Это было в Одессе

– Ну? – спросил Гаввард, закуривая…

– Что этот самый Маршан принес мне чувства искреннего соболезнования от имени французского командования. Честное слово, это было дело почище восстания в Пенджабе, помнишь?.. Я едва унес ноги. Но с Муджехемом и Ибн-Фессалом я все-таки успел разделаться позже: это стоило мне всего одного сублейтенанта и двадцати матросов. И в кармане Муджехема мы нашли, думаешь, что именно? Дружественное письмо полковника Маршана, сообщающее о передаче двух пулеметов Льюиса и сотни винтовок этой банде.

Гаввард сказал с некоторым интересом:

– Ты поставил в известность наше командование?

– Конечно! Мне ответили, что это надо замять, потому что…

Томсон рассмеялся.

– Потому что? – переспросил Гаввард.

– Потому что весьма возможно, что у полковника Маршана имеются контр-документы… Черт побери, Сити торгует даже во время войны пулеметами и пулями дум-дум!

Полковник Гаввард сказал задумчиво:

– Вот с этим самым Маршаном и придется иметь дело. И я сильно подозреваю, что этот бедняга Вельс отправился к праотцам именно при содействии полковника Маршана.

– Очень возможно…

– Я делаю все, чтобы выяснить это. Во всяком случае, картина ясна, речи в Версале, торжественные речи о братском единении двух великих народов…

– Блеф, – сказал с коротким смешком Томсон.

– Именно… И здесь, в Одессе, я хочу сказать, в России, мы воюем не только с восставшим народом, но главным образом с французами.

Артур Томсон обернулся к Гавварду.

– Но… в таком случае у Маршана в руках находятся все документы из портфеля этого несчастного Вельса?

Гаввард кивнул:

– В этом вся штука… Мы должны вбить ему гол, иначе он наделает неприятностей. Парижская пресса, ты понимаешь?..

Томсон сказал, нахмурясь:

– Я понимаю. Неприятное дело…

– Очень… Я принимаю все меры…

– Агентура?

– Да.

Поднявшись со стула и потягиваясь, командир Томсон сказал:

– Гаввард, я поеду на борт. Вечером буду у тебя.

Гаввард кивнул:

– Обязательно. Мы будем на маскараде. Ты увидишь любопытное общество, черт побери. Здесь танцуют до утра, не зная, будут ли живы к вечеру. Потому что деникинская разведка свирепствует.

– Это не наше дело.

– Нет, это наше дело…

Они оба улыбнулись: это был настоящий юмор в стиле Диккенса, только менее человечный. Юмор меняется с временами, и юмор полковника Гавварда был изрядно спрыснут кровью, пролитой в Пенджабе, Аргонах[5] и здесь, в Одессе, через посредство контрразведки…

Полковник Гаввард занялся делами. Стильби доложил вновь об арестованных, и Гаввард поморщился: ему смертельно надоело видеть людей, приговоренных заранее к смерти.

– Передавайте их русской контрразведке, – сказал он коротко, – за исключением тех, которые ведут агитацию в войсках Британии.

– Слушаю, сэр.

– И, кроме того, запомните, Стильби, что мы здесь исключительно для охраны британских интересов, понимаете?

– Но, сэр…

– Никаких возражений!

– Слушаю, сэр.

За дверью Стильби тихо выругался: охрана британских интересов сводилась все-таки, по его мнению, к довольно странным проявлениям! Но майор Стильби был солдат с выслугой: он повиновался молча, не рассуждая…

Когда в полной парадной форме командир Томсон и полковник Гаввард прибыли в кабаре «Арлекин», там было веселье в разгаре. Подбежавший распорядитель в три погибели согнулся перед британцами:

– Столик готов для господина полковника…

Гаввард кивнул головой снисходительно: в Одессе он чувствовал себя приблизительно так, как в Индии. Только несколько настороженней.

Они уселись за столиком, бутылка французского шампанского очутилась на столе как бы по мановению волшебника… С эстрады довольно толстая особа пела французскую шансонетку:

– Мадлен, Мадлен…

С усмешкой Томсон сказал Гавварду:

– Это французская ориентация, черт побери!

Гаввард пожал плечами:

– Она сейчас будет петь «Типперери». «Мадлен» для Маршана, вон он сидит за столиком в правом углу, «Типперери» для нас: здесь угождают всем…

Томсон пристально посмотрел на Маршана:

– Конечно, это он. Черт побери, этот человек стоил мне полусотни отборных людей! Я с удовольствием свернул бы ему голову…

– Все в свое время, – проворчал Гаввард.

Толстая особа с эстрады запела:

– Ах, далеко ли до Типперери…

– Ты видишь, – сказал Гаввард, усмехаясь.

Полупьяный человек во фраке вылез на эстраду и хриплым голосом закричал:

– Здесь присутствуют наши друзья, представители Великобритании. Предлагаю крикнуть «ура» в честь наших друзей, помогающих нам в борьбе против большевистских насильников. Ура!

Несколько хриплых голосов из зала ответило:

– Ура!..

С брезгливой улыбкой полковник Гаввард поклонился, привстав. Томсон отметил недовольное выражение лица полковника Маршана, полуобернувшегося в этот момент.

Гаввард, снова сев, сказал вполголоса:

– Представитель кадетской партии, адвокат и бывший министр. Получает жалованье от французов и от нас одновременно. Но стоит недорого, у него скромные запросы…

Томсон сказал с любопытством:

– Ты знаешь кого-нибудь здесь?

– Конечно. Я назову тебе некоторых… Вон там, в углу с двумя дамами, бывший председатель Государственной думы и помещик, один из самых крупных в России. Его имения равны по площади Шотландии. Там теперь свирепствуют большевики, и он мечтает о восстановлении крепостного права.

– А вот те две дамы?

– О… – сказал Гаввард, улыбаясь. – Не пугайся: светлейшая княгиня Ливен и графиня Орлова. С ними князь Воронцов, один из знаменитых Воронцовых. Но этот замечателен только тем, что успел повесить около пятидесяти человек собственноручно: он в контрразведке.

– Очень милая компания…

– Что делать, нам приходилось бывать и в худших: помнишь убийцу губернатора Крисби, мы с ним провели десять вечеров до того момента, пока установили его причастность к убийству. После этого я отправил его на виселицу непосредственно от ресторанного стола…

В этот момент к ним подошел полковник Маршан, представитель французского командования. Этот человек с профилем лисицы, с небольшими коротко подрезанными усами и висками с проседью, с тремя нашивками на рукаве военного мундира защитного цвета был очень похож на насторожившуюся кошку.

На прекрасном английском языке он приветствовал британцев:

– О, старые друзья, командир Томсон… Я рад приветствовать вас здесь.

Обратясь к Гавварду, он сказал:

– Я знаю мистера Томсона еще по Сирии…

– Я знаю, – ответил Гаввард с еле заметной иронией.

Он прибавил:

– Вы присядете к нам, полковник?

– С наслаждением. Я немного устал от слишком пылко выражаемых здесь дружественных чувств. Эти русские ни в чем не знают меры.

– Ну, они стоят недорого, по крайней мере эти…

Полковник Маршан посмотрел на Гавварда:

– Но какие женщины, какие женщины у этих русских… Например…

Он сделал паузу.

– Например, эта актриса, Анна Ор… Великолепная брюнетка, командир. Почему-то я не вижу ее здесь сегодня…

Гаввард отвел глаза от чересчур пристального взгляда француза:

– Она, вероятно, будет. Да, красивая женщина…

Веселье становилось все более шумным. Два пьяных офицера требовали исполнения «Боже, царя храни», и оркестр заиграл его. В зале все поднялись, кроме британцев и Маршана.

– Это необязательно, – сказал Маршан, выпивая немного шампанского из бокала.

– Вот она идет, – сказал коротко Гаввард.

– Кто? – переспросил полковник Маршан.

Он обернулся и увидел шедшую в проходе между столиками Анну Ор. Глаза Маршана заблестели.

– Красивая женщина, – повторил он, прищелкнув языком.

Полковник Гаввард, привстав, пригласил актрису к столику. И, представляя ее, сказал коротко:

– Известная киноартистка госпожа Ор, полковник Маршан, командир Томсон, мои друзья… Вы сегодня очаровательны, миледи…

Анна Ор непринужденно села, слегка отбросив горностаевый палантин, оттенявший ее бархатные черные глаза и смолистые волосы, густой короной лежавшие вокруг белого лба.

На хорошем французском языке она сказала:

– Полковник Маршан, мы уже с вами были знакомы. Я была у вас по делу…

Полковник Маршан удивился:

– Я не помню этого, мадам…

– Это было на прошлой неделе. Но вы могли не заметить меня в толпе посетителей.

Командир Томсон сказал:

– Вряд ли месье Маршан, такой знаток женщин, мог пропустить такую прекрасную женщину…

Анна Ор наклонила голову:

– Я очень вам благодарна, командир…

Ее взгляд скользнул по полковнику Гавварду, и снова она обратилась к Маршану:

– Между тем мы, бедные русские женщины, так интересуемся доблестными французскими воинами. Нашими союзниками, полковник, в борьбе против общего врага…

– Против тевтонов? – спросил Маршан.

– О, не только… Вы ведь знаете, что я хочу сказать…

Командир Томсон, не видевший женщины восемь месяцев, все время пребывания на борту крейсера, испытал чувство досады: эта красивая женщина обращалась главным образом к этой бестии, Маршану…

Он сказал, вмешиваясь в разговор:

– А мы, бедные британцы, не заслуживаем внимания прекрасных женщин России?

Он не услышал ответа Анны Ор, так как Гаввард придавил ему ногу под столом с такой силой, что чуть не отдавил пальцы.

И, посмотрев в глаза Гавварда, Томсон понял…

«Агентура, черт побери, – подумал он, глядя на эту красивую и нарядную женщину. – Молодчина Гаввард, он не дремлет. Но, в таком случае…»

– В какой фильме будем мы иметь наслаждение видеть миледи в ближайшее время?

Анна Ор оборвала разговор с Маршаном:

– «Звезды огненные». Эта фильма снимается уже два месяца. Она скоро будет закончена…

Она поднялась, сказав:

– Я вынуждена покинуть вас. Завтра съемка, и мне рано надо встать…

Полковник Маршан приподнялся и сказал со всей доступной ему галантностью француза:

– Мадам разрешит мне отвезти ее?

– Пожалуйста, – сказала Анна Ор.

Ее взгляд опять скользнул по Гавварду…

Когда они удалились, Томсон сказал:

– Ты должен был меня предупредить, Чарли. Мои пальцы до сих пор болят. Конечно, агентура… Я бы никогда не подумал…

Полковник Гаввард проворчал, расплачиваясь с лакеем:

– Один из лучших наших агентов. Стоит много денег, но зато работает безупречно… Это – удочка для этой бестии… Но она тебе понравилась?

– Красивая женщина, – сказал с сожалением Томсон.

– Здесь много красивых женщин. Хочешь, я познакомлю тебя вон с той певицей? Бывшая любовница великого князя, мой дорогой…

– Нет, – сказал упрямо Томсон.

Внезапно он раскланялся, отвечая на поклон русского офицера в гусарском доломане.

– Мой пассажир, – сказал он Гавварду.

Офицер подошел и был представлен Гавварду:

– Сергей Казарин…

Казарин щелкнул шпорами. Он был явно не в духе, его серые глаза щурились на свет, черные волосы слегка растрепались…

– Вы едете домой, сэр? – спросил он у Томсона…

– Мой дом далеко, в Шотландии, – ответил, смеясь, Томсон. – Я живу у полковника Гавварда, чтобы не ездить на крейсер.

– А… – сказал Казарин.

Его взгляд обежал весь зал, ни на чем не останавливаясь…

– Вы получили назначение? – спросил Томсон, чтобы что-нибудь сказать.

– Да, – ответил Казарин. И, поклонившись, добавил: – Мистер Гаввард, мы будем часто встречаться, я назначен для связи с британским командованием.

– Очень рад, – сказал Гаввард холодно.

Казарин сказал, неожиданно улыбнувшись:

– Я не очень буду надоедать полковнику. Моя должность не сложна…

Его улыбка не понравилась Гавварду: это была улыбка такой иронии, которую Гаввард предпочитал видеть на британских лицах.

– Я очень рад, – повторил он.

Сергей Казарин снова щелкнул шпорами. Затем, отходя, он прибавил:

– Мы еще увидимся, полковник…

– Ты привез его сюда из Константинополя? – спросил Гаввард, усаживаясь в автомобиль.

– Да, – ответил Томсон, – по приказу комендатуры. Генерал Лэнноу приказал его доставить в Одессу.

– Вот как… И он быстро получил назначение… Впрочем, он владеет хорошо английским языком, а этого достаточно… Мы поедем ко мне?

– Конечно…

Гаввард сказал шоферу адрес и, откинувшись, добавил:

– Если Маршан не попадется на удочку… Годдем[6], мне придется принять более решительные меры!

Томсон ответил:

– Я с наслаждением был бы твоим орудием.

Гаввард пробормотал что-то неразборчивое…

Анна Ор ехала в закрытом ландо полковника Маршана. Она откинула назад голову и рассеянно слушала комплименты Маршана.

Затем неожиданно сказала:

– Полковник, вы давно назначены в Одессу?

Маршан удивился:

– О… всего только месяц. Я заместил заболевшего Оршена. Но мадам, вероятно, знает…

Низкое контральто Анны Ор явно волновало полковника Маршана.

Когда автомобиль подъезжал к гостинице, он спросил очень учтиво:

– Мадам разрешит мне навестить ее?

– Пожалуйста…

– Когда мадам разрешит?

В полутьме автомобильного купе глаза Анны Ор блеснули. Она сказала, наклонясь к Маршану:

– Полковник, я всегда буду рада видеть вас у себя… Если вы не очень устали – у меня есть ликер. Кофе нам подадут, я надеюсь, из ресторана. Я буду очень рада…

Запах сладких духов опьянил, казалось, полковника Маршана… Он сказал неровным голосом:

– Я счастлив, мадам…

Он помог ей выйти из машины и приказал шоферу приехать за ним через час.

Поднимаясь за Анной Ор по лестнице гостиницы, полковник Маршан имел вид человека, решающего в уме сложную задачу…

В номере Анна Ор сказала:

– Располагайтесь, полковник… Я сейчас прикажу подать кофе.

Она ушла в соседнюю комнату двойного номера. Полковник Маршан, сидя на мягком диване, продолжал решать в уме ту же задачу.

Когда двадцать минут спустя он сидел против Анны Ор за маленьким столиком, на котором стояли кипящий кофейник и ликер, его лицо все еще продолжало сохранять напряженное выражение.

Мягкое низкое контральто Анны Ор ласкающими звуками прозвучало в этой комнате, видевшей многое, в номере гостиницы:

– Полковник, еще ликера?

Взгляд полковника скользнул по смуглому плечу Анны Ор, выступившему из белого пеньюара. Его лицо неожиданно просветлело: задача почти была решена…

Когда час спустя он ласкал пальцами черные волосы Анны Ор, лежавшей на диване, его голос стал тверже и уверенней.

Неожиданно он сказал:

– Для меня не секрет, что ты состоишь на службе у Гавварда…

Анна Ор резко обернулась к нему: она действительно была удивлена.

– Вот как, – сказала она.

– Да… Говорят, что одновременно ты – его любовница. Этого я не…

– Нет, – сказала Анна Ор с отвращением.

Полковник Маршан поднялся, и его голос прозвучал официально:

– Сударыня! От имени французского командования я предлагаю вам службу иного рода. Французское командование примет все меры, чтобы эта служба оплачивалась не только не хуже…

– Но лучше, – резко сказала Анна Ор. – Полковник, вы трезвый человек, вы предпочитаете, чтобы ваши любовницы оплачивались из средств французского казначейства… Это похвально; можно поручиться, что более практического человека, может быть, не найдется в войсках оккупационной зоны… Но…

Анна Ор стиснула зубы:

– Я отказываюсь, полковник. Я не агент разведки, я только актриса…

Полковник Маршан недаром был прозван «лисицей Маршаном». Его тон изменился сразу. Пальцы полковника Маршака, только что ласкавшие тело актрисы, очень ловко вынули из бокового кармана небольшой кожаный портфель. Из портфеля появилась на свет небольшая бумажка. С лисьей улыбкой – одновременно вежливой и наглой – полковник Маршан показал Анне Ор документ:

– Дорогая, вы напрасно стараетесь ввести меня в заблуждение…

Порывистым жестом она попыталась выхватить бумажку, но полковник Маршан не спеша спрятал ее в портфель и наклонился опять к ней:

– Итак, дорогая?..

– Я согласна.

– Это гораздо лучше, – сказал полковник Маршан с облегчением.

– Мои обязанности? – резко спросила женщина.

Полковник Маршан объяснил это не спеша. Он налил немного ликера в рюмку и, процеживая его сквозь зубы, объяснил:

– Английское командование должно быть уверено в том, что вы продолжаете состоять у него на службе…

– То есть полковник Гаввард? – спросила Анна Ор.

– Да. Потому что британское командование не знает ничего о нашей контрразведке. То есть почти ничего…

В голосе полковника Маршана прозвучало самодовольное удовлетворение.

Анна Ор, пристально глядя на него, спросила:

– Вы в этом уверены?

Кровь слегка прилила к седым вискам полковника Маршана.

– Мне сорок пять лет. Из них пятнадцать лет службы в разведке. Я достаточно опытен…

– Возможно, – тихо сказала Анна Ор.

Минута молчания…

Анна Ор сказала:

– Я слушаю вас, полковник…

Полковник Маршан продолжал:

– Это сложная работа. Но вы, вероятно, достаточно опытны. Вы давно…

Анна Ор приподнялась с дивана:

– Полковник – я не профессиональная шпионка… Я…

Легкий жест Маршана остановил ее:

– Я это прекрасно знаю. Но вы служите у Гавварда…

Он приостановился, припоминая:

– Около пяти месяцев… И ваша работа достаточно плодотворна, дорогая. Я надеюсь, что и нам вы будете служить также…

– Двойной шпионаж, – тихо сказала Анна Ор.

Полковник Маршан снисходительно улыбнулся:

– Пустяки. Вы будете служить Франции и, косвенно, России. Не той, большевистской, ужасной России, но прежней, вы понимаете… Франция – искренний друг России.

– А если английское командование узнает, и меня… Что тогда?

Полковник Маршан развел руками:

– Оно не должно узнать.

– Но если?..

Голос полковника Маршана прозвучал неподдельным сожалением:

– Будет очень печально. Очень, очень прискорбно… Ибо британцы не пожалеют даже такой красивой женщины: они очень сухи, британцы.

– Перестаньте шутить, – резко сказала Анна Ор, ее черные глаза сверкнули бешенством. – Французское командование примет меры к моей безопасности?

– В пределах возможности, – сказал полковник Маршан рассудительно. Лисья улыбка снова заиграла в углах его губ. – В пределах возможности, потому что в оккупационной зоне очень трудно ручаться…

Анна Ор молчала. Полковник Маршан оценил беглым взглядом красоту густых черных волос на белом пеньюаре и смуглую кожу плеча. Он хотел прикоснуться к ней губами.

– Не надо, – тихо сказала женщина.

Полковник Маршан выпрямился:

– Я должен ехать. Итак…

– Да. Потому что иного выхода нет…

С удовлетворением Маршан подтвердил:

– Вы – рассудительная женщина… Спокойной ночи, моя дорогая!

Спускаясь по лестнице вниз, он щелкнул пальцами и сказал:

– Прекрасная любовница и великолепный агент. Полковник Маршан, поздравляю вас с успехом…

В купе автомобиля он повторил:

– Полковник Маршан, поздравляю вас… Гаввард, черт побери, теперь вы должны держаться крепко, потому что…

И он снова щелкнул пальцами.

Глава 5

Конторщика гостиницы «Бристоль», бывшего с кратковременным визитом у полковника Гавварда, арестовали по ордеру контрразведки и отвезли в помещение, охранявшееся чернокожими солдатами. Все способы культурного воздействия на конторщика Василия Остроухова были использованы: его били шомполами, таскали за волосы, майор Стильби применил даже способ, который с успехом пользовал для индийских повстанцев: втыкание иголок под ногти. Конторщик Остроухов продолжал утверждать то же самое, что сообщил полковнику Гавварду. А именно: в ночь убийства в гостинице «Бристоль» британского подданного, коммерческого агента Вельса, он, конторщик Остроухов, видел проскользнувшую к выходу тень. Эта тень была в форме английского офицера, в плаще защитного цвета, и конторщик Остроухов утверждал, что, если ему будут предъявлены все офицеры одесского гарнизона, состоящие на британской службе, он сумеет указать убийцу…

Полковник Гаввард сумрачно выслушал доклад Стильби по этому поводу.

Помолчав, он сказал:

– Нам необходимо доказать, что Вельс был убит французами. Продолжайте допрос.

Стильби сказал коротко:

– Слушаю, сэр.

Однако вырвать новые показания у конторщика Остроухова не удалось: во время допроса конторщик Остроухов скончался, вызвав проклятие у Стильби.

Полковник Гаввард был раздосадован несвоевременной смертью упрямого конторщика. Поручик Сергей Казарин, находившийся в здании британской комендатуры, услышал за дверью, как полковник Гаввард сказал раздраженно Стильби:

– Вы разучились допрашивать, Стильби! В Индии я поручал вам допросы, и они продолжались, бывало, по две недели…

Стильби сказал сумрачно:

– То были индусы, сэр, крепкий народ. А это конторщик, просидевший всю жизнь за счетами. Слабый человек, сэр…

– Можете идти, – ответил Гаввард.

Круто повернувшийся Стильби был снова остановлен:

– Стильби, мы продолжаем расследование…

– Слушаю, сэр…

Стильби вышел из кабинета Гавварда в плохом настроении. Поручик Казарин спросил холодно и равнодушно:

– Мистер Гаввард может меня принять?

– Да, – буркнул Стильби, хлопая дверью.

Полковник Гаввард предложил Казарину сигару и сказал:

– Мистер Казарин, я попрошу вас довести до сведения добровольческой разведки следующее: если в течение трех дней убийца британского подданного Вельса не будет найден – я приму иные меры…

Холодный пристальный взгляд стальных глаз Казарина действовал раздражающе на полковника Гавварда, но этот русский был особо рекомендован британскому командованию командующим всеми британскими силами на Ближнем Востоке – эта рекомендация лежала в секретных делах полковника Гавварда, и поэтому он был корректен и вежлив.

Казарин наклонил голову:

– Слушаю, сэр.

Полковник Гаввард, покончив с официальной частью, сказал, выпуская сигарный дым:

– Говорят, вы провели вчера вечер с киноактрисой Анной Ор. Красивая женщина, не правда ли?..

Лицо Казарина не выразило ничего, что могло бы остановить внимание мистера Гавварда. Он кивнул головой:

– Очень.

– И пользуется большим успехом у мужчин?

– Может быть…

– Мне говорили, например, что госпожа Анна Ор провела несколько приятных часов с полковником Маршаном, представителем французского командования…

Легкая улыбка пробежала по лицу Казарина, по гладко выбритому, бесстрастному лицу этого поручика, состоящего на службе у британской комендатуры. Он посмотрел на Гавварда:

– Слухи, сэр, разнообразны и не всегда верны… Утверждают, например, что в судьбе госпожи Ор принимает также участие и один из видных представителей британского командования. Быть может, не верно ни то ни другое…

– Да, – неопределенно протянул полковник Гаввард.

Он подумал:

«Он достаточно хорошо осведомлен. Но, конечно, сути он не знает. Он думает, что Анна Ор была моей любовницей. Пусть так…»

Он поднялся, сказав официальным тоном:

– Итак, мистер Казарин, мое поручение должно быть исполнено.

– Слушаю, сэр…

Полковник Гаввард посмотрел вслед вышедшему Казарину. Смутное подозрение шевельнулось где-то глубоко, в подсознательной сфере полковника Гавварда. Но в эту минуту вошел Томсон.

– Алло, Гаввард, – сказал он, сбивая приставшую пыль на крагах стеком. – Как дела?

Полковник Гаввард ответил неопределенно:

– По-прежнему, Томсон. Сегодня придется собрать небольшое совещание представителей оккупационных властей. В том числе и полковника Маршана…

Томсон пожал плечами:

– Если это нужно…

– Очень…

Они помолчали. Затем Гаввард сказал сухо:

– Ты будешь присутствовать, как представитель британского флота.

Томсон еще раз пожал плечами.

Совещание, собранное полковником Гаввардом, состоялось в пять часов вечера. Это было строго секретное совещание и кроме полковника Маршана, представителя французского командования, полковника Гавварда, командира «Адмирабля» Томсона присутствовал только итальянец Джулио Спинелли, причисленный военным наблюдателем к штабу Гавварда. Ни греческих представителей, ни представителей деникинцев на совещании не было.

Полковник Маршан со свойственной ему лисьей манерой начал издалека. Он довел до сведения своих слушателей, что на французских судах, стоящих на одесском рейде, дисциплина образцовая.

– Героические моряки Франции несут свой долг по-прежнему стоически, – сообщил полковник Маршан.

Но из последующих сообщений полковника выяснилось, что за последнее время на судах французской эскадры распространяются неизвестно кем некоторые прокламации, могущие иметь чрезвычайно вредное влияние на героических моряков французского флота.

– Эти прокламации, – сказал Маршан, – напечатаны на гектографе и составлены на великолепном французском языке, очевидно, лицом, владеющим прекрасно этим языком.