Полная версия
Переводчик
Переводчик
Екатерина Кармазина
Редактор Галина Еремина
Корректор Галина Еремина
Дизайнер обложки Екатерина Кармазина
© Екатерина Кармазина, 2023
© Екатерина Кармазина, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0051-8214-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Переводчик
роман
Заказы сыпались один за другим. На кухню то и дело вбегал маленький щупленький узбек и выкрикивал названия блюд из блокнота, который он повсюду таскал с собой: «лахмаджун с ягнятиной и телятиной, средний», «фасоль с бараниной и пиде ассорти», «гуляш телячий с овощами – две штуки», «мерджимек – две штуки, кебаб куриный и телячий», «кофе по-турецки – три порции, баклава – три порции». Вокруг все бегали, суетились, гремели посудой.
Заправлял всем высокий турок в белом колпаке. Его подчиненные нарезали овощи, раскатывали тесто, смешивали фарш, занимались грилем. Костя только путался под ногами, на него все время кто-нибудь натыкался. Он двигался, словно в замедленной съемке, и совершенно не вписывался в ритм этого места. В поисках обычного сандвича он обошел все стойки, даже заглянул в холодильник и морозильную камеру. А тем временем работа кипела, на него никто не обращал внимания, и пока он обдумывал, у кого бы спросить, в руках у него оказался миксер. Костя огляделся по сторонам, но так и не понял, кто ему его подсунул и что с ним делать. Какое-то время он смотрел на него, затем надавил кнопку под указательным пальцем, и насадка завертелась. Он попытался отнять палец, но миксер продолжал вибрировать у него в руке. Вдруг все пространство наполнилось звуками мантры, которую Костя недавно установил на свой мобильный. Это очень красивая и успокаивающая мелодия. Но откуда они знают, и почему она звучит здесь, в турецком ресторане, на кухне? Чудесные звуки заглушало жужжание миксера. Оно мешало и раздражало.
Костя открыл глаза. Рука его лежала на телефоне. Сам он уснул в гримерке прямо за столом. Здесь же спали и его друзья. Ваня с Анютой отлично уместились в мягком кресле. А Гриша растянулся на стульях, выставленных под стенкой в ряд. Музыка убаюкивала, а вот виброзвонок все портил. Чтобы прекратить это безобразие, Костя взял трубку. Он выпрямился и глядел на себя в зеркало. Физиономия помятая, а волосы взъерошены. Зато на груди красовалась Моника Беллуччи собственной персоной, да еще и расстегивающая лифчик. Эту футболку ему подарили ребята вчера в честь окончания университета!
Наконец-то! Свершилось! Целых пять лет позади, отмучился на филологическом факультете, изучая турецкий язык и считая это занятие совершенно пустым. Так в свое время решили родители Кости, а он не хотел их огорчать. Заниматься же собирался иным, чем, собственно, уже и занимался. Вместе с друзьями он подрабатывал в театре и мечтал написать пьесу. Для этого неплохо бы пойти учиться в другой университет или хотя бы на курсы, но все времени не хватало. Этот турецкий… Костя уже работал переводчиком. Была практика. В университете это поощрялось. В его обязанности входило находиться в офисе одной строительной компании и переводить шефу перечень ежедневных закупок, необходимость которых он сначала оспаривал, но в результате все равно подписывал. Работа скучная и неинтересная. К счастью, это продлилось недолго. Их группу на три месяца отправили в Анкару на языковые курсы для иностранцев. Костя их успешно окончил и с радостью вернулся домой. Турков и компаний, в которых можно работать, и здесь хватает, а вот друзей, таких как у него, там днем с огнем не сыскать.
Вчера они потрудились на славу, премьера состоялась, и все прошло почти гладко. Конец театрального сезона, поэтому и помещение выделили. Дипломная работа молодого и перспективного режиссера. Девушка родом отсюда, но училась не у нас. Сцену предоставили, а вот все остальное своими силами. С миру по нитке, как говорится. Ваня и Гриша монтировали декорации, Анюта отвечала за грим, а свет был на Косте. Готовились долго, много репетировали. Результат налицо – справились. Чувство победы и завершенности.
В строительной компании Костя не остался, хотя ему предлагали. Его больше устраивала одна юридическая контора, куда периодически звали на переводы. Пока только на устные. Для письменных нужен был диплом. И вот теперь он у него имеется, что дает право заверять любые свои переводы официально в различных инстанциях, включая государственные органы и нотариуса.
В трубке булькал хриплый голос Автандила Исмаиловича – куратора их курса, который вознамерился работать дальше со своим уже бывшим учеником. Человек он крайне сложный. Характер тот еще – восточный. Существует его мнение и неправильное. В спор с ним лучше не вступать. Это было известно всем и каждому. Но за время пятилетнего правления стычка у него произошла именно с Костей. Парню сложно давалась несвобода, которую так умело сплел вокруг своих учеников этот усатый тиран. Еще на первом курсе в самый первый день он заявил о своей полнейшей над ними власти, сказав, что «Ленин» здесь он. Даже не ректор, а он! Далее поведал об условиях и правилах их единственно возможного взаимовыгодного и мирного сосуществования. Заключалось оно в усиленном изучении и сосредоточении только на одном и самом главном предмете – турецком языке. Все остальное не имело значения. «Если по языку успеваемость нормальная, все остальное уладим», – не уставал повторять Автандил Исмаилович, расхаживая между рядами и заложив свои волосатые руки с подвернутыми рукавами белой отглаженной рубашки за спину. Когда он говорил, губы его скрывались за густой черной растительностью. Было непонятно, откуда исходит звук, чревовещание какое-то. Но звук исходил из него, и не просто звук, а в виде инструкций, к которым следовало внимательно прислушиваться и незамедлительно их выполнять. Он не только преподавал, но и трудоустраивал. Все студенты работали на него. Им практика, а Исмаиловичу объем работ и процент. Заказы он брал отовсюду, точнее, их ему приносили сами заказчики. Отказаться – все равно, что приговор себе подписать, впереди ведь зачеты, экзамены…
И вот, когда все закончилось, Костя был уверен, что позабудет о своем мучителе на веки вечные, но не тут-то было. Голос этого типа захлебывался в его телефонной трубке. И эта его вечная привычка говорить по-турецки! Накануне Автандил позвонил ему и попросил подменить в одной инстанции – в суде! Костя по привычке кивал головой, хотя его бывший «ходжа» (в переводе с турецкого – «наставник») никак не мог видеть его в этот момент. Затем все по той же привычке Костя согласился и записал адрес. Произошедшее дошло до него спустя пять минут после того, как их разговор был окончен. Вместо того чтобы отсыпаться после премьеры в театре и обмывания диплома, с подачи Исмаиловича ему придется ехать на официальный перевод в суд, да еще и ранним утром в субботу! И это в первый день лета и своей свободы!
– Да? Что? Я! Да, Автандил Бей, помню, конечно! А как же, буду! Я где? А, нет, не далеко.
Костя глянул на циферблат и понял, что опаздывает. Ничего не поделаешь, придется позаимствовать Ванькин раритетный транспорт, пока тот спит. Преодолев размотанный посреди комнаты кабель и обойдя стремянку, Костя пробрался к другу и вытащил ключи от машины из правого кармана его джинсов. Тот даже не шевельнулся. «Объяснять долго, записку писать тоже уже нет времени, позже наберу и извинюсь», – оправдал Костя свои действия. По дороге успел захватить Анькины солнцезащитные очки со стеклами в форме сердечек. И книгу. Пелевина. Всегда и везде у Кости с собой была какая-нибудь книга. А очки, таких ни у кого больше нет, Аня откуда-то привезла и вчера ему подарила.
Город еще спал. Конструкцию, напоминающую замок Дракулы, окружают аккуратные современные здания. Здесь давно уже требуется ремонт, да все никак не соберутся. Внутри все отсырело, обсыпалось, состояние аварийное. Зато памятник культуры и все еще действующий театр.
Трасса пуста. Машину следует прогреть. Огромное количество раз Костя видел, как это делает его друг. Дело не быстрое. Лишь бы завелась. Салатовая девятка – ровесница Кости, а то и старше. И как она еще на ходу, уму непостижимо. Пара вмятин смотрится органично, будто это заводской дизайн. Фыркающий, как старый подавившийся кормом кот, двигатель нарушил тишину окрестностей. Не подвела, родимая, завелась. Скорей бы. По дороге еле плетется пустой троллейбус. Нога Кости нервно подергивается на педали газа. Опаздывать не в его правилах. Просили же пораньше. Только теперь он обратил внимание на свою одежду. Футболка! Толстовка Грини пришлась бы кстати, но уже поздно. Машина дернулась. «Нежнее нужно. Только Ванька умеет с ней обращаться. Он с ней, как с женщиной, – думал Костя. – Не заглохнуть бы на светофоре. Ни прав, ни техпаспорта. Если остановят, вообще никуда не доберусь. И понять бы, куда ехать. Мобильный скоро сядет, и тогда мне не смогут дозвониться. Нужно было поставить на подзарядку, да кто ж об этом думал вчера?!»
Костя промчался по городу без происшествий и ударил по тормозам перед самым пешеходным переходом напротив какого-то кафе. Оно уже работало. На террасе были расставлены столы и стулья, и даже успели побывать посетители. Две женщины как раз собирались переходить дорогу, когда одну из них окликнула официантка. Что-то с карточкой, не прошел платеж, нужно вернуться. И пока одна разбиралась, другая стояла на тротуаре и наблюдала, как вертится белокурая курчавая голова Кости в попытках рассмотреть название улицы на ее противоположной стороне. Затем он обернулся. Солнце светило прямо в глаза, но на нем были солнцезащитные очки, те самые. Два сердечка устремились на ту, что ждала подругу.
– Вы-то мне и нужны! – с телефоном в руке Костя выскочил из машины.
– Я? – удивленно переспросила женщина, всматриваясь в рисунок на его футболке.
– Да, Вы! – под ее взглядом Костя немного смутился, но виду не подал. – Не подскажете, где это? – и он протянул ей свой телефон.
Она молча указала на здание через дорогу от кафе. Вернулась подруга, и внимание женщины тут же переключилось на нее. Они собирались уходить.
– Благодарю! – с явным запозданием и некоторым пафосом крикнул Костя им вдогонку.
Она обернулась, глянула на часы.
– Остановка более чем на пять минут – это парковка. Пункт 15 ПДД, – и женщина указала на знак, под которым обосновалась Ванькина девятка; на зебру, на которую залез бампер и передние колеса; и на перекресток позади, до которого оставалось меньше чем пара метров. – Положенное расстояние 10 метров.
Женщинам и правда пришлось обходить машину, которая преградила им путь. И все же они перешли дорогу по пешеходному переходу и направились в сторону остановки. Какое-то время Костя смотрел им вслед, затем тоже глянул на часы. Время еще есть, он даже успеет заказать себе кофе. Официантка убирала со стола, за которым сидела та женщина с подругой. Костя успел заметить след от помады на одной из кофейных чашечек, остатки чизкейка и апельсинового фреша на дне стакана. Девушка унесла все это на подносе, а он зачем-то продолжал стоять возле этого столика. Спохватившись, Костя вбежал внутрь и у бородатого бариста с татуировками на шее и запястьях заказал двойной эспрессо со сливками на вынос. Тут же передумал и сказал, что выпьет кофе здесь. С такой же чашечкой он сел за тот же столик на террасе, за которым только что сидела женщина с подругой. Сделал глоток. Но рассиживаться было некогда. Она права, машину нужно переставить. Сколько продлится все это мероприятие, на которое его вызвали, неизвестно. Да и Ванька убьет, если его любовь заберут на штрафплощадку. И вообще не об этом сейчас нужно думать. Хорошо бы сконцентрироваться на предстоящей встрече.
У здания суда над входом развевается флаг. Камера на углу по форме напоминает уличный фонарь. «На таких видна вся улица, а значит, и моя остановка в неположенном месте тоже», – предположил Костя. Чтобы войти, пришлось приложить усилия – дверь резная, основательная. На проходной нужно предъявлять паспорт и проходить через металлоискатель. Как в торговом центре, только с документами. Служащий скучает перед монитором, в котором идет трансляция с камер и с камеры-фонаря в том числе. Сказали подниматься наверх. Кого-то еще ждут. Можно было и не спешить. Следователь представил Костю помощнику прокурора. Тот кивнул. В двух словах объяснил, что дело серьезное и не терпит отлагательств. И все. Женщина с двойным подбородком и опухшими ногами с папкой в руках в коридоре – адвокат. На скорую руку она просматривала листы в стопке. Костя сел рядом. Больше здесь никого. Зал заседаний открыли спустя час. Все вошли. Переводчику полагается занять место рядом с адвокатом. Так следователь сказал. Виновник этого «торжества», точнее, виновница, уже заперта в боксе. Ее привели под конвоем в наручниках чуть раньше. Для этого всем пришлось выйти на лестничную клетку, освободить проход. Таковы правила.
Металлические перекладины и стекло. Отверстие сбоку для других целей, но в него удобнее всего говорить. Костя поздоровался, назвал свое имя. Услышав родную речь, турчанка оживилась, все в то же отверстие протянула руку. Она переспросила имя, еще раз повторила вслух. Поинтересовалась, где он выучился турецкому. Вечно турки задают этот вопрос. Костя сказал, что он выпускник отделения тюркологии. Ее лицо просияло. Можно было подумать, что Костя ей сын родной.
Низенькая, полная, лет тридцати. Зовут ее Пынар. Переводится как источник, родник, фонтан. Все турецкие имена что-нибудь да обозначают. И фамилии тоже. Поэтому их извечный вопрос «Что значит твое имя?» обычно ставит в тупик. Турчанка обратила внимание на шевелюру Константина, сказала, что владеет сетью салонов и, если все закончится благополучно, всегда будет ему рада. Сторона обвинения сидела напротив и о чем-то дискутировала. В зал вошла девушка и попросила у Кости документы. Он их ей отдал. Сказали занять свои места.
– А в чем ее обвиняют? – шепнул Костя.
Пока женщина-адвокат с одышкой продолжала рыться в бумагах, судебный пристав отворил дверь и произнес знаменитую фразу: «Всем встать!». Сделал он это, словно кондуктор-контролер в троллейбусе, предлагающий пассажирам приобрести талоны, вальяжно, лениво. Косте никогда еще не доводилось бывать на судебном заседании. Его представление обо всем этом носило характер весьма приблизительный, а все знания сводились к кино и сериалам. Вот в них эта фраза всегда звучит чуть ли не торжественно.
Все поднялись, и Костя тоже. В зале появилась судья, сказала всем садиться и проследовала на свое место мимо него. Все сели, кроме Кости. Она глянула на него и повторила: «Садитесь».
– Приступаем к рассмотрению ходатайства старшего следователя Следственного отдела Центрального УВД города Киева Головко А. М. по обвинению Пынар Озтюрк в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи сто пятнадцатой Уголовного кодекса Украины – умышленное убийство. Доложите о явке, – обратилась она к секретарю.
Костя с трудом сделал вдох. Похоже, сейчас одышка появится и у него. Неизвестно, что его взволновало больше, то, что эта милейшая с виду турчанка, с которой он здоровался за руку, кого-то укокошила, или то, что судьей оказалась та самая женщина, с которой он разговаривал возле кафе!
– В судебное заседание явились: обвиняемая – гражданка Турции доставлена конвоем; переводчик; защитник; помощник прокурора и старший следователь, – закончила свой доклад секретарь.
– Устанавливается личность переводчика, – в руках судьи оказался паспорт и диплом Кости.
– Представьтесь.
Их глаза встретились. Словно в школе, когда вызывает учительница, Костя снова поднялся. Но она смотрела уже не на него, а в документ.
– Костя.
Она устремила на него свой взгляд и остальные тоже.
– Константин Романович, – исправился Костя и поспешил добавить – Григорьев.
– Дальше, возраст?
– Мне двадцать… один скоро будет. Не женат, – добавил он и тут же об этом пожалел, потому что вышло как-то не очень.
– Дата рождения полностью?
– Ноябрь. Седьмое. Число в смысле. Двухтысячный. 07.11.2000 – выпалил он, мобилизовавшись.
– Квалификация переводчика подтверждается дипломом Киевского национального университета имени Шевченко, специальность турецкий, английский, – констатировала она, глядя в его диплом, и передала его обратно секретарю.
– Угу, – довольно подтвердил Костя.
– Место работы?
– Свет, звук в театре. Помогаю. А с турецким… Меня попросили. То есть не работаю пока. Преподаватель наш… Я только окончил. Фрилансер, короче.
Судья была серьезна и невозмутима. Вроде та же женщина, что и на улице, и вместе с тем другая.
– Хорошо. Ваши права и обязанности, предусмотренные Уголовным процессуальным кодексом Украины: переводчик имеет право задавать уточняющие вопросы, ознакомиться с протоколами процессуальных действий, получать вознаграждение за выполненный перевод, заявлять ходатайство про обеспечение безопасности в случаях, предусмотренных законом, заявлять самоотвод при наличии обстоятельств, выполнять полный и правильный перевод. За заведомо неверный перевод переводчик несет ответственность, установленную законом. Вам все понятно? Вопросы есть?
– Так точно! То есть нет! В смысле вопросов нет, все понятно, – и добавил: – Ваша Честь!
«Ведь так всегда говорят в кино», – подумал он про себя.
– Садитесь, Константин Романович, – между его именем и отчеством образовалась еле уловимая пауза. Возможно, заметил это только Костя. – Сторона обвинения, представьтесь.
Следующим поднялся государственный обвинитель Центрального района помощник прокурора Анисимов Роман Дмитриевич, так он представился. Говорил он четко и быстро. Костюм на нем сидел отлично. Мог бы и свидетелем на свадьбе в нем быть. Костя никогда не носил костюмов, они ему не нравились. Но теперь он об этом жалел. Следователь в рубашке, судья в мантии, на секретаре пиджачок, женщина-адвокат в блузе. И только одежда Кости никак не вписывалась по стилю в интерьер этих стен и этого общества.
У Кости зазвонил телефон. Произошло это в самый неподходящий момент. О том, что телефоны положено выключать в театре перед спектаклем, ему было отлично известно, и он всегда это делал. Но о том, что правило актуально и для суда, он как-то не подумал. Наверняка звонит его друг, и надо бы ответить. Вместо этого Костя отчаянно пытался отключить звук и на нужную кнопку попал только с третьего раза. Воцарилась тишина.
– Простите, извините, я не… это случайно вышло, – искренне пытался загладить свою вину Костя.
Заседание продолжили. Представились все. И старший следователь по особо важным делам Следственного управления, и представитель защиты от Регионального центра предоставления бесплатной помощи. Наступил черед подозреваемой. Костя подошел к боксу со стороны отверстия. Теперь ему лучше было видно судью. Турчанка поднялась.
Все прошло гладко и закончилось быстро. Вопросы были простыми. У Пынар высшее медицинское образование, ее речь безупречна. С другими бывали и сложности. С ней нет. Каждый раз, когда судья задавала свой вопрос, от ее взгляда перепадало и Косте. Совсем чуть-чуть. Внимание ее было сосредоточено вовсе не на нем, а на Пынар. Затем выступила сторона обвинения и адвокат, после чего судья удалилась для принятия решения.
Все это время Костя чувствовал себя странно. С ним определенно что-то творилось. Ясно одно – все дело в ней. Ее присутствие волновало его куда больше всего остального. Есть она и все остальное. Теперь этот мир делится именно так.
Вскоре она вернулась и огласила решение. Для подозреваемой была избрана мера пресечения – содержание под стражей без права внесения залога. До следующего судебного слушания. Таковым было ходатайство, и суд его удовлетворил. Это Косте уже адвокат объяснила после. Сам он ничего этого не понял. Когда она читала, он слушал. Не содержание – голос. И испытывал волнение. Не за турчанку – за нее. Так он обычно волновался за свою девушку, Ольгу, когда та сдавала экзамен или была на сцене.
Окна нараспашку. Жара еще не успела вытеснить утреннюю прохладу из этого помещения. Слышны звуки голубиной возни на карнизе. Все стоят. На лицах читается безразличие и многолетняя привычка. Взгляд потуплен. Происходящее, пожалуй, волнует только Пынар. И Костю. Переводить во время оглашения не положено. Он перескажет ей потом.
Судья торопится и некоторые слова проглатывает. Он смотрит на нее не отрываясь. Причин для волнения за нее нет, она точно знает, что делает. Ощущение такое, что, не зная ее вовсе, он знаком с нею всю жизнь. Все хотят быстрее закончить и разойтись по домам. Сама суть решения изложена в самом конце, в последнем абзаце, но такова процедура. Поскорее сбежать с перевода обычно хочется и Косте, но не сегодня. Мысль о том, что все закончится, его пугает. «Она судья! Тогда он этого не знал, теперь знает. И значит, он не сможет больше подойти к ней, заговорить. И когда они успели все это написать? Скорее всего, существует форма, шаблон. Но даже если и так, все равно требуется время. Ну и скорость!»
Пынар дали поговорить с адвокатом и увели. Решение выдадут на руки, и его нужно будет перевести. Об этом Автандил Исмаилович не упоминал. В коридоре к Косте подошел следователь и попросил ненадолго задержаться. Сказал, что все оплатит. Возможно, сейчас состоится еще одно слушание. Об этом Исмаилович тоже ничего не говорил. Надо, значит надо. Без проблем. Странное дело, но уходить ему не хотелось. Не мешало бы набрать Ваню, успокоить насчет машины. Это если он еще не заявил об угоне. Мысли Константина путались. Можно было бы списать все на стресс, не каждый день видишь женщин за решеткой, да еще и таких, которые кого-то убили. Но волновала его вовсе не эта женщина, а другая – та, что была в мантии, имени которой он до сих пор не знает.
В коридоре перед залом судебных заседаний сидит адвокат, она ждет того самого решения. Костя умостился рядом.
– Вы тоже ждете?
– Да. Канцелярию. Копию решения.
– Ну и работа у вас! Знаете, я здесь впервые. И часто такое бывает?
– Что именно?
– Ну, убийцы?
– Разбирательство же будет.
– Да, это понятно. Это я так, не очень ориентируюсь пока. А скажите, судья, которая у нас была, которая это все… как ее зва… ее фамилия? Она…
– Романцева Наталья Константиновна.
– О, спасибо большое! – записывает в телефон.
– Одна из адекватных в этом суде.
– А бывает как-то иначе? – удивился Костя.
– О, сколько угодно, – адвокат хмыкнула.
– Мне она тоже очень понравилась. Очень!
Теперь он узнал то, что хотел. Только Костя открыл своего Пелевина, как в этот самый момент заметил судью Наталью Романцеву. Она спускалась по лестнице. И тоже его заметила. Он сразу же захлопнул книгу и вскочил.
– Вы еще здесь?
– Следователь сказал ждать, еще одно слушание возможно бу… – Костя чувствовал, что краснеет, а она это видит!
– Сегодня не будет. В понедельник. А идемте-ка со мной, подпишите явку на следующее слушание.
О понедельнике они с Исмаиловичем не договаривались. И у Кости планы – договоренность с родителями, но он даже не заикнулся об этом. Просто шел за ней. Она обернулась.
– Как язык выучили? – спрашивает.
– Учил пять лет, вот и выучил, – почему-то дрожащим голосом отвечает.
– Я вот тоже учу английский. Пытаюсь.
Они шли уже по коридору. Больше она ничего не говорила. Только в приемной напомнила помощнице про уведомление и скрылась за дверью своего кабинета. Костя поставил подпись и вышел в коридор. Он стоял под именной табличкой золотистого цвета с номером комнаты. У него снова звонил телефон. Не Ваня, следователь ждет его на улице.
– Переносится. На понедельник. Здесь, в то же время. За сегодня сколько мы должны?
Они отошли в сторонку. «Вознаграждение за выполненный перевод» – кажется, так сказала Наталья Константиновна, зачитывая ему его права и обязанности.
– Да… как считаете нужным, – махнул рукой Костя.
– Не, так не пойдет. Начали мы в девять. Сейчас у нас…
– А давайте за час и все.
– Точно?
– Да.
– Ну спасибо! Держи-ка. На связи тогда.
Следователь пожал Косте руку и ушел. Сколько именно времени он провел в суде, Автандилу знать не обязательно. Костя вернулся к машине. Впереди припарковался Land Rover, а сзади подпер Hyundai. Картина та еще. Нужно как-то выехать. Самое время набрать друга.
Костя вернулся домой. Родителям сообщил, что на понедельник их сюрприз отменяется. У него работа. Не в театре, а снова в суде, с самого утра. До понедельника еще целый выходной. На читку пьес, где обычно бывал по воскресеньям, Костя решил не идти. Не хотелось. Весь день просидел в своей комнате, пытался писать. Долго не мог уснуть. Все прокручивал минувший день и с нетерпением ждал следующего. Время тянулось мучительно медленно.
