Полная версия
Добро пожаловать в обезьянник
На ночь глядя я еще раз просмотрел портфель Герберта Фостера, известного в кабаке под прозвищем Огненный Гаррис. Самого Огненного Гарриса я в тот вечер беспокоить не стал.
Примерно через неделю его ждал большой куш от одной сталелитейной компании. По акциям трех нефтяных компаний ожидались дополнительные дивиденды. Акции крупного производителя сельскохозяйственного оборудования, которых мы купили пять тысяч штук, выросли на три доллара каждая.
Благодаря мне, моей фирме и процветающей американской экономике состояние Герберта выросло бы еще на несколько тысяч долларов. У меня были все поводы для гордости, но триумф мой отдавал полынной горечью (комиссионные, впрочем, не отдавали).
Никто не мог помочь Герберту. Он уже добился в жизни всего, чего хотел, – причем задолго до получения наследства и нашего с ним знакомства. Он стал добропорядочным семьянином, каким его вымуштровала любимая матушка. Но был у него и другой повод для радости: маленькая зарплата, не оставлявшая ему иного выхода, как – во имя семейного очага, жены и ребенка – играть на пианино в кабаке, курить, наливаться джином и три вечера из семи быть Огненным Гаррисом, истинным сыном своего отца.
1951
Мисс соблазн
[11]
Пуританство осталось в таком далеком прошлом, что даже самые древние старухи не предлагали привязать Сюзанну к позорному столбу и даже самые древние фермеры не пеняли на ее дьявольскую красоту, когда коровы переставали доиться.
Сюзанна была актрисой в деревенском летнем театре – играла эпизодические роли и жила в съемной комнатушке над пожарной частью. За целое лето она успела стать частью деревенской жизни, но поселяне так и не смогли к ней привыкнуть. Она по-прежнему удивляла и восхищала их своей красотой – совсем как новенький огнетушитель.
Пушистые волосы Сюзанны и огромные глаза-блюдца были черны как ночь, а кожа бела как сливки. Бедра ее напоминали лиру, а пышная грудь пробуждала в мужских головах мечты о вечном покое и изобилии. В нежных розовых ушках она носила варварские золотые обручи, а на щиколотках – браслеты с бубенцами.
Сюзанна ходила босиком и спала до полудня. С наступлением этого часа все поселяне на главной улице теряли спокойствие, точно гончие перед грозой.
В полдень Сюзанна выходила на балкон своей комнаты: лениво потягивалась, наливала молоко черному коту, целовала кота, взбивала черные волосы, надевала серьги, запирала дверь и прятала ключик в бюстгальтер.
И тогда, царственно покачивая бедрами, она начинала свое неспешное, будоражащее, звонкое шествие по деревне – сперва по ступеням крыльца, затем мимо винной лавки, мимо страхового бюро, агентства недвижимости, закусочной, мимо поста Американского легиона и церкви ко всегда людной аптеке. Там Сюзанна покупала нью-йоркские газеты.
Казалось, она благосклонно и томно кивает всему миру. Но единственным человеком, с которым она заговаривала, был Бирс Хинкли, семидесятидвухлетний аптекарь.
Старик всегда держал ее газеты наготове.
– Спасибо, мистер Хинкли! Вы ангел, – говорила Сюзанна, открывая первую попавшуюся газету. – Ну, посмотрим, что происходит в цивилизованном мире.
Под присмотром одурманенного ее духами старика Сюзанна смеялась, охала и хмурилась газетным новостям – она никогда не говорила, каким именно.
Наконец она забирала газеты и возвращалась с ними в свое гнездышко над пожарной частью. Застыв на крыльце, выуживала из бюстгальтера ключ, отпирала дверь, брала на руки черного кота, снова его целовала и скрывалась в комнате.
Сей пышный ритуал с участием единственной девушки повторялся на протяжении всего лета изо дня в день, покуда однажды его не прервал долгий пронзительный скрип вращающегося стула, стоявшего возле аптечной стойки с газировкой.
Скрип этот прервал речь Сюзанны, не дав ей назвать мистера Хинкли ангелом. От скрипа чесалась голова и болели зубы. Сюзанна бросила милостивый взгляд в направлении скрипа, заранее простив виновника. Но виновник, как выяснилось, вовсе не ждал прощения.
Стул заскрипел под капралом Норманом Фуллером, вернувшимся домой после полутора безрадостных лет службы в Корее. Войны за эти полтора года не случилось, но и хорошего было мало. Фуллер медленно крутнулся на стуле, желая пробуравить Сюзанну недовольным взглядом. Когда скрип затих, в аптеке воцарилась мертвая тишина.
Фуллер разрушил очарование летнего дня на морском побережье и напомнил всем присутствующим о темных потаенных страстях, что так часто движут человеком.
Он вполне мог оказаться братом, пришедшим вызволять сестру-идиотку из злачного заведения, или ревнивым мужем, явившимся в салун за нерадивой женой, бросившей дома ребенка. Но капрал Фуллер видел Сюзанну впервые в жизни.
Вообще-то он не собирался устраивать сцену. И даже не знал, что его стул заскрипит. Наоборот, он хотел скрыть свой гнев, сделать его лишь незначительной деталью на фоне ритуального шествия Сюзанны по деревне – деталью, которую подметят лишь один или два истинных ценителя комедии человеческих отношений. Однако скрип вращающегося стула поместил гнев капрала Фуллера прямо в центр солнечной системы всех посетителей аптеки – и особенно самой Сюзанны. Время остановилось и не могло двинуться дальше, пока Фуллер не объяснил бы недовольного выражения на своем каменном лице.
Фуллеру показалось, что его щеки горят точно раскаленная медь. Он пытался осмыслить свою судьбу. Судьба вдруг дала ему аудиенцию и поставила в положение, где он просто не мог не выговориться.
Фуллер почувствовал, как зашевелились его губы и с них сами собой слетели слова:
– Это еще кто такая?
– Простите? – удивленно спросила Сюзанна и загородилась от него газетами.
– Я видел, как вы шли по улице – ни дать ни взять цирк на выезде. Вот и подумал: кто вы такая? – пояснил Фуллер.
Сюзанна обворожительно покраснела.
– Я… я актриса.
– Ах да, точно. Американки – лучшие актрисы в мире!
– Спасибо, очень приятно, – с тревогой проговорила Сюзанна.
Щеки Фуллера вспыхнули еще жарче. Его разум вдруг превратился в фонтан метких изощренных фраз.
– Я имею в виду не театр. Я про жизнь говорю, в которой мы все актеры. Американки одеваются и ведут себя так, словно готовы подарить тебе целый мир. А стоит протянуть руку – они положат в нее ледышку.
– Да что вы, – выдавила Сюзанна.
– Именно так, – подтвердил Фуллер. – И пора уже кому-то сказать это вслух. – Он с вызовом поглядел на присутствующих и заметил в их глазах что-то вроде потрясенного одобрения. – Это несправедливо!
– Что? – не поняла Сюзанна.
– Вот вы приходите сюда… такая вся в бубенчиках, чтоб я смотрел на ваши щиколотки и розовые ножки, – завелся Фуллер. – Целуете своего кота, чтоб я воображал себя на его месте. Называете старика ангелом, чтоб я представлял, каково это – слышать от вас ласковые слова. Прячете ключ на виду у всех, чтоб я только и думал о том, где он лежит.
Фуллер встал.
– Мисс, – полным горечи голосом выдавил он, – от вашего поведения простых ребят вроде меня мандраж бьет, но если я стану падать в пропасть, вы ведь даже руки мне не протянете.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Пер. З. Александрова.
2
© Перевод. Екатерина Романова, 2012.
3
© Перевод. Екатерина Романова, 2012.
4
© Перевод. Екатерина Романова, 2012.
5
© Перевод. Екатерина Романова, 2012.
6
Пер. Б. Пастернака.
7
© Перевод. Екатерина Романова, 2012.
8
Сонет № 43 из цикла «Португальские сонеты» Элизабет Баррет-Браунинг. Пер. В. Савина.
9
© Перевод. Екатерина Романова, 2012.
10
© Перевод. Екатерина Романова, 2012.
11
© Перевод. Екатерина Романова, 2012.
