Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #3

Подождав для приличия с десяток секунд и окончательно убедившись в том, что мужчина в разговор вступать не собирается, Иванов немного обиделся на такую невоспитанность и, не особо пряча раздражение в голосе, поинтересовался:

– До дороги далеко? Если немой – рукой махни, в какой она стороне.

– Ты откуда? – неожиданно подал голос неизвестный. – Как тут?

– Оттуда, – Сергей мотнул головой назад, обозначая направление, откуда пришёл и добавил, предупреждая ответ на наиболее вероятный вопрос. – Гулял.

Мужчина воткнул лопату в свеженаваленный снежный отбойник и с непередаваемой мольбой в голосе поинтересовался:

– Закурить есть? Дай, пожалуйста…

– На, – парень протянул ему раскрытую пачку, впрочем, не слишком приближаясь.

Тот аккуратно вытащил сигарету, немного трясущимися руками вставил её в рот и снова уставился на Иванова.

Понятно без слов – ни дерьма, ни ложки.

– Держи, – протянул бывший инспектор одноразовую китайскую зажигалку, но мужчина её не взял, а, не выпуская сигарету из рта, попросил, перейдя на «Вы»:

– Помогите, пожалуйста. У меня руки немного болят – могу уронить.

Просьба на фоне лёгкого тремора ладоней незнакомца выглядела более чем адекватно и Сергей, дождавшись, пока мужчина сделает шаг в его сторону, зажёг огонёк. Тот, едва качнув головой в знак благодарности, наклонился, поднёс кончик сигареты к пламени, с остервенением затянулся и вдруг быстро-быстро заговорил полушёпотом, проглатывая окончания:

– Помогите мне. Меня здесь насильно удерживают. Я домой хочу. У меня дети…

Иванов посмотрел на него как на идиота.

– Мужик! Ты тут один! Я больше никого не вижу. Тебе в больницу надо, голову лечить!

Однако мужчина продолжал частить.

– Не один. Не один. Там, за воротами, другие есть. И за мной следят. Просто не всё время. Отсюда не уйти. Денег нет. Документов нет. Поймают – побьют…

Пока он бормотал эту маловразумительную чушь, Иванов присмотрелся к неизвестному: чистенький, потом не воняет, перегара нет. Сумасшедший? Наверное… Нужно расходиться краями с этим ненормальным.

– Понятно, – стараясь придать голосу максимум сочувствия, кивнул парень. – Случается. От меня что нужно?

– Помощь. Помогите мне добраться до города. У меня нет денег, но я готов отработать. Не бросайте меня.

Сергей полез в карман и достал немного мелких денег.

– Держи, на билет до райцентра хватит. А там позвонишь своим… в общем, разберёшься.

Но мужчина денег не взял, даже в сторону немного шарахнулся.

– Пока не сбегу – не давайте. Заберут! Заберут! – дважды повторил он, точно не был уверен, что с первого раза его поняли правильно.

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился бывший инспектор. – Покажи, где дорога, и беги. Там и встретимся, – а про себя подумал: «Да ну тебя к одной матери, связываться ещё с тобой. А если ты, мужик, чисто гипотетически, говоришь правду – то мне тут точно делать нечего. Ноги в руки – и ходу. Пусть компетентные органы твой бред проверяют и перепроверяют».

Мужик словно прочёл его мысли:

– Я не сумасшедший. Сейчас рассказывать особо некогда, но поверьте – я не вру и тут действительно меня удерживают насильно. Вон, за воротами, надсмотрщик, наблюдает за нами.

Иванов невольно осмотрелся. Действительно, метрах в двадцати по прямой находились почему-то не украденные, запертые железные ворота и небольшой домик с зарешёченным окном, больше всего похожий на проходную. В окне горел приглушенный плотной шторой свет, немного освещая нечитаемый в такую погоду кусок заснеженной вывески. Так, что ещё? Ага, вот и тот самый поворот к основной магистрали. Вроде как даже почищен слегка. Вот только зачем – не понятно. Снега ещё не так много навалило… Или от нечего делать развлекается, просто чтобы без дела не стоять? Точно больной… Однако какое ему, Иванову, дело до чужих забав? Дорогу на всякий пожарный уточнит – и дальше пойдёт, вполне себе мирно и радостно.

А неизвестный продолжал говорить на одном дыхании:

– Можно ещё сигаретку? Хотя нет, не надо… потом накурюсь… Сейчас голова кругом, отвык… Я вам буду очень благодарен, если вы меня у дороги подождёте немного и поможете к людям выбраться. О большем не прошу. Дорога вон там, – ткнул он пальцем куда-то в поле. Прямо здесь идите, вон поворот… Сейчас. Я надеюсь на вас. Молю… не бросайте. Идите! – шикнул он, хватаясь за лопату. – На нас смотрят!

Пожав плечами, Сергей, втайне радуясь, что расстаётся навсегда с этим придурком, уверенно и не оборачиваясь поспешил в указанном направлении, которое, кстати, полностью совпадало с его представлениями о местной географии.

* * *

Через полчаса Иванов стоял на старой остановке без какого-либо названия и выглядывал попутку. Второстепенная дорога районного подчинения изобилием транспорта, как он и предполагал, не баловала, потому приходилось запасаться терпением.

Пиликнул смартфон, рекламной SMS-кой от оператора уведомив владельца о появлении сети и сильно позабавив сообщением о снегопаде, всплывшем прямо в центре экрана.

– Спасибо! – раздалось сбоку. – Спасибо, что дождались!

Это был тот самый, странный мужик. Запыхавшийся, хрипло, с пересвистами дышавший, точно загнанная лошадь. Явно бежал, догоняя, и очень быстро.

Незнакомец, не дойдя до Сергея пары метров, устало согнулся, уперев ладони в колени, и принялся гулко, взахлёб втягивать в себя воздух, постоянно сплёвывая мокроту в землю на выдохе.

Иванов снова достал деньги. Обещал же.

– Держи, вот, – бывший инспектор протянул несколько купюр.

Мужчина снова удивил. Он отрицательно, не поднимая голову и не меняя положения, прерывая слова нутряными, сбивчивыми хрипами, попросил:

– Вы лучше меня с собой возьмите… В такой… одежде… никто не подберёт… не остановится… А вы чистый, в новом…

Окинув неизвестного бегуна взглядом ещё раз, Серёга был вынужден признать его правоту. Слишком бедно, неухоженно выглядел этот человек по сравнению с ним. Если близко не подходить – то с первого взгляда однозначно складывается впечатление, что это бомж. Хотя, может, так оно и есть. Не все бездомные – антисанитарные алкоголики и грязнули – среди них попадаются и вполне чистоплотные экземпляры.

Вот только ехать с ним в одной машине не хотелось категорически. Не потому что бывший инспектор брезговал неизвестным – такими глупостями он, как бывший работник органов, не страдал, а потому что непонятен, подозрителен, загадочен ему был навязчивый человек. И очень сильно дисгармонировал с Ванькой, с которым Сергей познакомился при сходных обстоятельствах. Прямо дежавю какое-то…

Иванов ему об этом прямо так и сказал, не особо выбирая выражения:

– Слышь, мужик – я тебя не знаю, чтобы в одну машину вместе садиться. Вдруг ты буйный, из дурки сбежал и нож под фуфайкой прячешь? Денег на дорогу дам без проблем, но дальше…

Неизвестный наконец-то разогнулся, судорожно кашлянул и понимающе ответил:

– Вы правы, кто бы спорил… Я, если честно, именно этого и боялся… Но мне назад дороги нет… Хорошо! Давайте! – он протянул вперёд руку и аккуратно взял деньги, которые бывший инспектор держал зажатыми между пальцев. – Попробую… Это лучше, чем ничего…

И в этот момент из-за поворота показался спешащий, громко ревущий усталым мотором автобус. Не дожидаясь взмаха руки, он остановился перед стоящими на обочине, распахнул переднюю дверь и сварливый голос водителя заученно пробубнил:

– За проезд при входе передаём.

История первая. Право на выбор. Глава четвёртая

Свободных мест в автобусе не оказалось, и потому Иванов, хорошо знакомый с реалиями местечковых перевозок, опытно протиснулся в конец салона и устроился у заднего окна, мрачно уставившись на дорогу, уперев руки в высокий поручень.

Неизвестный не отставал, тащился следом как приклеенный. Даже встал рядом. Сергей на него недовольно покосился, всем своим видом давая понять, что не готов к общению. Однако увязавшемуся следом мужичку было, похоже, всё равно. Едва шумный, скрипящий всеми узлами и агрегатами, старенький автобус отечественно-экономного производства тронулся с места, он принялся говорить, совершенно не заботясь тем, слушают его или нет.

– Меня Юра зовут. Я там уже четыре месяца, – не громко, сбивчиво, немного путаясь в словах от волнения, принялся рассказывать навязавшийся попутчик. – На заработки приехал. Сначала в области работал, но там с деньгами кинули, а потом на вокзале с одним козлом познакомился, он меня сюда и отвёз. Говорил – зарплата хорошая и на хозяйских харчах. Я и поехал. От чего же не поехать, тем более, когда на кармане ни шиша?

Иванов попробовал отрешиться от этой болтовни. После всех сегодняшних экспериментов он очень устал и теперь мечтал только об одном – поскорее добраться до дома и расслабиться. Нелегко ему дались сегодняшние опыты, ой, нелегко… А неугомонный человек занудливо продолжал тараторить:

– … сначала нормально. Баня, койка, кормят. Я там старые казармы к ремонту под цеха готовил. Тяжёлая работа, но понятная…

«Лучше бы я попутку дождался» – малодушно подумал Сергей, вконец раздосадованный неинтересной ему болтовнёй над ухом.

– …без выходных. Рабочий день – с 8 и до упора. Шабашили по-разному, однако редко раньше восьми вечера. Меня на макароны перевели. Их там много делают. Дёшево получается. Во всех деревнях берут с удовольствием. Не успевали…

«Нахамить ему, что ли, чтобы заткнулся?» – между тем крутилось в голове у парня.

– … и жрали тоже одни макароны с постным маслом. Много давали. Мясо, окорочка эти, картонные на вкус, только по средам и воскресеньям. А зарплату не платили. Я по приезду им паспорт на хранение сдал, дурак. А как не сдать? В комнате по шесть человек живут, всяко хоть один да вор окажется. Я и раньше сдавал, когда в столице на стройке работал. Прорабу сдавал. Если выходил куда – то без проблем брал. Никогда ничего такого не было…

Наконец Сергей не выдержал и спросил:

– Зачем ты мне всё это рассказываешь?

Назвавшийся Юрием удивился, даже замер на секунду с открытым ртом. Потом он отвёл глаза в сторону и смущённо, едва различимо в общей какофонии автобусных скрипов и грюков, пробормотал:

– Совет хотел спросить… и помощи, если получится. Вы мне показались хорошим человеком, вот я и подумал, что могу вам всё рассказать. Я не сумасшедший, не в бегах, просто попал по дурости в переплёт. Извините… я… Скажите, пожалуйста, свой адрес или номер телефона – я при первой возможности верну вам одолженные деньги.

– Да не надо ничего возвращать, – смущённый таким поворотом дел, ответил Иванов. – Считай подарком.

Мужчина благодарно кивнул, а бывший инспектор, сам пока не понимая, зачем, принялся его разглядывать более внимательно. Что-то не вязалось в этом человеке, вот только что?

Одежда – дешёвка неинтересная: фуфайка в заплатках и старых пятнах, рабочие штаны, рабочие сапоги. Все вещи относительно чистые. Глаза – самые обычные, карие. Зрачки в порядке. Поведение хоть и дёрганное, эмоциональное, однако в пределах нормы. Похоже – не под веществами, по жизни такой.

Принюхался. Перегара нет, как нет и алкоголической одутловатости лица и похмельных мешков под глазами. Худой, однако если не врёт, то на макаронной диете это вполне нормальное состояние.

Взгляд переместился на руки. Грубые, заскорузлые, плоские от тяжёлой работы. С въевшейся под ногти грязью, с жёлтыми, бугристыми мозолями. Трудовые руки, знакомые с ломом и лопатой не понаслышке.

Обычный работяга, каких полно. Но есть в нём странность…

И тут до бывшего инспектора дошло, что именно его напрягает в этом человеке – отсутствие мата и прочей обсценной лексики в общении. Ни одного хулительного слова этот Юрий не произнёс. Интеллигент? Нет, не похож… Тогда что? Нецензурщина в мужских рабочих коллективах – она ведь как смола липкая, редкий ухитрится не измазаться. На ней разговаривают, объясняются, хвалят и ругают. А этот ни разу даже чёрта не упомянул.

Между тем, мужчина рискнул продолжить беседу:

– Спасибо вам, – очень искренне начал он. – Большое спасибо. Тогда позвольте ещё одну просьбу – помогите сесть в автобус до города. В электричку мне нельзя – там полиция постоянно ходит, документы проверяет. А на автовокзалах с этим попроще… Денег не надо! – вскинулся Юрий, глядя на открывшего было рот Иванова. – Вы дали вполне достаточно, на билет хватит.

Однако Сергей и не думал предлагать деньги. До него только сейчас дошло, почему этот человек так вычурно и немного путанно говорит – понравиться пытается. Да и денег не просит… Неужели ему действительно помощь нужна? В принципе, посадить в автобус – не велик труд, но нужно окончательно убедиться в том, что он нормальный, а не псих какой.

– Так где, говоришь, твой паспорт? – переспросил Иванов, не желая признаваться в том, что он не слушал навязавшегося на его голову собеседника.

– Так я же говорил, – с готовностью подхватил мужчина. – Там остался, у хозяина. Вместе с зарплатой за четыре месяца, – печально добавил. – Говорил – весной полный расчёт… Плакали мои сбережения теперь.

– Стоп! – командным тоном велел бывший инспектор. – Давай снова и по порядку.

* * *

История Юрия оказалась проста и незатейлива. Обычный мужик, родился и вырос в глухой провинции. По молодости успел и послужить в армии, и годик посидеть в тюрьме за пьяную драку. После отсидки, остепенившись, он, как и его земляки, подался искать счастья в столицу. Там, немного помыкавшись, приткнулся на стройку, где зарплата позволяла кое-как сводить концы с концами и делать переводы престарелым родителям.

В таком темпе он прожил более десятка лет, кочуя с объекта на объект и с каждым годом всё больше проклиная заполонивших строительный рынок выходцев из Средней Азии, которые отчаянно демпинговали по ценам и работать предпочитали со своими единоверцами.

В конце концов, не выдержав конкуренции и в силу природной сговорчивости Юрий довольно удачно пришёлся к месту в одной фирме, занимавшейся монтажом вышек мобильной связи и принадлежащей одному очень видному члену правящей в стране партии.

Там он тоже провёл пару лет и был всем доволен, пока не случился относительно плановый запой. Как мужчина сам признавался – такая конфузия с ним происходит от силы два раза в год, но зато минимум на неделю и до зелёных чёртиков. И именно в этот раз ему и не повезло. Срыв произошёл на выезде, в одном из посёлков, куда Юрий приехал в командировку в составе монтажной бригады.

Так получилось, что все рабочие и техники в силу длинных праздничных выходных разъехались по домам, оставив его одного. А он сорвался и, пока валялся в беспамятстве, некто ушлый разобрал и вывез дорогостоящую металлическую опору и не менее дорогостоящие ретрансляторы.

Скандал случился большой. Местные наверняка знали имя вора – там без грузовика было не справиться никак, да и завозилось оборудование изначально по уму – на арендованный склад с глухим сторожем. Но никто ни в чём не признался. Полиция возбудила дело, техники получили по шапке. Юру же сделали крайним – видимо, кому-то из руководства очень хотелось назначить козла отпущения во всех этих событиях. И ничего, что он не являлся материально ответственным лицом и вообще не обязан был охранять оборудование по должности. Валялся пьяный – значит виноват.

Мужиком Юра, похоже, был безответным и, не найдя в себе сил и умения отбояриться от таких глупых обвинений, не придумал ничего лучше, как податься в бега. Зарплату, естественно, ему никто не выплатил и в скором времени он оказался в городе на вокзале, без денег, перспектив и понимания, куда идти дальше.

Именно там, на вокзале он и познакомился с неким человеком, предложившим ему работу на стройке. Озвученные условия с полным пансионом Юре понравились – согласился сразу. На радостях решили обмыть это дело в ближайшем буфете – неизвестный представитель работодателя, а попросту, как быстро догадался Иванов, вербовщик, даже раскошелился на бутылку с немудрёной закуской.

Очнулся Серёгин собеседник уже на территории воинской части с больной головой, без вещей и с неизвестно откуда взявшейся долговой распиской на довольно кругленькую сумму, в конце которой стояла его подпись.

Обошлись с ним нормально, как он считал – сразу бить не стали. Забрали «на хранение» паспорт, показали койку, покормили, нарезали фронт работ.

Пришлось впрягаться в рабочую лямку. Самое интересное, Юра прекрасно понимал, что расписку подмахнул в пьяном угаре и столько денег он прогулять не мог никак, однако по своей простодушности и забитости искренне считал, что надо должок отрабатывать, раз сам дурак. Да и новые хозяева его подогревали байками о полном расчёте к весне и приличной премии за ударный труд, а он им поначалу верил.

Сомнения на мужичка напали примерно месяца через три. Норма выработки, поистине драконовская, росла, зато долг его почему-то не уменьшался, постоянно обрастая начислениями за еду, кров и высосанными из пальца штрафами. Именно тогда он и начал задумываться о побеге, наивно полагая, что все свои финансовые обязательства перед работодателями давно закрыл.

Вот только бежать оказалось некуда. Все работяги, жившие вместе с Юрием, в один голос заявляли, что раньше весны отсюда ходу нет. От всего далеко, замёрзнуть проще пареной репы, да и поймают быстро. У хозяев в райцентре вся полиция в друзьях ходит. Только свистнут – вмиг найдут.

Впрочем, летние побеги тоже оказались всего лишь мечтами замордованных людей, которым просто хотелось верить в хорошее. Высокие заборы, охрана, каторжный труд и, как ни странно, стукачи из бывших бомжей, пригревшихся в работниках и получающих помимо обычного пайка ещё и сигареты, бутылку водки в неделю и маленькую власть – делали чудеса, преобразуя забытую воинскую часть в настоящую тюрьму.

Иногда рабочие шёпотом, постоянно озираясь, пересказывали друг другу полубыль-полулегенду о некоем Матвее, который три года назад смог сбежать и его не нашли. Но это больше походило на сказку, чем на реальные события. Ни способа, ни подробностей побега не знал никто. И Иванов, теперь очень внимательно слушавший мужичка, был склонен считать беглеца фольклорным персонажем, сходным с Колобком из детской сказки.

Встреча Юрия с Сергеем оказалась роковым совпадением. Так случилось, что именно сегодня в работе случился простой и мужичка, чтобы не бездельничал, отправили чистить снег перед воротами. Труд при такой погоде глупый, ненужный, однако хозяева части явно пребывали в убеждении, что праздность – самый страшный из пороков.

За побег они не боялись – оказывается, сразу при въезде располагалась сторожка со злым, одноногим дядькой, в обязанности которого входило находиться на работе 24/7 и следить за обстановкой по изображениям, передаваемым с камер видеонаблюдения. Вздумай Юра попробовать сбежать – охранник сразу бы позвонил кому следует и позвал своих коллег, надзирающих за работой в промзоне. Те ребята вполне ходячие, на обеих ногах и злые, по утверждению собеседника, как собаки.

Однако страшно желающий убраться из этого, по сути, рабства, мужичок, едва завидев Серёгу, придумал план. Простенький, наивный, но в его ситуации единственно верный.

Попросив Иванова подождать его на остановке, Юрий спокойно вернулся на территорию части, где доложил о странном человеке наблюдавшему за ними по монитору охраннику. Пока рассказывал – подошли и другие надсмотрщики, вызванные бдительным одноногим, однако Серёги, к тому времени, уже и след простыл, а догонять его команды не было.

Дождавшись, пока все обсудят новость и разойдутся, Юра, мысленно перекрестясь, улучил момент и треснул вредного одноногого по затылку, а потом, кое-как его связав, выскользнул за ворота и стремглав понёсся за ушедшим в снегопад бывшим инспектором.

– Бога молил, – говорил он, блестя глазами, – чтобы Вы не бросили меня, не уехали… Тогда мне конец был бы… Тогда бы всё…

Серёге от этих слов стало стыдно – именно так он и планировал поступить, да, наверное, и поступил бы, не затормози перед ними автобус. Однако не признаваться же в этом…

– Нормально, – уставившись в окно и стараясь не встречаться взглядом с собеседником, бросил парень. – Все мы живые люди… – и поспешил перевести разговор на другую тему. – Родне позвонить хочешь?

Мужичок потупился, зашмыгал носом. Со стороны казалось, что он попросту стесняется попросить об этой услуге. Ничего, это поправимо.

– Держи, – Иванов великодушно протянул свой смартфон Юрию. – Позвони, скажи, что живой.

– Не могу, – глухо признался тот. – Номеров не помню. Все в своём телефоне держал, зубрить ленился… А телефон я того… по запальчивости… ещё когда с вышками работал.

– Понятно, – только и смог протянуть бывший инспектор, с ужасом осознавая, что он и сам не помнит ни одного номера близких ему людей. Всё на звонилку свою надеется, на все эти «облачные» сервисы. «Нет, обязательно нужно выучить, мало ли что» – дал он себе сходу обещание и даже срок установил – два дня.

* * *

Из-за усилившегося снегопада и практически нулевой видимости, автобус стал ехать совсем уж медленно – не более двадцати километров в час. Большинство пассажиров дремало, остальные клевали носами или лениво, сонно вели разговоры ни о чём.

Иванов от нечего делать снова посмотрел прогноз погоды на экране смартфона – солнечно. Но не успел он в очередной раз помянуть метеорологов, как медленно, по черепашьи перезагружающийся сайт выдал вместо солнышка большую снежинку с невинной подписью про ожидаемые снегопады, перемежаемые порывами ветра и гололедицей.

Зло хмыкнув и спрятав аппарат обратно, Серёга спросил у мужичка:

– И много вас там таких бедолаг?

Интерес был, по сути, праздный. При всей муторности ситуации у бывшего инспектора вполне хватало опыта понимать, что заяви он сейчас в полицию о незаконном лишении свободы, подними шумиху – дело кончится пшиком. До истинных хозяев не дотянутся, работяги – почти всегда забитые и не имеющие своего мнения – свидетельствовать не станут, мотивируя извечным: «Ну его. По судам потом затаскают». К тому же, более чем наверняка у подавляющего большинства невольников документов нет, и идентифицировать их для перевода в статус свидетелей – дело нудное и малоперспективное. Вербовщики дело своё туго знают – на такие вот «производства» отбирают людей с пониманием: из тех, кому перед законом лишний раз светиться неохота и нрава смирного. Ну а сильно умных и активных на месте успокаивают, через голодуху, непосильный труд и скотские условия содержания.

Охрана тоже отмолчится – им предъявлять, по сути, нечего. Да, ходили, да, имущество охраняли. Рабочие? А мы при чём? Мы к ним отношения не имеем, наше дело – материальные ценности.

Так дело и распадётся. Разве что местное полицейское начальство негласно по шапке получит за то, что допустили такой беспредел – да и то не факт. Однако если оно в доле – то переживут, перетерпят и сгладят углы в нужных местах. Не зря же местечковые боссы с большими звёздами свои проценты с темы получают? Времена, когда людям в погонах платили просто так, чтобы не замечали – давно закончились. Сейчас все между собой повязаны, на диктофоны записаны, на камеры сняты. Потому и будут стараться от чистого сердца; не за страх, а за совесть.

– Человек двадцать пять – тридцать, – прервал Юрий раздумья Иванова. – Смотря как считать. Если по головам – то тридцать. Если по положению – то двадцать пять. Те пятеро – они к охране поближе. Ну, я говорил… Если считать по желанию смыться – то девять. Оставшиеся, – он на всякий случай принялся загибать пальцы, помогая себе не сбиться, – шестнадцать. Весну ждут. Но подорвут с места вряд ли, – тут мужичок грустно вздохнул. – Изломанные они.

– Изломанные? – переспросил Серёга, не до конца понимая смысл, вложенный беглецом в это слово. – Что ты имеешь ввиду?

Собеседник потёр щёку, поёжился, помрачнел:

– Воля в них умерла. Иные уже там по два года живут. Всего боятся…

– И все такие, как ты, перекати – поле?

– Да. Кто откуда, но местных нет…

– А хозяева кто? – спросил Иванов, чтобы хоть что-то спросить. Чувствовал, что если сейчас замолчать, то будет ещё хуже, гадостней от услышанного, словно оно в нём вариться начнёт против его воли. Всё как он и думал…

Мужичок пожал плечами.

– Не знаю. На больших тойотах ездят. Бывают от силы раза три в месяц. Табличку у ворот приделали – общество ветеранов каких-то там служб. Одни заглавные буквы… Да только какие они ветераны? Сволочи и мироеды! А табличками прикрываются… Ещё орут много и с нами не разговаривают. Я как-то хотел таблеток попросить от головы, ну, чтобы разрешили выдать – так даже не глянули в мою сторону, будто я и не человек вовсе.

Почему-то верилось…

– И чем вы там, кроме макарон, занимаетесь? – бывший инспектор смотрел в окно, на снег и головы к собеседнику не поворачивал.

– Всем. В сезон – кольца бетонные делаем, заборы наборные опять же, из бетона, плитку всякую, тротуарную… Хватает работы. По зиме – сахар перефасовываем…