Перерождение

Глава 1. Предел

– Ты это сейчас серьезно? – я просто задохнулась от возмущения. – Ты, мать твою, не встретил меня, потому что играл?

– Эй, какого хрена ты так бесишься, солнце? – Олег едва удосужился кинуть на меня краткий взгляд через плечо, не в силах оторваться от монитора. – Это охренеть какая важная игра, и ты же дома. В чем проблема-то?

Мои легкие свело спазмом, и я прижала ладонь к рассеченной губе. Я просто поверить не могу. Где, сука, были мои глаза до этого? Да ладно, на месте они были, просто оставаться совсем одной было страшнее, чем терпеть все это дерьмо от него. Но вот прямо сейчас все закончилось. Запретив себе разрыдаться, я решительно подошла к столу и с силой захлопнула крышку ноутбука.

– Ты рехнулась, что ли? – завизжал Олег. Господи, именно завизжал, как какая-то девка, которую ущипнули за зад в переполненном автобусе. – Ты хоть представляешь, что натворила?

Он попытался открыть гаджет, но я снова хлопнула по крышке, на этот раз пришибая его пальцы. Длинные и ухоженные, когда-то привлекавшие меня своим «музыкальным» обликом и способностью довольно неплохо играть с чувствительными местами моего тела. Что в последнее время почти и не происходило, учитывая, что он никогда не отрывался от экрана.

– На меня посмотри! – рявкнула, даже сама не понимая, откуда во мне эта жесткость. Но, с другой стороны, прежде я никогда не оказывалась на грани группового изнасилования практически в собственном дворе. Да вообще нигде!

– Ну что еще, Рори? – вскинул он на меня раздраженный рассеянный взгляд и бегло скользнул по моему лицу и одежде. – Черт, у тебя неприятности?

– Это, блин, у тебя неприятности, Олежек! – вызверилась я. – Ты должен был встретить меня с работы, но ни черта не сделал это! На меня напали какие-то, мать их, малолетки, едва не изнасиловали и ограбили! Знаешь, я тут внезапно поняла, что не представляю, на кой хрен нужен парень, сидящий сиднем целыми днями в моей квартире, жрущий за мой счет, и который, оказывается, еще и слишком занят для того, чтобы защитить меня!

– Рори, прости, я просто потерял счет времени и… – в первый момент Олег и правда смешался и выглядел виноватым, но потом, видимо, в его скудных, но необычайно изворотливых мозгах произошли некие процессы, позволявшие ему прежде постоянно выходить победителем в наших спорах. Если честно, я позже всегда думала, как так попадаюсь вечно на его говно-объяснялки, что еще и виноватой себя ощущаю, что с нахрапу кидаюсь на бедного детиночку.

– Ты говоришь, что их была целая толпа? – сделал он большие глазки. – То есть ты предпочла бы, чтобы я был с тобой и тоже подвергся нападению? Ты хоть представляешь, что эта шпана могла тупо забить меня до смерти? Я же не телка, что могу рассчитывать только на изнасилование!

Это просто… Я к стене привалилась, ушам своим не веря.

– Ты хоть соображаешь, что только что сказал? – потрясенно спросила я. – По-твоему, быть изнасилованной – это какая-то херня, после которой женщина может просто встать, утереться, одернуть юбчонку и домой пойти как ни в чем не бывало?

– Ну, это же не избиение толпой озверевших отморозков, после которого на тебе живого места нет! Если хочешь мое мнение, то, знаешь ли, считаю, легче быть оттраханным, чем избитым.

И я с ЭТИМ прожила почти семь месяцев? Задумывалась даже о перспективе создания семьи, рождения детей, глядя на косяки сквозь пальцы и убеждая себя, что у других «еще хуже»?

– Выметайся! – не кричала, потому что я и так сегодня смертельно устала и этот червяк тупо не заслуживал сил, на крик затраченных. – Немедленно!

– Ты с ума сошла? Время видела? Почти полночь! – Глаза Олега нервно заметались по квартире.

– И что? – фыркнула презрительно. – Я же домой дошла как-то, и ты дойдешь до мамочкиной квартиры! Можешь даже такси вызвать.

– У меня на это денег нет! – окрысился парень. Хотя какой из него парень?

– Ну так пешком топай, как я только что! – огрызнулась я. – А если в углу гопники зажмут, можешь предложить им отсосать или поиметь тебя в задницу, ведь сам только что сказал, что изнасилование предпочтительней избиения.

– Я не девка!

– Ой да не комплексуй так, детка! В темноте они особо присматриваться не будут! – Меня понесло, и я наверняка уже спустя час буду жалеть обо всем сказанном, но сейчас еще все тело и разум горели адреналином пережитого, и этому куда-то нужно было выплеснуться.

– Слушай, Аврора, я понимаю, что лажанул, но давай ты успокоишься, примешь ванну, а потом мы спокойно поговорим…

– О чем? О том, как меня только что лапали за грудь какие-то воняющие пивом и анашой придурки? Или о том, что один из них совал пальцы мне между ног, а другой в красках описывал, как я буду им всем отсасывать, пока двое их приятелей потрошили мою сумку и выгребали все ценное? А может, о том, что мне охренеть как повезло, что мимо проезжала полицейская машина, и, увидев проблесковый маяк, они отвлеклись, а я смогла убежать?

Олег очень правдоподобно изобразил виноватую и сокрушенную мордашку и подступил ближе.

– Рори, но ты же знаешь, что случись даже самое плохое, я бы все равно не отвернулся от тебя и любил. Даже если бы они сделали с тобой… это, я не считал бы тебя опороченной или что-то в этом…

– Пошел на хер из моего дома! – заорала я, для верности еще и указывая рукой нужное направление.

Олег, зло прищурившись, с полминуты смотрел на меня, но потом, смирившись, двинулся к двери.

– Всегда была ненормальной, – донеслось до меня его бормотание из прихожей. – За вещами зайду завтра! Не хватало еще, чтобы ноут всякие ушлепки отняли.

Дверь хлопнула, и я откинула голову на стену с глухим стуком. Ну конечно, сохранность драгоценного гаджета гораздо важнее безопасности женщины, с которой живешь бок о бок. Как, блин, я вообще докатилась до такого жалкого подобия отношений?

Глава 2. Одна

Две недели спустя

Я вытерла пот с холодного лба и снова приникла к дверному глазку. На лестничной клетке никого не наблюдалось, и, как я ни прислушивалась, ни единого звука не доносилось из подъезда. Все нормальные люди уже дома, ужинают перед телеком, и только я одна как идиотка стою под дверью с завывающим желудком и ощущением прожигающего насквозь голодного взгляда Барса между своих лопаток и не решаюсь просто взять и выйти. В который раз за последние две недели я пожалела, что у меня нет подруг, которые помогли бы мне с ма-а-алюсенькой возникшей проблемкой, и что даже никчемного своего парня я опрометчиво выгнала. Кто же знал, что, когда я остыну, меня накроет такой омерзительной хренью, как панический страх перед любым выходом из квартиры? Я в какой уже раз стиснула телефон, думая, не унизиться ли по полной и не позвонить ли Олежеку с просьбой вернуться. По крайней мере, сходить в магазин за продуктами он был способен.

– Да на хрен! – стукнула я кулаком по двери. – Я тоже на это способна! Просто нужно собраться и сделать это! Больше тянуть нельзя!

Отпуск, выклянченный по телефону у шефа, был на исходе, а продукты так и подавно все кончились еще вчера. Нужно только открыть чертову дверь, выйти, спуститься по лестнице, пересечь двор и пройти всего один квартал. Купить продукты и проделать такой же обратный путь. Сто миллионов раз я это делала прежде. Ладно, не так много, но все же что может быть проще?

– Дотянула, идиотка, опять до ночи, – отчитала сама себя еще раз, вытирая лоб одной рукой и сжимая другой увесистые ножны в кармане свободных спортивных брюк. – Просто открой дверь и выйди!

– Мяу-у-у! – Барс решил поторопить меня, толкнувшись лобастой башкой в голень, будто выпихивая из дому.

И да, сама я могла бы еще поголодать. День, два. Может, больше. Но оставлять другое живое создание без пищи только потому, что у меня тараканий фестиваль в башке, я не собиралась.

– Фу-у-ух, – выдохнула я, как в бане, и взялась за ручку. – Все, иду! Иду!

И правда пошла. В первый момент, когда шагнула через порог, было ощущение, что сиганула в ледяную воду: легкие сжались и свернулись в трубочку без надежды на возвращение к нормальной работе. В голове зазвенело от удушья, и я выдернула из ножен папин нож и стиснула его так, что холодный металл впился в кожу до боли. И тут же попустило. Шажок, шажок. Еще один. Вдох, почти нормальный, и следующий шаг вполне полноценный, а не семенящий практически на месте. Я иду! Я иду, мать вашу так!

Никакого лифта – из него же некуда бежать. Остановка у подъездной двери. Прислушалась до звона в ушах, но не уловила никаких звуков. Похоже, путь свободен. Вот поэтому я и досидела допоздна. Потому что не темноты самой боялась, а кого-то в ней встретить. Кого-то совсем недоброго. По двору я кралась бесшумно, нарочно выбирая самые неосвещенные места. Только полная дура станет надеяться, что топая под фонарями, как блоха на лысине, она может обеспечить себе безопасность. Черта с два! Скорее уж, сделать себя легкой мишенью. Если тебя не видно, то и стать жертвой в разы меньше вероятности. Через закоулок, в котором меня позорно зажали в прошлый раз, я пронеслась стремглав, вылетев на ярко освещенный проспект, и тут же судорожно фыркнула, заметив немногочисленных в этот час прохожих. Люди – вот кто меня пугал. Не важно, кто они, какого возраста и пола – в каждом мне теперь мерещился монстр, насильник и агрессор. Лоб взмок, и колени затряслись, но я решительно оттолкнулась от стены. «Я не жертва, не жертва, не жертва», – твердила себе, заставляя делать шаг за шагом. Перед дверями супермаркета стало только хуже. Сразу же в голове замелькали картинки из криминальных новостей последнего времени, где именно в больших магазинах происходили нападения и даже убийства, и никакие камеры наблюдения и охранники никак не могли помочь.

– Со мной этого не случится! Не со мной! – пробормотала, внутренне сжавшись, когда какой-то детина толкнул меня плечом, проходя мимо, и стиснула нож.

Пожилой мужик в темно-синей униформе с надписью «Охрана» проследил за мной подозрительным взглядом и увязался следом. Ну еще бы! Вся сгорбленная, взмокшая, как после марафона, наверняка с безумно рыщущими в поисках возможной угрозы глазами – тот еще видок. Ну, по крайней мере, если за мной по пятам будет таскаться настороженный секьюрити, то напасть вряд ли кто решится. Вдоль рядов я двигалась очень быстрым шагом, и полноватый бедняга прямо упарился следовать за мной, а когда я направилась к кассам, он выдохнул с заметным облегчением. Продукты я набрала только самые необходимые. Сбережений у меня не было, ограбление оставило практически без копейки, а до зарплаты, которая не будет особо великой из-за внепланового отпуска, дожить как-то надо. Главное, чтобы на корм для Барса хватило.

Пакеты все равно оказались увесистыми, бежать обратно с ними было тяжеловато, но я этого и не замечала ровно до того мгновения, пока не захлопнула за собой дверь квартиры и не поставила их на пол. Пришлось сразу идти в душ, а спортивный костюм отправлять в стиралку, потому что его выжимать можно было от моего пота.

– Зато я сделала это! – похвасталась я Барсу, жадно уплетавшему корм из миски. – Считай, я выздоровела. И никаких тебе мозгоправов не понадобилось.

Подняв на меня свои огромные желтые глазищи, кот недоверчиво чихнул и недвусмысленно покосился на многочисленные пакеты мусора, накопившиеся за время моего вынужденного заключения. Надо сказать, что как бы я их плотно ни завязывала, от запаха никуда не денешься.

Глава 3. Ошибка

– Зараза, – сокрушенно вздохнула, глядя на мерзкие ядовито-зеленые мешки. – У нормальных людей есть в доме мусоропровод, а мне свезло жить в хрущевке, – но тут же приободрилась, следуя общему настроению: – Зато квартира у меня своя, и никто не приходит раз в месяц, чтобы вымогнуть последние копейки или рассказать мне, что тебя надо сдать в приют, потому что ты рвешь обои. Хотя ты тоже мог бы проникнуться и не делать этого, Барс.

В ответ я получила только изображающий полное непонимание взгляд. Ладно, если уж я в магазин отважилась сходить, то двадцать метров по двору до контейнеров как-нибудь пройду. Затянув потуже пояс халата, подцепила узкие пластиковые лямки мешков и потащила их в прихожую.

– Жизнь в страхе закончена! – громко постановила я, игнорируя бледное и осунувшееся лицо в зеркале. – С этого дня я возвращаюсь к состоянию нормального человека, а не трясущейся от каждого звука истерички.

Эйфория от уже единожды одержанной победы над собственными страхами и внешней средой наполняла кровь, и я себя ощущала просто потрясающе замечательно. Но нож в карман халата все же сунула. Не помешает потому что.

На лестничной клетке большая часть моей решимости мгновенно улетучилась, и я едва не повернула назад, но потом, одаривая себя всякими нелестными эпитетами, словно пинками, все же двинулась в нужном направлении. Когда швырнула первый мешок в контейнер, оттуда выскочила бродячая кошка, напугав меня так, что я шарахнулась в сторону, и, зацепившись за что-то, рухнула на бок, больно ударяясь локтем и бедром.

– Да твою же ж мать! – зашипела, стиснув зубы, и стала неуклюже подниматься, но тут же замерла, услышав где-то совсем рядом низкое раскатистое рычание.

Прищурилась, пытаясь разглядеть в темноте издавшую его псину, и одновременно выпрямилась, стараясь не спровоцировать ее резким движением. Увидеть ничего не удалось, и поэтому сочла за благо просто начать пятиться, наплевав на оставшиеся, брошенные на землю мешки. Между перспективой оказаться мусорящей свиньей и быть покусанной роющейся в отходах зверюгой, я предпочту первое. Но стоило сделать пару плавных шагов, как собака снова зарычала, теперь уже гораздо громче и страшнее. Этот звук будто всверлился в мозг и вырубил в нем все логическое и разумное, диктующее хранить спокойствие и отступать медленно и постепенно, дабы не разъярить хищника, живущего в каждой поганой псине. В голове будто бомбануло, сметая все, кроме одного неукротимого стремления бежать. И я побежала. В считанные мгновения достигла ярко освещенных ступенек крыльца почему-то твердо уверенная, что туда собака за мной не последует. Мощнейший рывок за ворот халата отбросил меня, будто тряпичную куклу, к кустам, растущим в углу двора. Сознание как-то отстраненно отметило, что какую же силищу надо иметь, чтобы кинуть человека на такое расстояние. Рыхлая земля смягчила падение, и хоть было больно, но, кажется, ничего не сломалось, и мне удалось тут же вскочить на ноги. Правда, в глазах поплыло, а в следующий миг я завопила от ослепляющей боли в районе ключицы, едва успев перед этим заметить метнувшуюся ко мне громадную смутную тень. Зрение было бесполезным из-за взрывающихся перед глазами фейерверков. Суматошные удары, которые я наносила, голося во все горло, нападавшим, видимо, просто не ощущались. Он, продолжая жутко рычать, швырнул меня на землю, и что-то острое полоснуло по груди, исторгнув из моего горла еще один отчаянный вопль. Искр стало чуть меньше, и я смогла различить склонившееся ко мне нечто, сверкнувшее в тусклом отблеске дальнего фонаря жуткими влажными клыками…

– Прекратите хулиганить! Я полицию вызвала! – раздался голос моей соседки с третьего этажа, и агрессор на пару секунд замешкался. Этого мне хватило, чтобы внезапно вспомнить о ноже и сунуть руку в карман. Выдернуть его времени не было, и поэтому я просто без разбора всадила тот во что-то прямо сквозь тонкую ткань. Нападавший взревел и молниеносно отпрыгнул от меня, но так же быстро и вернулся. Соседка продолжала что-то кричать сверху и даже шарила лучом фонаря по двору, однако ублюдка, кем бы он ни был, это не волновало. Я попыталась откатиться, одновременно выдергивая нож из кармана, но он с ужасающей скоростью и силой настиг меня и снова тряхнул, на этот раз сграбастав за пояс халата. Снова сеанс просмотра разноцветных взрывающихся точек, и сквозь эту пелену – дикая боль в грудной клетке, которую будто взрезали без наркоза. Заорав, я стала яростно тыкать ножом, не собираясь сдохнуть прямо сейчас.

Отвратительный чавкающий звук, будто лезвие вошло во что-то мягкое и влажное, жуткий рев, и внезапно я поняла, что свободна. Заколотилась от облегчения и истощения, заметив сквозь неумолимо опускающиеся веки яркие сине-красные проблески и услышав множество голосов. Тряска, кто-то о чем-то спрашивал, причем, похоже, именно меня, и противный завывающий звук где-то на периферии. Резкий химический запах – и темнота.

Глава 4. Предчувствие

– Боже, эти дворняги совсем озверели! – донеслось как сквозь толстый слой ваты. – Это же надо так девчонку уделать! На всю жизнь же теперь шрамы, а молодая еще совсем.

– Да куда там дворнягам твоим! – возразил первому голосу второй, и, по ощущениям, оба принадлежали пожилым женщинам. – Говорю тебе, какая-нибудь зверюга здоровенная у крутых каких сбегла и творит такое непотребство. Где же это видано, чтобы дворняга вот так грудь человеку располосовала! Откуда когти-то?

– Может и так, да только результат один: была симпатичная девочка, а теперь перед мужиком и не разденется. Любой сбежит, только раз глянет.

– Жива осталась – и то хорошо. Вся скорая и коридор в кровище были!

– Пить! – еле смогла я проскрипеть саднящим горлом.

– Очнулась деточка! – К моим губам прижалась прохладная пластиковая трубочка, и я резко потянула в себя столь желанную воду, но тут же захлебнулась и согнулась в кашле. При первом же спазме в легких дикой болью вспыхнула вся верхняя часть тела, и я, внезапно вспомнив все, порывисто села на постели, зайдясь в крике.

– Да куда ж ты! – надавили мне на плечи. – Уймись, швы разойдутся на коже! Сутки всего, как заштопали тебя, девка!

Как только кашель и вместе с ним буйство боли утихли, я с трудом смогла разлепить тяжеленные веки. Я сидела на узкой больничной койке, а напротив умостились две бабульки в бледно-зеленых халатах, похожие на первый взгляд как близнецы.

– Ну как ты, горемычная? – спросила первая старушка.

– Как же тебя так угораздило? – поддакнула ей вторая.

– Насколько все плохо? – вопросом на вопрос прохрипела я, аккуратно ощупывая толстую, как подушка, повязку, охватывавшую все от правого плеча до нижних ребер.

– Ты сейчас об этом не думай, деточка, – покачала головой бабулька номер один. – Люди вон без рук и ног живут и радуются.

– Очень оптимистично, – пробормотала я. – Что, совсем кошмар?

– Да только шкуру тебе зверюга эта и попортила, – махнула рукой вторая, словно речь и правда шла о какой-то ерунде. – Заживет все, и будешь жить по-прежнему. Тем более друзья у тебя есть, переживают вон, звонят, дежурят.

– Что? Какие еще друзья?

Неужели Олежек одумался, проникся и внезапно превратился в нормального человека и мужика?

– Да откуда мне знать какие? Твои друзья, тебе и разбираться, – пожала плечами одна из собеседниц. – Здоровые такие ребята, рожи, правда, хмурые, прям бандитские какие-то, руки в татуировках, но кто ее, молодежь нынешнюю, разберет, может, это… круто у вас считается.

– А давно они тут? – спросила, недоумевая все больше.

– Так, как тебя привезли, они и появились часа через два. Все описали: так и так, значит, девушку искусанную не привозили? Привозили, говорим. Они – нам к ней надо. Мы – не положено. Они – будем ждать. Вот и ждут уже сутки, почитай.

– А где ждут?

– В приемном покое, где же еще! Ты, кстати, хорошо, что очнулась. Хоть имя свое скажи, а то привезли как неопознанную.

Это что же, выходит, никто из моих соседей даже не удосужился спуститься, когда меня забирали, и опознать? Хотя, учитывая реалии современности, спасибо за то, что ментов и скорую вызвали. Другие и на это бы не заморочились, и нашли бы мой растерзанный холодный труп поутру дворники.

– Я в туалет хочу. – Действительно, в это интересное место захотелось резко и безотлагательно.

– Утка вот, – громыхнули о тумбочку громоздким предметом, – ложись, помогу тебе. Нельзя тебе еще ходить.

– Ну не-е-е-ет! – наотрез отказалась я и медленно поднялась. – Не настолько я плоха, чтобы вот это вот…

В голове сначала поплыло, но потом все нормализовалось, и, несмотря на легкую слабость в коленях и саднящую боль в груди, в общем и целом я чувствовала себя вполне сносно.

– Ну упрямая! Куда пошла?! – подхватили меня под оба локтя старушки и помогли аккуратно и без лишних движений натянуть больничный страхолюдный халат, а потом все же проводили до туалета, ругая на каждом шагу за легкомыслие.

Уже когда мыла руки, услышала снова моих сопровождающих, но теперь к ним примешалось грубое звучание низкого мужского голоса, от которого у меня почему-то забегали неприятные мурашки по спине. Прижавшись к двери, я выглянула в щель и увидела реально здоровенного бритого детину, стоявшего ко мне спиной и чуть склонившегося к миниатюрным старушкам, как будто он их так лучше слышал. Хотя мне его поза показалась скорее какой-то угрожающей, нежели наполненной вниманием.

– Уже очнулась? – пророкотал он. – Когда мы сможем ее домой забрать?

Какой такой «домой»? С каких пор я живу по соседству с кем-то столь пугающим? Что-то я даже среди дальних соседей, не то что ближних, вот такого «шкафину с антресолями» не припоминаю.

– Дык, вы к врачу дежурному подойдите и спросите. Она осмотрит и скажет, можно ли забрать, – охотно объяснила бабулька. – Хотя не советую я. Девушка слабая еще. Да и вообще, может, не захочет. Опять же, после выписки уколы от бешенства…

Санитарка еще вещала, а детина уже резко развернулся, и я едва сдержалась, чтобы не шарахнуться от двери, когда мельком увидела его лицо. Я реально мало видела людей более пугающих, чем он.

– Кто ее спрашивать будет, – буркнул он себе под нос и зашагал по коридору.

Я выдохнула, неожиданно осознавая, что, видимо, влипла не пойми как в историю гораздо более паршивую, чем просто нападение полоумной дворняги. В висках застучало, а в спину будто кто-то толкал, когда я быстро пересекла туалет и открыла окно. Мне нужно сбежать – вот что я осознавала абсолютно четко в тот момент, а об остальном я подумаю позже. Ничего не ощущалось более важным, чем исчезнуть отсюда немедленно и никак не пересечься с тем жутким типом и остальными.

– Ну хоть в чем-то мне, выходит, везет, – пробормотала, увидев, что это первый этаж.

Несмотря на это, в здании имелся еще полуподвальный этаж, и окно было над землей метрах в двух, так что после прыжка я упала и полежала в позе эмбриона до тех пор, пока накрывшая от сотрясения волна боли не отхлынула. Потихоньку поднявшись, я поковыляла прочь так быстро, как только удавалось передвигать измордованное бешеной зверюгой и медициной тело. Возможно, стоило бы держаться подальше от освещенных улиц, следуя моей собственной, еще совсем недавно выведенной формуле безопасности, но именно через главный проспект следовал максимально короткий путь к моему дому, который я наспех выстроила в голове. А петлять и создавать более скрытый, но длинный маршрут у меня сейчас не было ни моральных, ни физических сил. Наплевав на свой удручающий внешний вид, похромала через дорогу, как только зажегся зеленый.

– Эй, подруга! – окликнул меня звонкий женский голос сзади, и я бросила короткий настороженный взгляд через плечо. – Куда это тебя понесло в таком виде? Больница в противоположной стороне!

Я буркнула что-то совсем невежливое в ответ и поковыляла дальше, потея и ощущая все усиливающийся озноб. Все же осень, хоть и ранняя, не самое удачное время для того, чтобы бродить по улицам в тонком больничном халате на голое тело.

– Чокнутая, я серьезно, – продолжила настаивать невидимая в темноте салона женщина. – Давай хоть подвезу куда надо.

– Денег нет! – без выкрутасов поставила я в известность эту самаритянку-доброволицу.

– А то и так не видно, что с тебя не взять ничего, кроме анализов! – фыркнула она в ответ, и я сдалась.

– Маша! – представилась девушка, когда я с облегченным вздохом опустила зад на теплое кожаное сиденье ее автомобиля.

– Рори, – пробормотала я в ответ и назвала адрес… ну, почти точный. Мало ли. Паранойя – наше все.

– Это чего за имя такое?

– Какое мама с папой дали, – вяло огрызнулась, понимая, что, вероятно, стоило быть полюбезнее с кем-то желающим бескорыстно помочь. А может, нужно было просто назваться Светой или Ирой, и тогда не было бы дополнительных наводящих вопросов.

Ехать до моего дома от больницы было всего-то минут семь, так что мне без труда удалось выдержать, что Маша всю дорогу любопытно косилась на меня, а она смогла сдержать явно распирающее ее желание начать меня расспрашивать. Едва она затормозила на нужном перекрестке, я, скривившись от боли почти повсюду и ощущения уличного холода, пробиравшего до костей, выбралась из автомобиля и пробормотала скомканно слова благодарности.

– Эй… Рори, да? – окликнула меня девушка, которую я даже не удосужилась толком рассмотреть, – Моя визитка, возьми, а?