманное затерялось среди леса, но отблески голубого сияния еще мерцали в траве. «Вот такой же голубой свет был у того озера, другого, в лесу восемь месяцев назад», – подумала Маркиза. – «Как свет морской волны или лунный путь. Как обещание». И она явственно увидела блики голубого света на лицах своих друзей, вернувшихся с небес.

Дом Лесника встретил теплом и ароматом дерева. Через полчаса ужин был на столе, все переоделись, и по случаю встречи разлили в бокалы рубиновое домашнее вино Лесника. На одном конце стола сидела счастливая Владеница рядом со своим любимым Владом, прилетевшем вместе с Вескис. Они поженились недавно, в конце весны. Маркиза видела ее оживленное лицо и его ответную улыбку, видела, как эти двое существовали среди друзей – но словно вдали от всех, только вдвоем. На другом конце обсуждался полет.

– Жуткие уэслеры! – делился впечатлениями Трико. И его сосед, невозмутимый Грегори, черноволосый молодой человек в очках, вторил:

– Да уж, уэслеры были активны, как никогда.

– Потрепали вас? – сочувственно спросил Келвин.

– Кошмар, ужас! – радостно восклицал Трико. – Волна за волной шли на нас. Вескис прямо на ходу курс меняла. Один раз я думал – все, мелодия теряется, строй разлетается…

– Надо было меньше отрываться от строя! – вздернула брови лучшая подруга Вескис, которую за английскую ее красоту называли иногда мисс Вэлли, а иногда – Волшебницей. Она сидела слева от пустующего пока места Вескис в центре стола. Сама Вескис еще не пришла.

– А что, ты опять отрывался от строя? – строго спросил Дон Пьетро, не забывший воспоминания о пересоленом ужине.

– Да было немного, – чуть смущенно улыбнулся Трико. Но тут же спохватился: – Но я же не могу все время в одном тоне лететь! Я – импровизатор, ты же знаешь!

– Вот за такую импровизацию в группе Фераллини тебе бы сначала прочистили мозги, а потом вовсе отстранили от полетов! – нравоучительно сказал Дон Пьетро.

– Да уж, – усмехнулся Грегори, летавший несколько раз с группой Фераллини, – у Фераллини не забалуешь.

– А что, – спросила Маркиза, – разве в группе Фераллини все летят в одном тоне?

– И на одной ноте, заметь! – сказал Грегори. – Я с ними летал как-то. И снова усмехнулся. – Мне говорят сначала: «Все, без проблем, сейчас легко долетим, ты только держись строя». А потом как волны пошли от уэслеров, Фераллини говорит: «Все, снижаемся, сегодня никуда не летим, потому что один тон не удержать при волне».

– М-да, – почесал затылок Келвин. – Я бы так летать не смог.

– Да ладно, ребята, – примирительно вступил Лесник, – Все знают, что у вас лучшая группа. У Фераллини дисциплина железная…

– Но кроме Вескис никто не может держать симфонию и лететь через волны к звездам, – докончила мисс Велли.

– Это точно, – подтвердил один из самых опытных Летающих людей Фрэнк, сидящий справа от места Вескис. – Кстати, а где Вескис?

– Кис, ты где? – обратилась Велли вглубь дома. И оттуда донеслось:

– Да, уже иду.

И легкой походкой в зал вошла Вескис Ламарт, лидер группы. Ничего особо примечательного, на первый взгляд, в ней не было, – разве что необыкновенно густые темные волосы и гибкие, тонкие кисти рук отличали ее. Вескис нельзя сравнить было, конечно, с черноволосой красавицей Владеницей, мимо которой спокойно пройти мог редкий представитель Летающего и нелетающего населения мужского пола. В группе Вескис вообще собрались красивые летающие люди, очень даже красивые. Но глядя сейчас на Вескис, Маркиза любовалась ею. Она видела в ней легкость и решимость, те качества, что присущи людям, знающим, зачем они живут, и куда направляются. Она была молода, хотя возраст Вескис определить было трудно. Лицо ее было чистым и ясным – словно небо обточило его, как обтачивает море попадающие в него камешки. Впрочем, если бы Маркиза была чуть старше, она бы, быть может, решила, что все свойства Вескис были следствием одного: она была Мастером, чувствующим музыку и ритм полета непревзойденно, и имела все необходимые для этого качества. И ничего лишнего.

– О чем здесь уже говорили? – спросила Вескис, беря бутерброд.

– Говорили о том, что ты лучше всех знаешь дорогу к звездам, – сказал Фрэнк.

– К счастью, это не так, – сказала Вескис, улыбнувшись, – Дорогу к звездам я не знаю. Хотя… может быть, скоро придет время, – и нам она понадобится.

– А что, есть какие-то симптомы? – спросил Остин.

За столом смолкли. Маркиза ощутила, как холодок тревоги коснулся ее души. Нельзя долететь до звезд, – подумала она, – Можно до неба, а сквозь небеса, к звездам,

– невозможно…

Но Вескис подняла брови и рассмеялась.

– Ты же знаешь, Остин, всегда есть повод задуматься о том, что нас ожидает за поворотом. Но наше будущее мы скоро узнаем. За тем и летим в Заозерье.

– А, так вот зачем мы летим! – обрадовался Трико. И за столом снова завязался разговор.

Маркиза оглянулась. Владеница уже сидела без Влада, который пошел общаться к Грегори и Леснику.

– Влади, мне что-то как-то тревожно, – обратилась к Владенице Маркиза.

– Да? – оглянулась та лучезарным, счастливым взглядом.

– Влади, мне отчего-то стало тревожно, когда они заговорили о звездах, – сказала Маркиза.

– Не бойся, Малыш, – мягко сказала Владеница. – Пока все хорошо. А что случится, то случится, верно ведь?

– А при чем здесь дорога к звездам, Влади?

Владеница молча смотрела на хрустальные переливы в своем бокале. Видно, она

подбирала слова. Потом сказала:

– Понимаешь, Малыш, до звезд долететь нельзя. Но есть одно небесное тело, к которому путь бывает открыт. Это звезда Онтарио.

Маркиза вспомнила. Вернее, у нее появилось чувство, что она касается сейчас чего-то знакомого, но забытого когда-то. И вот чуть-чуть – и она вспомнит…

– Звезда Онтарио, – продолжала Владеница, – неизвестно, может, это и не звезда вовсе. Но Летающие люди всегда были связаны с ее заходом и восходом. Их будущее зависит от нее.

Она посмотрела на встревоженное выражение лица Маркизы и улыбнулась:

– Но ты не бери сейчас это в голову, Малыш. Завтра тебе лететь в свою первую большую дорогу, – это самое важное.

Владеница слегка сжала Маркизе руку и обратилась в сторону зовущего ее мужа:

– Да, Влад, я иду.

Тем временем музыка в зале стала тише. Кто-то принес гитару. Маркиза налила себе

сок и замерла в предвкушении. Летающие люди стали петь.

Как она любила эти песни! Они рождались на земле, но были продолжением жизни в небе. В них Летающие люди вплетали свои мелодии, пойманные в полете. На каждый случай была у них песня: были песни-ожидания и песни-встречи, песни о быстрых ветрах и о мечтах, которые никогда не сбываются, песни благословения и песни о разлуке. Были песни, которые поются самым близким и любимым, и песни для большой компании.

Сейчас настрой был веселый. Трико сообщил, что будет новая песня, и взял гитару. Ему подпевали Келвин и Остин (видно, они подготовились заранее). Под звонкий перебор он весело пел о своей неудавшейся жизни и постоянных неприятностях, а также о мечте совершить что-нибудь великое и несуразное, например, украсть русскую девушку и русскую тройку с санями. Маркиза запомнила припев, ибо он был очень театрален.

О если б только раз – взлетели в небо сани!

О если б раз – хватило бы огня!

И чтобы Вескис изумленными глазами,

Забыв про всех, глядела на меня!

При этом он драматично вставал на одно колено напротив места, где сидела Вескис. Та смеялась, отмахивалась и пыталась «перевести стрелки» на сидевшую через два стула от нее еще одну девушку, белокурую Елену:

– Вот русская девушка, Трико!

Но Трико упрямо мотал пышной курчавой шевелюрой и пел свое.

Маркиза улыбалась. Она легко могла представить себе Вескис в полете, Вескис задумчивую, решавшую проблемы, Вескис радостную или печальную, но никогда – Вескис, влюбленную в мужчину. Да и Трико просто дурачится. На самом деле, – кто же не знает? – Ему нравится Велли. Но Велли многим нравится. А особенно – молодому, красивому и умному англичанину по имени Алан из группы Доминика Роше. Они с Аланом говорят на одном языке. Поэтому вряд ли Трико что-либо светит. Но может быть, ему вообще нравятся все симпатичные девушки, – вот и на нее он поглядывает то и дело, когда поет свои песни. Но ей пока тоже нравятся все, и никто – особенно. Ей нравится летать.

Маркиза засыпала. Песни стали более спокойными, грустными, тихими. Она уносилась вдаль, навстречу завтра.