Сквозь Тьму и… Тьму

Она обошла его и приобняла за плечи, а потом вдруг вцепилась крепко, будто боялась: отстранится, скажет что-нибудь жгуче-холодное, как бывало все последние дни. Да что дни? Месяцы, многие месяцы и годы он меняется шаг за шагом, штрих за штрихом, и она чувствует, что в один прекрасный (прекрасный, о Небо!) момент Леннар, ее Леннар, вдруг окончательно шагнет куда-то туда, откуда она не сможет его вытащить, выманить к себе. Вернуть. И он будет смотреть, чужой, холодный, далекий-далекий – на расстоянии вытянутой руки от нее, но все равно недосягаемый… Глава Гвардии Разума. Один из самых ненавистных соперников фанатичного Купола.

– Я люблю тебя, – просто произнесла она. – Иногда мне кажется, что ты забываешь об этом.

– Разве можно, Ориана?.. Можно забыть о тебе?

Она качнула головой:

– Н-не знаю, милый. Иногда ты мне кажешься… на все способным. Даже на жестокость по отношению ко мне… жестокость невольную, и все равно непростительную… Я так тебя люблю! – вырвалось у нее.

– Все будет хорошо. Мы непременно будем вместе. Ты будешь моей женой. Будешь сразу же, когда…

– …когда все это закончится? Ты говорил так уже много раз. Мне кажется порой, что это никогда не закончится.

– Не нужно, Ориана. Ну не время сейчас!.. Успокойся, девочка. Все будет хорошо. Просто у меня есть работа, которую никто, кроме меня, не может делать. И она забирает все мое время и… большинство моих сил… Лучше скажи, как идет твоя работа. Ты же некоторое время консультировалась у Элькана по вопросам… Как называется твое исследование?

– Вот видишь, ты даже этого не помнишь, Леннар, – произнесла она с укоризненной усмешкой, – вот видишь, милый. Исследование мое касается флуктуативного нейролептического программирования и памятных структур мозга с точки зрения…

– Уфф! – выговорил он, вытирая лоб.

– Но ведь я по профессии… – виновато начала она, однако Леннар прервал ее:

– Да полно тебе, Ориана. Я же не извиняюсь перед тобой за употребление словечек из своей области знания: разных там торсионно-триггерных ускорителей или комплексной архитектоники навесных конструкций. Так, девочка?

– Ну да, – сказала она.

– Говорят, у тебя развились экстрасенсорные способности? Взглядом можешь загипнотизировать человека? Внушить ему заданную мысль?

– Ну… не знаю… я, в основном, подвожу под это теорию и…

Он рассмеялся:

– Во всяком случае, меня ты давно загипнотизировала.

– Что ты…

Леннар повернул голову так, что Ориана могла видеть его профиль. Свободная, мощная линия высокого лба, прямой нос. В линии подбородка угадывалось что-то… детское, что ли, – или это ей, внезапно желающей увидеть в своем любимом побольше слабостей, только кажется?.. Хохолок свешивается на лоб, и все такое знакомое и родное…

– Я хочу, чтобы мы скорее ушли, – быстро сказала она. – Ты держишь звездолеты на орбите планеты так долго, а зачем?.. Чтобы дать проклятым жрецам Купола новые возможности погубить тебя и наше дело?

– Слишком много слов. К тому же не я главный, и не я решаю, сколько нам оставаться на орбите планеты. Есть еще Зонан и Торгол, есть Совет проекта, хотя мой голос в нем и силен…

– Давай не будем об этом хотя бы сейчас, – попросила Ориана. – Позволь мне говорить не с руководителем Гвардии Разума и Вторым Координатором «Врат». Позволь мне говорить с любимым мужчиной. С моим Леннаром. Ведь это так редко нам удается в последнее время. Только, пожалуйста, ни слова о том, что нам не до любви, что наше время – другое, и что наш удел борьба, и что мужчины и женщины будущего долюбят за нас. А нам – идти в бой… Не надо этого!

Едва заметная печальная усмешка тронула губы Леннара. Он быстро взглянул на пульт управления шаттла, пробежал пальцами по сенсорной панели навигатора, корректируя курс, и повернулся к Ориане. Она молча ждала.

– Я тут тебе… – начал он. – В общем, у меня было немного свободного времени, когда мы попали в ловушку в Альярском ущелье и ждали подмоги. Время у меня было, и вот… я тебе… Я смастерил тебе небольшой подарок. У тебя постоянно очень холодные руки…

Он откинул с левого бока целый наворот ткани и вынул оттуда маленькие перчатки, по виду – из тонко выделанной светло-серой кожи. Ориана, запнувшись, выговорила:

– И ты… в Альярском ущелье…

– Это особенные перчатки, – прервал ее Леннар. – У меня был с собой отрез нанохроматической кожи… А вот тут я вшил полосы ауроуловителя… Когда тебе взгрустнется, эти перчатки станут белыми. Если тебя обуяют тревога и страх – они окажутся желтыми, как песок пустыни. Если ты засмеешься, они станут ярко-зелеными, как молодая листва. Когда ты будешь говорить, что любишь меня, они станут красными, как кровь. Но если ты начнешь раздражаться и гневаться, будут черными. Черный – цвет гнева.

Ориана побледнела, на ее лице появилась растерянность.

– Но… как же…

– Это очень просто, ты лучше меня знаешь технологию, – спокойно отозвался он.

– Я не о том. – Ее глаза широко раскрылись, стали неподвижными, тревожными. – Я… спасибо… Но ведь там, в Альярском ущелье, речь шла о жизни и смерти. Вас обложили, как зверье на охоте… И ты… нашел время… точнее, не время, я не так выразилась. – Она мотнула головой. – Ты нашел силы думать обо мне, когда?..

– А о чем мне было думать? О смерти? – досадливо и почти сердито перебил Леннар. – О смерти? О том, на сколько кусков порубят меня в случае поимки и под каким соусом станут жарить каждый из этих еще живых и чувствующих кусков, поливая его изгоняющими молитвами?.. Не говори глупостей, Ориана! Конечно же я думал о тебе. Тем более что ты меня в последнее время упрекаешь, будто я уделяю тебе мало внимания.

Он хотел сказать что-то еще и уже взял девушку за руку, но вдруг совсем близко пролился глубокий и чистый звук, чуть приглушенный… Леннар закрутил головой и, откинув с приборной панели скомканный защитный термоплащ с капюшоном, невесть зачем туда брошенный, взял полант – прибор связи с личным идентификационным кодом главы Гвардии Разума. Полант, темный полуобруч, напоминающий диадему, был такого размера, чтобы точно обхватить лобную часть головы. На передней панели прибора возникло лицо и кодировка того, кто беспокоил Леннара. Он качнул головой, привычно надвинул полант на лоб, дужки прошли над ушами и, как живые, наползли в заушные впадины. Коротко прозвучала мелодия узнавания: прибор идентифицировал своего хозяина и определил вызов – над головой Второго Координатора проекта проявилось кратковременное сияние, отдаленно напоминающее распустившийся цветок с полупрозрачными лепестками, эфемерный и недолговечный, как порыв вечернего ветерка. От основного корпуса поланта отделились несколько сенсорных датчиков на сверхгибких ножках из материала с перестроенной информоемкостью и задвигались: два прижались к вискам Леннара, два аккуратно скользнули в ушные раковины, еще два припали к основанию черепа. На глаза Леннара надвинулась черная полоса полуобруча.

– Здравствуй, дядя Игвар, – негромко сказал он.

Человек, которого он назвал дядей Игваром, заменил ему отца, когда Леннар, раненный и почти потерявший сознание от боли рухнул в своем гравилете в бурные воды Двуцветного Океана и проломил только установленный рабочими инженера Игвара купол нового квартала Стафрокаса. Он выходил умирающего юношу, обучил своей профессии строителя-подводника, одной из многих (вернее первой из многих), которые удалось освоить этому бешено талантливому молодому человеку. Дядя Игвар дал ему, урожденному принцу, потерявшему отца, право на престол, веру в справедливость, новый смысл жизни…

…Иллюзия контакта была полной: перед ним стоял седовласый мужчина с покатыми плечами, в неловком, мешковатом одеянии и с неподвижной левой рукой, покоящейся на белой повязке, подвешенной к шее. Он стоял на берегу реки, ивы рядом с ним окунали в текучие воды свои ветви, дробясь и колыхаясь в отражениях. Игвар, проведший большую часть своей жизни под прочными куполами подводных городов или просто тускло мерцающей толщей океанской воды, всегда радовался небу… небу, отражающемуся в спокойных водах неглубокой реки. Другой берег реки был сплошь затянут дымом; только самые сильные порывы налетавшего ветра могли на мгновение раздвинуть его пелену, чтобы стали видны горящие каркасы домов, корчащиеся в огне деревья и мельтешащие фигурки людей.

Леннар почувствовал, как ледяные пальцы сжимают его внутренности и что-то внутри проворачивается беспощадным, резким усилием.

– Здравствуй, Леннар.

– Что случилось?

– Они напали на наш городок. Их не остановило то, что ты не был в моем доме уже много лет. – В голосе старика битым бутылочным стеклом звякнула укоризна. – Они считают, что это ты навлек беды. А я ответственен за то, что ты стал тем, кем стал. Они – наши же соседи, и еще горстка чужеземных мерзавцев-фанатиков. Я хотел тебя предупредить, чтобы… Береги себя, Леннар.

– И это говоришь мне ты, стоящий рядом со своим разрушенным и сожженным домом?! – воскликнул Леннар. – Берегись, дядя Игвар, уходи оттуда! Неужели люди совсем потеряли разум?

– Сегодня утром упали два метеорита. Один разнес весь Южный поселок и энергостанцию, второй погреб под собой школу, не центральную, а ту, что на берегу. Все дети погибли. Но это еще не все. Поврежден энергоблок… исправлять его никто не собирается, и назревает страшная трагедия… А они и не думают заняться делом!!! Они – поют! Все утро из окон центральной школы слышалось пение молитв, которые возносились там под руководством жреца, явившегося откуда-то из столицы. Там после переворота совсем разучились думать, все загребли под себя фанатики-фундаменталисты Купола. О, сколь длинна рука Кканоана!..

– Я знаю, – глухо сказал Леннар. – Я же говорил тебе, дядя Игвар, чтобы ты переправлялся на борт моего звездолета, пока не поздно, и забирал всех, кто тебе дорог.

Старик помолчал. Потом сказал с горечью:

– Стар я, чтобы умирать в ваших тесных железных банках, которые крутятся вокруг планеты.

– И ничего они не тесные!..

– Хочу умереть здесь. И жена сказала то же… Хорошо, что она умерла прошлым летом.

Просто, буднично и жутко прозвучали эти слова. Леннар скрипнул зубами. Старик коснулся рукой головы и проговорил, отнимая ладонь:

– У моего поланта кончается энергия. Я кину его в реку. Ну ладно, сынок. Сгорел городок, так что с того? Тут каждый день земля из-под ног выворачивается. Когда ты в последний раз спускался вниз, к нам? Забыл? Все время в небе, дальнем небе… Ты так давно в небе, что уже почти что небожитель… Конечно, – дядя Игвар кашлянул раз и другой, – за заботами забыть несложно. Дела да дела. Ну все. Ты большой человек, не хочу тебя отвлекать.

«Не хочу тебя отвлекать!..» Леннар открыл рот, чтобы заорать протестующе и гневно, но упрямый старик сорвал с головы прибор связи и швырнул его прямо туда, где ивы купали в реке свои длинные, гибкие ветви. И тотчас же все оборвалось. Треск, белые извилистые полосы перед глазами – и Леннар оглох и ослеп, тишина замкнула слух, а перед глазами возникла медленно текущая, как волны той реки, черная пелена. Он стащил с головы полант и бросил его на приборную панель. Зачем, зачем вызывал его дядя Игвар?.. Чтобы сказать, что его, Леннара, ищут? Да об этом знает вся планета! Чтобы уведомить о том, что фанатики Купола уничтожили еще один маленький городок? Да нет. Истина лежала на поверхности, как яблоко в чистой руке младенца. Ну конечно. Он хотел проститься. Не хотел умереть, не простившись, сгинуть безвестно, глухо – кануть камнем в омуте.

– Что? – Ориана смотрела на него, не дыша. – Что он тебе сказал?

– Да так. – Леннар приподнял одно плечо. – Ничего… Сказал, что хорошая погода… дымно, правда.

– И вовсе не так. Я же слышала, что ты ему отвечал.

Леннар отвернулся, проглотив боль. Он смотрел прямо перед собой – туда, вниз, где плыла чужая земля Лирака, оплота мракобесия, вотчины Храма… Где-то неподалеку – серые здания и залитые огнями высотные башни Кканоана, в самом центре которого, среди нетронутых прекрасных садов, билось каменное сердце Храма, защищенное тройным силовым полем. А здесь… Громадное багрово-красное плато словно висело в налитом кроваво-алой гулкой мощью жарком мареве. Леннар знал, что в этом «жарком мареве» вода за несколько мгновений подергивается ломкой ледяной корочкой. Плато, плато… По его поверхности пробегали дымные струи, завивались спиралью, выгибались, как змея в боевой стойке, – а потом вдруг срывались с места и таяли, оставляя там, где они только что были, мутное облачко тревожного красноватого пепла. На самом краю плато причудливо громоздились уродливые изломанные утесы, сглаженные, съеденные временем и давно потерявшие атрибуты молодого задора – острые пики, вызывающе темные и глубокие ущелья, крутые склоны и стреловидные изломы обрывов. Там, на краю, блестела россыпь огней. Будто чья-то неловкая рука выронила горсть светляков.

Ориана взглянула через его плечо, положив на голову Леннара свою маленькую руку, затянутую в только что подаренную перчатку (та начала желтеть):

– Что это?

– Костры.

– Костры?

– Да. Наместник Неба призывал к простоте нравов, к возвращению в лоно природы. – Леннар притянул к себе окуляр оптического дальнозора, углубляя обзор. – Вот и возвратились.

…Нынешние жители районов, прилегающих к Великому Кканоану, выглядели озабоченными. Это самое мягкое слово, которое можно употребить по их адресу. Судя по их внешнему виду, озабочены они были прежде всего тем, что бы пожрать и как бы согреться в стынущем воздухе. И оттого люди жались к кострам, плотнее заворачиваясь в длинные накидки из грубой серой ткани и бросая вожделенные взгляды на жалкую дичь, жарящуюся на огне: нескольких ощипанных птиц да непонятного вида существо, нечто среднее между свиньей и собакой, насаженное на вертел над самым большим костром. В тот момент, когда Леннар принялся разглядывать обитателей плато при помощи оптического устройства, среди лиракцев возникло оживление. Было отчего. Около цепи костров у самой земли завис винтолет. Мощные струи воздуха, шедшие от него, расшевеливали костры, заставляли языки пламени взмывать на высоту человеческого роста. В корпусе винтолета откинулась панель, опускаясь и превращаясь в платформу аппарели. По ней съехала на плато большегрузная транспортная машина с откидным кузовом. Видно было, как просели колеса: машина была загружена до отказа. Водитель выглянул из кабины, осмотрелся и тотчас быстро захлопнул дверь из термостойкого металлопластика. Оно и понятно: холодно, ветер. Кузов стал запрокидываться, и из него на красноватую почву одна за другой посыпались тушки животных. Гуманитарный паек, подумал Леннар с усмешкой содрогания. Официальный Кканоан подбрасывает немного жратвы той из популяций (населением это назвать уже сложно), которая имеет своего заступника на ступенях Храма. Леннар откинулся назад, его место у окуляра заняла Ориана, а глава Гвардии Разума тем временем связался с десантным отсеком шаттла и произнес:

– Идем над Кканоанским плато. До места осталось тридцать три коссека. Готовность номер два.

– Видим. Поняли.

– Леннар, а может, подобьем винтолет? – прозвучал голос Марионна, самого молодого и увлекающегося из всех взятых на операцию по захвату Элькана. – Рррразмажем по скалам, а? А то мы с парнями тут тоже наблюдаем. Ну и сволочи же!..

– А что такое?

В этот момент Ориана резко отпрянула от окуляра и, запрокинув голову, обратила к Леннару свое бледное лицо с расширившимися темными глазами. Она воздела руки, и ее тонкие заломленные запястья промелькнули перед взглядом озадаченного Леннара.

– Они… они привезли…

– Что?

– Дичь. – Она сказала это странным глубоким голосом, с хрипотцой, словно раздирающей ей гортань. – То, на что теперь принято охотиться в окрестностях Кканоана, столицы благочестия и резиденции великого Зембера, наместника Неба. И не только в них. Разве ты не подозревал?.. А если на это принято охотиться, но почему бы этим и не закусить? Благо сегодня день скоромный.

Леннар вдруг понял ее. Он прянул к окуляру дальнозора и, подрегулировав прибор, удвоил приближение. Да!.. Сомнений быть не могло. Теперь он ясно видел, что привезли на ужин эти мерзавцы на винтолете. На красноватой, промерзшей земле один на другом лежали человеческие трупы. Именно этот груз только что высыпался из кузова транспортной машины. И, судя по той живости, с какой кинулись к ним люди, гревшиеся у костров, груз был востребованным. В ушах Леннара загремел гневный крик Орианы:

– Милый, во что же превратили планету эти чудовища из кканоанского Храма?! Лицемеры, людоеды!

– Что ж, если уж они возродили Ревнителей, теперь ничто не представляется невозможным, – негромко отозвался Леннар, и перед его глазами, словно снова притянутое силой его поланта, встало лицо человека, заменившего ему отца… ивы, купающиеся в еще не замутненной реке, полосы дыма на другом берегу, проступающие в языках пламени и мучительно выгнувшиеся ребра домов…

Леннар сделал над собой грандиозное усилие – столь велико оказалось желание протянуть руку и коснуться панели управления боевыми ресурсами шаттла. Нет, нельзя!.. Впечатление сильно, необоримо, глава Гвардии Разума хоть и слышал о том, что творится на территории стран Лиракского пояса, но никогда еще не видел воочию, чтобы вот так… Одно касание пальцем пусковых кнопок, и в бесшумной белой вспышке истают, как жуткий кошмар, и винтолет, и транспортная машина, из которой все еще сыпался ее кошмарный съедобный груз, и все эти кровожадные чудовища, в которых превратились люди, греющиеся у костров. Леннар поборол искушение. Нельзя обнаружить себя, поддавшись стихийным эмоциям, пусть и мотивированным и глубоко благородным!.. Нельзя! Цель их миссии обозначена, и, даже если эти люди будут пожирать его собственную семью, Леннар не имеет права срывать операцию. Долг, долг – как сурово это понятие, внесенное в его жизнь одним из первых!.. Долг перед династией, перед народом Эррии, перед товарищами, перед всем человечеством Леобеи. И нельзя отступать от него.

Леннар проглотил сухой колючий ком и, положив руку на рычаг управления, повел шаттл ниже, к плато. Шаттл вынырнул из красноватого пылевого вихря у самых скал, где горели костры. Единым мигом промелькнула внизу душераздирающая сцена, и тотчас же Леннар одним коротким движением пальцев, лежащих на сенсорной панели пульта-навигатора, заставил землю и небо перевернуться, горную гряду, окаймляющую плато, завалиться вниз и вбок… Из мягкой лапки наушника выстрелил голос Марионна:

– Что, командир? Решил проверить себя в фигурах высшего пилотажа?

– Да уж, – выцедил Леннар. – И хватит разговоров. Готовность номер один! Скоро место назначения.

…Место назначения вынырнуло из-за очередной живописной горной гряды, коими изобиловали окрестности Кканоана. Белые шапки снега и толщи громоздящихся горных пород смахнуло с экрана, и Леннару открылся небольшой поселок, обнесенный высокой стеной из матово поблескивающего полупрозрачного стеклобетона. Ограждения из такого материала ставились только на объектах высшего уровня секретности. Уж кто-кто, а Леннар с его строительным образованием и опытом работы на объектах планетарного масштаба это знал хорошо. Кроме того, лиракцы никогда не строили свои военные базы и иные объекты секретного профиля собственными силами – для этого у них недоставало квалифицированных рабочих рук. Потому и существовало контрактное строительство, где задействовались в подавляющем большинстве строители из светских государств, в особенности таких высокотехнологичных, как Алтурия, Эррия, Рессина и Пиккерия. Благодаря этому возмутительному вмешательству нечистых во внутренние дела Лирака доскональные схемы почти всех секретных объектов Страны Купола (как любили именовать свою родину снобы из Кканоана) имелись в спецслужбах Алтурии и иных стран, откуда были родом строители, а теперь и у руководителей проекта «Врата в бездну». Леннар располагал исключительно подробным планом военной базы, вид на наземную часть которой открылся сейчас в видоискателях системы внешнего наблюдения. Ориана же наблюдала напрямую – через прозрачный синтетик круглого визатора.

Лиракцы не могли засечь шаттл Гвардии Разума с земли. У них и раньше не было таких высоких технологий, как у стран Леобейского союза во главе с Алтурией и Пиккерией. Теперь же по известным причинам было утрачено и многое из уже имевшегося. Шансов засечь приближающийся шаттл звездолетчиков у военных Лирака и их новых (впрочем, для военных Лирака это новое – всего лишь хорошо забытое старое) кураторов из ордена Ревнителей было не больше, чем у слепого старика – обнаружить и разоружить элитного бойца из оперативной спец-группы.

Сама операция должна была занять минимум времени: куда больше его потрачено на сбор информации и тщательную ее проверку. У Леннара был выверенный, всесторонне согласованный план. К его реализации он приступил немедленно, и, прежде чем лиракцы успели как-то отреагировать, подвесил вверенный ему летательный аппарат точно над основным корпусом базы. Пятеро его людей в защитных комбинезонах, не пробиваемых практически никаким имеющимся в наличии у лиракцев ручным оружием, скользнули на крышу корпуса. Под крылом шаттла отошла панель, высунулось дуло плазменного излучателя, и короткая, беззвучная ярко-желтая вспышка прорезала холодный сухой воздух и легла отсветами по всей территории базы, на стены, на перекрытия, на сторожевые вышки, где только сейчас засуетились, забегали постовые. В крыше корпуса зияла огромная брешь, через которую и проникли внутрь базы пятеро гвардейцев Разума, а вслед за ними и сам Леннар, обязанный прикрывать тылы. В головной кабине шаттла осталась одна Ориана, которая зорко наблюдала за поднявшимся переполохом и держала обе руки на панели управления боевыми ресурсами корабля.

Леннар знал, когда прибыть. В час, на который была назначена операция, практически весь личный состав противника собирался в храмовых пристройках, имевшихся в каждом корпусе, и возносил молитвы милостивым богам Купола.

Этими руководил длинный, тощий жрец, совсем недавно присланный сюда из Кканоана. Судя по его одеянию и надменности, с которой он осуществлял надзор над исполнением ритуала, он находился в весьма высоком сане, а на военную базу был сослан за какую-то провинность или за нарушение Устава Купола. На голове жреца красовался личный полант, черная полоса корпуса прибора пересекала морщинистый лоб; в истощенной бедствиями стране личные приборы связи оставались только у руководителей среднего и высшего звена и практически никогда – у простых смертных.

В полукруглом зале молельной, простершись на полу и вытянувшись во всю длину, лежали около полусотни человек в пятнистых сине-зеленых комбинезонах, форменной одежде лиракской армии. Среди них выделялись своим одеянием и ярко-алыми поясами два жреца ордена Ревнителей. Представители специальной службы Храма, эти Ревнители, верно, были прикомандированы сюда для тщательного надзора за великим ученым, лауреатом Мировой премии Яуруса, самой престижной награды в мире леобейской науки, – Эльканом.

…Конечно же никто из них не ожидал такой наглости от подлых святотатцев, замутивших небеса. Как?! Вторгнуться вшестером на секретную военную базу, охраняемую сильным гарнизоном, и ворваться в молельню и прервать течение молитвы!.. До чего же дойдут в своем нечестии эти проклятые Строители Скверны!.. Эти слова выкрикнул, оскалив длинные желтые зубы, надменный тощий жрец. Препоясанные алыми поясами спецслужбисты Купола тотчас же встали за его спиной, угрюмо глядя на вооруженных людей, невесть откуда взявшихся в молельне. Леннар не стал отвечать на оскорбительные выкрики жреца. Он шагнул к нему и, подняв к его лицу раструб плазменного пистолета, проговорил:

– Где Элькан?

– Ты пожалеешь… – начал жрец, а один из ордена Ревнителей сделал было какое-то резкое движение, но прянувший из-за спины Леннара молодой Марионн без раздумий применил оружие.

Он выстрелил прямо в грудь храмовника. Тот упал на пол, и вокруг него мгновенно образовалась пустота: молящиеся отпрянули в ужасе. Было отчего. Почти вся верхняя половина тела кканоанского спецслужбиста превратилась в набор переломанных, обугленных костей, на которых висели обгорелые куски мяса. Из изувеченной клетки ребер вывалился какой-то почти до неузнаваемости изуродованный комок плоти, в котором едва можно было определить сердце.

Леннар повторил свой вопрос:

– Где Элькан? Мы должны его забрать. И не сверкай глазами. Один уже погорячился.

Тощий священнослужитель сощурился и прошипел:

– Кажется, все вы, начиная от такого ничтожества, как ты, и заканчивая вашим руководством, всеми этими высоко парящими, – он ткнул сухим, похожим на высохшую щепку пальцем вверх, – Зонанами, Торголами и Леннарами, кичитесь своим милосердием!.. Желанием всех спасти, всех облагодетельствовать! Отчего же вы убили его? Ведь он не сделал вам ничего плохого!..