Ключ

Им принесли два душистых капучино с крупными сердцами из белой молочной пены. Матвей подул на свое сердце. Две половинки разошлись и между ними тёмной трещиной проступил кофе.

– Сердце моё разбито, – пошутил он и вдруг подумал, что Ясна со вчерашнего дня так и не позвонила, потом вспомнил Леркиного мужика с букетом. Шутка показалась ему грустной. – Так что ты хотел обсудить?».

– Слушай, я к тебе пришёл как Маугли к Каа, за мудрым советом. Мы тут купили один стартап. Даже не совсем стартап, а, скорее, так, разработку. Хотим на этот раз сами вложиться в производство. Нужны идеи, как продвигать. Ну и вообще интересно, что ты думаешь, как эксперт в этой области.

– Ты какую область имеешь в виду? Рекламу и пиар?

– И то и другое. И вообще. – Кирилл как-то двусмысленно улыбнулся. – Продукт, скажем так, необычный. Ты знаешь, что такое интернет вещей?

– В общих чертах. – Матвей оглянулся по сторонам. – Это когда всё барахло в помещении соединяется с сетью и передаёт туда какие-то данные о себе. Унитаз сообщает, сколько граждан на нем посидели и сколько килограммов дерьма унесло водой. Урна – сколько раз в нее плюнули и был ли кариес у автора плевка.

– Типа того. – Кирилл кивнул, не уловив иронии. – Одна команда решила сделать такие датчики в презервативе.

– Чтобы что? – Матвей представил, как использованный презерватив подключают к компьютеру и считывают… – Считать количество фрикций? Потерянные калории? Уровень влажности? И где там датчик поместится? Это же тонкая резина!

– Да что угодно можно передавать. В этом все и дело. Тут огромный потенциал. А датчик встроен в кольцо, основание кондома.

– Так они же одноразовые!

– В том-то и дело! Мы решили не связываться с этими умными презервативами, а выпускать только кольца. Надеваешь кольцо, а потом можешь хоть кондом, хоть бабушкин носок натягивать. Или вообще не предохраняться. Главное, что кольцо всё фиксирует. Время, место, температуру, даже количество оргазмов у любого из партнеров можно засечь. И оно ещё посылает короткие импульсы, которые улучшают эрекцию. В качестве бонуса.

– Вот тёткам будет непруха! – покачал головой Матвей. – Хрен теперь сымитируешь.

– Теткам, да. А мужикам? Надел кольцо, и ты – как на ладони. В приложении на телефоне всё видно, где и когда и как долго.

– Подожди, – Матвей задумчиво взялся за подбородок. Так его же снять можно.

– Вот! – Кирилл закивал радостно и развёл руками, – если ты его снял, тоже видно! Оно как браслет для тех, кто под домашним арестом! Только сторожит не тебя, а твой хер! – И он подмигнул Матвею.

– Тогда, – продолжил тему Матвей, в ЗАГСе вместо обмена обручальными кольцами можно…Слушай, а для женщин тоже что-то такое будет?

– А смысл? – Кирилл снисходительно посмотрел на него. – Если каждый хер будет окольцован, куда им деваться-то? Потом, мы уже работаем над вагинальной версией. Ставят же спираль для предохранения от беременности? Вот и колечко наше – тоже предохраняет от всяких ненужных экспериментов. Сейчас разработчики пишут программу, чтобы женское кольцо могло совмещаться только со связанным с ним мужским.

– Как это – совмещаться?

– Ну если будет осуществлен несанкционированный вход или ввод не синхронизированного устройства, то кольцо даст электрический разряд, например. Прямо в несинхронизированный с ним хер. Или в мобильном приложении партнера сработает сигнал тревоги.

– А в ЗАГСЕ – из Матвея попёр креатив, – добавят текст: «Согласны ли вы стать мужем и женой? Согласны ли вы надеть кольца верности и не снимать их, пока смерть не разлучит вас?»

– Сейчас это супер хайп! – Матвею показалось, что у Кирилла в глазах запрыгали семизначные цифры. – В рамках укрепления нравственности населения. Православие, в каком-то смысле самодержавие и народность без греха. Церковь будет в восторге! Думаю, правительство профинансирует специальную программу доплаты за кольца молодым семьям. Ну или ипотеку без свидетельства об установке кольца не будут давать.

– Можно, – Матвей отодвинул пустую чашку, – для начала договориться с Министерством молодежи, что создаем новую организацию для лидеров мнений. Назовём её «Братство Кольца». Правильные ребята не курят, не бухают, носят кольца и не трахаются на стороне. Проведём их в Думу, сделаем свою фракцию «непорочных». Можно назвать её «Белая гвардия». Борцы с коррупцией будут рыдать от горя, их аудитория вся перейдёт к «белым». У коммунистов останутся одни пенсионеры, а у ЛДПР – дрочуны. Запустим канал на ютьюбе. Закажем у блоггеров-миллионников в Инстаграмм ролики про верность кольцу. А уж если кто-то из наших политиков или звезд сделает каминг аут «я надел кольцо» – будет просто улёт! Так – Матвей остановил полёт фантазии. Мы готовы подписаться. Тем более, что мы с патриархатом уже работаем, есть крупный проект.

– Ты думаешь, сработает? – ноли в глазах Кирилла замедлили бег. – Вот ты, например. Ты же мастер траха. Наденешь наше кольцо?

– Во-первых, я существо пока не занятое. И могу себе позволить трах без конца и без кольца. Во-вторых, если вы это программируете, то ведь сделаете и джейл брейк? Можно его продавать избранным за хорошие деньги.

– Ну, Матвей, об этом пока рано говорить, а то теряется вся маркетинговая идея. Так мы слонёнка не продадим.

– Вы же не только кольца будете продавать? У вас же будет база и статистика намного ценнее, чем у фейсбука! Кто, как часто и как долго! Тут же прямая связь с активной жизненной позицией и покупательной способностью!

– Да, это мы всё понимаем, поэтому и вкладываемся. Инвесторы уже в очередь встают. Но мы не торопимся. С чиновниками начали общаться. Те тоже писают кипятком. Еще для ФСБ мы подготовили закрытую презентацию. Они всё ещё террористов по телефону дедовскими методами ловят. А мы дадим возможность схватить негодяев сразу за яйца. В прямом смысле.

– Отлично! – Матвей протянул руку. – Как созреете, мы готовы влиться. На связи.

– Договорились! – Кирилл пожал ему руку и они вышли на улицу. Кирилла ждал водитель, а Матвей зашел в соседний подъезд и поднялся в офис.

У входа в кабинет его встретили плотно обтянутые джинсами крупные ягодицы. Остальная часть человека наклонилась над столом Маленькой Веры. Влад разговаривал по телефону, прижав его ухом к плечу, и одновременно что-то записывал.

– Да, да, всё понял. По срокам ок. Работа идёт. Есть интересные идеи, Матвей доложит на следующей встрече. Да, всё записал. – Он развернулся и увидел, наконец, Матвея. – Привет. Только что разговаривал с отцом Гурием. Срок нам определён в две недели для первой версии. Так что горим.

– Мы всегда горим. – Матвей прошёл в кабинет. – Хорошо, что не в этой, как ее, Геенне из Библии. Там, судя по всему, не вполне кавайно, раз туда всех, сцуко, грешников отправляют.

На столе у Влада были разложены книги, похоже, только что купленные. Среди них были «Иллюстрированный Ветхий завет», «Библия в гравюрах Гюстава Доре», «Книга премудрости Соломона». «Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова», «Новый Завет в современном переводе», «Святое Евангелие в толковании святых отцов» и даже какая-то книжка «Ночь в Гефсиманском саду».

– Ничего себе, ты закупился! – Матвей открыл наугад одну из книг: «Сын мой! Если ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои, так что ухо твоё сделаешь внимательным к мудрости и наклонишь сердце твое к размышлению; если будешь призывать знание и взывать к разуму; если будешь искать его, как серебра, и отыскивать его, как сокровище, то уразумеешь страх Господень и найдёшь познание о Боге” – прочёл он вслух.

– Вот именно, – Влад откинулся в кресле и положил ноги на столик для компьютера. – Мы должны искать как серебра эту пиар-концепцию. Потому что она и есть само серебро. Для нас с тобой и для кучи голодных офисных ртов за дверью. Так что не занимайся всякой хернёй, прекрати думать о своих бабах и наклони сердце свое к размышлению.

– А зачем ты Библию в гравюрах купил? И иллюстрированный Ветхий завет? – поинтересовался Матвей.

– Потому что сегодня рулят не длинные глубокомысленные тексты, а Твиттер и Инстаграм. Картинки и 140 символов. Мы живём в веке, когда информация должна быть передана максимально быстро. Наглядно и кратко.

– Думаешь, ты что-то поймешь, посмотрев картинки? Это же фактически чужая для тебя интеллектуальная среда. Как UHVGSOH.

– Что за хрень? – Влад наморщился.

– Это тоже сокращение. Когда англоязычный собеседник хвалит твоё чувство юмора (u have very good sense of humor). Это как WTF. Только сложнее.

– Так эта мудрость не для меня. Она для тебя, умник. Ты же у нас креатив. Вот и читай, вникай в тему. Вера! – позвал он секретаря. – У нас осталась от маляров большая такая матерчатая сумка? Тащи сюда и сложи книги для руководителя. – Давай так, – он открыл настольный календарь. – Берём семь дней, как для сотворения мира. Ты читаешь, я читаю. Ты думаешь, я думаю. Потом встречаемся и что-то генерим.

Матвей не без труда вклинился в словесный поток компаньона: «Я сейчас на встрече был. Отличная тема. Может, мы как-то соединим проекты?» – и он рассказал Владу о кольце.

– Даа, – протянул Влад. – В страшное будущее мы вступаем. А где ты здесь увидел синергию?

Матвей объяснил:

– В какой момент человек задумывается о Боге? Не просто же так? Бог в общественном сознании – это прежде всего мораль. Мораль не ради абстрактного добра, а мораль – инструмент. Хорошо себя ведёшь, будет тебе шоколадка.

Плохо себя ведёшь, но покаялся – шоколадка. Плохо себя ведёшь, не покаялся, но поставил свечку в храме – снова шоколадка. Без шоколадки эти действия кажутся совершенно бессмысленными. Получается, раз нет греха и чувства вины – нет и шоколадок. А секс – как раз то, в чём верующие видят свою основную вину перед Богом. Потому как трахаются все. Или почти все – он взглянул в открытую дверь кабинета за которой в Веркином компьютере ковырялся сисадмин. – А кто нет – те дрочат. Это, кстати, тоже грех. Замкнутый круг получается. Можно продвинуть идею, что изобретение кольца верности – божественный промысел, проявившийся в области хайтека.

Он взял фломастер и нарисовал на листе бумаги самолёт без крыльев и надетое на него толстое кольцо. Написал: «Господь в деталях. Мелочи, которые делают тебя тверже».

– Как тебе?

– Маршрут понятен, – Влад взял листок и отодвинул на расстояние вытянутой руки, представляя себе масштабную поверхность ситиборда. – Только вот это – он показал на бескрылый самолёт – слишком прямолинейно. А общая идея кампании как раз схвачена верно. Сумей увидеть проявления Бога в обычной жизни, в мелочах. В тех, которые делают тебя лучше. Маладец! – он хлопнул Матвея по плечу. – Давай двигаться в этом направлении!

Глава пятая

В одной из квартир того самого дома, где жила Валерия, в это время шёл спор.

Спорили загадочная девушка, с которой Матвей познакомился накануне во время небольшого автомобильного инцидента, и двое мужчин: один – высокий, широкоплечий, с мощной шеей, в темно сером костюме и черной водолазке, второй – худой, меньше первого на голову – в брюках и чёрном свитере с низким воротом. Оба были бородаты и стрижены «под ноль». Широкоплечий говорил громко и яростно:

– Я не понимаю, зачем мы должны соглашаться играть в эти твои игры! Этот человек – ничто, просто инструмент, который должен открыть дверь! Мы сидим здесь, а наши братья в это время погибают! У нас есть способы заставить его сделать то, что нужно!

– Понимаешь, Муса – второй человек, постарше, говорил тихо, но в его голосе чувствовалась власть, – мы точно знаем, что не можем его заставить. Дверь можно открыть только добровольно, только если хозяин ключа сильно и искренне хочет этого. Поэтому мы здесь, поэтому Наргиза здесь. И будем здесь столько, сколько потребуется. Ещё ни у кого не получилось войти туда. Сааду ибн Абу Ваккасу после битвы при Кадисии привели того, кто открыл ему тайну Ключа. Но он не смог открыть дверь. А у нас есть шанс. О Ключе все забыли. Традиция утрачена. Ключ в руках случайного человека. И только Наргиза сможет, если нам удастся открыть дверь, войти туда вместе с ним. Хотя для неё это смертельный риск.

– За меня не беспокойтесь, сайеди. Я знаю, на что иду и во имя чего. – Наргиза посмотрела на второго собеседника – и ты, Муса, не торопи меня. Тайна Ключа открылась не только нам. Мы знаем, что враги тоже будут пытаться его получить. У нас есть согласованный план, и мы не будем от него отступать.

Наргиза взяла со столика телефон и набрала номер:

– Рамазан, мы через десять минут едем.

Когда она вышла из дома, машина уже ждала у подъезда. Водитель открыл заднюю дверь, она села, достала из сумочки планшет и начала пролистывать фотографии с жёлтыми в коричневых пятнах листками, заполненными мелкой арабской вязью и едва заметными рисунками. В какой-то момент глаза её стали пустыми, как бывает в момент, когда человек глубоко задумался или погрузился в воспоминания.

Она и правда вспоминала.

Яркое утреннее солнце, ветер гонит песок и мусор по жёлтой земле. Три худых пальмы у каменной ограды. За ней – дымящаяся мечеть без одной стены, вокруг которой расбросаны части людей. Очень многих людей. Рядом с ней чья-то рука, окровавленная стопа с чудом удержавшейся на ней сандалией. Мёртвый старик в чёрно-красной мокрой рубашке лежит и смотрит в небо, словно задаёт вопрос: «За что»? На её платье кровь и она не может найти отца. Кто-то подходит и берёт её за руку, ведёт куда-то и она послушно идёт, лишь бы не видеть этих людей с пустыми глазами на земле.

Она пытается вспомнить отца, но не может, помнит только белую одежду и тонкие кисти рук с длинными пальцами. Помнит, что он читал ей на ночь какую-то книгу, смысла которой она не понимала, но голос отца ей очень нравился и она с удовольствием слушала. Потом, через много лет, она снова увидела в одной книге эти строки и вспомнила. «Боль существует только в сопротивлении, радость – только в принятии. События, наполненные болью, становятся радостными, когда мы принимаем их с открытым сердцем. События, наполненные радостью, приносят боль, если мы не принимаем их.

Нет такой вещи, как плохой опыт…Есть просто сопротивление тому, что есть».

Еще там было сказано: «Бог побуждает умереть для себя и дарует жизнь в Нем. Тварей своих Бог создал как завесу. Кто знает это, тот приближается к Богу, а кто видит тварей его как реальное, тот отгорожен от его присутствия».

«Я принимаю все, что есть открытым сердцем – подумала она. – Вся моя жизнь была дорогой к Ключу. Теперь я знаю это. Я свободна. И боли больше нет…»

Матвей мучился.

Он несколько раз забивал телефон Ясны в поисковую строку фейсбука, но, похоже, у неё вообще не было страницы, либо она не привязывала к аккаунту номер своего телефона. Да и девушек по имени Ясна там было не так уж много. Ясна Яся, Ясна Радужная, Елена Ясна…он открывал профили, но лица их хозяек были ему не знакомы. Ясна не отвечала ни на звонки, ни на смс. И от этого его просто штормило: «Ну где же ты? Где?»

Матвей открыл Инстаграм, снова набрал: Yasna. «Yasna Blik, Yasna Lebedeva, Yasnasloboda, Yasnaya Polyana…» – Ясны появлялись, но только не его Ясна. «Это меня Бог наказывает – подумал он. – За все мои преступления против женских чувств. – Память вытащила на свет воспоминание, как одна из его знакомых через несколько месяцев общения перестала отвечать на сообщения, которые он дежурно отправлял пару раз в неделю. Ему не нужны были отношения, но девушка была ничего и возникла в период затишья на личном фронте, так что он поддерживал контакт на плаву. Желал доброго утра, спокойной ночи, отправлял сердца и поцелуи, и даже романтические треки. Ему казалось это милым и ни к чему не обязывающим. Поэтому Матвей очень удивился, когда вдруг «контакт» его заблокировал. Всё же через пару недель он дозвонился, сгорая от любопытства, в чём его вина и почему с ним разорвали такое легкое общение? Девушка наговорила ему массу неприятных вещей и сказала, что он «breadcrumber» – парень, который просто поддерживает надежду на отношения, но не прикладывает никаких усилий к тому, чтобы они состоялись.

– Ты мне свои сообщения, как крошки голубю бросаешь – заявила подруга. – Я хожу рядом, клюю, а ты на лавочке устроился и книжку читаешь. Или ещё что-то важное делаешь. Только я тут ни при чем. Так что иди лесом, – и она отключилась.

Тогда Матвей не то, что переживал, ему было даже забавно оказаться в тренде, пусть даже и сомнительного свойства. Но сейчас он правда затосковал.

– Влад, послушай, – я тут познакомился с классной тёлкой.

– У тебя все классные, – Влад сидел за монитором и пытался подбить какой-то особо мощный танк. – Подожди, видишь, проблемы.

– Какая это проблема? – Матвей наморщился. – Поставь на паузу и выслушай, у меня проблемы, мне совет нужен.

– Тут нет паузы, – Влад даже не повернулся в его сторону. – Я онлайн играю. И потом у тебя все проблемы на одну ночь. А на вторую – уже другие. Ты просто без этих проблем жить не можешь. Вот у меня одна любовница. Постоянная. И мне хватает. Я не бегаю по клубам и не знакомлюсь в Тундре или как там эта ваша территория знакомств называется.

Матвей подошел к столу и посмотрел на Влада в упор.

– Так ты женат. Тебе одна любовница и положена. У некоторых в твоей ситуации даже одной нет.

– Не выдумывай. – Влад не отрывал взгляд от экрана. – У всех есть. Просто некоторые об этом говорят, а умные – молчат. Вашу мать! – он хлопнул рукой по столу. – Подбили меня, отвлёк все-таки! Ну давай, что там у тебя за драма, рассказывай.

– Да рассказывать особенно нечего. Познакомились в клубе. Поехали потом ко мне. Был отличный секс, ну ничего такого сверхъестественного, чтобы я с ума сходил. Да, девочка молодая, красивая. Имя у нее такое оригинальное – Ясна. Оставила телефон. Потом случайно на улице встретились, её чуть машиной не сбило. И – исчезла. Не отвечает ни на звонки, ни на сообщения.

– Это сейчас модно, – раздался из-за приоткрытой двери голос сисадмина – гоустинг называется. Человек идёт на контакт, а потом исчезает, вообще блокирует тебя. Мне последнее время все такие попадаются.

– И не только в последнее, Казанова ты наш, – Влад закрыл дверь в кабинет. – Может, у неё какие-то обстоятельства. Бывший снова замаячил на горизонте. Родители строгие. Уехала куда-нибудь. А что ты переживаешь-то? Влюбился? Как-то на тебя не похоже.

– Сам не пойму, – вздохнул Матвей. – Вроде за одно свидание влюбиться как-то странно. И дело не в сексе, секс найти вообще не проблема. У меня без неё, как в анекдоте про шарики. Когда мужик воздушные шарики купил и пришел обратно сдавать. Они, говорит, фальшивые. Спрашивают, почему, а он отвечает: «Не радуют!» Вот и у меня так. Как будто радость жизни украли. Всё супер, а радости нет.

– Да, партнёр, похоже ты попал. – покачал головой Влад. – Была у меня такая фигня. Любовь называется. Это настоящий головняк. Тебе чем-то перебить его нужно. Еще с кем-нибудь познакомиться. Потусить. Потрахаться. Глядишь, и отпустит. Поезжай домой, поспи, вечером выйди в люди, оторвись. Только про наш проект не забывай и про дедлайн.

Было около семи вечера, когда Матвей припарковался у дома. Оранжевое небо отражалось в окнах и казалось, что здание охватил пожар. Матвей смотрел на белое облако, истекавшее меркнувшим солнечным светом, следил за каплями, которые падали на мертвую материю и зажигали в ней жизнь. «Как получается, – подумал он, – что жуткий, невероятных размеров сгусток раскаленной плазмы, бесконечный ядерный взрыв рождает в итоге такой ласковый и нежный свет? Смертельный огонь, без которого невозможна жизнь…

Он снял дом с горящими в закатном свете окнами на телефон. Ему всегда нравился огонь. Однажды он видел, как горит дом в посёлке, по соседству с домом друзей. Деревянный, обшитый сайдингом каркас пылал громко и страшно. Все бежали от ревушего и брызгавшего искрами пламени, но Матвея огонь притягивал, казалось, что если он зайдет в дом, то не сможет сгореть, а наоборот, вознесется к чему-то бесконечно прекрасному, к чему именно, он не мог объяснить, но ощущал его как блаженство.

После того пожара он долго сидел и гуглил слово «пиромания». Прочитал, что синдром до конца не изучен, но, возможно, связан с переизбытком тестостерона. Расслабился.

Солнечная рана в туче понемногу затянулась. Окна потемнели. Он поднялся в квартиру, разделся и завалился на кровать. «Вечер утра мудренее», – последнее, что пришло ему на ум перед тем, как сознание спряталось во сне.

Понемногу город погружался в тень.

Зажигались фонари на бульваре, погода радовала теплом и граждане занимали лавочки, кто с пивом, кто с коляской, а кто и просто с весенним настроением. На первом этаже старинного особняка через улицу от дома, где жил Матвей, светилось сказочно-жёлтым светом небольшое кафе-кондитерская. Внутри пахло кофе, корицей и какими-то сливочно-пряничными ароматами детства. У большого, почти до земли, витринного окна за столиком сидела девушка, погруженная в чтение книги. Изредка она поднимала голову и смотрела в окно, из которого был виден припаркованный недалеко от входа «мерседес», тот самый, с которым недавно так неудачно познакомился Матвей.

Если бы она могла видеть чуть дальше, то метров за сто от этого автомобиля стоял ещё один, неприметный, черный, скрытый от фонарей высокими липами. Двое сидевших в нем мужчин пили кофе из картонных стаканчиков и по очереди вытягивали из пакета желтые, лоснящиеся от масла палочки картошки фри.

– Давай Ваня, за всё хорошее – водитель поднял свой стаканчик и чокнулся с пассажиром.

Оба достали из пакета картошку и молча закусили. Пассажир вынул еще одну картофельную палочку, поднял её, зажав между большим и указательным пальцами перед собой.

– Ты, Серёжа, понимаешь хотя бы, зачем мы это говно едим?

– А чего это говно, – обиделся Серёжа. – Нормальная еда. Вкусно.

– Вкусно, но для здоровья – беда. Думаешь, это просто картошка фри и булка с котлетой? Нет! Это – главный символ порядка, который нам хитрожопые пиндосы пытались внедрить. Вроде всё красиво упаковано, пахнет так, что хочется сожрать. А сожрёшь – и обмен веществ – к черту. Будешь потом всю жизнь на лекарства работать. А лекарства эти как раз те самые пиндосы и будут тебе втридорога продавать.

– Так зачем мы это купили? Взяли бы лучше бородинского и мясную нарезку.

– Потому что врага надо не только знать, его надо чувствовать. Нутром. Работа у нас такая. Вредная. – Иван засмеялся, но внезапно замолчал и стал вглядываться в «мерседес», стоявший под ярким окном кофейни. – Смотри, уезжают. Посмотрим, куда вы, голубчики, двигаетесь.

Мотор заурчал, машина плавно оторвалась от тени деревьев и поехала по бульвару за чёрным, лоснящимся как домашний откормленный кот, престижным седаном.

Глава шестая

Матвею снова снилась церковь.

Он – внутри, но кто он? Может, он священник, а может – просто случайный человек. Как это иногда бывает в неглубоком сне, он знал, что спит и ему захотелось сделать что-то веселое. Например, дернуть ближайшего к нему старика за бороду или задрать закутанной в платок бабе юбку. Но только он сосредоточился на этой мысли, тут же стены храма стали таять и приняли знакомые очертания спальни. Он попытался уснуть, но сон убежал и вместе с ним озорное чувство вседозволенности. Матвей сел на кровати, взял с тумбочки лежавший на зарядке телефон и для бодрости начал читать новости. Должно было помочь переключиться и окончательно отвязать сознание от сна.

«В Тюменской области 38-летний мужчина изнасиловал свою племянницу, получив согласие матери девочки. Они заключили сделку, по которой женщина отдала деверю свою 7-летнюю дочь во временное пользование за 52 тысячи рублей».

– Жуть какая, – он отвернулся от экрана и увидел стоявшую на полу большую матерчатую сумку с книгами о Боге. – Куда же этот Бог смотрит? Понятно почему ему так нужен пиар. Чтобы сделать значимым и важным всё хорошее, а всё плохое – разумным планом, который безусловно контролируется компанией…пардон, то-есть, Господом. – Матвей закрыл окно новостного портала, потянулся, напряг мышцы, с удовольствием почувствовал своё здоровое, сильное и готовое к приключениям тело.

– С другой стороны, – решил он, миллионы читающих новости граждан испытывают в это время удовольствие от того, что всё это случилось не с ними. И радуются жизни. Может, в этом и есть замысел Творца? Если бы акции всех компаний бесконечно росли, игра на бирже потеряла бы смысл.

Он принял прохладный душ, надел джинсы, чёрную майку с красной надписью «Tell me if I have already had sex with you”. Натянул через голову худи, подошел к зеркалу. На него смотрел уверенный в себе, ухоженный и правильно одетый мужчина. Сегодня ночью планировалась большая рейв-тусовка, и он не сомневался, что сможет если не избавиться, то хотя бы заглушить в себе эту странную, непонятно отчего свалившуюся на его голову тоску.