Бегство от реальности Саймона Рейли

Как он позже рассказал, телепатии мистера Зорта обучила одна старуха, которая любила предсказывать будущее, и была очень хорошей подругой бабушки.

– Первое время у тебя будет болеть голова, но это пройдет. – Заверил мистер Зорт, обеспокоенно взглянув на часы. Он уже потерял всякую надежду пробиться сквозь потерю всяческих эмоций. Ведь реакция нужна была, чтобы побороть. Но с чем бороться?

Саймону не хотелось, чтобы кто-то лез в мысли, копался в голове и наводил там свой порядок. Однажды из него уже пытались таким образом извлечь информацию, когда подозревали в смерти Карсилины. Он невольно передернулся, вспоминая этот кошмар. Но возразить Мистеру Зорту не смог. Преподаватель по самодисциплине, тут же заранее извинился, зацепившись за мимолетную искру своего ученика, как всегда попросил сохранять спокойствие и не поддаваться. А дальше, началось…

Он доставал из глубины подсознания не самые лучшие воспоминания, заставляя переживать их вновь и вновь. Вот он затронул то, где выстрелили в маму, ее крик слышался, как наяву…

Атапия дала трещину.

– Пожалуйста, прекратите! – Саймон не выдержал, схватившись за голову. Пусть он уйдет оттуда!

– Ты должен оставаться спокойным! – хладнокровно отрезал Мистер Зорт, понимая, на что теперь давить, не ослабляя воздействия.

Чтобы студенту бороться с тем, как его выводят на эмоции, нужно было на эти эмоции его сначала вывести. (Хотя, мистер Зорт мог бы прибегнуть к менее травмирующим вещам, например, показать Рейли парочку фотографий)

Саймон не убирал рук от головы, ее сдавливало, словно жгутом, а еще перед глазами плыли картинки, снова и снова и снова.

Когда же мистер Зорт прекратит насилие над разумом! Это бесчеловечно!

– Чувства делают нас уязвимыми. – Проговорил мистер Зорт, довольный проявлению эмоций, выуживая из головы Саймона новые воспоминания. – Ты чуть не умер из-за них, а этого допускать нельзя!..

– Мне совсем неспокойно! – Саймон был близок к панике, все эти картинки пленкой подбирались к тому, что он до сих пор не смог пережить. Его начинало потряхивать.

Парень был готов сдаться, был готов отказаться от этих дополнительных занятий!

– Держи себя в руках. Спокойствие – вот что важно, – голос Мистера Зорта, словно из старого проигрывателя. Как будто его и не было в кабинете. Ведь помещение полностью наполнилось давящей болью.

…Вот уже и Карси заслоняет стекло собой перед Гадриттой, а Саймон ничего не может сделать… И вот уже девушка – мертвая у него на руках, в парке, в свете фонарей…

– Пожалуйста… – Прошептал Саймон с комом в горле, упав на колени и спрятав в ладони лицо. Он тяжело дышал, боясь задохнуться.

– Всё, всё… – Ответил Мистер Зорт, строгость из голоса исчезла, и он прекратил копаться в воспоминаниях.

Мужчина обеспокоенно приблизился и склонился над парнем. Юный чародей дрожал, объятый беззвучной истерикой. Казалось, паническая атака была готова наброситься на него и ужалить, словно кобра. Или уже?

– Наверное, не стоило так сильно давить на тебя… – Преподаватель почувствовал укол совести, протягивая Саймону руку, хотел помочь подняться. – Такая нагрузка была слишком сильной для тебя. Нужно усложнять это постепенно. Я переборщил.

Парень, убрал от лица руки, и они бессильно повисли, а он отрешенно смотрел в пол, никак не реагируя. Вон по кафелю полз маленький трусливый паучок…

– Не стоит эти занятия проводить каждый день. – Решил Мистер Зорт, забирая бумаги со стола.

Саймон опомнился, сфокусировал взгляд и посмотрел на него:

– Почему?

– Нагрузки должны быть в меру. Раз в неделю, допустим. В следующий четверг приходи… – мистер Зорт заметил, что его щеки блестели от влаги.

– Но…

Преподаватель с кипой бумаг отошел к двери:

– В конце концов, появится больше свободного времени, которое можешь потратить на прогулку с друзьями. Я не могу подвергать риску твое здоровье, в том числе и моральное. Не хочу, чтобы ты снова оказался в больнице, да еще и с тем же диагнозом. Наоборот, пытаюсь от этого уберечь. Думаешь, ради чего все эти занятия?

И он вышел, оставив Саймона сидеть на полу в кабинете. Паучок стал ползти по ножке стула, поднимаясь всё выше, а парень осоловело смотрел перед собой. Нужно прийти в себя и натянуть маску безразличия.

***

После разговора с отцом Саймон отправился на кладбище, решив ехать туда на автобусе. Он надел черную толстовку, спрятал волосы в капюшоне, надел очень темные очки от солнца (которые одолжила Мартина) и старался выглядеть непримечательно. А то люди слишком часто его узнавали. Неужели не было другого инфоповода, кроме его бренного существования?

Саймон, спустился, прошел мимо столовой, где собрались репортеры, осторожно вышел за ворота ограды территории дворца. Осмотрелся, чуть не потеряв очки, в которых было очень неудобно, камер с крыльями поблизости не наблюдалось. Подозрительных людей с микрофонами – тоже. Как смешно, что он последнее время их шугается. Оно и понятно, почему. Видео с похорон никто из сети не удалит.

– Ненавижу, как я вас всех ненавижу, – прошептал Саймон, направляясь дальше, и боясь, что его кто-то окликнет или подбежит и начнет высказывать сожаления.

Но людей на улице почти не было. На остановке стоял только сонный мужчина с большой персиковой собакой. Саймон специально встал от него подальше, но псина приблизилась, вытянув шлейку, и стала его обнюхивать, виляя хвостом.

– Отстань, отвали, – шикнул на нее юный чародей, боясь, что тот мужчина его узнает.

Но собака и не думала оставить парня в покое. Саймон уважал животных, поэтому никогда бы не ударил. А его слабое шиканье никак не отгоняло радушную зверюгу.

– Я не тот, с кем тебе стоит дружить, – прошипел Саймон.

Хозяин собаки словно опомнился, увидев, как та пытается встать на задние лапы, чтобы испачкать Саймону толстовку, и приблизился:

– Вэнди, фу! Кому сказал, нельзя! – рявкнул он, оттягивая своего питомца.

Отпечаток двух лап все же остался.

«Вэнди – имя, словно из книжки какой-то» – невольно подумал Саймон, отряхиваясь и понимая, что отходить от мужчины поздно, и покажется нелепым.

Псина виновато стояла рядом с хозяином, а тот, завернутый в бурую ветровку, неловко улыбнулся парню сквозь пышные усы (у некоторых в его возрасте волос столько на голове нет):

– Простите, она вас все же испачкала.

– Эм… Ничего страшного. Я уже привык, – Саймон хотел поскорее отвязаться, чтобы тот его не узнал.

– О, на вас часто прыгают незнакомые собаки? – мужчина понял это слишком буквально. Его же зверюга снова болтала хвостом.

– Нет, – нейтрально ответил Саймон. Сейчас подъедет автобус, и их дальнейший бессмысленный диалог не состоится.

– Бездна, мне так стыдно, – хозяин собаки всплеснул руками. – Она так давно не делала, вы ей, наверное, понравились.

– Я рад за нее, – сухо отозвался юный чародей. Ему было все равно на отпечатки грязных мокрых лап. Так даже есть шанс быть дольше в тени.

Мужчина замолчал, потрепал Вэнди за ухом, а потом вдруг спросил:

– С вами всё в порядке?..

Вместо ответа Саймон кивнул, а затем поспешно, не посмотрев на номер, нырнул в подъехавший автобус. К счастью, мужчине был нужен другой, ибо тот лишь проводил его взглядом.

Саймон выдохнул. Пока что его не узнали.

***

На кладбище было тихо и прохладно в этот летний день. Из посетителей – лишь вороны о чем-то каркали, сидя на деревьях.

Саймон думал достать из сумки графический планшет и порисовать какие-нибудь скетчи, сидя возле надгробия, творчество помогало ему отвлекаться, но не смог осуществить задуманное. У Карси были гости.

Вообще-то, люди сюда часто приходили, чтобы возложить цветы. Даже пару игрушек плюшевых оставили, один из них – бурый улыбчивый мишка, подписанный официальным клубом фанатов принцессы Карсилины. А Саймон даже не знал, что такой есть.

Рядом с могилой сестры находились Альфред и Мартина. Они расставили возле надгробия свечи, поверх множества бутонов, и зажгли их с помощью волшебства.

Когда Саймон с раздражением, что не может побыть здесь один, подошел ближе и кашлянул, привлекая внимание, Мартина обернулась:

– А вот и ты. – Улыбнулась она, взгляд принцессы мельком скользнул по отпечаткам собачьих лап.

– Тебя совсем не узнать! – воскликнул Альфред. – Ты выглядишь как…

– Думал, вы на интервью отправились. – Саймон не дал принцу закончить, удивившись, что застал их здесь, в то время как шла пресс-конференция, они ведь должны были там присутствовать.

– Сегодня не самый подходящий день для этого. – Ответил Альфред и его улыбка сползла. – Да и у сестрёнки день рождения…

Он поставил в зелёную стеклянную вазу алые розы и вздохнул:

– Жаль, что мы не смогли узнать Карси поближе. Этих нескольких месяцев знакомства не хватило…

– Мне до сих пор с трудом верится, что её нет. – Добавила Мартина, посмотрев себе под ноги.

– Узнать, что у тебя есть где-то родная сестра, привыкнуть к ней, а потом потерять… – Вздохнул Альфред. – Мы даже дня рождения её ни разу вместе не отмечали. Каждый год, после того, как она пропала, мама с папой всегда устраивали праздник пятнадцатого июня. Во дворце проходил красочный бал-маскарад, на который приходило много людей. Родители верили, что однажды Карси вернётся, что она жива…

– После их смерти праздник проводила бабушка, она так и не смогла его отменить, потому что тоже верила, и это была её последняя надежда. А потом Карси нашлась. Так хотелось, чтоб она узнала, какой праздник мы ей устраивали все эти годы!

Саймон наклонился, снял темные очки, и, молча, дотронулся до фотографии Карсилины в чёрной рамочке, стоящей на надгробии. Затем произнес:

– Если бы был шанс исправить…

При взгляде на фотографию в груди что-то защемило. Карси на ней сияла хорошим настроением – настоящее Солнышко. Но теперь оно не греет.

– Ты не виноват, – Альфред перевел на него взгляд. – Она сама решила тебя спасти.

– Знаю, но легче от не становится, – Саймон не мог перестать смотреть на фотографию. На него давило осознание того, как сильно скучал по ней.

– По крайней мере, Гадритта получила по заслугам, – Мартина попыталась найти в этой ситуации хорошее.

– Лучше бы я сам убил главу СиТм, может, чувствовал бы себя спокойней.

– Обстоятельства, к сожалению, не всегда позволяют делать то, что хотим. И вообще, хорошо, что ты не стал убийцей. – Заметил Альфред и почесал свой нос.

– Я ведь мог её прикончить! – Саймон сжал кулаки, и его запястья, которые неоднократно резал канцелярским ножом, зачесались. Он не мог прекратить делать это, и прятал всё в длинные рукава.

– И стать таким же, как Гадритта? Получать удовольствие, расправляясь с жертвой? – Альфред наверное не понимал, что мир не черно-белый – гораздо сложнее.

Саймон застопорился, не зная, что ответить. Он бы не стал злодеем, если бы прикончил главу «СиТм». Скажем так, её ликвидация, это необходимая мера. Возмездие… И вообще, в данном случае «злодей» – тот, кто состоит в «СиТм». И Гадритта сама ввела эти термины.

– Да и так, согласись, лучше. По крайней мере, ты остался жив, – Альфред подмигнул ему.

– И для чего?

– А я знаю. Потому что твоя жизнь, братишка, должна пройти так: Сначала, закончишь ЧАЛИКУН, пойдешь работать в ДС. – Альфред дал волю фантазии. – Там ты найдешь жену, которая не будет упрямой рыжей принцессой. Доживешь до глубокой старости, у тебя появится куча детей, а внуков – в два раза больше! И в свои девяносто будешь сидеть возле камина в кресле-качалке, словно гордый основатель мафиозного клана, рассказывать им истории о прошлом. Внуки будут целовать твою руку, и делить за кадром наследство. А ты даже не заметишь, как пом…

– Альфред! – насупилась Мартина, перебив.

– Что я такого сказал? – не понял тот.

Саймон поперхнулся слюной, кашлянул несколько раз и выдохнул. Воображение принца Листона превратило всё в гротеск. Но дело не в этом.

– Не мой путь. – Был ответ.

– О, а почему? – Мартина перевела на Саймона заинтересованный взгляд. – Разве цель людей не в том, чтобы продолжать род? Я бы хотела детей, когда стану взрослой. Двоих, или, может, троих.

Альфред с недоумением уставился на сестру. Он и не знал, что у той в голове именно такие установки.

– Разве это не замечательно, когда можешь дать жизнь следующему поколению? – Мартина была совершенно уверена в словах. – Когда даешь кому-то имя…

Альфред хмурился, а Саймон пытался подобрать слова, которые бы тактично разьяснили маленькой листонской принцессе его позицию. Не все люди считают, что их высочайшая жизненная цель – наплодить детишек. Да и заводить жену юный чародей не собирался. Может, его путь состоял в том, чтобы найти магию, спокобную воскресить? Или просто переждать оставшееся после гибели Карси время и перестать мучиться.

– Нет, – холод сказанного выдал, что вышло не шибко тактично.

– А? – Мартина вытаращилась на него. – Но ведь…

– Зачем мне еще кто-то? – Саймон смотрел на фотографию Карси, сжав кулаки, он чувствовал себя беспомощным.

– Карси бы хотела, чтобы ты был счастлив, – Альфред похлопал его по плечу. – Людям скоро надоест вся эта чушь, из-за которой к тебе цепляются. Найдут что-нибудь другое.

– Плевать на всех. Эта ерунда меня в последнюю очередь волнует, – Саймон начинал чувствовать раздражение из-за того, куда стал утекать разговор, и с трудом отвел взгляд от фото возле надгробия. – Зачем жениться только ради факта, что ты стал «мужем» и получил какой-то штамп в паспорте? Я же не в состоянии полюбить кого-то еще.

– Всё настолько безнадёжно? – Альфред убрал от него руки и зажег новую свечу вместо той, что погасла.

– Карси никто не заменит. Смысл совершать настолько идиотский поступок под названием «фиктивный брак»? – Саймон пристально глядел на подрагивающий огонь от свечей. Вдруг тот вспыхнул и чуть не обжег Альфреду руку.

Принц ойкнул, поспешив убрать свою конечность, затем попытался что-то сказать, но Мартина не дала ему это сделать:

– Альфред!

Она думала, что Саймон уязвлен тем, что они в это полезли. Наверное, близнецы не имели права так делать. Хоть Мартина и не была согласна с тем, что их друг сказал, но ведь Саймон имел право на свое мнение.

– А что сразу я? – насупился Альфред, размахивая ладонью.

Чтобы не дать снова развить неприятную тему, Саймон спросил:

– Вы говорили, что праздновали каждый день рождения сестры?

– Да, а что? – заинтересовалась Мартина.

– Давайте устроим и сегодня праздник. Маленький, скромный… Ей должно понравиться.

Саймон часто говорил о ней в настоящем времени, словно девушка всё еще жива, что Карси была среди них, просто иногда куда-то отлучалась. Правда, в тоне всегда была горечь, и он никогда не улыбался. Он серьезно болел своей грустью.

Праздники Саймон отмечать перестал, даже сопротивлялся, когда друзья пытались в апреле с днём рождения поздравить. Единственный подарок, который он принял, оказался от Карсилины. Получить его было приятно, но в то же время и разрывало сердце на части.

Близнецы переглянулись, не понимая, что это нашло на Рейли, Мартина даже спросила:

– У тебя точно всё хорошо?

– Нет, но у Карси день рождения. Оставлять это без внимания нельзя.

– И что ты предлагаешь? Завалить её комнату подарками? – иронично и раздражённо отозвался Альфред. – Повесить длинную цветную вывеску «С Днём Рождения» на стену холла? Может, огромный торт заказать с восемнадцатью свечками и попросить дух Карсилины задуть их, загадав желание? Кстати, кто её призывать будет? У нас есть медиум?..

Саймон одарил парня взглядом, просившим оставить иронию при себе, принц умолк. Мартина покачала головой.

Юный чародей опустился на колени возле надгробия Карсилины, пламя свечей дрогнуло, как и что-то в груди.

– С Днём Рождения, Солнышко.

Провёл рукой по гладкому мрамору плиты, дотронулся до холодного талисмана Карсилины, висящего у него на шее и закрыл глаза…

***

Карси стояла возле большого окна в столовой, почти спрятавшись за красную с фигурным золотым орнаментом занавеску. На улице лил дождь, тяжёлые капли барабанили по подоконнику.

Когда Саймон вошел в столовую, девушка вынырнула из укрытия, затем сказала:

– Знаешь, я тут подумала…

– Отлично! – Улыбаясь, перебил он. – Теперь мы знаем, что мыслительный процесс запущен.

– Саймон, я серьёзно! – насупилась она.

– И что ты там надумала? – поинтересовался парень, бодро подходя ближе.

Карси вздохнула, выдержала паузу и произнесла:

– Чувствую, будто на меня что-то давит. Такое большоё, темное, словно готово отобрать весь воздух из легких и выбить точку опоры.

Саймон моргнул, а она продолжала делиться переживаниями:

– Оно наблюдает, сгущается и шепчет, что я умираю, – Карсилина нервно выдохнула. Ей было стыдно признаться в том, что это пугало, и непонятное навязчивое состояние совсем не хочет отпускать. – А что, если я больше не смогу дышать, что если…

Девушка осеклась, украдкой переведя взгляд на ногти правой руки. Ей было не свойственно признаваться в том, что волновало.

Саймон, вздрогнув, остановился, ощущая, как цепкой лапой к нему прикасается тревожность, и посмотрел на принцессу:

– С чего такие мысли, Солнышко? – ему хотелось, чтобы причина поскорее нашлась. Может, из-за общения с ним и Карси тоже начала сходить с ума? Но расстройство психики не заразно, это же не грипп.

– Ну а всё-таки? А я ведь часто попадала в ситуации, когда могла погибнуть. – Принцесса хотела лишь, чтобы беспокойство прошло. – Как представлю, что могло случиться…

– Понятно, рефлексия по поводу рискованных поступков. – Заметил Саймон, осторожно взяв её за руку. – Смею успокоить, пока я рядом, ничего с тобой не случится. Я за этим слежу. Да и Серебринка с Зольтером тоже.

Кажется, Карси только сейчас начала осозновать, что именно могло произойти там, на стадионе. Словно вот именно сейчас, отсрочено, пришло понимание, что девушка могла быть уже мертва. А вслед за этим проникло и чувство стыда за то, что она вообще согласилась подменить Сулитерию.

Карси стояла перед Саймоном, мучимая чувством вины, и ее щеки становились от этого красными, хотелось отвести взгляд.

– Я не знаю, почему так происходит, – она не могла объяснить это безрассудство. Тогда, когда Карсилина ночью искала кухарку в подземелье, и потом, тот случай во время матча. Словно, помочь другому, было гораздо важнее, и Карси тогда не осознавала, насколько опасны ситуации..

Принцесса понимала, что Саймон вправе обижаться на нее, или хотя бы злиться. Но он почему-то смотрел слишком тепло.

– Прежде, чем совершать бездумные действия, поговори с кем-нибудь. Поверь, помогает. А ещё лучше, хорошенько обдумай последствия решения. – Наблюдать Карси в таком состоянии было необычно.

Она запуталась в себе, а такое нечасто увидишь.

– Ну, а если всё-таки меня убьют, что ты будешь делать? – Карси и сама не ожидала, что скажет это.

– Пойду собирать коренья, травки всякие, чтобы сделать чудесный воскрешающий порошок! – Саймон не хотел, чтобы Карси думала, как вопрос его обеспокоил. – А потом мы вместе наваляем твоим «убийцам»! У меня каждый пунктик расписан…

– Я серьёзно! Это важно.

– Важно, что ты жива…

– Почему ты не отвечаешь на вопрос? – она даже насупилась.

– Карси, ты вживаешься в роль принцессы. Становишься требовательной и капризной. – Саймон улыбнулся, сквозь волнение, плескавшееся где-то глубоко внутри. – Да и сама знаешь ответ. Зачем спрашивать, в надежде услышать подтверждение?

Затем, Саймон развернул стул с высокой дубовой спинкой сиденьем к столу, и сел на него, подперев щёку ладонью.

– А, если честно, не могу представить тебя мёртвой. – Признался он, прекратив отшучиваться. – И не заставляй, это чертовски трудно.

Карсилина отвернулась к окну, глядя, как дождевые капли стекают вниз по стеклу, проглатывая друг друга, становясь больше, набирая скорость и оставляя мокрые дорожки.

Может быть, она предчувствовала что-то. Знала ли, что не доживёт до конца месяца?..

– Прости. Зря я начала этот разговор. – Она почувствовала себя неуютно, и обняла сама себя, вздрогнув.

– Карси, если что-то тревожит, скажи.

– Всё хорошо, честно. Не знаю, зачем спросила… – Карси смущенно перевела взгляд на занавески.

Саймон оставил стул позади и мягко положил руки ей на плечи:

– А давай, наделаем бумажных самолётиков, запишем там все наши беспокойства, разведём огонь в камине и запустим прямым рейсом на сожжение?

– Думаешь, от этого мы станем меньше волноваться?

– Бросая каждый самолётик в огонь, мы будем напевать волшебную песенку «Прочь Невзгоды». Невзгоды испугаются, и будут обходить нас за километр.

– Разве такая песенка есть? – не поняла Карси.

– А что мешает её придумать?

***

Саймон не заметил, как пришла Сулитерия.

На колготках у неё был рисунок из черепов. Ноздря проколота. На девушке висела бесформенная футболка с изображением солиста рок группы «Крышка Люка». Лицо у солиста было всё вымазано белым, а губы накрашены чёрным. Брови у него отсутствовали. Еще, его прическа отличалась высокой степенью спутанности волос. Наверное, если такой приснится, можно вскочить с кровати с дикими воплями «Демон!!».

Из-под футболки колдуньи чуть виднелась чёрная кожаная юбка. Ноги утяжелялись ботинками, совершенно непропорциональными. Коротко-стриженные волосы Сулитерии отливали фиолетовым цветом.

Впрочем, все уже привыкли к её такой внешности и не удивлялись. После того, как сгинула Гадритта, ее племянница полностью сменила имидж.

Саймон с ней общался, потому что решил, что Карси хотела, чтобы у нее были приятели. Он бы не назвал это дружбой.

На кладбище Сулитерия принесла четыре розы, алых, словно кровь. Листья у них были чуть влажные.

– Подержи, пожалуйста, я шнурок завяжу. – Попросила она, протягивая Саймону эти злополучные цветы.

Он, тревожно вцепившись в лямку своей сумки, застыл, не решаясь их взять. Почему Сулитерия не завязывает шнурки магией?

– Ну же! – раздраженно настаивала колдунья, неприятно вглядываясь в его глаза.

Саймон категорически не хотел к ним прикасаться, но принял, сжав ладони на их стеблях, словно оковы. Цветы, все четыре, тут же почернели, сморщив лепестки.

Мартина с Альфредом непонятливо переглянулись, а Сулитерия испуганно воскликнула:

– Ты что наделал!

– Прости… – Прошептал Саймон, опустив голову, в то время как розы распадались в его руках, осыпаясь пеплом на траву.

Вот почему он не носил Карсилине цветов. Все они увядали, хватало и одного прикосновения. Растения не выносили того, что творилось на душе, они всё чувствовали.

Саймон тревожно, чуть ли не задыхаясь, кинул их под ноги Сулитерии, черные стебли разбились на гранитной плитке, и ушёл с кладбища. Нужно было побыть одному.

***

В комнате Саймон подошел к окну, бросил презрительный взгляд в сторону журналистов, расположившихся на стульчиках на лужайке. Рядом с ними порхали крылатые камеры, того и гляди, полетят подглядывать в окна! Мартин Вейс что-то рассказывал, наверное, говорил о том, что Королева Лоритта IV заказала построить Карси собственную усыпальницу, кои были у других почивших членов Династии Фротгерт. Рядом с Мартином Вейсом сидели Димка, Серебринка и Зольтер.

Саймон резко задёрнул штору, чуть не сорвав её с карниза, и уселся на кровать, прислонив спину к холодной стене.

Потеряв счет времени, он сидел, размышляя о несправедливости жизни, пока в комнату не раздался стук.

Парень не хотел, чтобы его беспокоили, но Сулитерия все равно вторглась в личное пространство.

Саймон сделал вид, что не заметил её, желая, чтобы колдунья испарилась. Но она не уходила, вместо этого девушка подошла и села рядом с ним. Непозволительно рядом!

Несколько минут она молчала, пытаясь придумать, что сказать, затем выдала:

– Не кисни, всё пройдёт.

И положила ладонь Саймону на плечо.

Саймон дёрнулся, чтобы сбросить её руку.

– Ты привыкнешь. – Заявила она самым доброжелательным тоном, не сводя своих выразительных тёмно-серых глаз.

– К чему?

Мало ли, что Сулитерия имела в виду? Может, он должен привыкнуть к чернеющим в руках цветам, которые пугают. Или, к тому, что люди считают его двинутым и пытаются изолировать. Или…

– К тому, что она умерла.

По его спине пробежались мурашки. Эту тему лучше не поднимать.

Ответа не последовало. Саймон хотел нагрубить, сказать, что Сулитерия виновата во всём, но промолчал. Должен же исполнять невраждебную роль. Ведь такое отношение казалось более-менее правильным.

– Время всегда лечит. – Сулитерия на полном серьезе думает, что ее слова сделают легче?

Почему бы ей просто не уйти?

«Трудно привыкнуть к тому, очевидность чего не хочешь принять»