Летописец. Книга 3. Четыре наследника

Пролог

Нортхед мало изменился: те же шумные улицы и снующие повсюду нищие, торговцы и ремесленники, но церковные колокола умолкли, хотя в это время они обычно звонили к вечерне. Несмотря на сумерки, во многих домах не зажигались огни, а стражники вызывали неподдельный страх – горожане испуганно косились на них и избегали как могли. Насколько она заметила, сами стражники держались группами по два-три человека.

Многие передвигались по улицам, прикрыв лица, поэтому капюшон, накинутый на голову, не вызывал любопытства. Самайя уверенно шагала ко дворцу по грязным весенним лужам, которые ручейками расползались в стороны от её шагов.

Она вошла в город незамеченной – через распахнутые Врата Покоя вместе с двумя похоронными процессиями: они как раз возвращались с кладбища, стараясь поспеть засветло. Из разговоров она поняла, что один из умерших находился среди гостей на балу во время Праздника Великого Дара. Его ранили при нападении, вчера он умер. Второй был королевским стражником, однако Самайя не заметила в толпе ни одного человека в форме королевской стражи. Впрочем, форма за время её отсутствия могла измениться. Вместе с процессией она миновала полупустую Волхидскую площадь. Судя по мусору, перемешанному с грязью, потрохами и нечистотами, здесь сегодня работали торговые ряды, но к вечеру никого не осталось.

Самайя немного приотстала, свернув на бывшую улицу Св. Рагмира. Айварих переименовал её в Торговую улицу, а Дайрус так и не удосужился вернуть старое название. В народе после казни Катрейны её называли «Улица, ведущая на эшафот». Именно этой дорогой Катрейну везли от дворца до Волхидской площади.

Дворец охраняли привычные стражники в одежде цветов Дайруса – синих штанах и синих куртках с белыми полосками, – но знакомых встретилось немного. Самайя из-под капюшона наблюдала за досмотром кареты, стоявшей у лестницы. Старый Иглсуд топтался рядом, ворча себе под нос. Марик Седой, очевидно, услышав нечто неприятное, бросил ему:

– Заткнись ты! А то я не забыл, как твой сынок, приняв присягу, наутро ушмыгнул к узурпатору, да ещё и других подговорил!

Иглсуд злобно зыркнул на Марика:

– Гордей мал слишком, чтобы кого-то подговаривать. Это его подговорили, а вы должны были их задержать! Я-то одинёшенек остался, мой сыночек, мой мальчик…

– Он давно не мальчик! – оборвал его Марик. – При встрече я отрежу ему его причиндалы и запихну в глотку. Надеюсь, Его Величество не будет возражать. – Иглсуд молча уставился в землю.

– Ладно, коли король согласился тебя принять, проходи, – Марик кивнул двум стражникам у входа – те расступились.

Иглсуд уже скрылся за дверью, когда Самайя сняла капюшон и шагнула на нижнюю ступеньку.

– Ба, кого я вижу! – Марик снял коричневую бархатную шляпу и ехидно поклонился. Огромное грязно-серое перо прочертило лужу, вызвав смех стражников. Марик махнул шляпой в их сторону, капли грязной воды полетели в весельчаков. Смех усилился. – А мы-то думали, вы также бросились за узурпатором.

– Этого узурпатора вы сами когда-то посадили на трон, – спокойно заметила Самайя.

– Пришлось, госпожа моя! Чего мне это стоило, вы представить не можете, – захохотал Марик и подошёл к Самайе так близко, что запах чеснока ударил в нос.

– Хотите и меня обыскать? – поинтересовалась она.

– Ну зачем же. Хочу проводить вас к королю лично, – с издёвкой заметил Марик. – Он спрашивал о вас.

– А почему бы не обыскать эту ведьму? – вмешался один из стражников. Самайя не знала его имени, но видела его однажды в форме городской стражи. Очевидно, он получил повышение за преданность. Стражник протянул руку к Самайе, она брезгливо отодвинулась, не делая попытки сбежать. Марик схватил стражника за руку, вывернув её так, что кость хрустнула. Мужчина заорал.

– Лапы прочь! – дыхнул Марик ему в ухо. – Не твоего поля ягода. – Он повернулся к остальным:

– Если кто посмеет её тронуть хоть пальцем, висеть вам на дереве, как вон ему. – Он ткнул в сторону виселицы, которая стояла напротив дворца. Голый окоченевший труп качался на верёвке, ворона на голове клевала лысый череп. Самайя узнала Грифа Проныру.

Дворец не изменился, исчезли лишь картины с изображениями эктарианских святых и иконы. Слуги таращились на Самайю, не решаясь задавать вопросы. Она снова накинула капюшон.

Старый Иглсуд стоял в приёмной, рассматривая ворсистый ковёр и нерешительно поглядывая на кресло у окна. Марик бесцеремонно распахнул двери королевских покоев и втолкнул Самайю в тронный зал. Иглсуд не поднял глаз.

Кэйрон во всём чёрном сидел на троне, на скамьях вдоль стен расселись человек десять. Они что-то оживлённо обсуждали. Помимо незнакомых людей Самайя увидела Захара из Малгарда, Фила Дурошлёпа, Боба-Следопыта, Галеба. И Сайрона Бадла в неизменных очках. Она даже в мыслях не называла его дядей. Он им не был – она поняла это слишком поздно. После смерти летописца Нистора у неё не осталось родных.

Тронный зал выглядел голым: со стен содрали всё, что содержало напоминание об имени или гербе Дайруса, а вот заменить чем-либо не удосужились. Или не успели. Судя по отколовшейся кое-где лепнине и разрывам на ткани обивки, с роскошным убранством, частично сохранившимся со времён Айвариха, не слишком церемонились. Даже пол умудрились повредить – Самайя едва не запнулась о дырку в паркете.

Самайя сняла капюшон и заметила, как зашевелились советники принца. Кэйрон вскочил с трона:

– Где ты шлялась две недели? – резко спросил он.

– Я ушла за королём Дайрусом.

– Зачем?

– Мне показалось, что ранен Райгард Сиверс. Я хотела собрать его кровь – у меня кончаются чернила. Я никого не нашла, потом увидела лесного стражника. Я помчалась прочь и заблудилась.

– Так ты знаешь, где Дайрус?

– Наверное, тоже в горах.

– Это я знаю! Но мои люди их упустили! – Самайя постаралась скрыть радость. Она понятия не имела, что творилось в Сканналии.

– Больше мне ничего не известно. Я едва не замёрзла, с трудом отыскала дорогу домой.

– Тогда пойди и узнай у Летописи! – Кэйрон потёр правую руку: на ладони красовался след от сильного ожога. Наверняка он пытался открыть Летопись, отметила Самайя.

– Я могу сообщать полученные сведения только королю.

– Я и есть король! Завтра коронация!

Самайя пожала плечами:

– Вы можете надеть корону, но кровь Свенейва в ваших жилах не появится. Летопись подчиняется лишь ей.

Краем глаза она заметила хмурую поддержку со стороны своих знакомых. Волхиды вернули себе власть, подумала она, однако Кэйрон не из их числа – ему придётся многое узнать о стране, в которой он собрался править.

– Я уже наслушался о Летописи, оставь эту чушь для других! Почему ты вернулась?

– Летописец должен быть там, где Летопись.

– А ты не будешь тайком служить Дайрусу?

– Здесь его нет.

– Верно подмечено! Ты обязана теперь служить мне! Пойди узнай, нет ли в Летописи…

– Я не могу передать её ответ вам.

– Почему? Завтра я стану королём и…

– Ни сегодня, ни завтра. – Самайя видела: принц разозлился на её слова. Ей было всё равно. Слабость охватила всё тело – ей захотелось лечь в кровать и уснуть. Она безумно устала! Нет, так не пойдёт. Нельзя злить принца.

– Почему? – медленно процедил Кэйрон.

– Потому что это означает мою смерть и проблемы для страны, ведь назначить нового летописца сможет только потомок Свенейва. Думаю, вам под силу править самостоятельно, – она замолчала.

– Решила подольститься? – хмыкнул Кэйрон.

– Я говорю правду, от меня ничего не зависит. Вы правите Сканналией, но Летопись не станет вам служить. Думаю, ваши… советники подтвердят мои слова.

– Летописец прав, Ваше Величество, – сочный голос Захара, который так подробно когда-то знакомил Самайю и Райгарда с историей Летописи, слился с одобрительным поддакиванием Фила. Кэйрон скривился и уселся на трон, оценивающе глядя на Самайю. Принц неглуп, знает, когда настаивать бесполезно. Она, по крайней мере, на это рассчитывала. Он должен ей поверить!

– Предлагаешь разделить обязанности? – Кэйрон задумчиво, даже весело, смотрел в её сторону. Да, он не дурак – это беспокоило её больше всего. Он не отступит.

– Вы правите страной, я пишу Летопись, – она склонила голову. Внезапно Самайю накрыла такая слабость, что она упала бы, не подхвати её Марик. Он подтащил её к скамье и усадил рядом с волхидами.

– Ты заболела? – подозрительно нахмурился Кэйрон. Самайя чувствовала, как кровь буквально заледенела, потом её охватил жар, лицо запылало. Она попыталась ответить:

– Со мной всё в порядке, Ваше Величество, просто устала. Если позволите, я пойду к себе, отдохну, прежде чем вернуться к своим обязанностям.

Кэйрон прищурился:

– А как насчёт Дайруса? Где гарантии, что ты не будешь тайком отправлять ему сведения?

– Я – летописец, а не шпион, – Самайя посмотрела ему в глаза. – Ваши дела меня не касаются. Я не смогу прикрыть вашу спину, но и нож в неё никогда не воткну! – Кэйрон удивлённо сощурился. Самайя надеялась, что он понял: она говорит чистую правду. Сумеет Дайрус вернуть трон или погибнет, она останется тут. Кто бы ни правил Сканналией, летописец не имеет права вмешиваться в ход истории. У неё нет на выбор даже двух дорог, только одна – прямая и бесконечная. Она будет вести летопись до самой смерти!

Глава 1. Два отца

– Что с тобой?

Райгард торопливо смахнул слёзы. Впервые за много дней у беглецов появилась возможность расслабиться. Райгард, выбравшись на улицу подальше от спутников, снова и снова прокручивал в памяти короткий бой у обрыва Марваги. Он не думал о себе, яростно отбиваясь от людей Кэйрона. Когда стрела поразила лошадь отца, Райгард попытался прорваться к нему, но двое напали на Марцию, и барон занялся ими. Дайрус приказал уходить. Те, кто остались без лошадей, прикрывали отход. «Уходи! – услышал он знакомый голос. – Спасай королеву»! Райгард не хотел слушать, однако из леса появились новые враги. Он зарубил очередного противника и помчался за конём Марции, оглядываясь на поле боя. Враги гнались за ними несколько часов. Позже снова завязался бой – на этот раз преследователей удалось уничтожить полностью. Пока они мчались на восток, потом на юг, Райгард отгонял от себя воспоминания, сейчас они навалились разом: он видел лицо отца, стоило только закрыть глаза. Он снова предал его, снова оставил одного! Райгард боялся представить себе, что случилось с Ноэлем дальше. В воображении отец то умирал на поле боя, то снова оказывался в руках палача. Райгард пытался понять, был ли другой выход, но любые оправдания казались жалкими.

Король и его спутники ели в тёплой комнате, грелись у камина, бурно обсуждая дальнейшие шаги. Райгард вышел на холод весенней ночи и сидел, прислонясь к холодной каменной стене. Звёзды расплывались перед глазами. Предсказание отшельника вертелось на языке – будь оно неладно. За что? Ему не нужна корона – ему нужен отец. Четыре года назад он уже считал его мёртвым – тогда весть оказалась ложной. Жив он сейчас или мёртв? Или ранен? А если отца доставили в Нортхед живым? Райгард боялся представить себе, что с ним сделают. Если бы не ответственность за жизни короля и королевы, он вернулся бы в Нортхед, но он не имеет права сбежать в такое время!

– Мне жаль твоего отца, – Дайрус уселся на крыльцо. – Пусть раньше я злился на него, он всегда много для меня значил. Ну там сказки рассказывал, учил всякому, да просто был рядом…

– Правда? – Райгард по-прежнему смотрел на небо. – Помнится, в нашу первую встречу ты хотел его убить.

– Ну, не убить, скорее… Я не понимал тогда…

– Чего?

– Что короли и их племянницы – тоже люди и совершают ошибки.

Райгард покосился на дядю.

– Сам себе удивляюсь, – усмехнулся Дайрус. – Но иногда только потеряв кого-то, понимаешь, как много он для тебя значил. По-моему, твой отец единственный, кто после смерти моего отца относился ко мне как к королю. Жаль, я в детстве не мог это оценить, потом злился из-за твоей матери.

– А теперь не злишься?

– Теперь нет, – Дайрус покачал головой. – Я пошлю человека обратно, пусть выяснит, что случилось. Если он жив, мы его вытащим. Я не забуду, как он спас мне жизнь. Дважды. Нет, трижды: в детстве, потом во время клятвы и ещё раз – на этом чёртовом празднике.

Кажется, впервые они говорили не как король и его подданный, а как… родственники.

– Что решили? – спросил Райгард, чтобы не молчать.

– Да чего решать? Горцы не торопятся с поддержкой. Многие пока не осознали, что происходит, но это ненадолго. Рургард полыхнёт снова.

По просьбе Райгарда их приютил клан Антилоп Орчиса Андагора. Марция приняла приглашение, хмуро покосившись на его шлем с изогнутыми рогами. Антилопа был символом богини Луады, хотя на шее Орчиса висела золотая струна с ликом.

Дайрус отправил гонцов из местных по всем кланам с требованием прислать послов в Корнхед. Наверняка далеко не все согласятся. Вот если бы их попросил Георг…

– Ты не знаешь, что случилось с Георгом Ворнхолмом? – на всякий случай спросил он.

– Нет, – Дайрус покачал головой. – На балу я его не видел.

– Ванда упомянула, что он заплатит ей за смерть Макса. Думаешь, он в её руках?

– Если так, ему не позавидуешь, хотя ещё недавно многие сказали бы иначе, – очевидно, Дайрус пытался пошутить. Райгарду шутка не понравилась. Если Ванда – сообщница Кэйрона, значит, Георг в руках скантов. Именно он раскрыл тайну чаросы и портретов. Что его ждёт?

– Сколько осталось до Корнхеда? – поинтересовался Дайрус.

– С неделю. – Само расстояние было небольшим, но предстояло идти по горам. – Боюсь, Кэйрон в курсе, где мы.

– Откуда?

– Из Летописи.

– Ты не знаешь, что говоришь, – засмеялся Дайрус. – Кэйрон не сможет использовать Летопись.

– Почему?

– Он – не потомок Свенейва, – как само собой разумеющееся заявил Дайрус.

– Если он это знал, – задумался Райгард, – то наверняка предусмотрел, как это поправить.

– Конечно, он предусмотрел! Он собирался убить меня и жениться на Марции. Это же очевидно! Он всегда за ней бегал!

Да, Дайрус прав. Успешный побег избавил Марцию от дяди. Отчего-то Райгарду полегчало.

– Как она?

– Всё время перечитывает письмо матери.

– А это не подделка?

– Нет. В письме сказано, что король Гиемон умер от удара, Маэрина стала регентом при младшем брате Марции и правит в Барундии. Я предложил Марции послать гонца к матери с просьбой о помощи – она отказалась. По-моему, это идиотизм. Маэрина не поставит дочь выше брата мужа. Хотя, если Кэйрон сообщил Маэрине…

– Что сообщил?

– Ничего, – Дайрус поднялся и открыл дверь. – А кстати, о чём ты хотел со мной поговорить?

– Когда?

– На балу ты просил меня о встрече.

Райгард и забыл об этом. Верно! Он хотел утвердить свои права, своё наследие. «Может, ты мечтал вернуть себе имя Кройдомов? – зло спросил он сам себя. – Имени отца тебе всегда было мало!»

– Теперь это неважно, – выдавил он. Дайрус кивнул и зашёл в дом. Райгард ещё долго сидел на крыльце, не замечая холода и начинавшегося дождя. Кому теперь нужна эта тайна? Отец, возможно, мёртв, Георг, наверное, тоже, Летопись в руках Кэйрона. Предсказание наполовину сбылось, однако цена слишком высока. Райгард сжал кулак: он никому ничего не скажет!

***

«За отравлением стоял твой отец!», «Гиемон не хочет, чтобы Сканналия была отдельной страной», «Ему плевать на тебя!»

Марция тряхнула головой – слова Кэйрона никуда не делись. Они проступали даже на столешнице грубого деревянного столика, на котором стояла наполненная едой тарелка. Сегодня Марция не ужинала со всеми, желая остаться в одиночестве. У неё не нашлось сил обсудить, как быть дальше. Что тут обсуждать, в конце концов? Надо сначала добраться до Корнхеда, решила она и предоставила мужчинам договариваться, как это лучше сделать, а сама отправилась в небольшую тёмную спальню – перечитать письмо матери. Рулет из телятины с морковью и фасолью ей принесли в комнату. Запах мяса и овощей вызывал тошноту, хотя она уже не помнила, когда в последний раз ела как следует. Кажется, на балу.

Утверждения Кэйрона много недель беспокоили Марцию – она отгоняла их прочь. Подтвердить их доказательствами дядя не смог. Не удалось это и ей из-за побега Дима в Малгард. Она убеждала себя, что Кэйрон лжёт ради своих целей. Увы, письмо матери почти рассеяло сомнения. Марция знала Маэрину: ради семьи она способна на многое. Но ей в голову не приходило, что защищать семью потребуется от отца. В это поверить оказалось непросто. Лишь услышав о его смерти, Марция поняла: Кэйрон говорил правду.

«…жаль в трудное для тебя и твоей страны время наносить тебе ещё один удар, но я не хочу, чтобы ты узнала об этом от кого-либо другого. Твой отец мёртв, сердечный приступ настиг его…»

Приступ! Марция много раз перечитала ровные строчки, рассказывавшие о смерти отца и его похоронах, на которых присутствовал король Лодивии Урмас Десятый. Сухие фразы матери, ни единой слезы на бумаге. Марция была уверена: мать не плакала на похоронах отца. Хуже всего, Марция и сама не могла плакать. После первого заявления Кэйрона она сомневалась – новые сведения многое меняли. Неужели отец хотел смерти её мужа? Неужели хотел и её убрать с пути ради мечты о Великой Барундии?

Марция сжала голову – её распирало от мыслей, чувств и страха. Она боялась поверить и боялась не узнать правды. Убила мать отца, или всё же это чудовищная ложь? Если бы в письме было побольше подробностей, Марция, наверное, поверила бы матери, а не дяде. Маэрина, однако, не упомянула об обстоятельствах смерти. Она ни о чём не упомянула, кроме факта смерти и похорон. Голова закружилась, Марция присела на скрипучую кровать, укрытую грубым шерстяным покрывалом. Она тут же поднялась, заметив приоткрытую дверь, – слуга, приносивший еду, забыл её закрыть. Она хотела позвать кого-нибудь, но спохватилась: слуг в доме Орчиса Андагора насчитывалось немного, и все занимались гостями. Её собственные слуги остались в Нортхеде. Марция неохотно поднялась, сделала несколько шагов к двери. Снова закружилась голова – ей показалось, что она вот-вот свалится на пол. Сквозь звон в ушах она услышала испуганный голос:

– Ваше Величество! Вам плохо?

Она почувствовала, как чьи-то руки обхватили её за талию, потом кто-то её поднял, осторожно положил на постель. Она на мгновение прикрыла глаза в надежде, проснувшись, обнаружить себя в Нортхеде, где всё будет как раньше. Но эта душевная слабость длилась куда меньше слабости физической. Марция посмотрела на невольного помощника. Райгард Сиверс, нахмурившись, всматривался в её лицо. С его мокрых волос стекали капли дождя. Она хотела по привычке отвернуться, но почему-то вместо этого посмотрела ему прямо в глаза. Она не обнаружила там ни отвращения, ни раздражения. Только усталость, беспокойство и… Да, кажется, он плакал. Глаза покраснели – она видела это даже при тусклом свете закопченной лампы на полке у двери.

– Я позову лекаря.

– Благодарю вас, не стоит. Я просто… просто давно не ела. – Она кинула быстрый взгляд на рулет и сглотнула. Есть по-прежнему не хотелось, но иметь дело с местным лекарем… Чтобы её осматривал незнакомец? Да ещё язычник? По мнению Марции, местные знахари поклонялись двенадцати богам, чароса пришла из Рургарда. Нет уж, лучше поесть и лечь спать.

– Тогда я позову слуг, – нерешительно предложил Райгард.

– Не надо, прошу вас, пусть слуги обслуживают короля. Вы его видели?

– Да, мы посидели на крыльце, – неопределённо сказал Райгард и помог ей добраться до стола. Она чувствовала жар его пальцев сквозь грубую ткань платья. Её собственное белое платье из тафты пришлось отдать в починку, а пока вождь Орчис предложил ей переодеться в одежды его жены. Марция выбрала длинное сатиновое платье с продольными разрезами по бокам, узкую коричневую нижнюю юбку и кожаный пояс с кисточками на концах. Платье ей не слишком нравилось, однако привередничать не время.

– О чём вы говорили? – спросила Марция, чтобы не молчать. Она не спешила садиться за стол, опираясь на руку Райгарда. В нём она чувствовала силу, в которой нуждалась сегодня не меньше, чем в пище.

– Его Величество пообещал отправить человека в Нортхед узнать, что с моим отцом.

Так вот в чём дело! Она мысленно укорила себя за недогадливость. Конечно, он думал об отце.

– Надеюсь, с ним всё хорошо, – он кивнул, наверняка ощутив её неуверенность:

– Спасибо, Ваше Величество. Позвольте выразить вам соболезнования. Ваш отец…

Его пальцы сжали её руку, она поневоле сжала её в ответ. Да, оба их отца мертвы. Наверное, Райгард не слишком верит в спасение Ноэля, делая вид то ли ради неё, то ли ради себя. Он цеплялся за свою веру, а вот она… Её вера дала трещину. Она не хотела думать о Гиемоне сейчас.

– Благодарю, барон, за всё, что вы сделали для нас с мужем. Если бы не вы и ваш отец… – У неё пока не было возможности это сказать. Сейчас они одни, ей хотелось поговорить с кем-то и отвлечься от собственных переживаний. – Я очень высоко ценила господина Сиверса. – Кажется, Райгард слегка удивился. – Я не так хорошо его знала… – Она вспомнила первый вечер в Нортхеде, разговор с Ноэлем о тайнике Катрейны, вязкую тьму Тёмной галереи, его фразу о покое и тишине после бури. В глазах отчего-то защипало, она как наяву увидела пожилого мужчину с седой бородкой, который никогда не отворачивался от неё, как другие мужчины. На мгновения рядом возник образ Гиемона – сильного, высокомерного, жёсткого, – но тут же пропал. Родной отец пытался убить её мужа, чуть не отравил собственную дочь, а отец Райгарда без громких слов помогал, ничего не требуя взамен. Он пожертвовал собой ради всех них – вслух она этого не сказала, хотя грохот реки, крики и звон стали помнила отчётливо. Он остался, чтобы они могли уйти. И умер там. Марция надеялась, что Ноэль обрёл покой. Она смахнула слезу – вторая и третья уже катились из глаз. Увидев перед глазами платок, она выхватила его из рук Райгарда. Он придерживал её за локоть, пытаясь усадить на стул – Марция притянула его к себе, уткнулась ему в плечо. Он застыл, потом осторожно обнял её, дожидаясь, когда она успокоится.

– Ваше Величество, простите, если я снова напомнил вам о вашем отце…

Она едва не засмеялась – зло, истерично. Об отце? Она даже не знала, радовалась его смерти или сожалела о ней. Вот Райгард горевал по отцу! Она на мгновение испытала жгучую зависть: она не могла любить Гиемона так же. Слёзы покатились сильнее. Что она за дочь? Что она за эктарианка? Неужели Кэйрон прав? Но мать всё равно не имела права убивать… Нет, этого не могло быть…

– Сочувствую вашей потере, – хриплый голос Райгарда донёсся будто издалека. Она подняла голову, совсем рядом увидев его лицо и чёрные глаза.

– Я тоже сочувствую вашей, – прошептала она. – Помогите мне лечь, прошу вас.

Райгард поколебался, потом решительно поднял её на руки и донёс до кровати. Он уложил её на покрывало, и, наклонившись, поцеловал в мокрую щеку – ту, которую изуродовала болезнь.

– Спасибо за ваши слова, – пробормотал он, пообещал прислать служанку и быстро вышел. Марция грустно посмотрела ему вслед. Похоже, Райгард Сиверс так и не понял, что они оплакивали одного человека. Она сожалела о смерти Ноэля, а вот оплакать собственного отца не смогла. Как не могла оправдать преступление матери.

Глава 2. Власть и месть

– Они прибыли в Корнхед, Ваше Величество.

Кэйрон ещё не привык к титулу и готов был слушать его до бесконечности. Кэйрон Первый, по воле богов король Сканналии. На недавно проведённой коронации присутствовали все горожане, многие прибыли издалека. Особой радости сканналийцы не выражали, тем не менее присягнули новому монарху. Кэйрон проследил, чтобы баронские роды прислали заложников: около сорока мальчиков, девочек и юношей останутся в Нортхеде в залог покорности их родных. В благодарность Кэйрон запретил стражникам ловить попов-эктариан и зарианцев, пообещал оставить несколько работающих храмов и почаще развлекать людей ярмарками и публичными казнями. Правда, по поводу храмов на Королевском Совете возник спор: Захар с Мариком Седым выступили против подобной свободы, Кэйрона поддержали Сайрон Бадл и Боб. Кэйрон уже не в первый раз замечал: между скантами нет единого мнения. Иногда вопросы решались большинством голосов, голос Кэйрона считался наравне со всеми. Он предпочитал не протестовать слишком громко, особенно перед Мариком. По крайней мере, пока.

– Сколько понадобится времени, чтобы начать осаду Корнхеда? – спросил Кэйрон. Он до сих пор не мог простить страже побег Дайруса и Марции. Многие лишились не только постов, но и голов в День Великого Дара. О смерти некоторых – например, Грифа Проныры, – Кэйрон жалел. Не стоило разбрасываться верными сторонниками, когда вокруг столько врагов.