Ментор черного паука

Он снова привлёк внимание, на этот раз – пушистой семейки рудвиков, обвешанных коробками. Судя по взглядам, их, как и меня, интересовала не столько мелодия, сколько магия, переливающаяся в пальцах музыканта.

– Как и во всей балладе, если честно. – Я обошла рудвиков, преградивших нам дорогу.

– Это потому, что ты не чувствуешь музыку! – Бард ловко двигался за мной, тренькая уже приевшийся мотивчик.

Пара скучающих зевак увязались за нами, надеясь услышать продолжение баллады, так что со стороны компания выглядела настоящей процессией со мной во главе. Мы шли вдоль берега, и нам навстречу попадались самые разные прохожие. Я с удивлением рассматривала всех, стараясь оторваться от поющего преследователя или хотя бы держаться в стороне.

Дорога здесь была покрыта каменными плитками, уложенными плотно друг к другу. По ней бесконечным потоком шла толпа. Яркие и дорогие ткани перемешивались с грязными лохмотьями. Кто-то нёс под мышкой связку пергаментов, кто-то катил тележку, кто-то просто шёл, устремив взгляд себе под ноги.

Удивительно, но люди практически не смотрели друг на друга. В Фарелби все стремились встретиться взглядом с идущим навстречу, улыбнуться другу или нахмуриться недругу, а тут все прятали глаза, желая раствориться среди толпы. Они как будто хотели сказать: «Нет-нет, я не с вами, меня здесь нет, я совсем в другом месте». Лишь редкие влюблённые парочки нарушали это правило одиночества, обмениваясь взглядами. Остальные были невероятно заняты собой: моряки в голубых фуражках транспортных компаний, богато одетые купцы, престарелые леди с искусно уложенными волосами, деловые рудвики в смешных шапках – все находились в непрерывной суете, но как бы отдельно друг от друга.

Море шумело за низенькой деревянной оградой, выкрашенной в ярко-голубой цвет. Запах его переплетался с ароматами еды, доносящимися от лотков с выпечкой и рыбой. Я такую не знала: рыбьи тушки были совсем мелкие, обжаренные до золотистой корочки. Должно быть, морской улов.

Бард, заметив мою заинтересованность, достал чёрный бархатный мешочек, с виду весьма увесистый, и отсыпал пару монет загорелой белозубой женщине с лотком. Подхватил несколько рыбёшек и протянул мне. Желудок радостно заурчал, напомнив о том, что, кроме морковки, у меня с утра во рту ничего не было. Но я отказалась. Не хотелось второй раз за день питаться за чужой счёт.

– Балабулька, – самодовольно пояснил музыкант. – Местный деликатес. Ты обязана её попробовать, я угощаю!

Я молча шла дальше, стараясь игнорировать его настойчивость.

– О, милая леди, молю вас, не откажите принять скромный дар простого барда! – Виртуоз молитвенно сложил руки. – Ваш отказ погубит меня! К тому же, я неплохо заработал на пьянчужках вашего Фарелби. Удивительно щедрые люди!

Он снова поднял лютню и продолжил балладу:

– Прими же дар небес и сделай шаг тревожный

К тому, что ждёт тебя на сумрачном пути.

Там сказка станет былью, а правда – сладкой ложью,

Позволь с тобою вместе отныне мне идти.

– Если не позволю, ты ведь всё равно не отстанешь? – вздохнула я.

– Не отстану! – Бард снова протянул мне рыбу. – Но замолчу, если согласишься принять балабульку. Наслаждайся жизнью, Юна, когда она сама протягивает тебе угощения!

Я засмеялась и взяла еду. Тем более что есть мне и правда хотелось.

Рыбка оказалось вкусной, с мелкими мягкими костями. Поначалу я пыталась вытаскивать их, но заниматься этим на ходу было неудобно, и я оставила эту затею.

Ближе к консульству ограда закончилась и дорога прильнула к открытому берегу, покрытому мелким серым песком. Прямо на песке сидели и лежали полуголые люди. Несмотря на довольно прохладную погоду, некоторые купались в море. Женщины заходили в воду в тонких нижних рубашках, не прикрывающих даже колени, а мужчины… мужчины плавали в странных коротких панталонах. И всё. Я старалась рассматривать их боковым зрением, не поворачивая головы.

– О, утончённая Нарцина! – вскрикнул Виртуоз, сворачивая с дороги в сторону моря.

Его жёлтые сапоги по щиколотку утопали в песке, оттого походка барда казалась нетвёрдой. Он направился к выходившей из моря молодой девушке, очень красивой, с пышными формами, округлыми бёдрами и тонкой талией. Её белые пухлые руки украшали браслеты из мелких ракушек. Мокрые светлые волосы прилипли к плечам и блестели на солнце.

– Мелира Иверийская, вы живы! – почти пропел Виртуоз, приближаясь к девушке. – Как долго я вас искал!

Девушка довольно улыбнулась и расправила плечи, охотно демонстрируя выдающийся бюст. Мокрая ткань прилипла к телу, отчего оно выглядело обнажённым. Мне показалось это ужасно неприличным, но Виртуоз остался доволен.

– О лин де шер, настоящая Арфандита! – воскликнул бард.

– Хто така Арфандита? – не поняла девушка.

Я тоже не поняла и даже немного притормозила, желая услышать ответ.

– Хороший вопрос! Я уже чувствую, что вы находите во мне гений! – обрадовался Виртуоз. – Я создаю новую мифологию мира, это необычайно смелое решение. Позвольте проводить вас и поведать о богах и смертных, любви и ревности, предательстве и страсти! И о падении нравов… возможно, я сам это вам красноречиво проиллюстрирую.

Виртуоз Мелироанский изящно поклонился, вынул из кармана красное яблоко и протянул своей новой музе. Я заметила, что музыкант подкармливает всех барышень, к которым проявляет интерес. Надо сказать, такой способ обольщения был довольно действенным.

– Хто така мифология? – спросила девушка, вгрызаясь в яблоко.

Сок спелого фрукта потёк по её подбородку. Виртуоз пришёл от этого в совершенный восторг.

– Нет, ну точно Арфандита! – не унимался он, игнорируя вопрос.

«Кто такая» мифология, я знала, поэтому ускорила шаг, пока внимание моего поэтичного спутника привлёк кто-то другой. Тем более что идти оставалось немного. Я уже видела деревянную дверь входа, что выделялась среди высоких стен консульства, словно кусочек летнего неба среди облаков.

Вблизи дверь оказалась не такой привлекательной: краска вокруг ручки засалилась и потемнела, а книзу и вовсе потрескалась. Кто-то повесил ниточку рябиновых бус прямо на ручку, по древней осенней традиции привлекая милость богов к обитателям и посетителям. Я толкнула скрипучую створку и очутилась в небольшом пустом помещении, напоминающем каменный коридор.

Здесь было гораздо прохладнее, чем снаружи. И гораздо тише. Шум толпы и плеск моря остались за дверью, не проникая внутрь сквозь плотные стены. На другом конце коридора возвышалась странная арка, исписанная незнакомыми мне символами, вдоль которых пробегал фиолетовый огонёк. Несколько минут я не двигалась, завороженная этим зрелищем, а потом начала оглядываться.

Рядом с аркой на мраморной тумбе я заметила небольшой прозрачный шар. В строгом бежевом убранстве здания он казался лишним, словно какая-то заезжая шарлатанка-гадалка забыла тут свой «магический» артефакт. Особую напыщенность стеклянной сфере придавало то, что тумба под ним была покрыта бархатным полотном с золотыми кистями по углам и вышитой в центре иверийской короной. Я осторожно приблизилась и потрогала стекло пальцем. Ничего не произошло. Тогда я осмелела и уложила на прозрачную поверхность всю ладонь. Шар не издавал звуков, не светился, не нагревался, не звал на помощь. Для верности я взяла его в руки – он оказался ужасно тяжёлым – и потрясла. Если эта штука и работала, то явно не так.

Я поставила шар на место и заглянула в арку, надеясь спросить у кого-нибудь, что нужно делать. Вдоль гладких бежевых стен стояло несколько письменных столов, за которыми сидели работники в бордовых одеждах, к которым были приколоты броши в виде весов. Весы различались размером и цветом: одни блестели, отражая мягкий рассеянный свет, другие были тусклые и серые. У столов в задумчивости и растерянности бродили посетители, полушёпотом переговариваясь с работниками.

Я ещё немного помялась, рассматривая людей по ту сторону арки, но меня никто так и не заметил. Набравшись смелости, чтобы зайти без приглашения, я почти шагнула в арку, но сзади скрипнула входная дверь и я замерла.

В пустой прохладный коридор вошёл вооружённый человек. Выглядел он так, как будто прямо сейчас собирался сразиться с целым войском. От удивления я раскрыла рот и только спустя несколько секунд закрыла, разглядывая молодого мужчину.

Помимо меча в ножнах, свисающих с пояса, по всему его телу на кожаных ремешках были закреплены ножи и кинжалы. Длинный плащ был застёгнут на три узких ремня, на отвёрнутых алых лацканах красовались символы Иверийской династии, точь-в-точь такие же, как на моих часиках. Золотую корону можно было заметить и на мягких бордовых перчатках, скрывающих его руки. Нижняя половина лица незнакомца была закрыта высоким чёрным воротником, образующим подобие полумаски.

Я боязливо вжалась в стену, пропуская опасного посетителя. Молодой человек едва мазнул по мне взглядом и уверенным шагом прошёл мимо, прямо под мигающие огоньки. На миг его тело вспыхнуло оранжевой искрящейся оболочкой, которая тут же впиталась. Выглядело это по-настоящему магически. Здраво рассудив, что никакого приглашения мне не нужно, я отлепилась от стены и попыталась войти в арку следом, но меня с силой вытолкнули оттуда. Я отлетела на несколько метров, едва устояв на ногах.

– Ты с ума сошла?! – гневно закричал незнакомец, проворно выныривая из арки.

Я потрясла головой, приходя в чувства, и отступила к выходу. Разговаривать с ним не хотелось, тем более я не знала, что ответить.

– Если хочешь покончить с собой, есть ещё сотня способов! Не обязательно делать из своей смерти представление! – он нервно взъерошил волосы и выдохнул сквозь зубы.

В животе неприятно заурчало от страха. «Чёрная маска» смотрел тёмным вороньим взглядом так, будто я уже была трупом, а он – голодным падальщиком. Чудилось, что передо мной не человек вовсе, а порождение бездны, ожившее воплощение кошмара. Ужас скользнул ледяной змеёй по спине и скрутился комом в груди.

Я отступила ещё на шаг и сжала кулаки.

– Ты вообще понимаешь, что я говорю? – спросил он, окидывая меня скептическим взглядом.

– Понимаю, – осторожно ответила я, готовая бежать.

«Чёрная маска» облегчённо выдохнул. Он больше не наступал, не кричал, лишь недовольно фыркнул. Совсем по-человечески, как живой молодой парень. Должно быть, какой-то военнослужащий, судя по бесконечным символам Квертинда на одежде.

– Если ты местная, зачем полезла в охранную арку без пропуска? – поинтересовался мой новый собеседник.

– Я не знала, что она охранная. То есть подозревала, что арка магическая, но как попасть внутрь, нигде не написано…

– Ты с Красной Луны свалилась?!

Рыжие, как осенняя листва, волосы упали ему на глаза, и он откинул их затянутой в перчатку рукой.

– Я никогда не выезжала из своего городка.

Мне стало неловко, и я опустила взгляд. Вспомнились слова барда о том, что будет непросто. Первое испытание взрослой жизни я едва с треском не провалила и теперь боролась с искушением сбежать обратно к своему озеру.

– Зачем же тогда выехала? – незнакомец прищурился, внимательно меня рассматривая.

Маску он так и не опустил, но подошёл ближе. От него повеяло табаком, но не таким, который курил мой отец, а с примесью острого аромата сушёных фруктов. Запах сделал этого увешанного сталью молодого мужчину более реальным для меня. И менее опасным.

– Кирмоса лин де Блайта убить! – неожиданно для себя выпалила я.

И тут же осеклась. Возможно, не стоило рассчитывать на наличие у военнослужащего чувства юмора. Выглядел он очень серьёзно, в тёмных глазах не было ни капли смеха. Меня всё ещё потряхивало, но я расправила плечи, намереваясь посмеяться в лицо опасности.

– Ха-ха, – без капли веселья произнёс он. – И в качестве первого шага решила устроить самосожжение в консульстве Нуотолиниса? В чём заключался твой план?

– У меня нет плана… но всё не так плохо! – приободрила я не то его, не то себя. – Со мной мой лук, отцовские наставления и… внутренний свет, если верить барду, – пришлось улыбнуться как можно любезнее: – Я что-нибудь придумаю!

– Что ж, – насмешливо развёл руками боец, – тогда прости, что помешал самоубийству. Вперёд, выпусти свой внутренний свет, вспыхни факелом на всё консульство, – он отошёл к арке и приглашающе кивнул под охранный свод. – Возможно, Кирмос лин де Блайт даже услышит о тебе, когда уборщица будет сметать пепел с порога.

– Эту часть можно пропустить, – ещё шире улыбнулась я, стараясь не выдавать боязливого замешательства. – Лучше покажи мне, как попасть внутрь без ущерба для себя и окружающих.

«Чёрная маска», не отрывая от меня взгляда, громко шлёпнул ладонью по прозрачному шару на тумбе. В его центре моментально сошлись крохотные оранжевые и красные молнии, тянущиеся от пальцев молодого человека. Эта яркая смесь напоминала танцующее пламя.

– Детерминант Шарля, – как бы подтверждая очевидное, поведал он. – Только не говори, что ты его не заметила. Возле этой толмундовой арки вообще ничего больше нет.

Должно быть, моя наглость сработала, раз уж этот высокомерный боец снизошел до объяснений. Посмеяться в лицо опасности – хорошая идея!

– Как же, заметила, – кивнула я, ободрённая маленькой победой. – Только на меня ваш капризный пузырь не реагирует.

– Детерминант, – поправил парень. – Он не может не реагировать.

Я подошла к шару и в точности повторила недавний жест этого зазнайки: глядя ему в глаза, с силой шлёпнула ладонью по детерминанту. Но потом всё-таки не выдержала и перевела взгляд – вдруг заработало? Увы, шар по-прежнему оставался пустым и равнодушным к моим прикосновениям.

– Странно, – уже менее надуто заключил мой собеседник. – Вообще-то в Нуотолинисе сильные свиры-артефактники, они ошибок не допускают.

Несколько секунд мы оба молча смотрели на пустой детерминант, пока из арки не вышла женщина в бордовом платье с консульской брошью в виде весов. В руке она держала небольшой кружочек пергамента.

– Пропуск для посетителя, магия склонности Толмунда третьего порядка и магия склонности Омена четвёртого порядка, – сообщила женщина и с недоумением уставилась на прозрачный шар под моей ладонью.

Я быстро отдёрнула руку, как будто пустой детерминант Шарля меня как-то порочил.

– Это для неё, – парень взял пергамент из рук женщины, хлопнул меня им по спине и втолкнул в охранную арку.

Между лопаток что-то нагрелось. Потом меня охватило свечение, подобное тому, которое я недавно видела на входящем сюда консуле. И в один миг аура исчезла, а со спины посыпался пепел от пергамента.

– А мог бы быть и твой пепел, – шепнул над ухом военный маг, входя следом. – Арка работает только на вход, так что выходить можешь смело.

– Спасибо, – так же шёпотом ответила я.

– Добро пожаловать в консульство Нуотолиниса! – раздался откуда-то сбоку громкий голос, от которого я невольно подпрыгнула. – До совета консульства осталось сто пять дней, девятнадцать часов и тридцать девять минут.

Девушка, сообщившая мне эту наверняка важную информацию, приветливо улыбалась. Я улыбнулась ей в ответ, но про себя заключила, что это не я тут свалилась с Луны.

Пока мы с говорящими часами обменивались любезностями, мой проводник куда-то исчез. Я поискала парня взглядом, но среди посетителей и работников его не было. Зато на глаза мне попался стол с надписью «Информация», и я приободрилась. Хорошо, хоть здесь были хоть какие-то надписи. Я подошла к очередной бордовой фигуре, чтобы задать вопрос, но женщина по ту сторону стола заговорила первой.

– Жалоба на соседей, прошение Великому консулу, получение лицензии на торговлю, регистрация артефактов из Тимберии, расторжение брака, заявка на запрещённые ритуалы кровавой магии? – монотонно пробубнила она.

– Эм… мне бы фамильный пергамент получить, – обозначила я цель своего визита.

– Миночка! – неожиданно громко вскричала женщина, привлекая всеобщее внимание.

– Простите, но я не Миночка. Меня зовут Юна Горст…

– Миночка! – ещё громче завопила работница.

Мое мнение тут определённо игнорировали. Со всех сторон на меня уставились недовольные взгляды, как будто это я была нарушительницей тишины.

– А-а? – раздалось откуда-то из глубины здания.

Видимо, там обитала Миночка. Сейчас она казалась мне спасительницей.

– Тут к тебе потеряшка! – выкрикнула женщина.

– Пропускай, – разрешил далёкий глухой голос.

– Первая дверь по коридору, – уже спокойно объяснила любительница покричать.

Я буквально отлетела от стола информации и двинулась по направлению к первой двери. Нашлась она сразу, в одном из нешироких светлокаменных коридоров, похожих на тот, который встретил меня при входе. Надпись гласила: «Архив».

Дверь в архив была приоткрыта, и я протиснулась внутрь. Прямо у входа стоял стол, за которым сидела работница консульства в неизменной бордовой мантии. Рядом с ней возвышалась уже изрядно потёкшая свечка – единственный источник освещения, которого явно было недостаточно.

Когда глаза немного привыкли к темноте, я смогла рассмотреть обладательницу глухого голоса, весьма упитанную и довольную жизнью женщину. Блики света играли на золочёной брошке и половинках очков, сквозь которые меня рассматривали крохотные глазки. За спиной у Миночки находились два длинных ряда стеллажей со свитками. В самом конце этого коридора, у дальней стены на подставке стояла громадная книга жутковатого вида.

– Процедуру поиска истинного фамильного пергамента уже проходили когда-нибудь? – как и все остальные работники, без приветствия начала разговор Миночка.

– Не проходила, – призналась я.

– Встаёте за моей спиной и проходите между рядами до стены и обратно, – заученно пояснила женщина. – Увидите свечение – поздравляю, вы нашли свой пергамент.

– А если не увижу? – я привстала на носочки, чтобы лучше разглядеть тугие свёртки.

Все полки были забиты пожелтевшими свитками разной толщины и ветхости. На каждом темнела консульская печать в виде весов.

– А если не увидите – значит, не нашли, – фыркнула хранительница архива. – Вообще-то истинный пергамент светится в десяти шагах от хозяина. Так что в ближайшей половине стеллажей вашего точно нет.

Должно быть, у Миночки открылись глаза на затылке, иначе объяснить её уверенность было невозможно.

Я обошла стол и медленно двинулась между рядов. Истинные фамильные пергаменты стояли в ряд, повёрнутые печатями к проходу. Огромное количество человеческих судеб, которые были просто потеряны. Хозяева так и не пришли за ними. Многие квертиндцы доживали до глубокой старости и умирали, ни разу не столкнувшись с необходимостью подтвердить свою личность.

Я настороженно осматривалась, пытаясь найти свой свиток, но, к сожалению, меня не признал ни один.

Миночка развернулась на стуле и выжидающе глазела на меня из-под очков.

Вдруг один фамильный пергамент изменился. Моё сердце упало в пятки: не может быть! Я подошла к свёртку, который не светился, а просто казался алым, будто раскалённым. Неужели это мой истинный фамильный пергамент? Там наверняка есть сведения о моей матери… Я осторожно взяла его – он оказался и вправду горячим. Свиток вспыхнул у меня в руках и мгновенно рассыпался пеплом, оседающим на светлый пол консульства.

– Нет! – прокричала я, опускаясь на колени.

Я пыталась сгрести пепел. Скорее, машинально, потому что пергамент был безвозвратно утерян.

– Ну, не надо так убиваться, детка, – ко мне подошла Миночка с веником и совком. – Люди умирают каждый день.

– Но я же всё ещё дышу! – возразила я.

– Конечно, дышишь. А он, – служащая указала на кучку пепла, – уже точно нет. Да примет Девейна его в свои сады. Ну, или её.

– То есть это был не мой пергамент? – сообразила я.

– Определённо, нет, – цокнула языком Миночка. – Что ж, если процедура поиска истинного фамильного пергамента закончена, предлагаю перейти к созданию обыкновенного.

У нас на глазах, можно сказать, только что умер человек, а эта бесчувственная мина просто сгребает его биографию в мусорный совок! Как… бесчеловечно!

Бордовая служащая же, управившись с горкой пепла, уже тащила здоровенную книгу с резной подставки у стены. На обложке, в самой середине замысловатого вензельного круга, возвышалось человеческое лицо. Точнее сказать, маска. Как будто на голову надели дамский чулок, как делали мы с Лонимом, но забыли сделать прорези для глаз и рта. Присмотревшись, я с ужасом заметила, что лицо на книге… дышит! Натянутая ткань слегка подрагивала в такт дыханию.

По коже пробежали мурашки. Неужели это живое существо?

Миночка равнодушно грохнула книгу на стол, подняв в воздух клубы пыли, и принялась вытаскивать из нижних ящиков приспособления для изготовления фамильного пергамента. Главным был, конечно же, сам лист пергамента.

– Откройте персонагвир и достигните телесного контакта с его внутренней поверхностью, – будничным тоном потребовала Миночка.

Моё прикосновение не вызвало у дышащей книги никакой реакции. Видимо, она и была персонагвиром. Судя по тому, что служащая не возмутилась, когда я начала её открывать, догадка была верной.

Достигнуть телесного контакта… Интересно, как? Для начала я сделала, как с детерминантом: просто положила на пустую страницу книги ладонь. И вновь ничего не произошло! У них здесь, Толмунд их раздери, все артефакты сломанные? Или телесный контакт плохо достигнут?

– Мне что, нужно раздеться? – уточнила я.

– Ну, ты ж не в королевы собралась, – грязно хихикнула Миночка. И спросила: – Имя?

– Юна Горст.

О, чудо!

Наконец-то я убедилась, что не все магические предметы меня игнорируют. Страницы книги вдруг наполнились мягким золотистым свечением. Они переливались, вспыхивая и угасая, словно тысячи крохотных светлячков. Впервые за время пребывания в этом ужасном месте я приободрилась. Миночка, кинув равнодушный взгляд на персонагвир, начала заполнять мой будущий фамильный пергамент.

– Возраст?

– Семнадцать краснолунных лет.

– Мелковата ты что-то, – с сомнением покосилась она. – Нужно подтверждение родителей.

– Они умерли, – я пожала плечами. – Мать уже давно, а отец – совсем недавно.

Миночка сделала недовольное лицо, но вносить данные не прекратила.

– Род занятий? – продолжила допрос служащая.

– Эээ… рыболов.

– Безработная, – перо скрипело по моему фамильному пергаменту, не оставляя шансов на споры. – Родители?

– Отец – Кем Горст, рыболов. Мать – Тезария Горст, она… – я замешкалась, косясь на персонагвир. – В общем, не знаю, кем она была.

Это было почти правдой. Вряд ли в фамильный пергамент стоит вносить то, что моя мать сидела в Зандагате и погибла от руки одного из нынешних консулов-наместников.

– Безработные, – снова определила Миночка, продолжая ровным почерком выводить текст. – Титулы? Документы на наследство и владения? – Она обмакнула перо в чернила и выжидающе уставилась на меня.

Документов на владение рыбацким домиком у меня, конечно же, не было. За всю мою жизнь меня никто не пытался оттуда выселить. Дом построил отец и вряд ли как-то его регистрировал.

– Не имеется, – с грустью выдохнула я.

– Бездомная, – очередной вывод докучливой работницы был внесён в мой пергамент. – Образование?

– Мне только семнадцать, я еду поступать в академию…

– Необразованная, – отрезала Миночка.

Меня это уже начинало порядком раздражать. Неужели от работников консульства требуют вызывать в людях стойкую неприязнь? Все местные бордовые мантии только этим и занимались, как только я вошла в их обитель. Включая того рыжего нахала, обозвавшего меня сумасшедшей из-за неработающего детерминанта.

– Особых примечаний, как я понимаю, тоже не имеется? – скорее утвердила, чем спросила моя мучительница.

– Не имеется, – согласилась я.

– В таком случае ждите за дверью. – Миночка кивнула мне за спину. – Тайна магии затворения фамильного пергамента, сами понимаете.

Я не понимала, но, в любом случае, мне хотелось поскорее покинуть этот дом равнодушия. Как только я убрала руку с персонагвира, он погас и превратился в обычную книгу, только увесистую. Я повернулась и направилась к выходу.

– А персонагвир за вас кто закрывать будет? – прилетело мне в спину.

Я подошла к книге и с такой силой захлопнула её, что клубы пыли полетели прямо в лицо работнице архива. Маска на поверхности персонагвира никак не отреагировала, продолжая мерно дышать, а вот Миночка подпрыгнула от неожиданности, закашлялась и с возмущением уставилась на меня. Я отвернулась и вышла из помещения, довольная хотя бы тем, что теперь ей придётся протирать очки.

На часах, висящих напротив архива, было почти шесть вечера. Я сравнила их время с тем, что показывали мои маленькие часы с иверийской короной. Как и говорил господин Рилекс, они спешили ровно на пять минут.