Виктория

В следующий раз он приехал через день в квартиру Виктории.

– Ты не сказала, что в очередном отпуске. Ты, как переносишь беременность? – спросил он с порога.

– Я теперь не скоро выйду на работу. А с беременностью все в порядке. Токсикоз не мучил, аппетит хороший, да и баловать меня было особо не кому. Ты сегодня с очередной миротворческой миссией? Чего-то ты вчера из нашего разговора не понял, Витя.

– Да понял я все. Ты выразилась доходчиво. Сегодня я с дружеским визитом. Специально сам заехал на рынок и купил для тебя овощи, фрукты, ягоду. Клубника местная, спелая, сметана домашняя. Все, как ты любишь, – говорил он, без приглашения проходя в квартиру и двигаясь в кухню. – Мы же можем с тобой быть просто хорошими друзьями?

– Вить, где ты, а где рынок? Не смешно. Дружить мы конечно можем. Вопрос: нужна ли тебе такая дружба?

– Можешь смеяться, сколько угодно. В следующий раз буду меньше наматывать лишних кругов, а двигаться в строго заданном направлении. Я теперь знаю, где молочные ряды, где овощные, а где мясо и рыба. В принципе, за столько времени, там мало что изменилось. Ты ужинала? Я хочу пригласить тебя в ресторан, как друга. Пойдешь?

– Пойду, но ненадолго и с условием, что ты привезешь меня назад. Дай мне минут пятнадцать, а свои дружеские изыски поставь в холодильник.

Вика действительно управилась за пятнадцать минут и вышла из спальни в наряде, который они покупали вместе восемь лет назад. Именно Виктор тогда настоял на том, чтобы купить ей удобную одежду. Срок был небольшой, но одежда для беременных имеет свойство «расти» вместе с хозяйкой. Тогда они и приобрели два комплекта одежды. Один, из которых был легкий, а второй осенний вариант. Сейчас на Вике были легкие прямые бежевые брюки и кружевная блуза с рукавом в три четверти на тон светлее. На ногах туфли без каблука. Волосы собраны у висков, ложились на плечи.

– В таком наряде я могу выйти в свет? – спросила она, вовсе не надеясь на то, что Виктор вспомнит о покупке и улыбнулась.

– Если этот наряд за восемь лет не съела моль, он достоин выхода в свет. Видишь, и он дождался своего часа. Ты выглядишь очаровательно.

Они вернулись часа через три. Поужинав в ресторане, они еще прогулялись. Виктор привез Вику к дому и не стал подниматься в квартиру без приглашения, которого не последовало. Он приехал на следующий день без звонка, но с цветами часов в девять вечера.

– Вить, чего ты добиваешься? К чему эти визиты? – задавала Вика вопросы, открыв ему входную дверь. – Я тебе все сказала, что хотела.

– Я буду приезжать до тех пор, пока ты не передумаешь и примешь правильное решение, – ответил он и, обняв Викторию, поцеловал. Один поцелуй переходил в другой, третий. – Ты ужинала? – спросил он, прервав поцелуи и протягивая букет.

– Я на ночь пью кефир. Ты на часы смотрел? Какой ужин?

– Поздний. Я бы съел чего-нибудь. Покормишь?

– Грачев, ты наглец! Почему это я должна тебя кормить? Ты мне кто?

– Старый знакомый, бывший приятель, папаша юного друга. Кто тебе больше нравится? Выбирай! Я пошутил на счет ужина, а вот кофе бы выпил. Держи, я со своим, но без сахара, – он протянул ей пакет. – Скажи мне честно: мой приход, действительно, тебя сильно раздражает?

– Твой приход меня не раздражает, он меня расслабляет, – она поставила цветы в воду и приняла пакет. – В твоем присутствии я говорю совсем ни то, что думаю, делаю то, чего мне совсем не хочется. Я сержусь не на тебя, а на себя. Нельзя быть, Вика, такой, скажем, бесхребетной и бесхарактерной. Тебя поцеловали и ты, как снежинка в ладони растаяла.

– Такой ты мне больше нравишься. Ты небесхарактерная, ты упрямая. Вбила себе в голову не общаться со мной, так и делаешь. Я очень виноват и признаю это, но и ты будь снисходительнее. Мне плохо без тебя, ты нужна мне и я хочу думать, что и я тебе нужен. К чему противится тому, что мы друг другу необходимы? Почему мы не можем быть счастливы вчетвером? Что это, какой-то грех? Кому и что ты хочешь доказать? Мы были с тобой счастливы. Что если попробовать еще раз? – Он говорил так убедительно, что Вика не могла не почувствовать этого.

– Ты твердо намерен связать себя со мной? Ты же видишь в беременных только мать, но не женщину. Как же мы будем с этим мириться? – язвительно спросила Вика, вспоминая его же слова. – У нас ничего не получиться. Мы привыкли каждый к своей жизни. Сломаем то, что есть, но можем не построить новых отношений. Мне первое время даже с Егором было непросто, а он ни ты.

– А ты рискни. Вспомни две тысячи третий и попытайся меня понять. Я обещаю быть с тобой очень бережным, внимательным, чутким и нежным. Никаких других женщин мне не нужно. Видишь ли, я за эти годы стал не только старше, но и умнее…

Виктор, которому исполнялось шестого июля тридцать семь лет, пригласил ее на день рождения. Вика поздравила его, но приехать отказалась, и тогда он приехал сам. Теперь Виктор с Егором жили в доме его родителей. Егор все уши прожужжал домашним о скором рождении Даши.

– И когда же родиться твоя названая сестра? – спросила его за ужином бабушка.

– В конце сентября. Вика сказала не позднее двадцать девятого. Я кружочком отметил в календаре, чтобы не забыть.

Дождавшись, когда внук покинет столовую, мать присела рядом с сыном.

– Сынок, скажи мне: ты спал с Викой перед Новым годом? До того, как улетел в, эти чертовы, горы? – спросила она, глядя на него пристально.

– Ты хочешь сказать…

– Вика женщина порядочная, – перебила его мать. – Я не первый год ее знаю. Если было что между вами, имей это в виду.

– Не может быть? Но, если это так, почему она это скрывает?

– Значит, все-таки, спал. Тогда чего ты ее и себя мучаешь? Тебе восьми лет мало? Не смотри на меня так. Я мать! Я сердцем чувствую, если глаза не видят, а уши не слышат. Ты понял, что любишь ее, как только она ушла от тебя. В первое время, после рождения Егора, я не понимала вашей дружбы втроем. Да, Вика и Лиза знали раньше друг друга, но они не могли стать подругами по определению. Ты и Лизу убедил в том, что Вика друг семьи и ее саму. Скрывал свои чувства, даря ей подарки три раза в год, лишь бы ее увидеть. Ты не мог видеть ее чаще, не раскрыв себя и зная, что Вика не примет твоих ухаживаний. Зачем ты так долго ждал, сын? Боялся, что получишь отказ?

– Я и сейчас боюсь, мама. Я был у нее перед Новым годом, я просил ее подумать о нас с Егором, а потом эта травма. Мам, ну как бы я сделал ей предложение, пусть и неофициальное, сидя куклой в инвалидной коляске? Думал, поправлюсь и все решу, а она ждать не стала.

– Вике нельзя ставить условия, ее можно попросить. А ты что ей сказал, когда вернулся? Я слышала ваш разговор. Именно после него ты так быстро пошел на поправку. Она тебя отчитала за твою слепоту и самоуверенность. Что ты собираешься делать?

– Предложение.

– Дело хорошее, но есть неприятный для тебя момент: что, если она откажет? Как ты думаешь: почему она не признается? Она не верит тебе, а привязывать ребенком она никогда не станет.

– Она уже отказывается. Я боюсь только одного, чтобы не навредить ни ей, ни малышке. Все остальное я переживу. Один раз, по моей глупости, она уже теряла ребенка.

– Ну, дай Бог, чтобы оно так и было. С тех пор, как ты начал свою самостоятельную жизнь, в моей жизни было всего два года абсолютного спокойствия за тебя. Эти два года, как не странно, мне подарила именно Вика. Ты не дави на нее. Дай ей возможность самой сделать выбор. Она заслуживает счастья просто потому, что она женщина. Ее дружба с Егором, может тебе помочь, а вот ей помешать. Она привязалась к нему, как и он к ней.

Десятого июля рано утром Виктор с Егором звонили в квартиру Виктории.

– Привет, – сказал Виктор, пропуская вперед Егора с букетом цветов.

– Вика! С днем рождения! Это тебе. Дай я тебя поцелую, – говорил он, вручая ей цветы. – Осторожно, они колючие. Ты еще больше поправилась.

– У меня в холодильнике торт. Будем пить чай? Проходите на кухню и руки не забудьте помыть, – говорила она, набирая в вазу воды, и ставя ее с цветами на столик. – Егор, доставай чашки, тарелки, ложки. Все, как и раньше, лежит на своих местах. Свечи в верхнем ящике стола, – говорила она, доставая большой торт из холодильника.

Когда чай был разлит, а свечи зажжены, Егор сказал:

– Загадывай желание и дуй изо всех сил, – смеялся он. Свечи тухли и загорались сами вновь. – Классно я придумал? Пап, теперь ты, – обнимая за плечи отца, предложил сын.

– Виктория Андреевна, выходите за нас замуж, – сказал Виктор, открывая футляр, который достал из кармана.

– А вы, мальчики, хорошо подумали? Если я соглашусь, назад дороги у вас уже не будет.

– А мы назад и не поедем. Давай мы переедем к тебе и будем жить все вместе. Я даже на детский сад соглашусь еще на год до школы. Я пойду к себе. Обещаю не сорить, а вы поговорите, – сказал Егор, выйдя из кухни, прихватив с собой кусок торта и чай.

– Как тебе удалось его перевоспитать так быстро. Вышел тихо, дверь прикрыл.

– Я его не перевоспитывала, я дала почувствовать ему себя взрослым и поступать по-взрослому. Сюсюкать с ним и потакать его капризам, у меня не было ни желания, ни возможности.

– Вика, ты не ответила на мое предложение. Я тебя очень люблю. Обещаю не повторять ошибок прошлого, быть хорошим отцом нашим детям, – надевая на ее палец кольцо, говорил отец Егора.

– Я должна подумать, не торопи меня. Мне будет трудно одной, но я не уверена, что с тобой мне будет легче. Видишь ли, нам будет очень непросто начинать совместную жизнь. Одно дело встречаться, а другое, изо дня в день жить рядом. Ты к этому готов? А Даша твоя дочь, – опустив голову, сказала Вика.

– Я догадался, да и мама подсказала.

– Я тобой воспользовалась, прости. Год назад я побывала в клинике, и узнала, что могу иметь детей без дополнительного лечения. В конце декабря у меня появилась возможность близости с любимым человеком ни один день, да еще и шанс стать мамой. Этого я не могла упустить.

– В те вечера ты «оторвалась» по полной программе. Кое-чего я от тебя и не ожидал. Но кто кем воспользовался, вопрос спорный. Я часто вспоминал ночь в доме деда и предновогоднюю неделю. А после трагедии, часто видел во сне именно эти картины прошлого и не хотел просыпаться. Знаешь, когда я окончательно понял, что люблю тебя? Когда вернулся в квартиру, где царил порядок, но не было, ни тебя, ни твоих вещей, – держа ее ладонь в своих руках, говорил Виктор. – Говорят, что любовь не воздух и без нее прожить можно. Можно прожить с человеком без любви на уважении, доверии, ради детей. Но если ты сам любишь кого-то, это очень трудно. – Обнимая Викторию, говорил он. – Хотел давно тебя спросить: кто пользуется мужскими вещами в ванной комнате? – он улыбался и уже знал ответ.

– Егору было чуть больше года, когда вы приехали меня поздравить с днем рождения. Лиза после вина разоткровенничалась и выдала такие подробности вашей интимной жизни, что я ей даже позавидовала. А потом поняла, что это было не что иное, как маленькая женская месть и намек на мое одиночество. Вот тогда я придумала присутствие мужчины в доме. Зубная щетка, мужская косметика, халат, тапочки. Все обратили внимание на наличие вещей, вопросов тактично никто не задавал, но никто и не заметил, что в течение пяти лет они не менялись. Я только иногда пыль с них стряхиваю. У меня и мужская рубашка висит в шкафу твоего размера.

– Меня мучили два вопроса, но очень важные: почему у твоего инкогнито мой вкус и мое пристрастие? Почему, в течение семи лет, я так редко бывал в левой половине твоей квартиры?

– Мне не хотелось, чтобы Его считали человеком без вкуса, а других вкусов я не знаю. Ты боялся увидеть в спальне нечто для себя неприятное? Тогда можешь провести экскурсию сейчас для себя. Увидишь, как устроился Егор. Он считает одну из комнат своей.

– Ты молодец! – обойдя квартиру, говорил Виктор. – Я завезу Егора в детский сад и поеду на работу. Вечером жди гостей. Нам о многом нужно поговорить, – говорил он, нежно целуя ее в губы. – Егор, на выход.

– До вечера, – целуя Викторию в щеку, сказал Егор. – К тебе в гости сегодня придут дедушка и бабушка. Особо не волнуйся, они ненадолго.

После ухода Виктора с сыном, Вика, глядя на кольцо на своем пальце, улыбнулась. «Дашуль, кажется, наша жизнь налаживается, – сказала она вслух. – Даже если наш союз продлиться недолго, ты родишься в браке. Папа сможет нам помочь. А, возможно, мы с ним сумеем начать все заново, не повторяя ошибок прошлого. В любом случае, я ни о чем не жалею». Теперь открыв дверь холодильника, она думала, чем удивить своих мужчин. Полдня простояв у плиты и просидев за столом, сделала три салата и горячее, оставив гарнир на вечер. Она знала, что больше любят Егор и Виктор, и сделала именно это. Вкусов родителей Виктора она не знала. Они виделись редко, общались еще реже, а соревноваться с кухаркой Грачевых она не собиралась. Всеволод Геннадьевич и Анна Ивановна прибыли одновременно с сыном и внуком.

– Вика, ты выглядишь отлично. Тебе это состояние прямо к лицу, – говорила мать Виктора, вручая ей букет. – Сева, оставь ты уже в покое эту адскую машину. Дети сами с ней разберутся. Можно я пройду, посмотрю, как вы здесь устроились с Егором?

– Проходите, Егор Вам все покажет и расскажет не хуже меня. – Мы будем ужинать в гостиной или обойдемся кухней? – спросила она Виктора.

– Давай останемся здесь, и я тебе помогу, пока госприемка оценивает мое новое место жительства.

За ужином Грачевы старшие оценили способности Вики в кулинарном искусстве.

– Неужели сама все приготовила? – интересовалась Анна Ивановна. – Ничего подобного из салатов я не пробовала. Что за рецепт?

– У Егора спросите. Он мне решил помочь, но промахнулся. Пришлось исправлять и добавлять что-то, чтобы не оставаться голодными. Мы вышли из положения, так родился новый рецепт.

– Бабушка, ты на вкус можешь отгадать, из чего это сделано? А ты, дедуль? Думаешь это десерт? Это самый настоящий салат. Я, между прочим, умею жарить и омлет, и глазунью. Только Вика стоит у плиты, чтобы я не обжегся. Я и микроволновкой умею пользоваться и пылесосом. Вам моя комната понравилась?

Под тосты за Вику, пробу блюд и комментарий Егора, вечер прошел на уровне. Уже под чай Анна Ивановна поинтересовалась, где наблюдается Вика, какой срок беременности, и где собирается рожать. А Всеволода Геннадьевича интересовал вопрос тонкостей с регистрацией.

– Через две недели мой очередной отпуск перейдет плавно в декретный отпуск. Я не настаиваю на регистрации. Мне лишние волнения ни к чему. Но, если Виктор будет столь категоричным, пусть все пройдет тихо, по-семейному.

Через два дня Виктор и Виктория подали заявление в загс, с датой регистрации брака четырнадцатого августа. А еще через две недели, Виктор сам предложил посетить торговый центр и купить «наряды».

– Пусть они будут не свадебные, но новые и праздничные.

Начали с покупок Егору, которого после примерки отправили в игровую комнату, чтобы парень не скучал. Сделали все покупки Вике, затем Виктору. Покупки делались, как говорят от шляпы до обуви. Виктория удивилась, когда Виктор не стал снимать после очередной примерки джинсы, поло и кроссовки, а вещи, в которых пришел, попросил упаковать. Оставив Вику в кафе, он отнес покупки в машину, вернулся и присел за столик.

– Проголодались? – спросил он, делая заказ. – Сейчас я устрою тебе и дочке перекус.

– Вить, ты же не носил раньше новые вещи без стирки или отпаривания. Решил изменить привычкам?

– Мне нужно поговорить с тобой не только в отсутствии Егора, но и без посторонних ушей. В последнем я не уверен, поэтому сменил гардероб. Ты помнишь, я рассказывал тебе о том, что произошло в горах? История повторяется. Мне очень жаль, Вика, но теперь я из разряда потерпевших, могу перейти в разряд либо подозреваемых, либо свидетелей. Мне нужно исчезнуть. Я отправляю документы в следственный комитет, и мое исчезновение заставит шевелиться не только полицию, но и моего конкурента. Это, дорогая, не будет бегством, поверь мне. Программа защиты свидетелей работает только на бумаге. Оставаясь на свободе исчезнув, я могу что-то доказать или опровергнуть. Но у меня есть и другая проблема: что мне делать с вами? С родителями проще. Они могут на время улететь к Инне, которая родила дочку, и это не вызовет подозрения. Куда я могу отправить вас? Тебе рожать скоро.

– Все настолько серьезно?

– Первый тайм я уже проиграл, понадеявшись на людскую порядочность. Если не потороплюсь сделать ход первым во втором, мне светит лет восемь, если успею сделать ход, возможно, окажусь ненужным свидетелем. Я должен сыграть на опережение.

– Ты поговорил с Сергеем? Что он советует? Видишь ли, у меня нет прав на Егора, а значит, мы должны остаться здесь. Да и наш внезапный отъезд вызовет подозрения, и твое исчезновение не станет правдоподобным. Ты должен решить два основных вопроса, прежде чем исчезнуть. Где и с кем будет проживать Егор? На что мы будем жить, если твое исчезновение затянется? Сколько это может продлиться месяц, два? Ты пойми меня правильно: решив рожать, я рассчитывала на свои силы, но не ждала таких поворотов судьбы. Куда я дену Егора, отправляясь в роддом? Нужна будет, пусть и временно няня, если твои родители задержаться. Мне очень страшно, но я должна, Витя, подумать о детях. У меня есть письменное разрешение твоего отца и отца Лизы на проживание Егора со мной до конца декабря. А если они подадут в суд и начнут оформлять опекунство? Дай Бог, чтобы ты к этому времени вернулся.

– Значит, ты согласна с моим исчезновением? Тебя волнует вопрос проживания Егора и деньги? Ты на меня, действительно не сердишься?

– Ты поступай так, как считаешь нужным, а мы будем тебя ждать всегда. Не надо меня подозревать в корысти. Я Егора не брошу, но только не все зависит от меня. Особых сбережений у меня нет, ты об этом знаешь. Декретные закончатся, а на пособие особо не разгуляешься. Найдутся доброжелатели, жди визита опекунского совета. Месяца два, три мы продержимся. Ты будь осторожен. У тебя есть человек, который сможет помочь или будешь воевать в одиночку?

– Я справлюсь. Прости меня. Не скажи я тебе всего, ты переживала бы еще больше, исчезни я тайно. Поехали домой?

Через два дня Виктор отвез родителей в аэропорт и не вернулся домой ни вечером, ни утром. Вика позвонила на работу, но его не было и там. Она поехала в отделение полиции, потом в следственный комитет. Устроив небольшой скандал, она попала туда, куда было запланировано. Машина была запущена. Теперь Вике оставалось только ждать. Она встретилась с Полянским, который предупредил ее об инсценировке. Машину Виктора нашли уже через сутки в небольшой посадке вдоль трассы, со следами крови в салоне на месте водителя. Его документы и телефон были не тронуты. Исчез только хозяин машины. Тем же временем в соседней области появился новый человек по имени Виктор Иванович Костенко. Связь Полянского с Виктором была, но где он в данное время не знает даже он. Егору она объяснила отсутствие отца командировкой. Деньги на первое время Виктор оставил дома. Вика постепенно все купила для дочки, отправляя Егора в сад. Дата регистрации в загсе прошла, вернулся из поездки к дочери отец Виктора, август подходил к концу. Вике становилось тяжело возить Егора в сад, и она решила поговорить с заведующей детским садом.

– Я не смогу дольше возить ребенка в сад. Дочь родится, мне станет делать это еще проблематичнее. Но я не хотела бы оставлять его без обучения дома. Пока у него есть желание к познанию чего-то нового, его нужно поддерживать. Вы могли бы мне посоветовать хорошего педагога? Пусть два-три часа в день мальчик будет занят.

– У меня есть знакомый хороший учитель старой закалки. Он уже на пенсии. Согласится ли? Я Вам перезвоню, и буду иметь в виду Вашу просьбу, – обнадежила заведующая Викторию.

Теперь Вике предстояло поговорить с самим Егором.

– Егор, мне тяжело каждое утро втискиваться в машину и везти тебя в сад. Может, мы найдем тебе учителя на дом? Тебе нужно чем-то заниматься. Твои друзья скоро будут посещать школу, лето закончилось. Родиться Даша. На кого мы будем ее оставлять? Может, попробуем?

– Вика, а какая она эта учительница?

– Пока мы ее не нашли, я не знаю. Александра Юрьевна обещала поговорить с пожилым учителем. Если он согласиться, мы с ним познакомимся.

Игнат Кузьмич Колосов согласился, но с условием, что его занятия не будут превращать в балаган. Он познакомился с Егором и Викторией, придя к ним в выходной на чай. Ученик ему понравился, учитель Егору тоже. Записав авторов учебников, Вика приобрела их, как тетрадки и ручки, как альбомы и цветную бумагу. Игнат Кузьмич оказался своеобразным учителем и добрым человеком. Он приходил в девять утра, пил чай, за которым между делом, задавал Егору вопросы и начинал занятия. Уроки, которые длились тридцать минут, были не только по математике, русскому языку и чтению, они учились рисовать, делать поделки из цветной бумаги и пластилина. Егор занимался с удовольствием. Оставалась одна проблема: на кого оставить Егора, когда придет время, ехать в роддом? Виктория позвонила отцу Виктора. Она начала разговор с учебы Егора и постепенно перешла к основной проблеме.

– Мой тебе совет, Вика: постарайся найти няню. Так она и с Егором побудет в твое отсутствие, и тебе первое время поможет. Ему лучше оставаться с тобой. Аня вернется не раньше десятого октября. Я пришлю тебе деньги на это дело с курьером.

Вика была «выбита из колеи». Она не могла не позвонить Анне Ивановне и рассказать о проблеме.

– Вы меня извините, но я не думала, что мне придется Егора оставлять с чужими людьми. Вы не хуже меня знаете, что найти хорошую няню на короткий срок проблема.

– Вика, не сердись. Я в последнее время ни о ком не могу думать, кроме сына. Я, понимаю, что Егор меньше всего виноват в том, что произошло. У меня одна отдушина – внучка.

– Внучка – это хорошо. Плохо, что Вам дела нет до внука. Я что-нибудь придумаю.

Виктория, ожидавшая все это время отца детей, не стала больше откладывать большие покупки для дочери. Она верила, что Виктор вернется через два месяца, как обещал Полянский, но все, же позвонила в больницу своему бывшему интерну и попросила приехать его после смены.

– Виктория Андреевна, что у Вас случилось? – спросил Александр Панов, переступая порог.

– Саш, я впервые не знаю, что мне делать. Я так надеялась на помощь отца Виктора, своих подруг, но я ошиблась. Мне не хотят помочь. Куда я дену Егора, отправляясь в роддом? Мне его дед посоветовал взять няню и прислал с курьером конверт с деньгами. Понимаешь, ни сам приехал, чтобы, как-то поддержать меня, а прислал курьера. Это нормально? Я ее, где искать буду, хорошую на неделю? Так не делается. Егор большой парень. Ему шесть лет, а в доме у Грачевых есть прислуга. Подумай, кого из наших девочек можно попросить о помощи? Я оплачу любой проживание и питание, и работу по присмотру пока буду отсутствовать. Егор самостоятельный парень. Он занимается с преподавателем дома, сам гуляет во дворе и ходит с ребятами в секцию в соседнем дворе.

– Это единственное, что вас беспокоит? – спросил Александр.

– Саш, это проблема номер один. Я и так опоздала, ожидая Виктора, с покупкой кроватки, коляски, – сказала Виктория, еле сдерживая слезы.

– Присядьте и поговорим спокойно. Вы мне Егора доверите? Я поживу с ним в вашей квартире. – Егор иди сюда, – позвал он мальчика. – Ты останешься со мной, пока Вика будет в роддоме, дней пять?

– Саш, в моей комнате и диван для тебя есть. Вика, я останусь с Сашей. Ты только не плачь, тебе вредно.

– Вот вопрос номер один и решен, – говорил Саша, обнимая Вику за плечи. – Завтра мы с Вами поедем и все купим, а соберем все с Егоркой в Ваше отсутствие. Вы только подскажите, куда и что лучше поставить. В воскресенье я дежурю, а потом перееду к Вам. Вас мое присутствие не скомпрометирует?

– Саш, спасибо тебе большое. Я сейчас меньше всего думаю о своей репутации. Пусть говорят. Пойдемте ужинать.

– А Вы для малышки все купили?

– С этим у меня проблем нет. Я все приготовила, пока Егор был в саду. Слушай, а ты машину водишь? Права есть? Я поняла, ешь. Я напишу на тебя доверенность. Ты сможешь не опаздывать на смену и заберешь меня из роддома. Сашка, как же ты меня выручишь. Подожди, ты меня выручишь, а себя подставишь? Ты, парень, рискуешь. Что на это скажет твоя Настя?

– Я попрошу ее помочь. Если откажется, буду знать, какую бессердечную куклу хотел взять в жены. Вам первое время нужна будет помощь. Вот я и побуду у вас няней за кормежку и спальное место, а там и Грачев найдется. А слез больше не будет. Мы с Вами договорились? – задал он вопрос, подавая ей салфетку.

– Она каждый вечер плачет, думая, что я не слышу, – говорил Егор, глядя на нового друга.

– Так, Егор, посуду в мойку, Викторию Андреевну в кровать. Я еду на квартиру, собираю свои вещи и возвращаюсь. И вам и мне будет так спокойнее. Нам еще завтра мебель покупать.