Сиделка

В последний момент решила заменить слово сиделка, подумав, что так будет лучше.

– Помощница? – переспросил Горн, и лицо его скривилось в болезненной гримасе. – Какого реса? Мне никто не нужен.

Он попытался подняться, но тело не слушалось, и из затеи больного ничего не вышло.

Я незаметно усмехнулась. Уверена, с этим пациентом еще придется повоевать. Такие, как он, с трудом принимают собственную слабость и терпеть не могут, когда с ними начинают носиться.

– Дерек, ты же понимаешь, – принялся уговаривать друга Каллеман. – Кто-то должен за тобой присматривать, пока ты…

– Убирайся! – рыкнул больной. Тьма заволновалась, то пропадая, то усиливаясь. – И помощницу свою забери!

Он устало откинулся на подушки и застонал от боли.

Каллеман удрученно покачал головой.

– Дерек…

– Вон!

Тяжелый подсвечник пролетел всего в паре дюймов от головы мага, заставив того отшатнуться.

– Выйдите, – тихо сказала я Каллеману. – Мне нужно поговорить с лордом Горном наедине.

– Уверена? – маг вскинул на меня вопросительный взгляд. В его глазах мелькнуло опасение.

– Да.

Каллеман с сомнением посмотрел на друга.

– Идите, – чуть слышно повторила я.

Маг покачал головой, но послушался и вышел из спальни.

– Должна сказать, милорд, – я встала так, чтобы больной не смог до меня дотянуться, – что без должного ухода уже очень скоро ваши раны загноятся, и вы будете испытывать боль, и близко несоизмеримую с той, что чувствуете сейчас.

Лорд Горн едва заметно поморщился, но промолчал. На лбу его выступили капельки пота. Тьма исчезла.

– Я понимаю, что вам не нравится чувствовать себя беспомощным, но…

– Понимаешь? – перебил меня раненый. – К ресу твое понимание! Мне никто не нужен! Иди отсюда!

Он пошарил рукой по постели, пытаясь отыскать что-то, чем мог бы в меня запустить, но арсенал метательных предметов, к счастью, уже успел закончиться, и Горну ничего не оставалось, как смириться с моим присутствием.

– Я не уйду, милорд, можете даже не стараться, – твердо ответила я, а потом наклонилась, разглядывая сбившиеся повязки.

Дело было плохо. Одна нога покраснела и сильно распухла, из-под бинтов выступали буро-желтые пятна гноя. Вторая выглядела не лучше, разве что ран на ней было меньше. На груди виднелись два воспаленных шрама, а на шее – длинный, глубокий порез, стянутый редкими швами.

– Пошла вон! – дернулся раненый. – Чтобы духу твоего здесь не было!

Ага. Так я и послушалась! Если я сейчас уйду, к утру у него, скорее всего, начнется горячка. А там и до надгробного памятника недалеко.

Я обвела комнату взглядом, увидела стоящий на подоконнике бокал и удовлетворенно кивнула. То, что нужно. Стеклянный стакан был наполовину полон.

Достав из сумки касильскую настойку, капнула десять капель в воду и неслышно подошла к больному.

– Милорд.

– Ты еще здесь? – рявкнул тот и грубо выругался.

А я, не мешкая, влила ему в рот разведенное лекарство.

– Ты! – от неожиданности проглотив микстуру, взбешенно просипел больной, но губы облизал с видимым облегчением. Видно, графа давно мучила жажда. – Как ты посмела? Я тебя…

В этот момент голова его свесилась с подушки, и он затих.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнула я. – Как говорится, через «не хочу» к выздоровлению.

Времени у меня было немного. Кто знает, как надолго хватит действия настойки? Обычно я могла с точностью до минуты предсказать, когда пациент очнется, но этот случай был слишком тяжелым, и сложно было делать какие-либо прогнозы.

Не медля больше ни секунды, тщательно протерла руки обеззараживающей настойкой и принялась за перевязку. Работа была привычной – снять старые бинты, промыть раны, осушить их, оросить раствором апеса, обработать края, заложить в полость вытяжку из крапеня и перевязать. Со второй ногой мне пришлось повозиться. Там понадобилось ставить дренажи и откачивать гной.

Время шло, гора грязных, окровавленных бинтов и салфеток росла, а раненый лежал, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Я закончила почти со всеми его ранениями, оставалось только лицо.

Кинув взгляд на наручные часы, едва слышно выругалась. Действия настойки надолго не хватит, нужно было поторапливаться. Понять бы еще, что не так? От ран ощутимо веяло холодом, и это было явным признаком того, что в них попала какая-то магическая дрянь.

Я наклонилась над графом, чтобы удобнее было срезать повязку, но в этот момент крепкая рука ухватила меня за шею и сжалась, лишая воздуха.

– Отпустите! – придушенно прошептала я.

– Тебе не удастся меня добить, ресово отродье! – рявкнул Горн. – Говори, кто тебя послал?

Хватка у мужчины, несмотря на все его раны, оказалась сильной.

– Я всего лишь сиделка, милорд, – с трудом пробормотала в ответ. – Меня привел к вам лорд Каллеман.

– Сиделка?

В голосе Горна послышалось недоумение. М-да… Похоже, мужчина еще не отошел от действия настойки. Но каков? Силен. И не скажешь, что при смерти.

Горн разжал руки и откинулся на подушки.

– Я промыла и перевязала ваши раны, – потирая шею, отчиталась о проделанной работе. – Осталось сменить повязку на лице, и вы сможете отдохнуть.

Больной напряженно, сквозь зубы, выдохнул, но ничего не сказал.

– Нужно будет совсем немного потерпеть. Я постараюсь сделать все быстро.

Я говорила ровно и спокойно, стараясь не нарушить хрупкое «перемирие».

– Что за дрянью ты меня опоила? – глухо спросил раненый.

– Это не дрянь, это касильская настойка, милорд.

Горн ничего не ответил. Он плотно сжал губы, чтобы не застонать, когда я снимала последний слой бинтов. Повязка присохла, и мне пришлось ее отмачивать.

– Что там? – не выдержав, через силу спросил он.

– Не так страшно, как можно было ожидать, – уверенно ответила я.

Нет, вид воспаленных, заплывших гноем век не внушал оптимизма, но говорить об этом больному мне не хотелось.

– Не ври! – повысил голос мужчина.

– Даже не собиралась, – фыркнула в ответ и тут же мысленно выругалась. Рес! Нужно быть осторожнее. Не стоит забывать об уважении к высшим. Это сейчас Горн не обращает внимания на мой тон, а вот потом…

Впрочем, с чинопочитанием у меня давние проблемы. Где-то глубоко внутри сидит с детства вбитое убеждение, что все люди равны, и я ничего не могу с собой поделать. Нет, у меня хватает ума не высказывать свои мысли вслух, но иногда я забываюсь и веду себя слишком вольно с точки зрения нанимателей.

– Почему я не могу открыть глаза? – недовольно спросил Горн.

Чувствовалось, что он задал этот вопрос через силу. М-да, батенька, да вы тот еще гордец! Не терпите слабость и не любите признавать собственную беспомощность. Но ведь вам страшно. Страшно остаться слепым калекой. Страшно зависеть от других людей. Страшно потерять свою привычную жизнь… Страшно умереть.

– Воспаление и отек, – коротко ответила я. – Когда мы с ними справимся, станет легче.

– А ноги?

– Откуда эти раны? Такое ощущение, что их нанесли каким-то зазубренным оружием.

– Тебя это не касается, – отрезал Горн. – Лучше скажи, смогу я подняться?

– Пока рано об этом говорить, милорд. Должно пройти время.

Я говорила, а сама осторожно обрабатывала раны, пытаясь понять, откуда они взялись. Судя по характерным белесым полоскам на висках, это было похоже на действие кислоты. Из тех, что при попадании на кожу разъедают ее до язв. Хорошо хоть, сами глаза не пострадали, только веки.

– И все-таки ты врешь, – отрывисто произнес больной.

– О чем вы, милорд?

– Ты не можешь знать, вернется ко мне зрение или нет.

– Почему же? Сами глаза не повреждены, видно, вы успели их прикрыть и увернуться от вашего недоброжелателя. Скорее всего, вам досталась лишь малая часть раствора, иначе все было бы гораздо хуже.

– Что б ты понимала, – тихо пробормотал Горн. Он чуть привстал, опираясь на локти и спросил: – Ты закончила?

– Да, милорд.

Я как раз закрепила последний слой повязки.

– Уходи.

Голос больного прозвучал глухо. Что ж, неудивительно. Как бы ни был силен мужчина, после неприятной процедуры ему требовался отдых.

– Скажи Эрику, чтобы зашел, – устало произнес Горн и обессиленно рухнул на подушки.

Я молча собрала использованные бинты, сложила в сумку инструменты и пошла к выходу.

– И не мельтеши тут слишком часто, – бросил мне вслед больной.

Я хмыкнула. Можно было считать, что меня приняли на работу. Вот и отлично. Осталось выяснить, где я буду жить, и сменить дорожную одежду.

* * *

– Следуйте за мной, тера.

Кунц, тот самый слуга, что встретил нас в доме Горна, не задерживаясь, направился к лестнице.

Эх, а я-то рассчитывала послушать, о чем будет разговаривать с Каллеманом мой пациент! Не повезло. Теперь гадай, что на самом деле произошло с магами, и в какие неприятности они попали. Явно же что-то с этими ранениями нечисто.

Я с сожалением покосилась на плотно закрытую дверь, неохотно подхватила саквояж и отправилась вслед за слугой, от нечего делать разглядывая своего провожатого. Кунц выглядел невзрачно. Худой, невысокий, с маленьким, морщинистым лицом. Пепельно-седые волосы зачесаны набок. Фалды старомодной ливреи смешно подпрыгивают при ходьбе, придавая лакею вид скачущего кузнечика. Судя по тонким ножкам, обтянутым зелеными штанами, и длинным ушам с характерными острыми кончиками, в роду Кунца не обошлось без эльфов.

– Скажите, а кто убирается в покоях лорда Горна?

Я решила, что пора налаживать контакты, и задала вопрос, который мучил меня с той самой минуты, как Каллеман открыл дверь в покои графа.

– Ох, тера, в том-то и беда, что никто, – развел руками Кунц. Он повернулся ко мне и сокрушенно покачал головой. – Раньше Ханна порядок наводила, а теперь милорд никого не пускает. Сами, небось, видели, как Его сиятельство себя ведет. Швыряется чем ни попадя, гонит всех. Одной Салли дозволяет еду приносить, да и то, ворчит и ругается беспрерывно.

– Ну и что? Пусть ругается. Только больному никак нельзя оставаться в таких ужасных условиях!

– Думаете, мы не понимаем? Но ведь характер у милорда какой! Его сиятельство всегда нелюдимым был, а уж сейчас… Ханна намедни зашла к нему, собиралась полы помыть, так милорд на нее накричал и выгнал. Эмма – это экономка наша – пробовала поговорить с хозяином, но он и ее выгнал. И тоже накричал. А Ларсона, дворецкого, так и вовсе взашей вытолкал, сказал, если тот еще раз войдет, то останется без места. Правда, после этого Его сиятельству совсем худо стало, сознания лишился, и тер Кауниц запретил его беспокоить.

Я невесело усмехнулась. «Запретил беспокоить…» А слуги и рады стараться. Оставили хозяина в одиночестве и ждут, чем все закончится. Трусы…

Мы миновали коридор, спустились вниз и оказались в цокольном этаже, где располагались комнаты работников.

– Пожалуйста, тера.

Кунц распахнул одну из дверей.

– Располагайтесь, – он пропустил меня вперед и добавил: – В восемь у нас ужин. Кухня находится ниже, в подвале. Не опаздывайте.

– В доме много прислуги? – поинтересовалась я.

– Двадцать человек, – ответил лакей. – Не считая управляющего и дворецкого.

– Немало.

Кунц улыбнулся.

– Это что! – с видимой гордостью произнес он. – При покойном лорде Горне и до пятидесяти доходило. У одной леди Горн восемь личных камеристок было. А еще швеи, камердинеры, горничные, лакеи. Полон дом народу, внизу даже тесновато порой бывало. А уж когда гости съезжались, тут такая суета поднималась! Все с ног сбивались. Правда, и чаевые хорошие перепадали.

Он вздохнул и пригладил жиденькие седые волосы.

– А сейчас гости часто бывают?

– Откуда им взяться? Лорд Горн и сам-то здесь почти не живет. Беспокойный слишком, не сидится ему на одном месте. Как нашу хозяйку в Эрбрук отправил, так и забыл сюда дорогу. Все больше по заграницам. Вот и доездился…

Слуга неодобрительно покачал головой, а потом нахмурился и поспешно принял отстраненный вид. Похоже, пожалел о собственной откровенности.

– А где милорда ранили? – деланно равнодушно спросила я.

На самом деле, мне очень хотелось прояснить для себя этот вопрос. То, что обоих магов кто-то изрядно потрепал, наводило на неприятные мысли. Не знаю, как Горн, но Каллеман слабаком явно не был, магия у него высшего порядка. И с такой силищей оказаться едва ли не при смерти? Это с кем же они сражались? Кто их враги?

– Да кто ж его знает? – ответил Кунц. – Пару недель назад милорд вывалился из портала прямо в холле, в кровище весь, бледный, как смерть, а под глазами сплошное месиво. Ну, да вы и сами видели, что у Его сиятельства с лицом. Эмма в крик сразу, – покачал головой слуга. – Ларсон за доктором кинулся. Сам. Так перепугался, что про лакеев забыл. А уж когда тер Кауниц приехал… Ох, что тут началось! Так они с милордом ругались!

– Тер Кауниц – это доктор?

– Он самый. Милорд его прогнал и обозвал безмозглым идиотом. Потом еще доктора были, но Его сиятельство и их выгнал.

Я незаметно усмехнулась. Ох уж это сиятельство! Всех-то он выгоняет…

Слуга замолчал, а потом искоса посмотрел на меня и неуверенно спросил:

– А правда, что милорд умрет скоро?

– Что за глупости?

– Так говорят же, – неопределенно ответил Кунц.

– А что еще говорят?

– Что милорд ослеп совсем. И ходить не может.

– Это доктор сказал?

– Ну…

Кунц замялся.

– Видите ли, тера, они так громко ругались…

– Доктор с милордом?

– Да. Тер Кауниц убеждал Его сиятельство, что ноги нужно отрезать, вроде как в них что-то опасное попало. А если не отрезать, то, дескать, весь организм начнет гнить, и тогда уж точно ничем не поможешь. Салли своими ушами слышала.

– Вот как? Сама слышала?

Что ж, ничего удивительного. Я еще не встречала прислуги, которая не обладала бы распространенным пороком – любопытством.

– Ага. Думаете, правду доктор говорил?

Старик уставился на меня, в надежде, что я поделюсь с ним своими соображениями. Ха! Кто бы мне самой объяснил, что происходит. Раны графа трудно было назвать обычными. Если в них действительно попало какое-то магическое вещество, то тогда понятно, почему они не заживают.

– Пока сложно утверждать что-либо наверняка, – неопределенно ответила лакею.

Я не любила делать прогнозы, но и запугивать слуг не стоило. Скажи им, что хозяин при смерти, и вся работа в доме окончательно встанет.

– Думаете, выздоровеет лорд Фредерик? – спросил Кунц.

– У лорда Горна крепкий организм. Будем надеяться, справится.

– Ох, дай-то Единый! – вздохнул слуга, направляясь к выходу. – Ну, вы располагайтесь. И не забудьте, ужин в восемь.

Он смешно передернул плечами, отчего зеленая ливрея слегка перекосилась на бок, и захлопнул дверь. Занятный старик. Вроде, улыбается, а глазки острые, настороженные.

Я сняла с плеча лекарскую сумку, положила ее на стол и огляделась. Комната казалась небольшой, но в ней было все необходимое. Кровать, комод, узкий платяной шкаф, стул. За дверцей в углу пряталась небольшая уборная, в которой обнаружились еще и крошечный поддон для мытья и нагреватель.

Похоже, в замке заботились о чистоплотности слуг.

Правда, купание я решила отложить на вечер, а пока занялась своими вещами. Нужно было повесить в шкаф немногочисленную одежду, разложить в комоде белье и поставить на полочку в ванной щетку и коробочку с зубным порошком.

Закончив, посмотрела на часы. Без пяти минут восемь. Что там говорил Кунц? Кухня в подвале? Пожалуй, следует поторопиться, чтобы не опоздать на ужин.

Я бросила взгляд в маленькое настольное зеркало. Светлые косы, голубые глаза, небольшой ровный нос – в моей внешности не произошло никаких изменений, но почему-то за привычным образом вдруг почудился совсем другой – счастливая улыбка, смеющийся взгляд, крупные локоны распущенных волос. Рес! Мое забытое прошлое снова напомнило о себе.

Я провела по лицу ладонью и вздохнула. Глупо думать о том, что было. Я – Кэтрин Стоун. Сиделка. И точка.

Вскинув голову, улыбнулась и замерла, услышав уверенный стук.

– Кэтрин!

Ага. Вот и Каллеман пожаловал.

Я распахнула дверь.

– Нужно поговорить, – с порога заявил маг.

– Проходите, – посторонившись, пропустила его в комнату.

Выглядел мужчина неважно. Щеки запали, под глазами залегли темные тени, лицо было бледным.

– Присядете?

– Нет, – он мотнул головой и остановился у стола.

– Может быть, воды?

– Нет, – снова отказался маг и огляделся. – Устроилась? – спросил он. – Что-нибудь нужно?

– Благодарю, здесь есть все необходимое.

– Ладно. Я хотел поговорить о другом.

Каллеман едва заметно поморщился.

– Голова болит? – спросила я.

– Что? – рассеянно переспросил он, обводя взглядом скромную обстановку. – А, да, немного. Но это мелочи.

Он замолчал ненадолго, подошел к столу, побарабанил пальцами по темной поверхности, а потом резко обернулся ко мне и спросил:

– Что ты сделала с Горном?

– В каком смысле?

Я удивленно уставилась на мага.

– Ему стало легче.

Каллеман посмотрел на меня с каким-то непонятным выражением. То ли испытующе, то ли подозрительно.

– Я всего лишь дала лорду Горну обезболивающее и обработала его раны.

– Да? Почему же тогда у Кауница ничего не вышло?

– Не знаю, милорд.

Я потупила глаза, изо всех сил изображая смирение. Разумеется, я знала, в чем дело, но говорить магу о том, что в обычную касильскую настойку добавлены еще несколько редких трав, не собиралась.

– Что-то ты темнишь, – с сомнением произнес Каллеман.

Он глядел пристально, не мигая. Вид черных колдовских глаз вызывал только одно желание – оказаться как можно дальше от их обладателя.

– Смотри, не подведи меня, – веско сказал маг.

– Я постараюсь, милорд.

Несмотря на волнение, голос мой прозвучал достаточно спокойно.

– Лорд Каллеман, вы можете сказать, что говорят доктора? Раны лорда Горна выглядят довольно необычно. Чем его ранили? Что за вещество было на оружии?

– Что эти доктора понимают? – буркнул маг, не желая что-либо объяснять.

Он задумался, машинально отбивая пальцами какую-то похожую на марш мелодию, а потом распорядился:

– Составь список всего необходимого. Любые лекарства, микстуры, расходные материалы.

– Милорд, но все назначения делает доктор.

Я удивленно посмотрела на Каллемана.

– Горн не желает видеть докторов, – заявил тот. – Придется тебе самой справляться.

– Но это невозможно, милорд!

– Да? – усмехнулся Каллеман. – И почему же?

– Я всего лишь сиделка, а лорду Горну нужен опытный врач.

– Со мной-то ты справилась? – небрежно произнес Каллеман, но за его словами я расслышала то, что маг не договорил. Казалось, он был прекрасно осведомлен о том, кто зашил его рану. Рес! Только этого не хватало.

Взгляд Каллемана стал давящим. Зрачки покраснели, белки исчезли, темная радужка затопила глаза пугающей чернотой. Страшное зрелище. Сколько сталкивалась с магами, но так и не смогла привыкнуть к их нечеловеческому виду. Каждый раз оторопь берет. И хочется сбежать куда подальше.

Сердце испуганно сжалось.

Я смотрела в темные омуты и видела там бездушный холод и тьму. Что ж, вот и пришла расплата за доброе дело. Как и полагается, оно не осталось безнаказанным. Проклятье! Как меня угораздило во все это ввязаться?!

«Спокойно, Кейт, – попыталась взять себя в руки. – Маг ничего не сможет доказать, так что все в порядке. Он просто пытается тебя запугать!»

Самовнушение сработало. Паника прошла, и я смогла довольно ровно ответить:

– Я сделаю все, что будет в моих силах, милорд.

– Уж постарайся, – в голосе Каллемана послышался металл.

Я сочла за лучшее промолчать. Взяла со стола свою лекарскую сумку, повесила ее на плечо и направилась к выходу.

– И вот еще что, – в спину мне бросил маг. – Узнаю, что халтуришь, тебе не поздоровится!

Кто бы сомневался! Нет, все-таки народная мудрость не ошибается. Надо было держаться подальше от этого… мага.

Я обернулась и невозмутимо посмотрела на Каллемана.

– Что-нибудь еще, милорд?

– Иди, – приказал тот, тоже направляясь к выходу.

Я кивнула и покинула комнату. Маг вышел вслед за мной. В коридоре наши пути разошлись. Я отправилась на кухню, а лорд Каллеман – к выходу из замка.

* * *

В просторной темноватой кухне неторопливо ужинали слуги.

Во главе длинного стола сидел пожилой седовласый тер в добротном шерстяном костюме, рядом с ним устроилась моложавая тера в скромном темно-синем платье, по обе стороны от них расположились еще шестеро мужчин и десять женщин.

Мое появление заставило присутствующих настороженно опустить ложки и замереть. В огромном помещении стало удивительно тихо. Казалось, муха пролетит – услышу.

– Всем темного вечера, – кивнула я собравшимся. – Разрешите представиться – меня зовут Кэтрин Стоун, я новая сиделка лорда Горна.

Седовласый обстоятельно промокнул губы салфеткой, и лицо его приняло довольно странное выражение. Казалось, тер никак не может определить, чего ждать от моего появления – то ли нечаянного блага, то ли неведомых неприятностей. Впрочем, учитывая количество перебывавших в замке сиделок, это было неудивительно. Пока тер молчал, его соседка по столу недовольно нахмурилась и коротко кашлянула. Слуги уставились на нее в ожидании.

– Вы опоздали, – разжав тонкие губы, заявила тера. Голос у нее был тихим и глуховатым. – Ужин начинается ровно в восемь, а сейчас уже двадцать минут девятого.

Она бросила взгляд на огромные кухонные часы и перевела его на меня, уставившись водянистыми голубыми глазами. Выпуклые, с белесыми ресницами, они смотрели бесстрастно, не выражая никаких эмоций.

Я невольно насторожилась. Весь мой предыдущий опыт подсказывал, что с этой терой нужно быть повнимательнее. Экономка – а я не сомневалась, что передо мной именно экономка, – второй человек после управляющего, который может изрядно подпортить жизнь любому обитателю служебного этажа.

– Знаю, тера, – доброжелательно улыбнулась в ответ. – Но лорд Каллеман распорядился, чтобы я не отходила от лорда Горна, поэтому кому-то из слуг придется приносить для меня еду в покои милорда.

Я обвела взглядом сидящих за столом и остановилась на седовласом. Дворецкий. Несомненно, дворецкий. На управляющего мужчина не тянул.

– Не беспокойтесь, тера Стоун, – внушительно ответил тер. Казалось, он уже успел составить о моем появлении какое-то мнение и успокоился. – Вам обеспечат все необходимые условия. Я – Ларсон, дворецкий, это тера Дюваль, экономка, к ней вы можете обращаться со всеми возникающими вопросами. Управляющий Дорсон сейчас в отъезде, но через пару недель вы сможете с ним познакомиться.

Что ж, все оказалось не так плохо. Разговаривают со мной вежливо. Начальственный гонор не показывают. Ужином накормить обещали. Можно сказать, лучший вариант из всех возможных. В дартской табели о рангах сиделка занимает место чуть выше обычной прислуги, но управляющие и дворецкие не всегда с этим считаются, и мне не раз доводилось сталкиваться и с неподобающим отношением, и с откровенным пренебрежением, и даже с презрением.

Ларсон повернулся к экономке.

– Эмма, ты слышала? Теру Стоун необходимо обеспечить ужином.

– Салли, собери все, что нужно, – окликнув невысокую полненькую служанку, распорядилась та.

– Слушаюсь, – бодро отозвалась девушка.

Она поднялась из-за стола и поспешила к плите, на которой стоял низкий, широкий чан. Достав из буфета глубокую миску, Салли принялась накладывать в нее аппетитное на вид рагу.

– Не забудь положить два ломтя хлеба, – напомнила ей экономка. – Через несколько минут ужин доставят в покои милорда, – обратилась она ко мне. – Вам понадобится что-нибудь еще?

– Да. Графин со свежей водой для лорда Горна. И завтра с утра нужно будет сварить для милорда куриный бульон. Без специй и овощей.

– Салли, ты слышала?

Эмма строго посмотрела на горничную.

– Я все принесу, тера, – охотно ответила девушка, разглядывая меня с нескрываемым любопытством.

Хорошенькая. Глаза яркие, как васильки. Волосы густые, темные, заплетенные в традиционные дартские косы. И румянец во всю щеку.

– Воду я возьму сразу, – предупредила служанку.

– Да, тера.

Салли достала из буфета графин, наполнила водой и подала его мне.

– Вот.

– Спасибо.

– Давайте, я вам дверь придержу, – вызвалась девушка.

Она услужливо распахнула передо мной скрипучие створки, и я вышла из кухни, провожаемая любопытными взглядами прислуги.

Я не сомневалась, что в ближайшие дни обо мне вдоволь посудачат. Служанки будут обсуждать мою внешность и одежду, слуги – прикидывать, сколько мне лет и можно ли за мной приударить, а дворецкий с экономкой обязательно возьмутся выяснять, какое жалование я получаю.