Minecraft: Утерянные дневники

– Надо подрезать их, когда вернусь, – сказала она. – Но сами ничего не делайте, дождитесь меня.

И с этими словами она отправилась в путь.

– Берегите себя! – крикнула ей вслед Элисон.

– Ну наконец-то! – выпалил Макс, когда его мама направилась вниз по дороге, ведя за собой Франсин. – Ушла.

Он побежал через холл к своей комнате и вернулся, держа в руках пару факелов и свою новенькую кирку.

– Я работала над картой, – сказала Элисон, вынимая ее из кармана. – Пока мы докопались до этого места – и я считаю, лучше идти сюда.

Она указала рукой на местечко за тыквенной бахчой:

– Думаю, зайди мы на несколько блоков дальше, чем раньше, обнаружим кое-что получше.

– Так идем! – откликнулся он, направившись к двери.

– Погоди-ка – а что, если мы найдем там что-то плохое? – спросила Элисон. Она всегда это спрашивала, потому что знала: наткнуться на пещеру, полную скелетов или зомби, легче, чем на расположенную так близко к поверхности золотую жилу.

– Мы сбежим, – сказал он, как всегда, с ухмылкой.

* * *

Элисон майнила, как муравей. Макс майнил, как кузнечик. Она работала методично и осторожно, а он копал там, где хотел.

Элисон всегда следовала системе рядов: двигалась вперед на шестнадцать блоков, поворачивала в сторону на два, а затем – обратно на шестнадцать. А если решала копать глубже, то всегда делала это с большой осторожностью, под наклоном, никогда не майня строго вниз.

Каждый раз, проходя этими тропинками, она подумывала изготовить несколько лестниц, но по вечерам ее ноги не болели от прыжков по блокам, и она считала это тратой времени и ресурсов.

Макс просто копал.

Когда они только начинали раскопки, Элисон приходилось немедленно останавливать его, когда он начинал копать вниз напрямую, и указывать ему, что он не знает, в какую пещеру можно провалиться, напоминать, что если он упадет, будет сложно выбраться. Затем Макс продемонстрировал ей, что отточил навык подпрыгивать и ставить под собой блоки, строя колонну и так выбираясь из колодца, который мог выкопать. Однажды подобное проделала старшая сестра Элисон, Декстра – и незамедлительно свалилась вниз, да так, что потребовалась помощь доктора. Увидев этот трюк снова, она так расстроилась, что не разговаривала с Максом до конца дня.

По крайней мере, собиралась – а потом увидела из окна статую овцы, которую он построил из блоков красной шерсти. У статуи была глупая мордочка, до странного напоминавшая ей ее овцу Яблочко.

Теперь Макс больше никогда не копал прямо под собой.

Попав внутрь холма, Элисон сверилась с картой при свете прикрепленного к стене факела.

– Чтобы оказаться под фермой, нам надо копать в этом направлении, – сказала она, и Макс начал долбить блоки вокруг себя, создавая в холме дыру побольше. Она вздохнула и спустилась на несколько блоков ниже и начала копать следующий ряд.

Макс вилял туда и сюда по своему туннелю, перечеркивая ее ряд и радостно вопя каждый раз, когда находил что-то кроме грязи и камней. Элисон работала осторожно, сжимая зубы и следуя строгой системе, делая пометки на карте. В конце придется пройти через беспорядочную чехарду туннелей Макса и попробовать занести на их карту.

Она все еще копала и думала о карте, когда произошли сразу три вещи:

1: Макс закричал, что зашел слишком далеко и прокопался до поверхности холма гораздо выше тыквенной бахчи. Элисон краем глаза увидела солнечный свет и повернулась посмотреть, что Макс там делает.

2: Ее железная кирка легко пробила блок песчаника перед ней, и она, не задумываясь, продолжила майнить, пока оглядывалась. Она открыла рот, чтобы крикнуть ему заткнуть дыру, иначе его мама поймет, что они копают, но ее охватили идущие из проема жар и красное сияние. Она прикрыла глаза рукой и попятилась, глаза обожгло болью.

3: В стену справа от нее вонзилась стрела. Она наткнулась на пещеру, полную лавы, как минимум с одним вооруженным луком скелетом. За первой стрелой полетели еще две. Ясно, там точно больше одного скелета, – признала она.

* * *

Она повалилась на спину, и в эту же секунду Макс вновь окликнул ее по имени.

– Эли, ты меня слышишь? Я нашел тыквенную бахчу! Мы прямо над ней!

Из пещеры начала сочиться лава, в стену за ее спиной вошли еще несколько стрел. Скелеты пошли к ней, избегая наступать в лаву, но явно желая наказать ее за то, что она вломилась в их дом без приглашения.

Элисон поднялась на ноги. В последний раз взглянув на приближавшихся скелетов, она повернулась и понеслась к Максу. Не дав ему возможности задать ни одного вопроса, она схватила его за руку и побежала к выкопанной им дыре.

* * *

– Может, она не заметит, – сказал Макс, смотря вниз.

Они смотрели на тыквенную бахчу, надежно спрятавшись на вершине дерева в дубовой роще, которую хотела вырубить мама Макса.

Спрятавшись в тенях, ферму патрулировали не меньше двадцати скелетов. Они избегали центра бахчи, который превратился в дымящееся озеро лавы, от которого пахло сгоревшим тыквенным пирогом. Они плелись прямо в направлении Элисон и Макса – единственной хорошей новостью было то, что они не видели детей за ветвями.

– Такое она не заметит только в том случае, если ты опять чуть не утонешь, – откликнулась Элисон, прижимавшая колени к подбородку. – Думаешь, можно это устроить?

Макс бросил на нее сердитый взгляд.

– Это не я открыл проход к лаве, скелетам, огню и боли! И почему ты просто не заткнула дыру? У тебя же с собой достаточно блоков, или нет?

– Посмотрим, как быстро будешь соображать ты, когда станешь уворачиваться от стрел и потоков лавы! – возразила Элисон. – Я просто пыталась выбраться!

– Признай, Эли, ты открыла проход в пещеру, и теперь мамина тыквенная бахча пропала, – сказал Макс.

– Это ты прокопал проход в холме, – возразила она, но ее словам не хватало уверенности. Ее разрывало от гнева на Макса и страха, что он может оказаться прав. Что будет, когда его мама вернется домой? Она накажет Макса, выгонит ее прочь? Как она могла так подорвать доверие приютивших ее людей?

– Мы можем избавиться от скелетов до ее прихода, – задумчиво сказал Макс. – Тогда останется лишь разобраться с лавой.

– Сражаться со скелетами. В лаве. Да ты и с овцой справиться не можешь! – ответила Элисон.

Макс покраснел. Эли не часто припоминала ему случай, когда Окей боднула его в спину и пихнула в корыто с водой, но если уж припоминала, это действовало. Он хвастался тем, что хорошо ладит с овцами, но эта его не любила – и как могла демонстрировала свою неприязнь.

– Я просто не хотел, чтобы ты тем вечером объясняла отцу, откуда у тебя столько шерсти и баранины, – проворчал он.

– К тому же, – сказала она, – у нас нет оружия. Что нам делать, кидаться в скелетов грязью?

Макс поднял кирку.

– Я не сказал, что надо сражаться со скелетами. Я сказал, мы можем от них избавиться. – И он начал рубить ветви дерева.

Элисон с гордостью осознала, что неплохо поработала над киркой: она выглядела почти как новенькая. После их попыток сражаться со скелетами в лаве из нее получится приличное надгробие над их могилами, подумала она мрачно.

Из прорех в кроне деревьев начал пробиваться и падать на патрулирующих скелетов солнечный свет.

Глава 4

Лаву застрелить нельзя

Макс рубил ветви дерева киркой. Он предпочел бы обычный топор, но предполагал, что, попроси он сейчас Эли что-то смастерить, она бы сбросила его вниз за то, что он ее беспокоит.

Чем дольше он рубил, тем меньше становилось пятно тени, и скелетам приходилось выбирать между тем, чтобы отступить в лаву или тем, чтобы выступить на свет. Макс довольно завопил, когда первый из них оказался за кругом спасительной тени, попав под лучи дневного солнца. Он загорелся и принялся, набрав скорость, испуганно носиться по округе в поисках другого тенистого места.

Вопль Макса перешел в тревожный крик – около его головы просвистела и воткнулась в ветку дерева еще одна стрела.

– Берегись, Эли, они разозлились! – закричал он, продолжая прорубаться через дерево. Солнце катилось к закату: если они не спустятся к тому моменту, как опустится ночь, скелеты так и продолжат свободно бродить вокруг фермы.

И тогда, наверное, вернется домой его мама. Его настолько переполнил страх быть пойманным и наказанным, что он не подумал о по-настоящему серьезной опасности, появившейся из-за них. Может, наказание – самый лучший исход, ведь при худшем его маму подкараулит на обратном пути целая толпа монстров.

– Надо избавиться от них прежде, чем вернется мама! – закричал он и начал рубить быстрее.

Эли позади больше не было. Он подумал, что, она, наверное, прячется в ветвях, спасаясь от новых стрел. Значит, ему придется выручать их обоих.

Его усилия были вознаграждены: еще несколько скелетов загорелись, а кое-кто забрел в лаву, но дело двигалось слишком медленно, он проигрывал гонку с солнцем, и ему казалось, что он уже слышит на дороге крик ослицы.

– Элисон? Помоги! – взмолился он, когда первый скелет выступил из безопасной тени дерева на рассеянный свет… и остался невредим. Солнце уже опустилось достаточно низко, и они могли без опаски выходить из своих укрытий.

Другие скелеты последовали примеру первого и тоже вышли в поисках лучшего места для новых выстрелов по Максу.

Он повернулся, чтобы отпрыгнуть в листву и спрятаться рядом с Элисон, но та стояла прямо позади – и сжимала что-то в руках.

– Вот, – сказала она, прижав вещь к его груди. Это был лук.

Другой рукой она подала ему три стрелы.

– Осторожнее, это все, что есть, – она подняла еще одну горсть стрел. – Я могу лишь подбирать те, которыми они в нас стреляют. Пока мы не слезем с дерева, новые сделать я не смогу.

Она вскинула лук и прицелилась. В этом году на школьных занятиях их учили стрельбе из лука, но ни один из них совершенства так и не достиг. Да и не так уж им это было интересно: Эли посвящала свое время созданию предметов и выведению овец, а Макс – истории и архитектуре, как и все в его семье. Но научиться самообороне было необходимо – на случай, если они столкнутся со скелетами, зомби или криперами.

Стрела тренькнула и пролетела дальше цели. Скелет, в которого она метила, обратил на нее внимание и выстрелил в ответ. Она пригнулась.

– Спасибо! – крикнула она ему, хватая стрелу, попавшую в ветку вместо тела. Она выстрелила снова. И на этот раз попала в яблочко, прошив насквозь черепушку скелета, который рухнул от удара.

– Хороший выстрел! – крикнул Макс, вспоминая, что надо бы и самому вскинуть лук.

Медленно выньте стрелу, натяните тетиву до самого лица и не забывайте дышать. Вот что говорил им учитель – тогда он посчитал его советы странным. Но стоило ему нарушить хоть один из трех, как стрелы летели мимо: одна из них угодила в его одноклассника, и тот отправился к медсестре за зельем, а Макс – к директору за наказанием.

Не думайте об этом. Думайте о стреле. Есть только стрела, вы и ваша цель.

Эли подстрелила еще одного скелета. Осталось еще трое – и целых три стрелы в руках у Макса. Взяв одну из них, он вложил ее в лук и натянул тетиву так сильно, как мог, медленно дыша и выбирая цель. Этот. Он прицелился в залитого лавовым сиянием скелета.

Макс спустил тетиву, и стрела прилетела тому прямо в грудь, заставив его ничком рухнуть в лаву, где его стремительно объял огонь.

– Еще двое! – крикнула Эли. – Пока они снова по нам не выстрелят, я стрел не получу. Все в твоих руках!

Макс хотел огрызнуться или хотя бы ответить бравой тирадой, но на это не было времени. Один скелет уже поднимал лук, целясь в Макса. Тот быстро наложил еще одну стрелу и пустил ее в полет, думая лишь о своей цели.

Стрела попала скелету в глазницу, и тот упал, так и не успев выстрелить сам. Эли радостно завопила – Макс не слышал от нее настолько оживленных криков с тех пор, как она к ним переехала. Осталась одна стрела. Макс с усмешкой прицелился в последнего скелета.

Тот целился не в них. Его внимание привлекло что-то на земле. Макс напрягся, натянул тетиву и приготовился застрелить последнего, чтобы потом похвастаться этим за ужином. Он даже знал, что скажет.

– МАКС! ЧТО, ВО ИМЯ ВЕРХНЕГО МИРА, ТЫ ТВОРИШЬ?

Мама вернулась.

Последняя стрела полетела мимо цели и воткнулась в холм, из которого и появились все их проблемы.

* * *

Гнев мамы Макса затмил и лаву, и скелетов. Она с яростным криком выхватила из мешка, что несла на себе Франсин, лопату и, ударив со всей силы, снесла последнему скелету череп. Тот с грохотом свалился на землю.

Она приказала Эли и Максу слезть с дерева и проверила, не ранены ли они – чем больше она уверялась в том, что они невредимы, тем суровее становился осмотр.

Удовлетворенная результатом, она отступила на шаг и вытянула руки.

– Луки, – потребовала она. Они безмолвно отдали их ей. Макс скосил глаза на Элисон: ее глаза расширились от страха, и он задумался, не выглядит ли так же и сам.

– Кирки! – скомандовала мама, и он, неохотно вытащив свою, отдал ее. Он ведь толком и поработать ей не успел, и вот ее забрали. Просто на тот случай, если у них остались еще инструменты, мама Макса открыла их рюкзаки. Отобрала их лопаты, факелы, все, что они успели намайнить, и дерево, которое Элисон собрала, пока они сидели на дереве.

– Откуда у вас эти инструменты? – строго спросила она. Дети переглянулись, Элисон легонько покачала головой. Нужно было врать.

Он пожал плечами и ответил первое, что пришло в голову.

– Нашли. В лесу.

– В заброшенной хижине, – добавила Элисон, когда мама Макса бросила на него недоверчивый взгляд.

Макс тут же вздрогнул. Не стоило Элисон этого говорить. Его мама знала кое-кого из тех, кто недавно оставил после себя заброшенную хижину – и она бы не обрадовалась, подумай она, что Макс там околачивается.

Мама Макса, шумно дыша, переводила взгляд с одного на другого, и Элисон даже отступила от нее на шаг.

– Не в той хижине, мам, – заверил Макс, не обращая внимания на сбитую с толку Элисон. – Эта неподалеку от овечьего загона Эли.

Мама Макса прижала ладонь к лицу и тяжело вздохнула, с усталостью потирая лоб.

– Идите в дом. В комнату Макса, оба. Элисон, я не хочу, чтобы ты возвращалась в башню, пока я уверюсь, что в ней нет других инструментов.

Найдет ли она дверь, которую скрафтила Элисон? Они с Максом с ужасом переглянулись. Мама была строителем: может, она и не могла без труда пересчитать слоняющихся по округе овец или поймать сбежавшее животное, но архитектуру она знала. Если она найдет дверь в их секретную мастерскую, все будет кончено.

Они еле заметно кивнули ей и побежали к дому.

Элисон и Макс стояли у окна и смотрели, как мама Макса расставляет в саду факелы и начинает копать траншею, чтобы остановить вялый поток лавы.

– Все плохо, а когда она найдет нашу мастерскую, станет еще хуже, – сказал Макс.

– Скоро вернусь, – шепнула Элисон, а затем выбежала из комнаты.

Макс остался у окна, надеясь, что Элисон, что бы она ни задумала, справится с этим быстро. Не стоит нарушать наказы матери, когда и так схлопотал наказание за то, что уже их нарушил. Это запустит цикл наказаний, который запрет его в комнате лет до тридцати.

Он смотрел, как работает мама, и чувствовал целую смесь негодования из-за того, что она все отобрала, и вины – из-за того, что он явно дал ей для этого серьезный повод.

– Заблокировала дверь, – тяжело дыша, произнесла ввалившаяся в спальню Эли. – Скорее всего, она ее не найдет – если только не начнет копать стену.

– Она архитектор, – ответил Макс, понимая, что они поменялись ролями: Элисон сказала какую-то глупость, а он трезво указал на очевидное. – Думаешь, я не пробовал раньше прятать вещи в стенах?

– И что, будем спокойно ждать, пока твоя мама нас не выгонит? – спросила Элисон, вставая рядом с ним у окна. Солнце садилось, траншея удлинялась, а за кругом света начинали завывать мобы. Маму Макса они, кажется, ничуть не беспокоили, и Макс знал, что если у кого-то хватит глупости сейчас на нее напасть, его сметет волной ее гнева.

– Мы будем ждать – но я не знаю, чего, – ответил он. – Я никогда не видел ее такой рассерженной. Когда я чуть не утонул, она хотя бы беспокоилась обо мне. А сейчас просто рассержена. Может быть, надо было позволить одному из скелетов в меня попасть.

Элисон бросила на него сердитый взгляд, и Макс почувствовал облегчение от того, что все вернулось на свои места, и это он снова говорил странности.

– Наверное, мы ничего не можем поделать, пока она не скажет, как собирается нас наказать, – предположила Элисон.

– Все-то ты по правилам делаешь, – сказал Макс, шлепнувшись на кровать. – Следуешь им, как одна из твоих овец.

Она смерила его тяжелым взглядом.

– Ты, видимо, ничего не знаешь об овцах. Они не слушают никого, кроме вожака. Не быть тебе пастухом.

– Что за вожак? – спросил он нахмурившись.

– Баран, за которым идут все овцы. Обычно самый старший в стаде.

– О, – откликнулся он. – А как овцы противятся вожаку?

– Тебе меня в это не втянуть, – нетерпеливо отрезала она. – Мы не можем противиться тому, чего не знаем. Ты решишь сбежать из дома, подумав, будто она тебя выгонит, а она всего-то заставит тебя заново высадить тыквы.

– Ты просто не знаешь ее так, как я, – проворчал он.

– Знаю, – она снова выглянула из окна. – Она устала. Надо ей помочь.

– Ты правда думаешь, что это нам поможет? – спросил Макс.

– Я не говорила, что это поможет нам, я сказала, надо помочь ей, – она вздохнула. – Но ты прав. От этого, наверное, будет больше вреда, чем пользы.

– Поверь мне, сейчас ей просто нужно остыть, – сказал Макс, смотря в потолок.

Чем ниже опускалось солнце, тем тусклее становился свет.

– Тут слишком темно, – объявила Элисон. – Она возвращается. Идем выясним, с чем мы имеем дело.

Элисон повернулась к двери и сделала несколько шагов по направлению к ней, а потом остановилась.

– Ах да, если бы я и была овцой, – добавила она, – я была бы вожаком.

* * *

Зашедшая в дом мама Макса почему-то была в хорошем расположении духа. Она, насвистывая, убрала инструменты и, напевая, осмотрела комнаты Элисон. На секретную мастерскую она не обратила никакого внимания.

На ужин был сгоревший тыквенный пирог. Элисон и Макс во все глаза смотрели на женщину, которая выглядела точь-в-точь как мама Макса, но быть ей точно не могла: она не причитала о безопасности Макса и не кричала на них из-за глупых ошибок. Она оживленно беседовала с ними – точнее, говорила сама, пока они таращили на нее глаза, ожидая наказания.

– Когда я была маленькой, – сказала она, – я рубила дерево, чтобы собрать дрова, и выпустила на волю кучу пауков. – Она сделала паузу, чтобы откусить еще кусочек пирога, и продолжила: – Они падали мне на голову, отскакивали, носились повсюду – некоторые кусали меня.

Она фыркнула.

– Я так испугалась, что закричала. – Она посмотрела им в глаза, чтобы они поняли всю серьезность ее слов. – Я была лучшей ученицей архитектора. И кричала из-за кучки пауков. – Она сделала глубокий вдох. – В итоге я раздавила их лопатой, стараясь не ударить в грязь лицом. Я просто кинулась на них, размахивая лопатой, давя все, что двигалось. Наверно, я причинила больше вреда, чем пользы – просто потому, что не хотела выглядеть глупо. Такой беспорядок устроила – но школьный завхоз был очень рад получить кучу шелка для луков.

– Эм… – протянул Макс.

– Это… здорово? – сказала Элисон.

– Сегодня вы оба проявили смекалку. Вы защитили себя. Прорубить крону дерева – отличное решение, Макс, а твои луки, Элисон, были сделаны на славу – и, вероятно, спасли вас обоих, а если подумать, то и меня. Я хочу сказать, что горжусь вами, – сказала она. И откусила еще кусок пирога. – Не поймите меня неправильно, я в ярости. Не знаю, зачем вы копали под холмом, и понятия не имею, откуда у вас эти инструменты. Я заберу их – и все остальное, что найду. Завтра вы очистите сад от лавы, снова обработаете землю и посадите новые тыквы.

Макс помрачнел. Он действительно думал, что непривычно хорошее для мамы настроение означало, что они вне опасности.

Элисон прочистила горло.

– Пещера, которую я нашла под холмом. Что, если в ней снова появятся скелеты? Проход все еще открыт.

– Ну, как только вы принесете в сад достаточно воды из бухты, чтобы охладить лаву, у вас появится булыжник, чтобы заткнуть дыру в холме, не так ли? – как бы между прочим спросила его мама.

Макс подумал о том, как станет ходить туда-сюда, носить воду, а потом добывать булыжник, и застонал.

– Эй, мам, я думал, ты хочешь, чтобы я держался подальше от воды, – сказал он, задрав брови.

– Ну, это было до того, как ты ввязался в приключение с лавой и скелетами, – произнесла она любезным тоном. – Я уверена, что ведро воды тебя не убьет.

Макс поморщился. С этим он поспорить не мог. Несмотря на то, что он получил наказание, потерял инструменты и должен был восстановить бахчу, Макс испытывал странное чувство радости – его мама, казалось, перестала так трястись о его безопасности. Во всяком случае, когда дело касалось воды. Испуг в ее взгляде не исчез, но она понимала, что эта опасность не чета тому, с чем он столкнулся в воде.

Случаи очень разнились. Может быть, он мог бы упомянуть воду в разговоре с мамой, а может быть, когда-нибудь в будущем она даже посмеется бы над лавой и скелетами – но если бы она знала, что он прячет в их секретной мастерской, она, вероятно, была бы намного, намного злее.

Даже Элисон не знала о том, что он спрятал в стене их мастерской. Но Макс понимал, что рано или поздно ему придется сказать ей об этом.

А пока лучше всего было бы эту вещь перепрятать. Что до того, чтобы поведать о ней Эли? Макс остановился на варианте «поздно».

* * *

Больше так нельзя.

Элисон лежала на кровати и сквозь стеклянную крышу смотрела на Луну, плывущую по небу. Она не могла рисковать единственным домом, который у нее остался.

Конечно, мама Макса не угрожала ее выгнать, но Элисон не знала, после какой проделки у нее лопнет терпение.

Но даже лежа в постели и пытаясь убедить себя больше не нарушать правила, она все еще скучала по крафтингу и пыталась придумать, как продолжать делать инструменты, не попадая при этом в неприятности. Даже если им запретили копать под холмом, мама Макса не говорила, что Элисон не может улучшать навыки крафтинга. Она попыталась представить себе, как это будет: она могла бы взять инструменты в деревню и обменять их на материалы. Потом использовать эти материалы, чтобы сделать лучшие инструменты. И обменять их на лучшие материалы, чтобы сделать еще больше инструментов для обмена, а потом получить больше материалов…

С ее губ сорвался разочарованный вздох. Она любила крафтить, но это занятие не имело смысла, если не использовать созданные инструменты. В будущем она хотела мастерить вещи еле лучшего качества: в основном доспехи и оружие. Но для этого ей понадобится много материалов. А самый простой способ добыть материалы – намайнить их.

На стеклянный потолок упал и убежал прочь толстый паук. Вздрогнув, Элисон рассмеялась, вспомнив о маме Макса. «Она сказала, что я хорошо крафчу, что мои луки спасли нас всех от опасности», – подумала Элисон. – «Она сказала, что гордится нами».

И тут она решила: если их не могут остановить скелеты и лава, то не сможет ничто. Она была хороша в крафте – так сказала мама Макса! – и хотела продолжать совершенствовать свои навыки, хотела мастерить все лучше и, как всегда мечтала, создавать оружие и доспехи, которые смогут защитить ее любимых.

Мечтая о легендарном оружии и эпических доспехах, она встала с кровати и пробралась вниз по лестнице башни. Дверь в мастерскую была приоткрыта, и ее сердце болезненно сжалось от страха, но внутри был только Макс. Он склонился над сундуком и, казалось, осматривал оставшиеся припасы.

Когда она вошла, он поднял на нее взгляд.

– Долго же ты. Где ты была?

– В постели – и тебе бы надо, – сказала она, прекрасно понимая, что ругает его за то же, ради чего она пришла сюда сама. – Мне не спалось.

– Мне тоже. Ух и разозлилась она!

– У нее на это были веские основания, Макс, – Элисон задумчиво пожевала нижнюю губу. – Поэтому надо вернуться туда в момент, когда она не сможет нас поймать.

Он с удивлением приподнял брови.

– Правда? Я думал, ты решила сдаться и следовать правилам.

Она хотела рассказать ему о своей цели, но вдруг почувствовала себя глупо и поняла, что не хочет ее озвучивать. Так что она лишь пожала плечами.

А большего ему было и не нужно.

– Я выяснил, что у нас достаточно дерева и металла, чтобы ты сделала нам еще инструментов, и мы сможем копать по ночам, – сказал Макс. – Раз уж мама будет пристально следить за нами в течение дня.