Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4

После ночной смены, к трем часам дня, было уже достаточно тепло.

Пока ехали мы на склад, на моем пассате, я заметил, как деревья в Армавире обсыпало распускающимися почками. Кое-где на ветках тополей, берез и ив показались маленькие молодые листочки. Природа потихоньку просыпалась после зимней спячки. Тем не менее, прохлодноватый ветерок все еще заставлял ёжиться, если не надеть легкой верхней одежды.

– Вообще, – пояснил зам Агарков, – в будущем склад планируется как такой небольшой перевалочный пункт для временного хранения продукции.

Агарков указал на приземистый и продолговатый ангар с полукруглой крышей, протянувшийся сразу за небольшим зданием конторки.

– Потом, отсюда, продукцию будем отправлять в грузовые машины, а дальше уже, какая отправится оптовым покупателям, какая дальше, на фасовку и упаковку. Но щас, пока что, тут ремонт планируется. Склад практически необорудованный.

Степаныч почесал голову, оглядывая широкую складскую территорию. Помимо упомянутой уже конторки и ангара, была тут открытая площадка для хранения и несколько больших навесов. Все это дело окружал забор из бетонных плит. Вдали, если глянуть через всю территорию, виднелись закрытые на массивную цепь железные ворота. Со стороны других, главных ворот, как раз, на территорию вошли мы.

– Два въезда, но один закрытый, – сказал я. – Второй задействовать будете?

– Пока не планируем, – покачал Агарков головой. – Нам сейчас только один нужен. Стройматериалы и оборудование приедут железной дорогой. Потом снимем, большую часть отправим сразу на комбинат. Остальное будет пока тут храниться, ну и перевозиться по мере необходимости.

– Что-то особо ценное имеется? – Спросил я.

– Все ценное, – хохотнул Агарков. – Ну а если серьезно, в основном оборудование: сушилки, доставочные конвейеры, прессы в разобранном состоянии, масленые центрифуги. Запчасти для всего этого добра. Это у нас будет под крышей, вон там.

Он указал на ангар, у которого суетились рабочие, наводя внутри требуемые для хранения условия.

– Все, что попроще – оставим под навесами.

Я, Фима, Степаныч и даже Женя, который избавился от костылей, и теперь хоть и медленно, но ходил своими ногами, в сопровождении Агаркова осмотрели конторку и ангар. Мы со Степанычем обошли периметр.

– Ты смотри, – сказал он, глядя поверх забора. – С этой стороны даже колючка осталась.

– Бесполезная, – ответил я, глядя на шмотки заржавевшей проволоки, оставшиеся тут и там.

– Ага, – он согласился. – И как их не сперли?

Мы засекли время, проверили, за какой срок можно обойти периметр, осмотрели Въездные ворота. Ворота, кстати, казались сделанными на совесть: толстые прутья, дебелая железная калитка, которая была частью одной из воротин. Повезло нам также, что в этом месте, в примыкающие к воротам плиты забора, вдалась небольшая кирпичная сторожка, крытая шифером.

Хоть внутри было и не убрано: грязь, мусор, навал старой мебели. Видать, сторожку использовали больше, как небольшой складик для хлама. Тем не менее, окна были целы и из нее можно было наблюдать как за территорией склада, так и за тем, что твориться на улице.

– Пришлите кого-нибудь разгрести тут все, – сказал я Агаркову. – Организуем КПП.

Еще один пост охраны решено было поставить в конторке, потому как там планировалась автомобильная диспетчерская, чтобы организовать работу машин, приписанных к складу. На периметр исходя из расчета времени надо поставить четырех человек. Так можно было осуществлять почти беспрерывное патрулирование.

Дополнительный пост охраны пришлось организовать и у дальних ворот. Степаныч счел их ненадежными, а я посоветовал Агаркову выбить у директора немного деньжат, чтобы отремонтировать ворота. На всякий случай.

Со связью решили следующим образом: начальнику смены дадим сотовый телефон, у меня и Степана тоже были сотовые, ну и предусматривался пейджер, правда, не для сотрудников Обороны, а для других целей. Ведь я планировал, что у нас будет даже группа быстрого реагирования, правда, пока что не своя, а со стороны. И этот вопрос придется решать мне, причем сегодня.

На осмотр склада у нас ушло часа полтора. Решили, что бумажную работу оставим на потом, а пока следует подыскать людей, ну и организовать нашу импровизированную ГБР. На том и порешили.

Если отделение милиции базировалось почти что в центре города, то отдел вневедомственной охраны расположился недалеко от Урицкого моста, у железной дороги, пролегшей через весь город.

Отдел находился в одном из двух трехэтажных зданий, окруживших небольшой закрытый внутренний двор. Одно из них – красное старинное здание, решетки на окнах, небольшой КПП при входе, и было мне нужно.

Внутрь меня пропустили почти без проблем.

– А это у тебя что? – Спросил, нахмурившись, охранник, когда я выложил перед ним содержимое карманов и объемный магарыч, прихваченный с собой на похожий случай.

– А это что б служба веселее неслась, – сказал я и поставил бутылку армянского коньяка, на парту, стоящую на КПП. Это была ровно половина от магарыча.

Охранник – мужчина чуть за тридцать хмыкнул. – А тебе куда надо?

– К Василий Палычу, – сказал я. – Его должны были предупредить.

Полезные связи Степаныча обещали и в этот раз прийти мне на выручку. Еще вчера он позвонил своему знакомому, и тот обещал замолвить за Оборону пару слов перед начальником отдела ОВО.

– Если ты по поводу охраны, то это к заму его, Петру Сергеевичу. Но его нету сейчас.

– А Начальник на месте? – Спросил я.

– Да вроде не выходил, – пожал плечами охранник и прошел к высокому, но узкому окошку, защищенному решеткой с той стороны.

Некоторое время он что-то высматривал во внутреннем дворике, потом сказал:

– Тут он. Машина вон стоит.

– Тогда я пройду?

– Пройди, конечно, – снова пожал он плечами. – Да только я не знаю, че тебе Палыч скажет. Он же этими делами не занимается.

Приняв слова охранника к сведению, я все же прошел внутрь. По его рассказу, нашел на первом этаже кабинет начальника. Постучался, а потом сразу же заглянул внутрь.

За столом в кабинете сидел русоволосый мужчина лет за сорок. Крупный, но полноватый он поднял на меня взгляд своих маленьких холодных глаз. Мужчина создавал впечатление крепкого в прошлом человека, которого, однако, сидячая работа сделала обрюзгшим: немного бесформенное лицо, животик, натянувший китель, соседствовали в нем с широкими плечами и мощными руками. Короткие русые волосы падали на лоб маленькой челкой.

– Василий Палыч? – Спросил я.

– Да, – сказал он низким, хрипловатым голосом. – Что ты хотел?

Ответ начальника вневедомственной охраны показался мне нервным и резковатым.

– Дело у меня к вам, – сказал я, войдя в кабинет и закрыв за собой дверь. – Я от Степаныча. Вас должны были предупредить.

– Слушай, парень, – он вздохнул, снял с лица очки, казавшиеся на нем забавно маленькими, – не знаю я никаких Степанычей. Прием граждан тоже не веду. Ты, видать дверью ошибся. Все вопросы к заму.

– Зама нет, – сказал я ровным тоном.

– Угу. Он уехал в служебную командировку, в Краснодар. Вернется на следующей неделе. Ты договор хотел заключить?

– Да.

– Ну тогда это не ко мне, а к нему. Как вернется – приходи.

– Слишком долго ждать, – покачал я головой.

– Ну, ничем не могу помочь. Давай, не отнимай мое время. Работы выше крыши.

Долго у двери я не стоял. Видать, что-то со знакомым Степаныча пошло не по плану. Ну ничего, придется выкручиваться самому.

– Давайте обсудим этот вопрос, – сказал я и прошел к свободному стулу, стоящему у беленой стены.

Под недоумевающим взглядом Василия Палыча я взял стул и поставил перед столом начальника. Сел. Ну а потом запустил руку в пакет с магарычом.

Глава 5

Василий Палыч наблюдал за этим напряженным взглядом своих будто бы вечно хмурых глаз. Когда я поставил на его стол бутылку виски Teacher’s, которая долгое время пылилась у Степаныча на полке, взгляд начальника вневедомственной охраны немного повеселел.

Виски Степаныч урвал год назад, когда ездил в Москву, к своему товарищу. Да только открыть бутылку все не решался, было жалко. Когда я сказал, что с пустыми руками в ОВО лучше не ходить, он сам предложил мне взять вискарь.

– Не жалко? – Спросил у него я тогда.

– Ай, – он махнул рукой. – Да жалко было пить. Выпьешь, ну и нажрешься просто и че? Толку нету. Вискарь, что был, что не было. А так хоть пускай пользу какую-нибудь принесет.

– У меня свое охранное агентство, – пояснил я начальнику вневедомственной охраны. – Беру под охрану склад масложиркомбината. Бизнес у меня молодой, развивающийся. Ну и своей группы быстрого реагирования пока нету. Вот и хочу вас нанять.

Василий Палыч, сверливший взглядом бутылку, снова посмурнел. Поднял глаза на меня.

– У нас так не положено, – сказал он. – Если уж надо что-то под охрану взять, пускай с комбината приходят и договор с нами заключают.

– Вам что, клиенты не нужны? – Спросил я. – Сейчас у нас один объект, а в будущем появится больше. С каждого будет оплата по договору.

Палыч не оторвал от меня взгляда, но я заметил, что выражение его глаз стало задумчивым.

– Если есть какая-то проблема, можем договориться, – сказал я. – Цену договора оставим такой же, а я буду сверху вам чуть подкидывать. Так, за беспокойство.

Внезапно в дверь постучали, но почти сразу открыли. В кабинет вошел молодой парень лет за двадцать. Носил он, простив начальника, гражданскую одежду.

– Василий Палыч, – сказал он, глядя в какие-то бумажки, которые тащил с собой. – Как вы и просили, по госорганизациям списки.

Увидев меня в кабинете, парень застыл на месте.

– Здрасте, – несмело сказал он.

– Добрый день, – ответил я добродушно.

– Рома, – нарушил возникшую в кабинете неловкую тишину Василий Петрович – Сходи-ка в кабинет к Петру Сергеевичу, возьми у него бланк договора.

С этими словами начальник вневедомственной охраны убрал со стола виски, поставил бутылку куда-то у ножек своего кресла.

– Угу, – кивнул Рома. – А списки?

– Списки потом.

Паренек еще раз кивнул и закрыл за собой дверь с той стороны.

– Ну че, – начал я. – Поговорим о ваших расценках?

***

Полдень следующего дня

Горелый жил в свежем частном доме, построенном из красного кирпича. По городским меркам дом был довольно велик. Косой, навскидку оценил его квадратов в триста. Это если брать оба этажа. Перед домом авторитет выстроил высокий и глухой кирпичный забор с колоннами. Над входом – тяжелой железной калиткой, выкрашенной красным, висел странный герб, из геометрических элементов белого кирпича на красном. Что он изображал, Косой так и не понял. То ли это была плоская стилизация памятника «рабочий и колхозница», то ли кривоватый двуглавый орел.

Косого провели в широкий двор, выложенной красно-желтой плиткой. Тут и там, вдоль забора, росли маленькие елочки. У проезда к внутреннему горожу, стоял недоделанный фонтан с фигурой, напоминающей дельфина-инвалида.

Кабинет самого авторитета расположился на втором этаже, в полукруглом эркере. Если убранство всего дома можно было охарактеризовать словосочетанием «цыганский шик», то кабинет принадлежал, скорее, поклоннику фильма крестный отец: стены, обшитые красным деревом, лакированная мебель из массива. Большой стеллаж, развернувшийся от пола до потолка, пестрил корешками многочисленных книг за спиной Горелого. Читал ли эти книги авторитет, или они были выстроены тут понтов ради, Косой не знал.

Ну здорова, Слава, – сказал Горелый, довольный тем, какое впечатление произвел кабинет на Косого, – располагайся, будь как дома. Че нить выпьешь? У меня тут Джек Дениелс есть. В последнее время тянет на что-нибудь этакое.

– Да не, спасибо, – отказался Косой. – Я люблю обсуждать дела на трезвую голову.

– Ну как знаешь.

Горелый достал откуда-то из-под стала, надо думать, из встроенного минибара, большую квадратную бутылку с черной этикеткой. Наполнил широкий коньячный стакан. Пригубил.

– Так че там, Косой, с тем лошком? Как его звали-то?

– Шелестов, – напомнил Косой.

– Во-во. Харя эта наглая. Сам не знаю, и чего я его под зад не пнул, когда он приперся прямо ко мне в офис? Будто бессмертный, прикинь?

– Шелестов очень настойчивый пацан.

– Говорю ж, – Горелый долил себе еще. – Наглая харя. Ну так че ты с ним сделал? Он же тебя кинуть хотел. Бизнес твой, а бабло мое. Если б я ему лапши не навешал, а денег дал, были бы у нас с тобой терки.

– Шелестов сидит у меня в подвале одном, – Косой пожал плечами. – Щас поголодает, поймет, что так косячить не надо.

– Да ну, – отмахнулся Горелый. – Рожа у него наглая, а глаза как у дебила. Хер он че поймет. Так че ты хотел-то? Мне Вова Меньшой говорил, хочешь на комбинат пролезть. Если да, то ты, братан, не по адресу.

– Я не хочу на комбинат. Решил бизнес развивать. Легальный. Охранную контору запустил. А им как раз охрана нужна.

– Это я знаю, – кивнул Горелый. – Ну а я тут каким боком?

– У мясуховских вопросы есть к Летову. Знаешь же Летова?

Горелый, который тянул по-американски свой вискарь, остановился на полглотка. Отставил стакан. Авторитет как-то помрачнел, глянул на Косого прищуренным глазом.

– Знаю. Тоже наглый. А я, как ты догадался, наглых не люблю.

– Его нанял комбинат. Есть у меня план, как сделать, чтоб Летова руководство оттуда само поперло. Только помощь твоя нужна, Николай Матвеич. Ты мне поможешь план этот реализовать, а я, через работу с комбинатом, уже тебя на него подтяну. Все окажутся в выигрыше.

– Мд-а-а-а, – протянул Горелый. – Ты у нас, значит, мастер планирования. Великий комбинатор типа.

Косой стойко выдержал укол. Услышав насмешливый тон авторитета, он не повел ни единой лицевой мышцей.

– Я даже думаю, – Продолжал Горелый, – что эти твои планы, видать, рабочие. Вон ты как лихо скинул Седого. Да только это меня и настораживает. Короче, нет мне резону с тобой связываться. Летова я и так грохну, да и на комбинате у меня скоро подвязки появятся.

Косой благоразумно не стал спрашивать про подвязки, хотя этот вопрос волновал его больше всего. Тем не менее он задал другой:

– Грохнешь Летова?

– Ну, – кивнул Горелый. – Мои видели его дружков. Те вокруг политеха сегодня весь день крутятся. Думаю, у них там какая-то сходка. Да только Летова там пока не замечали. Но у меня там ребята сидят, дежурят. Как только он там появится, хлопнут его, как муху. Взрывчаткой не получилось. Ну ниче. Ручками будет верней.

Косой моментально понял, что с Горелым ему каши не сварить. Уговаривать авторитета, который мнил, что является чуть не хозяином города, Косой считал ниже своего достоинства. Тем не менее, услышав слова об убийстве Летова, он быстро сложил в голове два и два, и тотчас же сообразил, как можно использовать порыв Горелого в своих целях.

– Значит, твой ответ – нет. Даже план не выслушаешь? – Спросил он, ни на что не надеясь. Больше ради приличия.

– Да не. Надо оно мне? – Горелый отпил виски.

– Ну что ж. В таком случае, разговаривать нам с тобой больше не о чем.

– Ну, как знаешь, – кривовато пожал плечами Горелый.

– Хотя есть еще один вопрос.

– Ну валяй, Слава.

– Что у тебя за каракули над калиткой?

Горелый хмыкнул.

– Че, не разобрал? Серп и молот это.

– Че-то совсем не похоже, – Косой позволил себе ухмыльнуться.

– Вот и я так сказал. Да только каменщик принялся мне втемяшивать, типа все там понятно. Когда его за городом стреляли, он тоже был не очень убедительным. Хотя просил Мирона его не хлопать.

Когда Косой вышел из шикарного дома мясуховского босса и сел в машину, тут же взял сотовый. По памяти набрал номер.

– Ало. Автомат? – Сказал он в трубку. – Че, как дела? Подзаработать не хочешь?

***

Этим вечером, я договорился с нынешним заведующим спортзалом политеха, занять зал на пару часов.

Степаныч собрал людей, хотевших работать в Обороне, и надо было провести с ними разговор, что-то вроде небольшого собеседования. Так как времени у нас было немного, собеседование планировалось коллективное.

Также, я вез им снаряжение. Женя договорился с одной своей знакомой из местного швейного кооператива, начальницей цеха, и та согласилась сделать для ребят специальные портупеи с петлями. Пояса, сшитые из дешевенького дерматина, выглядели, тем не менее, внушительно: широкие ремни, напоминающие те, что носят в кино американские копы.

На поясах были петли: одна для фонарика, другая для деревянной дубинки. Фонарики купил на рынке Фима по дешевке. Простые, они тем не менее, выполняли свою функцию. Да и выглядели внушительно: черные с длинными ручками.

С дубинками было хитрее. Их изготовили Степаныч с Фимой. Те самые швабры, что мы брали на центральном рынке Армавира, распилили, окрасили в черный цвет и приладили к каждой вертикальную ручку, на манер американских полицейских. Получилось внушительно, особенно издали. Такими дубинками, в принципе, можно огреть по голове, и не слабо. Однако в первую очередь они должны были придавать охранникам серьезности и значимости.

С формой пока что не замарачивались. Почти все из охраны были ветеранами Афгана, ну и мы договорились, что они придут в дембельской форме без знаков отличия и погон. Один из них, тот самый Василий, посетовал, что форма уже ему маловата, и он притопает в туристическом костюме «горка». Мы не возражали. Другие ограничивались защитными штанами и берцами. Условие у нас было одно: стиль, напоминающий военный. Приходить на работу одетым как браток, строго запрещалось.

Проблему с формой тоже надо было решать. Предполагалось сделать ее в едином армейском стиле, ну и разработать логотип.

Про последний мы с мужиками спорили еще чуть не с самого начала работы над Обороной. Я предлагал ограничиться стилизованным щитом. Можно было добавить еще меч, но не обязательно. Фима шутил о том, что на шеврон стоит нанести либо белоголового орла в бреющем полете, либо портрет панка Егора Летова, исполнителя песни «Моя Оборона».

У Степаныча было свое видение: щит с красной звездой. Могло бы получиться красиво, но этот вариант пришлось отмести. Естественно, не из идеологических побуждений, а исключительно из прагматических. Больно много сейчас людей, особенно бизнесменов и «новых русских», которые относились к Союзу совсем нехорошо. Отпугивать потенциальную клиентуру мы не хотели.

А вот Жене Корзуну, в общем-то, было совершенно все равно. Его мало интересовало, под каким символом будет работать контора.

К спортивному залу я приехал часов в восемь вечера. Сумерки уже опустились на город и загустели. По всей улице Кирова, где и стоял политех, зажгли фонари. Запущенный парк, разделявший Кирова на две разнонаправленные двухполосные дороги, выглядел мрачным, даже несмотря на тусклый свет дорожных ламп.

Машину я оставил на широкой освещенной парковке, у заброшенных цехов предприятия, былое назначение которого я как-то позабыл. Отсюда, по тротуару к политеху нужно было пройти метров сто пятьдесят.

Когда я миновал небольшой проулок, отделявший цех от соседнего здания, заметил в нем какого-то нищего. Худой как палка, мужичок, одетый в бесформенные грязные штаны, тельняшку и куртку, стоял, опершись о столб железного заборчика. Приложив голову к облокоченной руке, он страдал то ли от похмелья, то ли от ломки.

– Привет, мужик, – прозвучал его слабый голос. – У тебя курево есть?

– Не курю.

– А-а-а-а. Молодец. А мелочь какая-нибудь?

Я сгреб какие-то медяки в кармане, высыпал их в его протянутую ладонь.

– Благодарствую, – буркнул он хрипло.

Когда я прошел дальше, краем глаза заметил, что мужичок последовал за мной. Когда я обернулся, тот, шел едва в полутора шагах от меня. Руку он запустил под куртку, норовя, что-то вытащить. В глазах его блеснул страх, когда мой взгляд уперся в них.

На лице мужика отразилось отчаяние, и он вынул из куртки молоток, замахнулся на меня. Конечно, ударить я ему не позволил. Схватил за запястье, тут же врезал мужику под дых.

Мужик всхлипнул, захрипел и осел на колени. Молоток вывалился из его руки, звякнул об асфальт тротуара.

Пока он хватал ртом воздух, стараясь отдышаться, я увидел, как белая девятка, стоявшая на той стороне улицы, в стояночном кармане, ожила. Двигатель ее заурчал, габариты загорелись. В следующее мгновение вспыхнули лампы заднего хода. Она быстро скатилась назад, дала газу к нам, на обочину.

– Ах ты падла, – проговорил я и отпихнул мужика ногой. Опустился за молотком.

Из девятки вышли уже знакомые мне Пухлый, Мирон и Коряга. С ними были еще двое.

– Че, Михалыч, обижают? – С насмешкой крикнул Коряга.

Мужик, валяющийся на боку, торопливо закивал.

– Ну ниче. Щас мы его обидим, – холодно сказал Мирон, доставая из-за пазухи пистолет.

В голове промелькнула быстрая мысль: «Вальтер в машине».

Мирон наставил пистолет на меня, я на автомате взял и кинул в него молоток. Ну а потом дал со всех ног в темный переулок, где стрелкам было бы сложнее меня достать.

– Ай, мля! – Раздался крик боли, а вслед за ним топот многочисленных тяжелых ботинок.

Действовать нужно было быстрее, чем мое зрение привыкнет к темноте. Это значило бы, что погоня тоже адаптировалась к отсутствию света.

Я нырнул за первый попавшийся дом, и трое братков промчались вперед. Только последний, видать, что-то понял, заглянув в переулок. Этого я вырубил первым. Прописал ему правый прямой. Целился в челюсть, но в темноте попал, видать, в нос. Хрустнуло, мужик замычал, но не упал, схватившись за лицо. Вцепившись ему в одежду, я приложил его к стенке. Когда мужик осел, дал второй раз. Услышал, как железная труба зазвенела о низкую завалинку здания. Видать, выпала из рук громилы. Схватив ее, я бросился назад.

– Где он?!

– А! Вон!

Троица отбежала недалеко. Почти сразу, последний из них, самый большой, видать, Пухлый, потянул ко мне свои клещи. Я размахнулся, дал ему трубой и попал куда-то в плечо. Пухлый устоял, пригнув голову. Второй удар уже повалил его с ног. В следующего, который вскинул пистолет, угодила брошенная мной труба. Последний не решился нападать. Судя по комплекции, это был Коряга.

Пока я разматывал вооруженного, Коряга просто припустил в темноту переулка. Гнаться за ним я не стал.

Оставив нападавшего и Пухлого корчится на земле я торопливо пошел назад, к выходу из проулка. Когда вошел в пятно фонарного света, передо мной возник Мирон. Держась за окровавленную голову и пошатываясь, он наставил на меня ствол.

– Э! Мужики, вы че творите? – Вмешался какой-то незнакомец из появившейся в стояночном кармане машины.

– Пошел нах! – Отвлекся на него Мирон. – Не суй сюда свою сопатку!

Когда за моей спиной появились еще трое, возглавляемые Корягой, незнакомец сказал:

– Мужики, ну вчетвером на одного совсем не дело.

Находившийся в пяти шагах от меня Мирон, только оглянулся на него, но не ответил. Я же понимал, что добраться до вооруженного сейчас просто не успею. Он выстрелит быстрее, чем я сдвинусь с места. Пропустив мимо ушей слова влезшего к нам незнакомца, Мирон просто поднял ПМ, щелкнул курком.

– Стоять, суки! – раздался звук передергиваемого затвора. – Всех перестреляю!

Мы с Мироном почти одновременно посмотрели на незнакомца. Тот застыл у машины, направив на бандита ствол автомата Калашникова, не пойми откуда взявшегося в его руках.

Глава 6

Троица бандитов, к которой уже подступал очнувшийся четвертый, в ступоре застыла за моей спиной. Коряга даже попятился, видя вооруженного автоматом мужика. Бормоча себе под нос что-то матерное, он не решался прийти на помощь Мирону. Никто из его дружков не решался. Все знали, что единственная очередь, выпущенная из АК, скосит всех.

Мирон бросал взгляд то на меня, то на мужика с автоматом. Глаза его, сосредоточенные, как у хищника, будто бы ловили тот единственный шанс выкрутиться из заварушки. Я, напряженный как струна, ждал. Ждал, чтобы ответить на следующий шаг мясуховского.

Наконец, Мирон решился. Между моментом, когда незнакомец достал автомат и ходом Мирона, прошло буквально секунд тридцать. Все вокруг будто замедлилось. Звуки окружающей действительности потеряли любой смысл, затихли. Я слышал только стук своего сердца. Адреналин, немного отпустивший после драки, наполнил мое тело с новой силой.

Мирон, быстро, словно молния, перевел ствол своего ПМа на автоматчика. Мне казалось, что он выстрелит в следующее мгновение, однако, оба вооруженных мужика просто застыли друг напротив друга, и никто не решался первым нажать на спуск.

– Мужик, ты откуда тут нарисовался, мля? – Зло прохрипел Мирон.

– Мимо проезжал, – ответил автоматчик совершенно буднично.