История Вероники Вериной. Знакомьтесь, меня зовут ВероНика Верина, Или Ангелы на Земле не Живут

– С первой должности была уволена, кхм, кхм, – Фома нервно елозил на стуле, Аквиний дернул его за рукав. – В чем дело? Что-то не так, господа? – и судья снова внимательно посмотрел, но уже на Фому с Аквинием. Те не шелохнулись. – Нет, уволилась, – голос судьи внезапно задрожал, – господа присяжные ангелы, уволилась, из-за, прошу прощения, любви к человеку, – выпалил он на одном дыхании.

– А-а-а-а-а-ах, ах-ах-ах, – пронеслось по всему залу. Все вокруг переглядывались и делали вид, что никогда не слышали об этом.

– Попрошу тишины, господа, – сказал господин Судья, постучав молотком по столу, и, немного успокоившись, продолжил. – Влюбилась в солдата. За что была почему-то повышена в должности? – и он серьезно окинул взглядом зал Суда. – На 2 ранга, – он сделал паузу. Многозначительно кивая. – В высшие Инстанции докладывали, виновных не нашли.

Фома ковырял пол носком туфли.

– И была отправлена! В Администрацию «Рождение младенцев и их одухотворение»! Проработала на этой должности энное количество лет, выясняется, что все время имела тайные помыслы и пожелания. Не присущие! И не позволительные ангелам ПодНебесной, – и его голос сорвался.

– Ах-ах-ах-ах-ах-ах, – снова понеслось со всех сторон зала Суда, отчего у господина Судьи Аквинского некоторые из волосков, закрученных в мелкие кудряшки, встали дыбом.

– Господа, прошу вас, – судья вытирал капельки пота со лба голубым, в мелкий желтый орнамент, платочком, подарком Верочки – секретаря зала Суда. – Господа, сохраняйте спокойствие. Итак, что же это получается?! Ответчица хотела и испытывала страсть. А Страсть, как и другие человеческие чувства, – и он внимательно из-под очков посмотрел на Верочку, – запрещены по нашему уставу. А также ответчица распространяла вольнодумства среди коллег, – и судья сделал сильное ударение на слове коллеги, в зале Суда послышалось сдавленное хихиканье. – Поэтому назначаю в обвинение Фому Неверующего!

В зале раздался грохот.

– В чем дело? – встрепенулся судья.

– Ничего-ничего, – из-под лавочки просипел Аквиний, – все в порядке, господин Судья, судорога. – И Аквиний ущипнул за ногу Фому, который сидел на полу и ошарашено смотрел в пространство.

В зале снова слышалось едва уловимое хихиканье.

– Его помощником, – не подавая виду, говорил господин Судья Аквинский, – нашего Аквиния Монастырского, Ангела 7-й категории. Верой и Правдой, Честью и Достоинством заслужившего свое звание среди нас с вами, – и с этими словами господин Судья широко улыбнулся. – Итак, Вероника Верина обвиняется в том, что испытывала чувства к человеку, занималась вольнодумствами и имела тайные помыслы. Создавая тем самым смуту среди других ангелов. И самое главное и значительное обвинение – побег, Вероника бежала на Землю.

Глава 6.

Приговор

– На следующем заседании господин Фома Неверующий должен предоставить следующие сведения. Во-первых: где, кто и когда повысил Веронику в ранге и должности после первого случая нарушения. То есть каким образом она попала в Администрацию «Рождение младенцев и их одухотворение»? Что имеет прямое, непосредственное отношение к делу о «Побеге Вероники» и всей предыдущей цепочке событий и нарушений, которых она сама является невероятной зачинщицей. Мне нужны точные имена, фамилии, списки и так далее. Верочка, вы записываете?

Верочка сидела, открыв рот, ей вдруг стало почему-то очень страшно.

– Во-вторых. Вести постоянное наблюдение за тем, что с ней происходит на Земле, – и судья внимательно посмотрел на Фому.

– А-а-а-а-а-ах, – снова пронеслось по всему залу Суда.

Вдруг началась неимоверная суета, и все присяжные-ангелы бросились к больших размеров Голубому Экрану. Судья заслонил собой экран и сказал:

– Вот именно поэтому, вы понимаете, господа ангелы, всю тяжесть совершенного ей преступления. Господа, попрошу всех сесть на свои места!

Все сели на свои места. Верочка записывала.

– В наш Малый Зал Суда, где сейчас и проходит слушание по делу Вероники, допускаются только обвинение, а также сестра Пелагея!

По всему залу Суда раздались разочарованные вздохи, но ничего поделать было нельзя. Таков был закон и порядок.

– В-третьих: вести наблюдение за Книгой Жизни, Вероники, разумеется, господин Фома, господин Аквиний, – ваша обязанность. Кроме того, господин Аквиний, в ваши обязанности входит следить за тем, что делает господин Фома.

Четвертое и последнее на сегодня: нужно вернуть ее с Земли в ПодНебесную. А сейчас… – и судья Аквинский сделал многозначительную паузу. Он очень любил делать такие паузы, а затем наблюдать, как реагирует зал. Зал трепетал и с ужасом внимал каждому его слову. – Выяснить! Где и когда она должна родиться. Кто ее отец и мать, родственники, – и на последнем слове господин Судья вдруг запнулся. Странная идея вдруг пришла ему в голову. – Так вот, по возвращении Вероники назад в ПодНебесную, – и многим показалось, что он как-то странно, криво улыбнулся, – приговор будет вынесен лично мной. И еще. Фома! Ты должен будешь проследить за тем, чтобы жизнь Вероники на Земле стала сущим Адом, раз Рая ей было недостаточно. Что-нибудь там с мамой, папой придумай, учини сущее беспросветное существование. И самое главное, ей должно не везти в любви! Как говорится там, у них, на Земле: «За что боролась, на то и напоролась»! Она сама к нам прибежит! Вернется как миленькая. Ангелами-хранителями назначаются Гавриил и Михаил. Мы не имеем права нарушать порядок! Родился – получи двух ангелов в плечи. Одного в правое, другого в левое. Даю двоих, зная нашу Веронику, она и там, на Земле, что-нибудь да устроит. И профессию ей там тоже придумайте! Что надо, кстати. Чтобы ни счастья, одни несчастья! Как говорится. Ах да, и все-таки, пятое! В наказание Веронике за ее непослушание и побег назначить, выписать и выдать Знак «Падшего Ангела». Под Персиковым Деревом поставить печать. Засим все, позвольте откланяться!2

– А-а-а-а-а-а-а-ах? – вопросительно пронеслось по всему залу.

– Но, господин Судья, – выступил кто-то из присутствующих, – как же она к нам прибежит, ведь суицид, вы имеете в виду его, невозможен для Наших? Жизнь в таких условиях, какие вы ставите для нее, на Земле невыносима. И как мы ее потом у Этих забирать будем?

– А с Этими! Я сам разберусь, – мягко вдруг ответил Судья. – Прочтите поправку пятую Том «Падшие Ангелы», она гласит: «…и не по своей воле». Тем более что для этого посылаются с ней на Землю Гавриил и Михаил. Все, вопросов больше нет, – ответил за присяжных господин Судья, – приступайте.

А он имел такую слабость – отвечать сам на свои же вопросы.

* * *

Верочка вышла из зала Суда вся красная. Коллеги, проходившие мимо нее, улыбались, глядя ей прямо в глаза. Но она опускала их и делала вид, что ищет одну из многочисленных папок, лежавших у нее на руках. Дождавшись, пока все исчезнут из вида, а последним из зала Суда выходил господин Судья Аквинский, она подошла к нему. Он взял Верочку за локоть и громко сказал:

– Верочка, отнесите эти папки ко мне в кабинет. А после мы передадим их господину Фоме, – Верочка засеменила своими весьма длинными и стройными ножками в сторону кабинета господина Судьи Аквинского. Последний, озираясь по сторонам, поспешил за ней.

Фома выглянул из-за угла. Кода дверь кабинета за ними закрылась, он тихонько подбежал к ней и прижался ухом вплотную. Послышался шелест бумаги, грохот, а затем наступила тишина. Фома криво усмехнулся, а затем услышал сдавленный голос господина Судьи:

– Верочка, что вы себе позволяете! Я же сказал, этого не может быть между нами!

Фома улыбался.

Глава 7.

Побег, или Суета под Персиковым Деревом

Вероника медленно шла по коридору. Главное теперь получить подпись, и дело в шляпе. Постучав, но не дождавшись ответа, она открыла дверь в кабинет, на которой висела табличка «Рождение младенцев и их одухотворение». А еще на той же самой двери висел прикрепленный на две маленькие металлические кнопки блокнотный листок в полоску с подписью «Без стука не входить». Работа кипела за заваленными бумагой столами огромного ведомства: стук печатных машинок, гул ксероксов и принтеров – в общем, кабинет ничем не отличался от других таких же офисных кабинетов, скажем, больших компаний или корпораций.

– Бумаги на подпись, – и Вероника небрежно шлепнула стопку бумаг Миструше Ривицкой. Миструша должна была не глядя подписать, в чем была большая странность. И на этот раз не подвела. Когда последняя подпись была поставлена, Вероника тихо выдохнула. Прижав бумаги к груди, она вышла из кабинета, затаив дыхание.

На офисном календаре значилась дата 4 апреля 1984 г.

* * *

Суета под Персиковым Деревом уже началась.

Провожатые и стражи куда-то спешили и опаздывали, опаздывали и спешили как-то особенно в этот день.

Событие из ряда вон выходящее будоражило всеобщее воображение и было у всех на устах. Дело было неслыханным, может, конечно, что-то подобное и происходило раньше, но почему-то именно сейчас никто не мог вспомнить, с кем и когда. Для этого понадобилось бы спуститься в ведомство «Падшие ангелы» и посмотреть соответствующие бумаги. Но всем было действительно не до того.

* * *

Тем временем Сестра Пелагея стояла под Персиковым Деревом в черной, завязанной под подбородком косыночке. Так было положено в знак скорби о тех младенцах, души которых, не успев очутиться на Земле, должны были сразу же ее покинуть. Чтобы затем снова вернуться назад в ПодНебесную по тому же маршруту. Таков был порядок. Их списки лежали у лап огромного серебристо-белого кота с длинными усами.

Затем Пелагея переодевала черную косыночку на белую. Так отправляли души тех младенцев, которые должны были остаться на Земле. И тут же надо было перебегать по ту сторону Персикового Дерева, чтобы принимать души новобранцев. Так назывались все души, которые, вернувшись, пополняли дружные ряды ангелов и распределялись по ведомствам. Пелагея вместе с котом принимали души обратно строго и только по списку.

Таким образом пополнялись кадры ПодНебесной. Нельзя было что-то перепутать. Хотя я думаю, огрехи все же случались. Может, от того, что сама сестра Пелагея была уже не так молода, как раньше. Или все же от рутинности самого процесса, повторявшегося долгие столетия. И хоть серебристо-белый кот и был призван следить за порядком выполняемых сестрой Пелагеей действий, временами он делал вид, что вовсе ничего не замечает. В эти моменты он начинал сосредоточенно лизать лапу.

Тем временем душа младенца, следующая далее по списку, вот-вот должна была явиться прозрачной, еле видимой глазу материей.

Вдруг Пелагея охнула от неожиданности. Появившийся голубой комок света в одну секунду приобрел свои неясные очертания и шлепнулся ей прямо в руки. Обычно под Персиковым Деревом все происходило четко и по расписанию. И даже падение персиков являлось делом строго регламентированным. Но не в этот раз… Персик, висевший прямо над Пелагеей, почему-то упал, угодив прямо в Душу будущего младенца. Пелагея прижала ее к себе и стала пристально всматриваться в очертания того, что было у нее в руках. У ее правой руки, где обычно держат ножки новорожденного младенца, было овальное темное продолговатое пятно – след от удара персика. Пелагея быстро огляделась по сторонам и встретилась взглядом с серебристо-белым котом. Он лениво посмотрел по сторонам. А затем начал лизать лапу, делая вид, что ничего более важного сейчас не происходит. Пелагея тихонько выдохнула и отдала душу провожатому в голубом капюшоне. Таков был порядок.

Сотни пар ног бежали по лестницам и коридорам ПодНебесной, но ничего остановить было уже нельзя.

* * *

Вероника видела Землю. Ей показалось, что на какое-то мгновение она как будто повисла в космическом пространстве. Сотни звезд… Это было поистине красивое зрелище. Потом яркая вспышка света. И ты летишь на высокой скорости, кажущейся немыслимой сверху, прямо в океан. Удар, шлепок – и ничего. Потом свет.

Глава 8.

Говорите! Мистер Аллоин слушает

Ему лишь важно каждое «проси».И ты, волшебник новых судеб,Ты знаешь все о том, что будет.Планеты двигая с орбит,Ты и богат, и знаменит.И что ты просишь у живых?Во тьме веков лишь ими сыт.И ты, волшебник новых судеб!Расскажешь им о том, что будет?Планеты двигая с орбит,Ты и богат, и знаменит.Пообещаешь им «о важном»,И о тебе слывет вальяжноГустая черная молва.Ты скажешь им, что «дважды два»,И огоньки-глаза зажглись.Но ты не злись, не злись, не злись,У верующего не только словом,Все в Этом Мире по-иному.Скажи мне, как тебя зовут?– Я – мистер Икс.– Я знаю, плут.Я бредила всегда душой.Тебе туда, где непокой,Где алой краской озаряя свет,Среди пороков сорванных комет…Бушуют души слабых судеб.Меня с Тобой вовек не будет.

– Алло, да, я слушаю. Это мистер Аллоин. Кто? Надо же. Да? И что вам от меня нужно? Вероника? А если точнее? Вероника Верина. Сейчас посмотрю. Я перезвоню вам. Я же сказал, перезвоню. Нет ничего более срочного, чем вечность. Чао.

Некоторое время мужчина сидел задумавшись. Он смотрел прямо перед собой. Потом перевел взгляд на свои руки в черных перчатках.

– Хм, ну посмотрим, – сказал он вслух. – Вероника Верина, – серая крышка Mac Book открылась, и пальцы в черных перчатках забегали по клавиатуре. – Так. Ну, хорошо.

Он посмотрел на черный телефонный аппарат, включилась громкая связь:

– Верочка, зайдите ко мне, будьте так любезны, – и на его лице засияла мечтательная улыбка. Он откинулся на спинку кресла из темно-вишневого дерева и, закатив глаза вверх, скрестил руки на груди.

Дверь, заскрипев, приоткрылась.

– Верочка, дорогая моя, а скажите-ка вы мне. До каких пор будет раздаваться этот нежный, милый моему сердцу скрип?

Голова в белоснежных кудряшках появилась в кабинете и вся затряслась.

– Не бойтесь же, смелее, смелее! Я вас не съем, заходите-заходите! Мне помнится, вы были гораздо экспрессивнее, когда дернули из ПодНебесной прямо к нам, – и он жутко засмеялся. Верочка робко втиснулась в дверь. А затем взяла себя в руки и, гордо взмахнув кудряшками, процокала к столу на тоненьких бежевых каблучках.

– И да, Верочка, сменили бы вы эти туфли! Леди, работающей в моем ведомстве, – и он улыбнулся, – полагается носить темную обувь на высокой шпильке.

Верочка оступилась, взвизгнула и чуть не упала прямиком на стол к мистеру Аллоину. Так как вместо ее голубых лодочек на ногах оказались шикарные темно-бордовые туфли. Каблук был гораздо выше, чем тот, к которому Верочка привыкла. А вместо голубого офисного костюма на ее теле оказалось черное шелковое платье с тонким кружевом в области декольте, скорее напоминавшее весьма откровенную ночную сорочку.

– Можете прогуляться к зеркалу, дорогуша, – махнул рукой куда-то в сторону наш загадочный мистер Аллоин. Верочка стояла не шелохнувшись, губы почему-то сильно стянуло, а волосы шевелились где-то в районе талии. Ей страшно было обернуться и посмотреть, что они там забыли. Когда она все же осмелилась посмотреть в ту сторону, куда махнул рукой мистер Аллоин, она изумилась еще больше и ахнула. Вместо ее кудряшек, начиная от макушки, по плечам и до самой талии спадали густые, упругие каштановые пряди. Кончики пальцев дотронулись до матовой темно-бордовой помады. Густые черные ресницы, миндалевидные голубые глаза обрамляли длинные, хорошо растушеванные стрелки.

Мистер Аллоин довольно покачивался в кресле и улыбался:

– Верочка, теперь вы настоящая красавица. Как-нибудь приглашу вас поужинать, – и он снова махнул рукой. – А теперь к делу.

Вера, потому что Верочкой ее теперь назвать было уже нельзя, густо покраснела, а затем опустила глаза на свои руки. Она снова вздрогнула. Маникюр был ошеломительный: темно-бордовые ногти блестели в полумраке как адское пламя.

Мистер Аллоин делал вид, что ничего не замечает. Он едва улыбался, одними только уголками губ.

– Вероника Верина, – прогремел его голос, и в кабинете вдруг стало темно и очень жарко.

И только белая грудь Веры волнительно поднималась из-под тонкого черного кружева, источая свет, который сильно притягивал внимание мистера Аллоина.

Мистер Аллоин щелкнул пальцами, и в кабинете снова появился уютный, приглушенный, красноватый полумрак.

– И прекратите кокетничать со мной, Вера! А иначе сейчас переодену, – и он смерил Верочку таким взглядом, что у нее по спине пробежали очень странные волнующие мурашки. О которых она читала только в книжках, а еще подсматривала в кино. Так что, каким образом они появляются на теле, она теоретически знала.

– Рассказывайте, Вера, – сказал Аллоин. Его голос звучал и действовал на Верочку завораживающе. Путал мысли, как тонкое черное кружево ее нового платья. – Все, что вы знаете, – он закурил сигару и откинулся на спинку кресла. – О Веронике Вериной.

Глава 9.

Кто снова меняет планы в ПодНебесной?

ПодНебесная 2012 год

Фома сидел в зале перед Голубым Экраном и перелистывал бумаги. Толстые тома были разбросаны по всему столу. Почти все из них были открыты. Вот том рождения, этот – детства, этот – период взросления. Фома никак не мог взять в толк, почему этой девушке, у которой жизнь, казалось бы, забирала все, так нестерпимо хотелось жить?

– Вечное одиночество, – бормотал он себе под нос, анализируя свою работу, проделанную за долгие годы. – Любимые исчезают из жизни так же быстро, как меняются дни в году. Призвания нет, работы нет. Все не ладится.

Фома откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В памяти пронеслись страшные воспоминания. Он открыл глаза и внимательно посмотрел на два сросшихся пальца правой руки.

– Вера. У нее есть Вера… вера в то, что все наладится и все изменится к лучшему.

Вера – вера. И что такое Вера? – Фома снова закрыл глаза, мучительные и постыдные воспоминания снова и снова нагоняли его. – Так. Она летит в Нью-Йорк. Ураган – и точка. Конец истории. Вероника возвращается. И все. Все наконец-то от меня отстанут. А там суд, и пусть сами разбираются как хотят. А еще лучше, пусть отправят ее к Этим. Нечего тут, смуту наводить. Ишь ты ее, ВероНика Верина. Имечко еще себе выбрала. Победа Веры. На листке, прикрепленном к первому тому на первой странице, был написан план побега из ПодНебесной. Там значились дата рождения ВероНики, ее имя, имена и фамилии родителей. Вера, кому она нужна? Когда Вера ушла, любовь не пришла…

Фома стал судорожно записывать что-то в Том, который значился последним.

– Переводи на нее бумагу еще, чернила. Так, все перенести в «Книгу Жизни Вероники Вериной», – бубнил он себе под нос.

Когда дело было сделано, он закрыл все тома. Сложил аккуратной, ровной стопкой по порядку, начиная с первого. Перекрестился и вышел из зала Суда, закрыв за собой дверь на ключ. Его он повесил на шею и отправился к себе в кабинет. Из-за угла за ним наблюдали двое. Когда фигура Фомы исчезла из вида, они подошли к той же самой двери, открыли ее и вошли внутрь, плотно прикрыв за собой.

* * *

– Что ты предлагаешь? – шепотом спросила Пелагея.

– Я предлагаю изменить ход событий. Она летит в Нью-Йорк ближе к концу октября. Мы знаем, что этот перелет должен стать для нее последним из-за урагана, который накроет побережье. Вот видишь, она стоит на крыше здания, оно рушится, – и Аквиний показал на Голубой Экран. Обернувшись, он не увидел Пелагеи рядом. – Все вокруг в воде, – продолжал он, глядя на Экран.

Повернувшись в другую сторону, он увидел Пелагею рядом с дверью. Она высунула голову наружу.

– И это снова будет лишь временная мера, – сказала Пелагея и вернулась обратно к Экрану. – А что потом? Потом Фома, как всегда, посмотрит в наш «сценарий», подкинет своих мыслишек. И все! – унывала она.

– Она тут как тут. Да. Я, если честно, устал от этого замкнутого круга. Вот эта вечная беготня по коридорам, подмена сценариев! И ты же не думаешь, что в конце концов нас не раскроют? Фома вскоре догадается, Аквинский что-то заподозрит? Верочка нас обнаружит. Или кто-то еще. Кстати, а где Верочка, я ее давно не видел, – и Аквиний уставился на Голубой Экран с застывшей картинкой. – Фома четко выполняет указания. И если мы не напишем очередной сценарий – все, финишная прямая, этот кадр будет последним, – он постучал карандашом по Экрану. – Черт возьми! – выругался он.

Красная лампочка над дверью загорелась, и в дверях появились два санитара.

– Ну вот, – сказала Пелагея.

– Так, господа, – сказал один из них. – Что у вас тут происходит? Предписания не выполняем! Кто из вас нарушитель?

– Я, – сразу сказал Аквиний.

Санитары переглянулись между собой. Второй неловко топтался на месте.

– Но, господин Аквиний, мне, конечно, неудобно… – видно было, что он тоже не особо хотел выписывать бумагу о нарушении.

– Я разберусь, – многозначительно посмотрев в глаза санитару, ответил он. – Пишите.

Санитар вздохнул, положил на стол папочку с бланками и стал выписывать штраф.

– Господин Аквиний, вы ж все сами знаете, – причитал он. – Таков порядок. А против порядка никак нельзя. Ругаться такими словами! Это же не по уставу.

– Не переживайте, я все улажу! – твердо сказал Аквиний.

Пелагея удивленно смотрела на всех троих.

Санитары, вручив бумажку, вздохнули и удалились.

– Ш-ш-ш-ш! – прошипела Пелагея, – совсем сбрендил.

– Ты права, Пелагея, ты права, – притворно простонал он, выражая тем самым стыд.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Прим. авт. Источник Википедия: Фома́ (ивр. תומא יהודה, Тома Йехуда́, греч. Θωμάς, лат. Thomas), иначе называемый Близнец, – один из двенадцати апостолов (учеников) Иисуса Христа.

Известный фразеологизм «Фома неверующий» (или «Фома неверный»), который употребляют для именования человека, которого сложно в чём-либо убедить, связан с одним из эпизодов Евангелия от Иоанна: апостол Фома не смог поверить в Воскресение Христово до тех пор, пока своими глазами не увидел Христа воскресшим.

2

Прим. авт. Имя Гавриил, полученное Архангелом от Бога, означает по-русски Крепость Божия, или Сила Божия. Один из высших ангелов, в Ветхом и Новом Заветах является как носитель радостных благовестий. По Библии он считается ангелом-хранителем избранного народа. Каббалисты считают его учителем патриарха Иосифа; по учению магометан – от него Магомет получил свои откровения и им же унесён на Небо. Архангел Михаил в Писании именуется «князем», «вождем воинства Господня» и изображается как главный борец против диавола и всякого беззакония среди людей. Отсюда его церковное именование «архистратиг», т. е. старший воин, вождь.