Чёрные короли. Убийца минотавров

– От чего?

– От тоски.

Я задумался и осторожно предположил:

– Может, все-таки от старости? Вам бы к доктору хорошему.

– Я сам себе доктор! – сказал как отрезал старец и нахмурился. Видно, что засомневался во мне. Я поспешил изменить тему:

– Так что за материк?

– Гиперборея.

– Не слышал, – сухо признался я. – И ни на одной карте не видел.

– Конечно, не видел, – разозлился страж, – потому что нет его больше. Один город и остался, со Стражем вечным! И то под землей!

– Да вы, сударь, не волнуйтесь – нельзя в вашем в возрасте. Чего расстраиваться? Ну материк был, ну Гиперпипер ваш – все объяснимо – катаклизмы. Ничего вечного нет.

Старик уставился на меня, не сводя взгляда. Я поежился. Попытался сжаться – не получилось.

– Расстраиваюсь почему? Потому что центра земли больше нет. Целостности мира нет, понимаешь, как картина материков изменилась, как жизнь нарушилась? И не Гиперпипер, а Гиперборея! Вечного, говоришь, нет ничего?! А как же город Титанов? Стоит тысячи лет, и я вход охраняю! Только братья не возвращаются!

Тут я должен был задать вопрос: «Почему не возвращаются?», так и вертелось на языке, но вместо этого спросил:

– А Россия? Чем вам не центр мира?

Старец аж поперхнулся. Выпустил воздух, обмяк в кресле. Вздохнул, глядя устало на меня:

– Может, лучше тогда Конго?

Я замотал головой:

– Никак нельзя! Там же дикари!

Старец развел руки в стороны:

– Вот и сам ответил на свой вопрос.

Я немного обиделся. Хотел выстрелить, да вспомнил, что без оружия. Посуровел.

– И чем же ваша Гиперборея лучше нашей России?

Старец закашлялся, глаза заслезились, потом снова посмотрел на меня. Больше он не злился. Улыбался. А я раздражался с каждой секундой, чувствовал, что начинаю багроветь.

– Да хотя бы технологиями.

– Да у нас азбука Морзе есть, телеграф, пушки скорострельные, под воду стали спускаться. У нас империя!

– А мы в космос летали.

Я хотел и дальше перечислять, но закрыл открытый рот. Помолчал, осмысливая. Потом спросил осторожно:

– Это к Боженьке, что ли?

Титан внимательно посмотрел на меня, удостоверился, что я кристально искренне спрашиваю, и ответил:

– Дальше.

Тут уж я задумался по-настоящему, потому что не представлял масштабы. Пауза затягивалась. Старец заерзал в своем кресле. Тогда я спросил:

– И почему Титаны не возвращаются в свой город? И не возродят свой центр земли?

– Хотел бы я знать, – вздохнул старец.

– Хочешь с моей помощью узнать, почему они не возвращаются? – догадался я. Как все просто оказывается!

– Нет, – последний титан закачал головой. – Мне нужны услуги убийцы. Твои миссии будут проще.

– Но как?! – не удержался я от вскрика.

– Да что ты такой непонятливый! Убей трех королей!

Теперь я смотрел на головы перед собой, и они больше мне не подмигивали. Самый молодой нахмурился, поджал губы и напоминал меня перед контратакой. Старик в богатой короне осуждающе мотал головой, хотя я еще и не совершил толком ничего. Последний улыбался высокомерно и как-то снисходительно. Мне он сразу не понравился больше всех. Не будь он королем, сбил бы с него спесь в два счета.

– Вы хоть сами понимаете, о чем меня просите? Какое задание мне поручаете?

– Понимаю!

– Это невозможно ни теоретически, ни практически. Я еще понимаю, убить одного короля! Но трех! Помилуйте, сударь, в своем ли вы уме?! Мне может повезти один раз, и я уползу от охраны после удачного выстрела. Но три раза подряд? Не представляю. И, кстати, что это за короли? Вот этот на румынского батюшку похож, но я могу ошибаться. Не видел таких первых лиц никогда.

– Что такое Румыния? – грозно спросил старец.

– Страна, – безнадежно вздохнул я, потупив глаза. Странно, конечно, про Конго знает, а про Россию и Румынию – нет. Опять насмехается? Или Конго – оно навсегда, в каком бы мире ни существовало? Тогда печально.

– Страна, – покачал головой страж. – Если бы причина крылась в какой-нибудь стране, стал бы я с вами разговаривать.

– А в чем тогда?

– Во времени. В прошлом и будущем.

– Вы серьезно?

– Серьезнее не бывает.

«Безнадежно», – сказал я сам себе. Еще, может, румынского короля и подстрелил бы, а во времени будущем и прошлом я Стражу не помощник. Тут ему скорее доктор поможет, и не один.

Поняв по-своему мой ответ, безумный старец воскликнул:

– А вот тут вы ошибаетесь, голубчик, – последнее слово странно прозвучало из уст пятиметрового титана, и я не удержался и перевел взгляд с голов на старца.

– Правда?

– Истинная правда! – заверил меня страж. – Ты не представляешь, на что я способен и насколько могу управлять временем. Есть только Город и Страж, человечек! И глазом не успеешь моргнуть, а так сильно увязнешь во времени, что не сможешь понять, где правда, а где вымысел и что настоящее, а что осталось здесь в анабиозной ванне. Не пугает такое?

– Нет. В последнее время я только так и живу: не зная, что правда, а что вымысел. О какой ванне вы все время говорите? Не намекаете ли вы, сударь, что я год толком не мылся?

– Что вы, сударь, я ни в коем случае вас не хотел обидеть. Про ванну вы поймете после.

– Надеюсь, – многозначительно протянул я, стараясь пока понять, насмехается в очередной раз надо мной титан или нет, и не забыть обиды, чтобы, когда время наступит, припомнить все до мелочей. «Наверное, анабиозная – это вид морской соли в ванне, вот и твердит постоянно», – решил я и продолжил:

– А понимаете ли вы, сударь, что к королям не так-то просто приблизится? Это и хлопотное, и расходное дело, если надо подкупать охрану, – снова начал гнуть свою линию я, пытаясь достучаться до разума или хотя бы поймать на обмане.

Страж радостно заулыбался:

– Поверь мне, у тебя всегда будут случай и возможность убить короля. Любого из них.

– Интересно, – протянул я, пропуская мимо ушей переход на «ты». – Очень интересно. А почему? – живо спросил я, пытаясь неожиданным вопросом застать врасплох старца.

Страж скривился, словно у него заболели зубы.

– Потому что каждый из них в свое время своими деяниями приблизил момент развала центра мира. Потому что благодаря им у титанов остался на земле только один город и тот потаенный, скрытый от всех под землей. Потому что только выполнив это задание, ты окажешься в объятиях своей невесты, – покривился титан. – Разве этого мало?

– И никак иначе? – спросил я, переводя взгляд на хмурые лица королей.

– Никак, – развел руки в стороны старец. Потом он зашептал, видя, как я изучаю королей. – Поверь мне, они все плохие. Ты только посмотри на эти уродливые лица! Коварные интриганы, такие ни перед чем не остановятся, – последнего я бы и так убил – на дуэль вызвал бы точно, в королевских глазах до сих пор смешинки. – Жулики! Да они не по локоть в крови, по шею! Благодаря им мир развалился, превращаясь в хаос. Материк исчез! Да ты подумай и пойми, что произошло! – вскричал старец. Видно, больная тема. Сам завелся. Гневом так и брызжет.

– Какой хаос? У нас империя! – встрепенулся я, вспоминая матушку Россию.

– Без космоса?

Я примолк, а старец продолжал:

– Сейчас бы летал к своей Боженьке, а то и дальше. Махал бы рукой, пролетая. А нет ничего! Пустота. Гипербореи – нет. Мира – нет. Смысла в существовании – нет. Город без титанов! И кто виноват?

– Кто? – эхом отозвался я.

– Три короля, – вздохнув, сказал старец, – ибо черные они. Деяния у них черные.

Мы оба вздохнули, синхронно и одновременно. Мы дышали в такт. Мы жили в одно время и одной идеей. Быстро же наступило единение.

Странно.

Я встрепенулся, снимая с себя оцепенение.

– Убей их, – прошептал старец. – Убей и изменишь мир. Верни целостность. Верни титанов!

– Но как?! – я все еще не понимал.

– Ты будешь перемещен во времени и пространстве, чтобы выполнить несложное задание. Сделай то, о чем тебя просят, и помоги титанам обрести себя, а миру сохранить целостность. Окажи мне личную услугу и забери свою награду. Помни, время – непостоянно, а Город Титанов и Страж – это навсегда.

– Но почему ты сам не можешь выполнить несложное задание?

– Потому что я – Страж! На кого я оставлю Город? – взорвался старец. Я смешался на миг, испугавшись такой вспышки гнева. – Букашка, это же просто! Это быстро! Глазом не успеешь моргнуть, а уже окажешься в объятиях верной невесты. Сударь, как же она ждет вас. Как тоскует! Выбери первого короля! Убей! Сделаешь, вернешься в мгновение ока. Очнешься снова здесь. Отдохнешь день или, может, даже два, и снова соверши подвиг. Ты можешь совершать подвиги? Ты же герой?

– Могу, – подумав, ответил я и добавил. – На счет героя не уверен.

– Тогда убей трех королей и вернись к невесте.

– Но мир же изменится? – неуверенно спросил я. – Может, и невесты моей не будет?

Старец заулыбался.

– Я надеюсь, что мир изменится. Теоретически ты прав, а практики до этого не было ни у кого. Так что домыслы мои не имеют основания. Однако я хочу рискнуть и заключить сделку с человеком. Ты же…

– Непостоянный, – подсказал я и покривился.

– Скорее, неординарный и необычный. Весьма перспективный молодой человек, который станет первопроходцем.

– В министерстве тоже так говорили, и где я сейчас? Сижу разговариваю с титаном, узнает кто – стыдоба, да и только. Слушай, старик-страж, а вдруг я с Оленькой больше не увижусь?

– Не для тебя и твоей невесты произойдут изменения. Воссоединитесь наконец. Сдержи слово чести данное женщине!

Признаться, я сильно задумался и не торопился с ответом. Душу охватило беспокойство. «Как это переместиться во времени? Что за колдовство такое? Шаманство? А душу я не продам при этом? Попахивает анафемой и отлучением от церкви. Тут до Кандалакши хотел доехать, всего-то триста верст, так, кажется, инвалидом остался навсегда. Боюсь представить, что станет со мной, когда начну бегать по времени. И что такое пространство? Воздух что ли? Чем измеряется? Что за величина? Надо бы спросить, да неудобно. Подумает, что неуч. Говорила маменька: доучись на курсах при Генеральном штабе, генералом может, и не станешь, но в жизни может пригодиться. Зря бросил! Мать как в воду глядела. Как это изменить мир? Разве я смогу?»

Убийство королей, по сравнению с этими вопросами, теперь казалось банальной ситуацией.

Меня также не покидало чувство обмана. Играл я в покер, знавал приемы и иногда умел чувствовать исходящий от других обман.

Старец, честно и не моргая, смотрел на меня.

– А помощь будет у меня какая-нибудь? – спросил я.

– Помощь? – неуверенно переспросил титан, ожидая видимо других вопросов, – ситуации будут развиваться так, что в конечном итоге король будет досягаем для тебя. Разве это не помощь?

– А еще? – протянул я. – Можно я Прохора с собой возьму и винтовку?

Титан быстро замотал головой:

– Винтовку нельзя! – испуганно сказал он.

– Так и знал, – в сердцах воскликнул я. – А Прохора?

Старец задумался.

– Давай так, – сказал он, принимая решение, – у тебя есть Прохор и волк. У тебя будет три ситуации с королями. В какой-то момент ты сможешь выбрать либо волка, либо Прохора. Ты сам примешь решение, кто тебе больше нужен. Почувствуешь. Проникнешься моментом. И как только примешь решение, то обретешь спутника. В другой ситуации того, кто останется после первого выбора. Справедливо же? Был Прохор, станет волк или наоборот. Ну, а в третьем случае сопровождать тебя станут и волк, и Прохор.

– Что? Правда? – обрадовался я.

– Истинная, правда.

– Тогда я согласен!

– Наконец-то!!! Выбирай короля.

– Я могу встать? – как бы невзначай спросил я. – Сними путы.

– Нет, – покачал головой титан. Я кивнул. Боится, значит, уважает. Я бы точно не упустил такой возможности. Я же нестабилен, сам говорил. Посмотрел на головы королей. Захотелось сразу расправиться с наглецом, с тем, что высокомерно улыбался. Я очень долго смотрел на него под вздыхания старца. Нет. Оставлю веселого наглеца на десерт. Важного короля тоже пропустил. Такой может оказаться крепким орешком. Вдруг за ним окажется империя, и не одна? Мне показалось, что вельможа даже шикнул, обидевшись.

Молодой король смотрел на меня жестко и сурово. Золотой пик на его скромной короне тускло поблескивал.

– Он, – пробормотал я и добавил уверенно: – Если начинать, то с него.

– Убийца минотавров. Славный выбор! Тогда начнем! Немедленно.

Я не разделил его радости и осторожно спросил:

– Убийца кого?

Часть первая

Убийца минотавров

Глава 1

Я очнулся от внезапного холода – ноги становились ледяными. Сразу захотелось подвигаться, чтобы хоть как-то согреться. Попробовал и испытал сопротивление: руки и ноги упирались в мягкую ткань. Стал быстро барахтаться, делая резкие движения конечностями, и паника улеглась – кокон поддался, стал заминаться, и первой вылезла правая рука.

Долгожданная свобода не обрадовала. Снаружи кокона оказалось еще холоднее, чем внутри него. Я освободил руки и ноги и наконец-то открыл глаза.

Над головой колыхались серые полотнища. Огромные складки материи поражали своим гигантскими размерами. Стало страшно. Грудь дернулась в спазме. Потом еще раз, захотелось заплакать. Это к каким же гигантам меня занесло? Я забарахтался с новой силой и вдруг увидел свои крохотные ручки. Со сморщенной кожей, пухленькие, с миниатюрными пальчиками. Такими маленькими, что я вмиг почувствовал себя беззащитным.

Господи, что со мной?

Я по привычке захотел задать вопрос вслух, но вместо этого забулькал, и изо рта полез пузырь. Самый настоящий, блестящий и с капелькой наверху. Стал надуваться, закрывая обзор вокруг. Секунда и пузырь лопнул, забрызгав меня слюной. Я вздрогнул, удивляясь, пузырь очень быстро исчез, не дав как следует налюбоваться собой. Я попытался утереть подбородок рукой, но чуть не выбил себе пальцем глаз.

Неожиданно. Что с моей моторикой? Не думал, что так сложно провести ладонью по подбородку.

Замахал руками и снова забулькал. Пузыри полезли изо рта с готовностью, словно только и ждали подходящего момента.

А это весело.

Странно, что раньше так не делал – увлекательное занятие.

Кто-то со всем рядом простонал:

– Ну чего там?!

– Посмотри да узнай!

– Да когда же он спать будет! В окне темень непроглядная!

– Не наговаривай. Сереть стало. Скоро вставать пора.

– Как будто бы и не спал.

– А я спала? Я спала?! Всю ночь глаза не сомкнула. Твоя очередь!

– Моя, – буркнул кто-то и полотнища над головой прогнулись, а затем и раздвинулись. Я затих, замер, переставая махать руками и ногами. В открытом проеме показалась огромная голова в черных кудрях. Не красавец: не выспавшиеся глаза слезятся, нос картошкой, кожа оспинами побита. Суровый мужик. Батька мой!

Я его сразу признал, заулыбался, и усиленно забарахтался, обильно пуская слюни, силясь сказать про утренний холод.

Батька заулыбался в ответ. Заворчал:

– Ну чего ты не спишь? Волки тебя забери.

– Ага. Пускай тебя заберут и бросят где-нибудь, – сразу подал кто-то голос. Кудрявый мужик даже не обернулся, потянулся ко мне огромной лапищей.

– Ты же пацан! Понимать должен, папке дела делать с утра – он выспаться обязан, а ты что – веселишься всю ночь и пузыри пускаешь? Выспался днем? Бог мой, холодный-то какой! Ледяной прямо! – батька закачал меня в огромных лапищах.

– Ледяной?! Дай! – сказал кто-то требовательно. Не успел я накачаться как следует и порадоваться новой игре, как был выхвачен из батькиных рук. Напоследок увидел изумление в его глазах и радостно забулькал, давясь пузырями.

– Ты же моя кровиночка. Ты же мой родненький, – заворковал кто-то сверху, нежно прижимая к чему-то мягкому и объемному. – Совсем замерз и слюнями изошел. Вот я сейчас тебя покачаю. Песенку-то спою. Слюнки-то вот так вытру.

– Да ты не пой! Наслушались за ночь! – подал кто-то голос из темного угла, ворочаясь на полатях. – Ты дай ему сиську.

– Да даю! Даю! – что-то большое и мягкое упало мне на лицо, закрывая разом мир. Я протестующе заворчал и закрутил головой, открывая рот, пытаясь вдохнуть и выбраться. Не тут-то было. В рот сразу влез сосок и не успел я причмокнуть и оттолкнуть его языком, как рот сразу наполнился молоком. Пришлось сглатывать. Нос приоткрыли, и я задышал. Засопел. Зачмокал.

– Да он голодный у вас, бестолочи! – недовольно сказал голос с полатей.

– Да будет тебе, Хор, – примирительно сказал батька. – Спи уже. Скоро вставать.

– Да с вами поспишь! – пробурчал голос. – Всю ночь поете, и ладно бы умели! У драных кошек и то лучше получается, – мужчина заворочался.

– Мне твой старший брат уже вот здесь! – зашептал гневно голос – обладатель молока. Так это же мамка моя. Я закрутил головой, пытаясь освободиться из-под сиськи и поздороваться.

– Сейчас срыгнет, – устало сказал батька, глядя на меня, – в кого такой неугомонный? Не трогай Хора. Семейные узы святы. Не могу я его выгнать из его же дома!

– Я все слышу! – сказал Хор и зажег лучину. Я скосил глаза и перестал во рту катать сосок.

– Не его дом, а родительский!

– Мой! По праву старшинства.

– Его, – вздохнул батька. – Только не начинай, милая. Зиму перекантуемся, а там строиться начну. Вот посмотришь! Летом уже в своем доме жить будем!

– Что? Правда?

– Правда!

– Да кого ты слушаешь! У нас хозяйство общее, как корову делить станем?! – в сердцах спросил мужчина с полатей.

Я вздрогнул и шумно вздохнул. Глаза сами собой расширялись.

Освещенный пятнышком света на нас гневно смотрел Прохор. Поймав мой заинтересованный взгляд на себе, медленно подмигнул. Лукаво, словно тайну какую-то зная.

Я закапризничал, завертелся и отвернулся в темноту. Свел тонкие бровки, хмурясь, пытаясь вспомнить что-то важное, но так и не вспомнив, усиленно зачмокал, работая ртом и теребя сосок.

1.1

На этот раз я очнулся, когда перестал плавно покачиваться, и кто-то подо мной резко дернулся и ругнулся незлобно. Сон как рукой сняло. Даже икнул от неожиданности. Открыл глаза: вокруг деревья огромные, сквозь кроны солнце пробивается. Насыщенная зелень, играя всеми оттенками, поражала. Посмотрел вниз и увидел кудлатую голову – сидел, выходит на батькиных плечах. Схватил его за кудри черные, потянул. Тпру, родимый. Куда мы направляемся? И что это? Я подрос? Хиленькие кулачки цепко сжимали отцовские вихры.

– Не балуй! На вот тебе свистульку, Егорка. Смастерил, пока шли. Мамке не говори, что чуть не зашиблись с тобой.

Я восхищенно вертел в руках короткую палочку. Свистулька? Мне? Да я всю жизнь мечтал о такой свистульке. Батенька, родненький – не удержался и чмокнул его в затылок – пахнуло прелым сеном. Потом довольный солнечным днем, приветливым лесом, где жили одни зайчики, я сунул свистульку в рот и засвистел. Как здорово жить в сказке и осознавать, что у тебя такой батяня. Ни у кого нет! А у меня есть. Я радостно засмеялся, и кудрявый мужичок искренне поддержал.

Веселье продолжалось недолго.

Кусты рядом с деревом зашевелились, ветки затрещали, листья, дрогнув, стали опадать. Сквозь бурелом продиралось чудище невиданное и точно хотело нас съесть, потому что зайчики проворно убежали, прячась в высокой траве, а мы нет – батяня замер истуканом. Я обмер и обмочился, обрывая трель. Папаня снова незлобно выругался:

– Гулять мне на твоей свадьбе.

Из кустов, поправляя юбку, вышла мамка. Пухлая, круглая, красивая. Белая кофточка на ней трескалась, облегая пышные телеса. Из-под платка выбилась темно-русая прядь длинных волос. Я счастливо засмеялся. Мамка улыбнулась мне в ответ, поправила белый с красными цветками платок, подхватила с тропинки большую корзину, и как ни в чем не бывало, продолжила с батяней разговор:

– У Хора-то дом лучше, чем у нас.

– Так отцовский! Его поколениями строили.

Мать словно не слышала, продолжая упоенно:

– И крыша ладная – нигде не течет, и стены на зависть – нигде не поддувает. А печка какая? Как затопит, жарища три дня стоит! Так и ходишь вся мокрая! Даже одеваться не хочется.

– Так уж и три дня, – огрызнулся батяня.

– Ну, два! Нет, три! Точно тебе говорю. Там печь всем печам на зависть, не то что у нас.

– Да переложу я печь. Будет тебе жара.

– И не дымила никогда! А наша дымит постоянно. Вся одежда в саже. Егорку бы пожалел – ходит чумазый, и я такая же рядом с ним!

– Так мойтесь, – огрызнулся батяня.

– Так кто бы хороший колодец выкопал!

– Так я выкопал!

– А воды-то в нем нет.

– Есть, как нет! – изумился батяня.

– Пять ведер и пересыхает! У других-то по десять, а у Хора так и не пересыхает никогда. Дивный колодец. Не то что у нас.

– Да дался тебе этот колодец!

Родители замолчали, некоторое время брели по лесной тропинке в тишине, потом мамка что-то вспомнила:

– А какая у Хора корова! Я один раз ее доила! Столько молока, куда там нашей.

– Так наша – это отцовская. Ты тогда крик подняла, чтоб нам корова досталась. Я бы по весне новую пригнал, молодую. Глядишь, больше бы давала молока.

– Ага. Ты бы пригнал!

– И когда это ты у Хора корову доила? – спросил батяня и остановился. Мамка прошла мимо него.

– Когда, когда. Когда надо, тогда и доила. Давно было.

– Что-то не говорила мне ничего, – насупился отец. – Когда давно-то?

– Да давно. Лучше скажи, где малина твоя? Все ноги уже истоптала – конца края не видно дороги. Долго еще идти? Далеко в лес забрели, по темноте будем возвращаться.

– Да я как лучше хотел, чтоб малины побольше, чтоб мы полежали в лесу – пташек послушали, а Егорка побегал по травке нехоженой.

– Ишь, чего надумал – полежать. Дома что ли не належался? А ну как Егорка убежит? Или змея укусит?!

– Ма-лина! – сказал я и чуть не выронил свистульку из рук, пораженный в самое сердце. Слово-то какое важное. Весомое. Я покатал его во рту, и уже увереннее сказал:

– Малина, – и замер, потому что увидел пораженных родителей своих. Батяня голову вывернул, пытаясь меня разглядеть. Хотел в глаз его свистулькой ткнуть, но передумал, так как мамку услышал. Она первой рот закрыла, а потом снова открыла и разочаровано протянула:

– Я думала, у него первым словом, как у всех детей, «мама» будет, а тут «малина».

– Хорошо, что не Хор, – весело отозвался батяня.

– Хор, – подумав, сказал я. Хотел «Прохор» сказать, но получилось сокращенно. Отец рассмеялся.

– Ну вот и заговорил, – насупилась маманя.

– Погоди, мать. Не заметишь, как в дружину отдадим, а там и внуки пойдут. Сюда идите. Срежем.

– В дружину?! – изумилась мамка. – Не отдам! Пускай на печи дома сидит.

– Ага. Удержишь его, – батяня похлопал меня по маленькой ножке, я брыкнул. Мы оба засмеялись. Потом я увидел огромные заросли с красными ягодами и радостно закричал:

– Малина! – указывая направление свистулькой.

– Вот и пришли, – устало сказал батяня, опуская меня в густую траву. На голую коленку сразу прыгнул кузнечик. Зря он так сделал. Поймал, разорвал на две половинки и побежал мамке показывать. Та не оценила. Запричитала и хотела схватить, но я ловко увернулся, нырнув под руки, и побежал дальше, к малине.

– Ловкий, чертенок. Не по годам развит, – пробормотал батяня в след, – весь в меня, – добавил он и я обернулся, помахать отцу свистулькой, и увидел, как мужчина вдруг замер, пригибаясь, к чему-то прислушиваясь. Лицо его сразу посерело и даже кудряшки на бороде принялись распрямляться, теряя былые завитки. Движения стали какими-то плавными, чужими, неестественными – так он точно никогда не двигался. Я влетел в заросли малины и сразу запутался в больших ветках, листьях, уперся в сухие палки стволов, скользнул к земле, пополз низко пригибаясь. Ага, вот здесь пройти можно. Теперь сюда юркнуть. Какая-то птичка ямку вырыла, для меня, наверное, старалась. Полна яма листьев. Надо зарыться. Спрятаться лучше, так все зайчики делают, значит и я должен. Я еще раз обернулся в сторону родителей и прилег в ямку, сворачиваясь калачиком, зарываясь в жухлую листву с головой, нагреб сверху горкой, то что надо получилось.

– Егорка? – неуверенно позвала меня мамка, потеряв моментально из вида, – ты где? Выходи, а то выпорю! Куда спрятался, говорю?! Выходи, а то хуже будет!

– Тише, мать! – зашипел батяня.

– Что «тише»? – еще громче прежнего заголосила мамка. – Ищи давай Егорку! Небось, змея уже сыночка моего родненького утащила. Ишь, «тише» мне он говорит. Умник нашелся!

– То и тише. Беду накличешь! Замолкни, говорю.

– Да я сама – беда!

– Беги!!! – вдруг истошно закричал батяня, а сам резко развернулся спиной к нам, желая непреодолимой преградой стать на пути неизвестного. Вытащил нож из-за пояса. Руки в стороны развел, мир желая обнять.