Полная версия
Василий проснулся в поту. Холодном и липком. Утренняя мгла сумерек расползлась по спальне, поедая мебель. Рядом мирно спящее лицо. Ее лицо. Алчно-красивой и красиво-алчной. Первое – потому, что смотреть на ее красоту хотелось долго, взахлеб и жадно наслаждаясь, ревностно закрывая от взглядов остальных. Второе – понятно без объяснений.
Он отвернулся, намереваясь бесшумно встать.
– Ва-силий… Кис-кис, – раздалось по-кошачьи тягуче. – Вас-ссс-илий, – уже более протяжно и сексуально, и в итоге требовательно: – Василий!
Царапанье когтей по его едва остывшей от пота спине. Его поникший вздох. Его имя (отождествление всех кошачьих на земле), ставшее раздражителем всей его сознательной жизни, именно в ее устах звучало скверной.
Как он вообще мог ее любить? Любить это!? Сочетание всех…
– Мне нужно будет уехать. – Сев, он лишь в четверть оборота повернул к ней голову. – И возможно, надолго.
– Что? – алчное раздражение в голосе.
– Это командировка… И командировка как возможность повысить свой профессиональный статус и укрепить наше финансовое положение.
– А мне что делать?
– То же, что и раньше.
– Без тебя? – крайняя степень красивого возмущения.
То, чем она занималась, было ничем. Треп и еженедельный шоппинг с подругами. Треп всевременной и повсеместный. Заканчивающийся в телефонных разговорах дома и даже заполночь в постели. Полезностью являлись только её личные занятия фитнесом и сбалансированное питание семейной пары, ну и, может… чтение репостов великих философов в соцсетях. Иногда их применение в быту.
Василий принимал в этом пассивное участие в превосходной степени.
– Ну ты же справлялась как-то без меня со всем раньше?!
– Но я знала, что ты всегда рядом в конце концов, – гневно всколыхнулся шелк постельного белья за спиной.
Странная особенность всей женской половины человечества: если ты не занят официально и не рядом с нею ежечасно, то ты обязательно занят чем-то, порочащим ваш семейный союз. В эту же кучу сейчас сгружалась и внезапная полуофициальная командировка Василия.
– А если вместо меня… – Василий все-таки игрок и знал, когда приходит время доставать козырного туза из рукава, – с тобой будет сумма, позволяющая в мое отсутствие тебе безбедно существовать и в компании своих подруг греться на южном побережье Франции?
– Васссс-илий! – красивый упрек и алчная заинтересованность.
– Так что? Справишься?
– Ну если это только так необходимо для твоей карьеры…
– Договорились.
Василий отправился в душ смывать с тела пот своих ночных кошмаров, с мозга – пот ежедневных его сношений со спутницей жизни.
Директор на ура принял предложение, сделанное Василию, и даже «выписал» приличные командировочные и обещание перспективных подъемов во всем. От объема количества строчек в журнале и оклада до пресловутой карьерной лестницы.
Василий мысленно поставил директора в один ряд со своей красивой и алчной, попросил их склонить друг к другу головы, улыбнуться и сфотографировал сложившуюся приятную для его глаз пару. Затем порвал фото. И раздраженно склеил снова. Все это проделав так же мысленно.
– Василий!? – Директор, видимо, не первый раз обращался к задумавшемуся подчиненному. – Когда едете?
– Все решится сегодня ночью.
– Почему ночью? – встревожился директор и тут же расслабился с пониманием. – Хотя такая персона… Как же иначе? Главное, не забудь: больше снимков! За эксклюзивные фото – эксклюзивные гонорары.
С каждой минутой приближения полночи все тоскливее и тоскливее ныло сердце в груди Василия. Где-то внутри его дрожащим басом поигрывал гобой и контрабас той же басовой струной. Холодный пот эполетами застыл на плечах Василия, требуя к себе почета, уважения и соответствующей отдачи чести.
Словно лишаясь той же чести, кричала красивая в последний предкомандировочный секс. Алчная ее часть, разложив купюры командировочных Василия пред своими голыми ногами, обсуждала по телефону с кем-то из подруг их предстоящий отпуск. Отпуск как отдых от «ничего» и от Василия тоже.
– Надо и ему тоже дать отдохнуть, – вполне откровенно убеждала она свою собеседницу по телефону.
В полночь Василий в панике выбежал из квартиры, абсолютно не понимая, как он встретится со своим компаньоном!
Он едва не сбил пожилого, вечно курящего соседа на лестничной площадке, от которого всегда пахло дешевым табаком и одеколоном из далекого социалистического детства.
– Василий… – услышал он холодящее и далеко не соседское за спиной. – Вы в спешке забыли загранпаспорт.
Остановившийся на лестнице, подняв голову, встретился с хитрым взглядом разноцветных глаз.
– Без этой бумажки, – «шестой» наигранно вздохнул, – пока еще документально весомой, вас не впустят в места, где нам предстоит побывать. Я понимаю: бюрократия и все такое, но тем не менее. И передайте вот… жене.
Он сунул проходящему мимо в руку несколько пачек денег с самой твердой на свете валютой.
Василий смотрел на пачки денег в коридоре, а видел развязно ведущую себя красиво-алчную среди танцующих вокруг нее мужчин в шляпах из времен сухого закона. Горы кокаина, алкоголя и «вовсюда» проникающего разврата.
– Ого, Василий… – Красиво-алчная с пониманием приняла «дары» из его рук. – Ты далеко пойдешь.
Ее мужчина с паспортом, зажатым в руках, словно в зубах, в панике выскочил из квартиры.
*
Полночь была мягкая, как свежескошенная трава. Такая же пахучая и толкающая на сентиментальные раздумья. Луна, словно устав «шляться» по небу, застряла в одном из матовых облаков, монохромно светя в сторону Земли.
Василий сидел рядом с «шестым» на заднем сидении автомобиля, мягко покачиваясь и раздумывая над эпиграфом и началом биографии спутника вообще. Он как-то странно и «предвзято» видел финал произведения о нанявшем его на работу.
«Как, кстати, его…? Шестой, шестой… Как-то бестактно…»
– Грюмо.
– Что? – не понял сначала, не полностью выходя из своих размышлений, будущий биограф.
– Вы можете меня звать Грюмо, Василий! – Он вращал перед собой стеклянную колбу с постукивающим о стекло пожелтевшим свитком папируса.
Вторая часть Василия догнала первую, и они совместно дали возможность для возрождения целостной логики.
– Это тот самый?
– Да, – в свете салона сверкнули гранями бриллиантов сине-зеленые глаза. – Что-то можете сказать о нем?
– Не прочитав? – удивился Василий, словно внезапно выпавшему снегу в июне. – Будет нелепо предполагать… Я ведь лишь посредственный писатель, а не обладатель аналитически-дедуктивных способностей, как пресловутый Шерлок Холмс.
– Да, Шерлок… – Грюмо улыбнулся, сверкнув саблями клыков, словно вспоминая о своем старом друге. – Я дам вам подсказку: здесь есть смысл для одного и полное его отсутствие для другого, это убило многих, и, в противовес, дало жизнь другим. Как и в любой бумаге, в этом есть сила для одних людей, и они остро нуждаются в ней, и наоборот, бесполезность для других, как и для большей части последних ее хозяев этой, в смертельной спешке написанной, очень старой бумаги… Достаточно?
Василий отвернулся в замешательстве, глядя в окно, разыскивая ответ в роще поникших мачт яхт, дрейфующих возле побережья.
– Под это описание можно подогнать любой предмет, – Василий возмутился ребенком, что в магазине незаслуженно не получил долгожданную игрушку. Тут же открыл мини-бар авто и вынул из его ячейки никелированную зажигалку. – Взять хотя бы этот? Для курильщика это явная необходимость, порой прохожим для избежания фатальных финалов уличных конфликтов ее так часто не хватает. Для некурящего это лишь красивая безделушка. И в ней есть огонь, а в определенной ситуации это действительно сила, и наоборот, невостребованна, когда нет нужды. Она зажжет огонь в холодном ночном лесу и спасет вас, но засорится песком бесполезно в дневной пустыне, а ночью, с уходом солнца, опять же…
– Однако, Василий… – с задумчивой улыбкой проговорил Грюмо, выражением сказанного напоминая алчную и красивую. – Однако… Но способна ли она развязать войну и, наоборот, сохранить мир при рассмотрении ее как чего-то символично-значимого?..
– Почему же нет? – Василий, качнувшись мягко вместе с авто на кочке, чиркнул колесом зажигалки, до конца не улавливая смысл в услышанном. – Банальный поджог начал много конфликтов, копните историю, Грюмо!
Грюмо, видимо, на той же кочке качнувшись, отклонился от собеседника. Василий, повернувшись к нему, увидел блеск глаз, сине-зеленой ненавистью смотрящих на огонь. Так смотрят на врага. Совершившего героический подвиг. Взятого в плен и обезоруженного. Но еще не обескровленного. С ненавистью и крайней степенью восхищения в один и тот же момент.
– Мало… – Василий погасил огонь зажигалки и зажег его снова, искря колесом и кремнем.
– Вам мало огня? – Грюмо удивленно, со вздохом и едва сдерживаемым желанием смотрел на вновь вспыхнувшее пламя, освещающее модный интерьер салона и монотонно качающихся в такт в движения в нем пассажиров. Сине-зеленый огонь отражался в глазах.
– Мало информации о древнем писании, вот я о чем, – Василий щелчком закрыл крышку источника света и огня, гася его, – чтобы делать какие-то минимальные умозаключения.
– Информация…– Грюмо взял из руки Василия, слегка дрожа и возбужденно дыша, блестящую, ставшую уже банальной бесполезностью зажигалку. – Именно информация хранится в написанных строках этого папируса… – Как артефакт – древний, бесценный, принадлежащий царственному роду – рассматривал зажигалку Грюмо. – Эта бумага и остановит едва не начавшееся событие, как и ее отсутствие в древности не развязало начало масштабного и все убивающего конфликта…
Он положил со вздохом неудовлетворенного желания зажигалку в ячейку бара. С какой-то мимолетной завистью взглянув на Василия.
– Может, вы поймете все при встрече, на которую мы приехали. – Машина, словно ожидающая его слов, плавно остановилась. – Но помните: здесь вы как лицо незаинтересованное, а нас ожидающий человек – инкогнито, как недавно игроки за нашим карточным столом, хоть он и в разы известней, а значит, уязвимей. Будьте осторожнее и постарайтесь своим поведеньем не испортить все. Потому что неизвестно, к чему это все приведет…
– Что, так все серьезно? – Василий, не отрывая глаз от собеседника, выбирался через открывшуюся перед ним услужливо дверь.
– Поверьте, мой друг, – Грюмо, оскалившись, сверкнул глазами, глядя в пустоту салона. – Ворошить историю, так же как и творить ее, – очень опасное и ответственное дело…
Голос Грюмо заглушил крик птиц, доносящихся из-за лиственного забора большого особняка. Цветочный запах напомнил о первых школьных свиданиях и несмелых касаниях нежных рук. Но рука стоящего возле автомобиля была грубой и мужской. Она указала на массивную лиственную арку. Ноги фактически утопали во мху заросшей дорожки. Сад был похож на сказку. Красивую и заброшенную. Ожидаем был крик лешего или ведьмы. Но снова раздался голос Грюмо, идущего сзади, размножающийся глуховатым подвальным эхом:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
