Свобода

– Мыс столбов? – спрашивал Кравчук. – Какой? Столбчатый? Заповедник?

– Да, это… на экскурсии туда все ходят, а они совершенно пьяные пошли туда. Вдвоем. Что делать, Анатолий Борисович?

– Оставайся на месте! Больше ничего пока не делай. Нам самолет дают, наконец. Часам к семи буду на месте.

– А теперь набирайте погранцов, – приказал Кравчук своим оперативникам.

Переговорив с начальником береговой охраны, Кравчук дал указание оцепить заповедник, сужая цепь вокруг мыса, никого не пускать, а тех, что там находятся, вывести. Также он дал приметы тех, кто должен там остаться. На вопрос «Зачем?» Кравчук ответил просто: «Такая операция, не препятствовать их продвижению. Если будут возвращаться, также не препятствовать, доложить, где обнаружены, и передать нашим агентам на местах».

Через некоторое время Анатолию Борисовичу доложили, что в заповеднике на данный момент никого нет, – вертолет облетел территорию несколько раз, и кроме двух человек, соответствующих предоставленным приметам, а именно наличию красного элемента одежды, никого не обнаружил.

– Ах да, все туристы сегодня мучаются похмельем. Тем лучше, – пробормотал Кравчук, глядя на табло с точной датой вылета. – Главное, чтобы они никуда не делись, а мы вылетели, и были там до темноты. Наведем шороху либо в этом чертовом заповеднике, а лучше… да, лучше их взять в гостинице… или… ладно, видно будет. Ох, люблю эффекты! Ну, ждите меня, мои дорогие! – И крикнул на весь зал ожидания: – Люблю эффекты!

У Александра не было возможности прослушивать оперативные переговоры. Он довольствовался изображением, получаемым со спутника. И изображение, а именно баркас, который принял на борт обоих беглецов, вот уже полдня плавал вдоль берегов Кунашира, и никто его не беспокоил. Это не могло не радовать Александра, хотя он и не мог понять, почему он никуда дальше не двигается. Ему страсть как хотелось рассказать о своем поступке Ивану Владимировичу. Александр пропустил тот момент, когда Андрей покинул баркас и вернулся в Южно-Курильск, он был уверен в том, что оба беглеца находятся в море. От скуки, он стал перекладывать с места на место все предметы, валявшиеся на столе перед монитором. Он поднялся со стула и принялся прохаживаться по кабинету. Выглянул в окно. Погода стояла шикарная. Близился вечер. Ему сегодня хотелось прогуляться по набережной. Он отвернулся от окна и продолжил бродить вокруг стола, поглядывая на изображения со спутника. Сел, закрыл глаза, открыл. Закрыл, открыл. Закрыл. Открыл, и его взгляд остановился на смартфоне Кравчука. Он с минуту на него пристально смотрел, потом отвернулся.

– Нет, я… нет, ну, что я… да и зачем? Ну, а чем еще заняться?

Он развернулся обратно, схватил смартфон, включил его, – пароль он знал, Кравчук дал его, когда просил подключить переадресацию, – и начал в нем копаться. Изучил контакты, подумывая, перекачать их себе, просмотрел фото, добрался до видео-файлов… один – «ерунда какая-то», второй – «тоже ничего интересного». Он перебирал их, отключая на первых секундах, пока не наткнулся на видео, где в первом же кадре узнал Ивана Владимировича…

«– Это видео-звонок…

– Ах ты, сука…

– Не пойму, что вы мечетесь…

– Вы боитесь за вашу дочь?.. Ну, да, да… Я видел ваш взгляд…

– Пока я жив, моя дочь в опасности…

– Оставаться на месте!

– Держать на прицеле!

– Бросьте пистолет!

– Кто вы?

– Я человек…

– Огонь!..»

Александр отложил телефон в сторону. Он сидел, опустив голову, и плакал.

Пот стекал со лба Андрея, его ноги одеревенели, но он не останавливаясь, пробирался к мысу, он бежал, где было возможно. Он боялся опоздать. В какой-то момент ему показалось, что он сбился с пути, потерял тропу. Он взглянул на часы. Половина шестого. «Какой-то рюкзак тяжеловатый, – между делом подумал Андрей, – что Ира мне туда накидала?» Пить? Нет, не останавливаться! Можно же как-то выбраться сразу на скалу, не спускаясь к берегу? «Вот черт! Как мы шли? Мы же сначала… почему я оставил карту? Стоп!» Андрей остановился и закрыл глаза, переводя дыхание. «Я просто пойду вперед… вперед!» И он ринулся через заросли…

– Просим пройти на посадку, – послышался голос диктора.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Кравчук, вставая с места.

Вся его опергруппа последовала за ним к выходу на посадку.

– Вперед, на охоту, – шептал Кравчук, поднимаясь по трапу самолета.

Успокоившись, Александр, медленно извлек из сумки накопитель и подключил его к своему ноутбуку. Войдя в почту, он скопировал в строку получателя по несколько электронных адресов ФСБ, МВД, Следственного комитета, Генеральной прокуратуры. Письмо он назвал «Срочно в работу». В теле письма он написал: «Информация о противозаконных действиях подполковника ФСБ Кравчука Анатолия Борисовича». К письму он прикрепил сканированную копию рапорта Шоцкого, в котором была изложена краткая история его взаимоотношений с подполковником, описание действий последнего, историю с поимкой беглых преступников и их использования, информация о его связях с криминальными и политическими структурами и прочее, что Шоцкий посчитал нужным включить в рапорт. Прикрепил аудиозапись разговора Шоцкого с Кравчуком в Омске, видео убийства Кротова, и полную запись с «Whatsapp» последнего его разговора с Шоцким. Проверив, ничего ли он не упустил, Александр нажал на «Отправить».

– Вот тебе и эффект! Получай, сука! – вскричал он и вскочил со своего места, вскинув руки вверх.

– Ты как, красавица? Держишься? Хочешь, я дам тебе еще этого зелья? – спросил Федор Иванович Оксану, – заснешь, а проснешься уже на месте. Успокоишься. Боюсь я за тебя, девонька.

– Не нужно, Федор Иванович, я успокоилась.

– Думаю, недолго осталось. Как сигнал получу, так и повернем. Как раз, патруль нужный… ладно, тебе это ни к чему. Уже надоело, наверное, смотреть на эти берега? Это тот самый мыс, Столбчатый, узнаешь? С моря, да с такого расстояния, он другой.

– Узнаю, Федор Иванович, узнаю. Там должен быть Андрей.

Федор Иванович удивленно на нее посмотрел.

– Где?

– Там. – Оксана указала рукой.

– Почему… – начал Федор Иванович.

– Я знаю, – тихо ответила Оксана.

Ветер хлестко ударил Андрея по лицу. Он выбрался на открытое пространство. Вот он, мыс! Вот скалы! Вон на ту скалу! Андрей бросился, забыв об осторожности. От бега все тряслось и мелькало перед глазами. Море, казалось, слилось с сушей и небом. Еще немного, еще совсем немного.

Он был на самом краю скалы. Сбросив, рюкзак, он упал рядом, извлек бутылку воды и принялся пить большими глотками. После выплеснул воду себе на лицо и умылся, протерев глаза. Отдышавшись, он поднялся и устремил взор в сторону моря.

Прямо напротив него, вдалеке он увидел баркас. Кроме этого баркаса вокруг ничего не было. Море было чистым. Только это рыбацкое суденышко. Это баркас Федора Ивановича! Это был! Это мог быть только он!

– Оксана, – прошептал он.

Это Оксана! Это могла быть только Оксана. Андрей чувствовал это. Его охватила такая невыносимая тоска, что его ноги подкосились, и он чуть не упал.

Баркас стоял на месте. Солнце медленно спускалось к горизонту. Море постепенно покрывалось дымкой. Андрей взглянул на часы. Стрелки приближались к половине седьмого. Он вернул взгляд к морю.

– Оксана, – снова прошептал он, – пора, уплывай…

– Ты что, девочка? – удивленно спросил Федор Иванович, заметив, как Оксана пристально смотрит в сторону мыса, встав во весь рост у края борта.

– Я вижу его, – тихо произнесла она.

Федор Иванович пожал плечами и спустился в каюту.

– Я вижу тебя, Андрюша, – шептала Оксана. – Милый мой, я тебя вижу.

Я вижу тебя, Оксана, – шептал Андрей, глядя в море. – Маленькая моя, милая моя Оксана, я вижу тебя.

Время отступило. Оно растворилось. Солнце приобретало красные оттенки. Дымка распространялась по морской глади.

Что-то свистнуло в каюте. Послышалось ворчание Федора Ивановича. Он выбрался на палубу.

– Пора, красавица, – проговорил он, – держись крепче, мы уходим.

Оксана молчала. Она улыбалась, глядя в сторону мыса.

Затарахтел мотор, баркас медленно развернулся, и несмело разрезая волны, направился на запад, вслед уходящему солнцу.

Оксана улыбалась, продолжая смотреть в сторону мыса. На ее глазах выступили слезы. Она улыбалась и плакала.

– Я люблю тебя, Андрей, – шептали ее губы. – Все будет хорошо. Ты только держи меня за руку. Всегда держи меня за руку, любимый…

Андрей видел, как баркас развернулся и направился на запад, вслед уходящему солнцу. Удаляясь от Кунашира, он постепенно терялся в дымке. Андрей улыбался. В то же время он ощутил, как на его глазах выступили слезы. Он улыбался и плакал.

– Я люблю тебя, Оксана, – шептали его губы. – Все будет хорошо. Я буду держать тебя за руку. Я всегда буду держать тебя за руку, любимая.

Баркас скрылся в дымке. Вскоре он был уже совсем далеко. Андрей продолжал стоять и смотреть на море.

– Ты в безопасности, дорогая, – прошептал он.

В тот же миг он поднял вверх руки и закричал во все горло. Он кричал и кричал, пока его крик не превратился в хрип. Он взял куртку Оксаны и, расправив ее, положил на траву, возле себя. После он опустился на камень, выдающийся из скалы и пододвинул к себе рюкзак.

Александр, наблюдавший за передвижением баркаса через спутник и видя, что никто ему не препятствует, хоть он и уже приближался к условной границе, подскочил со своего места и хлопнул в ладоши. Перед этим у него получилось изучить побережье полуострова Сиретоко, где он увидел, еще до разворота баркаса с беглецами, как от причала Раусу отошло какое-то рыболовецкое судно, именно рыболовецкое судно, а не какой-нибудь патрульный катер, и направилось навстречу его баркасу. Тогда же он все понял. Его переполняла гордость за свой поступок.

– Иван Владимирович, вы были бы мной довольны, – прошептал он. – У меня получилось. Я победил этого, эту… этих… я их победил, тех, о ком вы говорили…

Его разрывала радость. Он больше не мог находиться в управлении. Он покинул кабинет, вышел из здания, бросился к бульвару, и только оказавшись там, разразился громким смехом, привлекшим внимание прохожих. Не в состоянии остановиться, он, продолжая смеяться, побежал в сторону набережной.

Андрей достал из рюкзака пачку сигарет.

– А это что?

Следом он извлек бутылку японского виски.

– Ира, Ира. – Андрей рассмеялся, открыл бутылку и сделал большой глоток.

Он прикурил, пуская дым вверх. Солнце шло на запад, уже успев окрасить в красный цвет горизонт. Не став смотреть на время, Андрей снял часы и зашвырнул их в траву. Ему было… необычно!

– Тебе необычно? – раздался голос незнакомки в плаще. – Ты именно так себя ощущаешь? Верно?

Андрей повернулся на голос. Она стояла совсем рядом. Легкий длинный плащ облегал ее изящную фигуру, капюшон по-прежнему скрывал ее лицо.

– Мне… да, ты права, мне… я не знаю, как сказать. Я проиграл?

– Ты во что-то играл?

– Идя к тебе, я словно растворился, испарился, как снег, не долетевший до земли. Это, наверное, будет смелое заявление, но мне прошлось, кроме всего отвратительного, что я успел сделать, пройти через смерть, через любовь. Я видел смерть, я это хочу сказать, и, да, у меня такое чувство, что я прошел сквозь нее. И любовь! Любовь, которой, я позволил покинуть себя. Я будто растерял себя, а к тебе так и не приблизился, я так тебя и не понял, ты так и не показала мне свое лицо. И, ведь, – Андрей усмехнулся, – я не могу сказать, что я понял, что такое смерть, что такое любовь. Но, тем не менее, я вижу, как человек умирает, и могу сказать, что это смерть. Я ощущаю необъяснимое влечение, муку и восхищение, и могу сказать, что это любовь. Во всяком случае… предположить. Но… как быть с тобой?

Незнакомка молчала.

– Надеюсь, что та любовь, которой я позволил себя покинуть, придет к тебе, и постарается тебя понять. Ведь я… направил…

– Ты считаешь, что направил Оксану ко мне? Ты думаешь, что ты помог ей сделать шаг ко мне?

– Разве это не так?

– Это твой шаг. И сделал ты его вместе с ней.

– Я не понимаю.

– Ты избавил Оксану от преследования в этой стране, ты уберег ее, проявил заботу.

– Она свободна… – тихо произнес Андрей.

– Для меня не существует границ, особенно в рамках географического полотна.

– Но…

– Оксана в безопасности. Тебе это важно!

– Да, и… это…

– Это любовь.

– И никак не… Ты улыбаешься! – воскликнул Андрей, смеясь, – я опять чувствую, что ты улыбаешься! Не вижу, но чувствую.

– Освободить другого человека ты не можешь! Это не в твоей власти. Ни у кого нет такой власти. Ты восхищаешься бунтарями и революционерами, способными повести за собой целые народы, но, ты же понимаешь, что они могут лишь обозначить освобождение, придать свободе образ. Не более.

– И у тебя нет этой власти?

– В мире столько условностей, что вы давно не отличаете лозунги от истины.

– Ты не ответила на вопрос.

– Это вопрос к тебе. Ты же идешь ко мне.

– Ну да, я догадываюсь о том, что диалог нужно вести непосредственно с тобой. Только вот записаться на аудиенцию к тебе не так просто. И даже записавшись, попасть тяжеловато. Я вот шел, да не дошел… Постой! Что ты сказала? Я иду…

– Ты идешь ко мне. Ты все еще идешь.

– Не понял…

– Ты не сдался. Ведь я все еще вижу тебя.

– Я выбросил свое время!

– Время? Снова эти условные величины. Пространство, время. Это все придумали люди для более удобного понимания себя и того места, где они, по их мнению, находятся. При наличии утвержденной системы, чего это не касалось, кажется проще получать ответы на вопросы, задаваемые в рамках этой самой системой. Но как быть с тем, что не умещается в этих рамках?

– Я не прочь пофилософствовать, но не могла бы ты объяснить мне, что ты имела в виду, говоря, что я иду, все еще иду. Нет, нет, ты опять улыбаешься!

– Ты считаешь, что тебя все еще удерживает яма, позорный столб и плеть?

– Да, но я с ними борюсь!

– То есть, ты не сдался.

Андрей запнулся, не зная, что сказать. Подумав, он неуверенно произнес:

– Эта система цепей, эти псы, болота, это все осталось не до конца объяснимым, что ли. А ведь…

– Так вперед! – прервала его незнакомка.

– Я… борюсь. Не смейся, пожалуйста. Я… иду к тебе… я пойму тебя…

– Так вперед!

Незнакомка приблизилась к Андрею, встав вплотную к нему.

– Я не могу понять, как мне… что я могу сейчас… – говорил Андрей.

– Вперед, – прошептала незнакомка, – лишь ты сам можешь сделать выбор, который приведет тебя к цели. Я тебя вижу.

– Выбор…

– Ты его уже сделал… еще тогда.

– Я готов, но… черт возьми, я…

– Вперед, – снова прошептала незнакомка, стоя вплотную к Андрею.

– Я не сдаюсь…

Незнакомка наклонилась к Андрею и совсем тихо прошептала ему на ухо:

– Вперед…

– И ты откроешь мне свое лицо?

В одно мгновение фигура незнакомки, закутанная в черный плащ, превратилась в разноцветную, искрящуюся пыль, которая вихрем закружилась вокруг Андрея, и, издав волшебный звонкий смех, взмыла ввысь, засыпав собой весь небосвод. После этого также мгновенно она опустилась в виде торнадо в море, и унеслась в сторону заходящего солнца, скрывшись за укутывающей морскую гладь дымкой.

– Это, наверное, к тебе, Оксана, – с трудом проговорил Андрей и, испытав жуткую слабость во всем теле, рухнул на колени.

В этот момент где-то над его головой пролетел вертолет. Это было уже не в первый раз, но Андрей не хотел этого замечать.

– Заповедник оцеплен, как и сам мыс. Объекты находятся на скале. Какие будут указания? – спрашивал у Кравчука офицер погранслужбы.

– Выведите моих людей к этой скале. Сами ничего не предпринимайте. Вертолеты готовы?

– Скоро будут поданы.

– Как только я получу сигнал о том, что объекты находятся в поле зрения моих агентов, там, на скале, поднимаемся. Со мной будет один человек, и во втором вертолете один мой человек. Вы получили распоряжение о содействии?

– Так точно, товарищ подполковник. Все ресурсы острова в вашем распоряжении. Приказ начальника береговой охраны.

– Замечательно, – констатировал Кравчук, – у нас все равно война с Японией не закончена… не смешно? Ну, увольте. Ждем сигнала.

Андрей сидел на камне и курил.

– Или же я все-таки сошел с ума? – смеясь, спросил он себя, беря в руки бутылку виски. – Скоро начнет темнеть. И как отсюда выбираться в темноте? И кому я это говорю?

Он сделал глоток, закрыл бутылку и отбросил ее в сторону.

Время растворялось.

– Какой прекрасный вид, – прошептал Андрей, поднимаясь и подходя к краю скалы. – И почему я не стал путешественником?

Прилив прибивал волны к скалам.

– Спуститься уже нельзя, только через лес, – пробормотал Андрей. – Да и какая разница! – Он рассмеялся, присаживаясь обратно на камень.

В это мгновение где-то за спиной, в отдалении он расслышал треск сучьев, и тут же чей-то строгий голос через громкоговоритель произнес:

– Андрей Зорин, Оксана Соловьева, вы окружены. Поднимите руки и медленно идите в нашу сторону. И не делайте глупостей.

Андрей улыбнулся, вынимая из пачки сигарету, и не сдвинулся с места.

– Повторяю: Андрей Зорин, Оксана Соловьева, вы окружены. Поднимите руки и медленно идите в нашу сторону.

Андрей прикурил, пуская дым вверх.

– Набирай.

– Товарищ полковник, они не реагируют. И тут только один объект – мужчина, женщины нет. Жду приказаний. Есть!

– Андрей Зорин, Оксана Соловьева, вы окружены, – снова послышался голос, – вы находитесь под прицелом. Оставайтесь на месте и поднимите руки вверх.

– Вы уж определитесь, оставаться или идти, – пробормотал Андрей.

Он продолжал курить, не двигаясь с места. За спиной он услышал многочисленный хруст и шелест травы. В это же время послышался шум вертолета, и через несколько секунд перед ним, на безопасном удалении от скалы повисли два военных вертолета. Андрей ухмыльнулся, медленно разворачиваясь, но продолжая сидеть на камне. Через высокую траву к нему направлялись несколько черных теней, скрашенных отсветом заката.

– Зорин, куда ты дел Соловьеву? – послышался голос из громкоговорителя, доносившийся со стороны одного из вертолетов.

Андрей обернулся к ним и пожимал плечами.

– Этот клоун над нами решил подшутить? – проворчал Кравчук, опуская микрофон громкоговорителя. Тут же он обратился к коллеге: – Ты снимаешь?

– Ага? Вас заснять?

– Давай. Сейчас. Готов. – Кравчук поднес микрофон ко рту и продолжил: – Гражданин Зорин, прошу вас подняться, держать руки на виду и не двигаться с места, пока к вам не подойдут. Вы находитесь под прицелом. Вы поняли меня?

Кравчук убрал микрофон и попросил коллегу отключить камеру. Он взял рацию и строго произнес:

– Напоминаю всем: не стрелять ни в коем случаем. Преступников брать живыми. Кровь из носу! Всё поняли? – Он отключил рацию. – Это всех касается. Сними второй вертолет. Там слышат меня? То, что я сказал по рации?

– Так точно!

– Давай, Тарантино.

– Гражданин Зорин… – продолжил Кравчук трансляцию.

Андрей все так же курил, глядя перед собой.

– Гражданин Зорин… – не унимался Анатолий Борисович.

Вертолеты висели перед чудом природы, выросшим из океана.

– Что там, четыре глаза? – обратился Кравчук к агенту, высматривающему местность в бинокль, – так и не нашел?

– Никак нет, товарищ полковник. Женщины не видно.

– Ну, а это хоть Зорин?

– Подтверждаю, Зорин, – ответил тот.

– Куда ж ты ее спрятал? Или у Сергеева галлюцинации? Что Зорин делает?

– Курит.

– Эх, ладно, еще пару минут покрутимся, и закончим кино. Пусть его берут.

– А если он вооружен? – спросил офицер погранзаставы.

– Тогда мы спросим, у кого следует, каким образом на территории заповедника в пограничной зоне оказался преступник с оружием.

– Товарищ подпол…

– Отставить, продолжать работать… пока солнце не село.

Закат был изумителен. Закат, куда ушла Оксана.

– Гражданин Зорин… – доносилось со всех сторон.

Андрей, не меняя положения, просунул руку в рюкзак, докурил, и начал медленно приподниматься, разворачиваясь в сторону цепи окружавших его черных теней.

– Ага, черные псы, – прошептал он, – давно не виделись…

– Внимание, всем приготовиться! – разнеслось среди травы.

Замерев, Андрей вдруг в одно мгновение поднялся, отшвырнул окурок, выкинул правую руку с зажатым в ней пистолетом вперед, и принялся стрелять наугад, не останавливаясь, пока не кончились патроны. С первым же выстрелом тени моментально залегли.

– Твою мать! – выкрикнул Кравчук прямо в микрофон громкоговорителя.

Оба вертолетчика замешкались, не зная, что делать, в ожидании приказа.

– Ты что завис, придурок? – заорал Кравчук на своего вертолетчика.

За это время Андрей успел вставить в пистолет вторую обойму, развернулся и открыл огонь по вертолетам. Ни одна пуля не попала в цель. Вертолеты разлетелись в разные стороны от мыса.

– Какой изумительный закат, – проговорил Андрей, стоя во весь рост, спиной к группе захвата, – закат, куда ушла Оксана.

Он отбросил пистолет, развернулся и твердыми шагами направился к группе.

– Внимание, он пуст! Приготовиться! – раздался приказ.

– Товарищ подполковник, он безоружный, идет к нам.

– Мигом возвращаемся! – крикнул Кравчук.

– Через считанные секунды вертолеты заняли свое изначальное положение.

– Всем приготовиться!

Андрей замедлил шаг и остановился.

– Внимание! Всем быть наготове!

Трава зашелестела. Черные тени начали подниматься.

Андрей улыбнулся, закинул голову и глубоко вздохнул.

– Вперед… – прошептал он.

Он резко развернулся и, немного пригнувшись, побежал в сторону обрыва.

– Нет, нет, нет, нет! – закричал Кравчук.

Еще несколько шагов, несколько шагов…

Андрей бежал. Ветер хлестал его по лицу. Андрей бежал! Каких-то несколько шагов! Андрей бежал! Еще шаг, еще шаг, еще… шаг…

Больше не на что было ступить. Земля осталась за спиной. Андрей ворвался в воздух! Он шагнул вперед, вслед уходящему солнцу…

Закат был изумителен…

– ЭПИЛОГ –

Тьма. Бездна. Позорный столб. Кандалы. Холод. Что это? Где это?

– Мне страшно… Мне… – шептал Андрей, – мне снова страшно… это бездна? Это та самая бездна? Бездна, из которой…

– Это не бездна! Это тюрьма…

– Андрюша, Андрюшенька, – словно сквозь сон услышал Андрей.

Андрей поднял голову, открыл глаза и замер, рассеянно глядя перед собой. Настороженно, осмотревшись по сторонам, он перевел взгляд на своего приятеля.

– Валера? – удивленно пробормотал он.

Валера внимательно посмотрел на Андрея.

– Что с тобой? – спросил он.

– Твою мать! – воскликнул Андрей, вскочив с места. – Где я? Где мы?

– Тише, тише. Что с тобой? В баре мы, где же еще? Слушай, дружище, ты что, заснуть умудрился, пока меня не было? Я тебя предупреждал, не нужно было брать вторую бутылку виски.

Андрей, продолжая удивленно хлопать глазами, опустился на свое место. Он бросил взгляд за окно, потом внутрь бара.

– А какой сегодня день? – спросил он спокойным тоном.

– Вот это нормально! Ты что? Такого с тобой еще не было, – озабоченно произнес Валера. – Слушай, дружище, ты что-то хреново выглядишь. Я серьезно. Может, пойдем отсюда? Я тебя домой доставлю.

– Какой сегодня день? – повысив голос, повторил Андрей.

– Сегодня пятница, Андрюша, последняя пятница апреля. И квасим мы по этому случаю. Как и каждую последнюю пятницу каждого месяца. Очнись!

Андрей зажмурился.

– Наливай, – прохрипел он.

– Ты с ума сошел? – вспыхнул Валера.

– Бездна, Валера, это бездна. Наливай!..

– Как посидели? – спросила Ира.

– Чудесно, – ответил Андрей, – нет слов, чтобы выразить мои чувства!

– Что с тобой?

– Я умер!

– Как скажешь, а Зинка дура!

– А ты?

– Что я?

– Ты не та Ира.

– Что значит не та?

– Не та, которая… в общем, может, тебе домой пойти?

На следующий день Андрей расстался с Ириной.

– Что со мной происходит? Я лечу? Это бездна? Снова бездна? Мне холодно! Мне жарко! Я под водой… Кровь… нет? Что со мной? Я бегу? Бегу к солнцу? Бегу к морю? Бегу к краю? Нет, я лечу! – кричал Андрей.

Через два дня Андрей уволился.

А последующие три дня он безвылазно сидел дома, на кровати, и смотрел в одну точку. Он был в каком-то чаду. Он пытался осмыслить хоть что-нибудь, но ничего не получалось, поскольку он никак не мог понять, что нужно было осмысливать. Какое-то нагромождение страшных чужих видений, чужих воспоминаний, чужих жизней охватило его сознание и не выпускало из своих цепких лап.