Российские истории. Служение. Любовь. Рыцарство

Алексей Орлов приехавший в Петербург 1 марта 1771 г. будет торжественно принят Императрицей. В его честь будет выбита золотая медаль диаметром 92 мм, на которой вокруг портрета графа шла надпись: «Гр. А. Г. Орлов, победитель и истребитель турецкого флота», а на оборотной стороне изображена карта боевых действий и надпись: И БЫСТЬ РОССИИ РАДОСТЬ И ВЕСЕЛИЕ.

Алексей Орлов получит орден святого Георгия I степени, право именоваться Орловым-Чесменским и украшенную драгоценными камнями шпагу. В указе Екатерины II будет особо отмечено, «чтоб кайзер-флаг, который вы столь разумно умели употребить, при вас остался на всю жизнь вашу, с позволением подымать оный на кораблях наших; сверх того, дозволяем вам сей флаг поставить в гербе вашем».

Благодаря Орлову, вечное счастье Екатерины, «этого бича мусульман», приводившего турок прямо в суеверный страх, не изменило ей и на этот раз.

«Для порядочного флота весьма трудно провести даже одну зиму в Архипелаге. Между тем… неприятель три года сряду, зимой и летом шатался по этим опасным водам без малейшего вреда, и даже нашёл средства запереть Дарданеллы своей (дрянной) эскадрой, так что ни один наш корабль не мог выйти из пролива. Все это одна из тех редкостей, которые у историков называются великим событием, потому что они выходят из порядку натуры судьбы и в три столетия раз случаются». (Ресми-эфенди, турецкий министр).

Когда Екатерина II закажет знаменитому маринисту Якобу Филиппу Хаккерту несколько картин с изображением Чесменского сражения, то чтобы художник смог яснее представить себе весь страх и величие этой битвы, Орлов взорвёт близ Ливорно старое военное судно.

Теперь своей резиденцией он сделает один из великолепных дворцов в Пизе.

Известие о Чесменской победе, которой, как считал Орлов, «совершеннее быть не может» произвело громадное впечатление не только в Турции, но и во всей Европе.

Брат Владимир сообщит Алексею, что в английских газетах пишут, что «едва ли возможно тебя между людьми считать» и что «нет, ни одного, который бы так близко к совершенству подходил».

Вольтер в письме к Екатерине сравнит Орлова с Фемистоклом, который, как сказано у Фукидида, «отличаясь выдающейся остротой ума, был величайшим мастером быстро разбираться и принимать решения в непредвиденных обстоятельствах текущего момента и, кроме того, обладал исключительной способностью предвидеть события даже отдалённого будущего. За что бы он ни брался, всегда у него находились подходящие слова и выражения, чтобы объяснить другим свои действия, и даже в той области, с которой он непосредственно не соприкасался, умел тотчас найти здравое суждение… это был человек, которому его гений и быстрота соображения сразу же подсказывали наилучший образ действий».

Говоря о графе Алексее Орлове, иностранные дипломаты признавали в нем все качества государственного мужа: «Большое спокойствие, ясность и широта взгляда, упорство в достижении цели: только полная уверенность в успехе может побудить его предпринять что-либо рискованное». Ведь, «в этом гиганте соединились ум, удивительная проницательность, безумная храбрость, неслыханная уверенность в себе, дерзость, отсутствие всяких проявлений совести, расточительность, презрение к общественному мнению и природная доброта твёрдого человека…»

Оноре-Огюст Сабатье де Кабр (французский поверенный в делах) в своём сообщении напишет: «Граф Алексей Орлов – самое важное лицо в России… Он своим появлением затмевает всех… Екатерина его почитает, любит и боится… В нем можно видеть властителя России».

Женщина, подобная греческой богине, обладающая «прославленными восточными чарами, которые древние приписывали Клеопатре, увидит в Алехане античного героя с «богатырским сложением и геркулесовской силой», и откроет ему свои объятья.

Это будет несравненная Корилла Олимпика, ставшая олицетворением прекрасной Италии, поэтесса, увенчанная в 1771 г. в Капитолии лавровым венком, подобно Петрарке и Тассо.

Но тут в жизнь Орлова ворвётся ещё одна женщина, которую потом назовут княжной Таракановой.

С 1770 по 1773 в странах Европы, то тут, то там появлялась загадочная незнакомка. Её видели в Берлине, Лондоне, Париже и Венеции, и везде она называла себя по-разному – девица Франк, госпожа де Тремуйль, принцесса Али Эмете, княжна Волдомир, графиня Пиннеберг.

Когда началось восстание Пугачёва, она выдаст себя за Русскую принцессу, дочь императрицы Елизаветы Петровны и заявит, что Пугачёв ей брат и воюет за её права.

Пугачёв, провозгласивший себя Петром III, будет уже восьмым по счёту воскресшим императором.

После воцарения Екатерины II, в стране было не спокойно.

Новое бабье правление не всем пришлось по нраву, тем более, что было непонятно, почему трон достался какой-то немке, а не потомкам Петра I – Иоанну Антоновичу или малолетнему Павлу. (Правда, Иоанн уже летом 1764 г. будет убит при попытке его освобождения подпоручиком В. Я. Мировичем.).

И, вообще, появилось мнение, что «как наша государыня села на царство, так и погоды не стало».

Появляются слухи о воскресшем Петре III, который после вольности дворянам собирался дать вольность крестьянам. А потом появляются и сами самозванцы. В Черногории – Степан Малый, а в самой России за 9 лет появилось целых семь Лжепетров III. И вот теперь – Пугачёв.

Во Франции, Англии, Неаполе спорят о том, кто победит: Екатерина или мужицкий царь? Пугачёвский бунт особенно радует французского короля, который писал своему посланнику в Петербурге, что «единственная цель моей политики в отношении России состоит в том, чтобы удалить ее как можно дальше от европейских дел… Все, что может погрузить её в хаос и прежнюю тьму, мне выгодно».

Вольтер в письме Екатерине II предположил, что «фарсу эту поставил кавалер Тотг». (Барон Тотт служил при французском посольстве в Стамбуле). Сама Екатерина в письмах к Вольтеру называла «другом маркиза де Пугачёва» шведского короля.

А в это время самозваная Елизавета II, для того, чтобы свергнуть Екатерину, заводит связи с польскими конфедератами, пишет письма турецкому султану, и даже пытается установить связь с Ватиканом.

В сентябре 1774 г. Алексей Орлов получает письмо, под которым стоит очень удивившая его подпись – «Елизавета Вторая, Божьей милостью принцесса всероссийская». К письму приложены «Завещание, составленное покойной императрицей Елизаветой в пользу своей дочери» и «Манифест к российским морякам», в котором говорилось, что «мы, Елизавета II… объявляем всем верным нашим подданным, что они могут высказаться только или за нас, или против нас…».

«Вот и ещё одна захотела попасть на трон с моей помощью… Да-а!.. Интересно, что скажет на это Екатерина. Война с Турцией, Пугачёвский бунт, а теперь ещё и эта напасть.

Он отсылает императрице все документы. «Почитай письмо внимательно, матушка, помнится, что и от Пугачёва воровские письма очень сходствовали сему письму. Есть ли такая в свете или нет – этого не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащего себе, то б я навязал камень ей на шею да в воду».

Вместо того, чтобы согласиться утопить самозванку, Екатерина пишет Орлову: что если та находится в Рагузе, то «послать туда корабль или несколько, с требованием о выдаче сей твари… и в случае непослушания… то бомб несколько метать в город можно; а буде без шума способ достать есть, то я и на сие соглашаюсь».

Самозваная Елизавета II, находившаяся уже в Риме, получает от Орлова письмо с приглашением приехать к нему в Пизу, и она принимает это предложение.

Перед отъездом, прощаясь с аббатом Роккатани, она подарит ему золотую шкатулку, в которой будет лежать небольшой белый камень в золотой оправе с несколькими рубинами. На камне будет выгравирован ворон.

Арестованный осенью 1774 года Пугачёв скажет: «Я не ворон, я воронёнок, а ворон-то ещё летает».

15 февраля самозванка, прибывшая в Пизу под именем графини Силинской, будет встречена с царскими почестями.

Для того, чтобы арестовать её и вывезти в Россию, Орлову понадобится всего неделя. Будет разыгран спектакль, в котором Таракановой позволят сыграть роль будущей Императрицы. В её честь проведут манёвры российского флота, за которыми она будет наблюдать с адмиральского корабля. Стоявший рядом с ней Алехан, которого, после возведения на трон, она обещала осчастливить и сделать своим мужем, вскоре незаметно удалится.

И этот адмиральский корабль повезёт в Россию не будущую императрицу, а узницу Петропавловской крепости. Туда же будут доставлены её вещи, среди которых в чемодане окажутся семь пар пистолетов, в том числе одни маленькие.

От пленницы, в обмен на освобождение, потребуют «прямой подлинной истории» и данных о том, кто и когда сочинял подложные завещания. Допрос последует за допросом, но если Пугачёв признался, что он казак, а не Пётр III, то Тараканова не признается ни в чем!

Взамен этого она напишет Екатерине очень доброжелательное письмо: «кончим дело дружелюбно, и вы, наверное, найдёте во мне человека, который употребит остатки жизни своей для изъявления вам благодарности. Мне нет нужды в законах, ибо я ничего не имею в России, меня не знают, и я никого не знаю… Елизавета II».

«Экая каналья!» – в гневе назовёт Екатерина эту женщину, которую она считала обычной польской побродяжкой, и которая уже не выйдет из крепости. Здесь она умрёт и здесь «глубоко в землю» будет похоронена.

А дальше возникнет легенда об её смерти, запечатлённая на полотне Константина Флавицкого, и легенда об её жизни, рассказанная в повестях и романах – о жизни Княжны Таракановой, хотя она сама никогда не называла себя этим именем…

Алехан же, после ареста Таракановой, поспешит покинуть Италию. То ли его предупредили, то ли он сам почувствовал опасность и не захотел быть «от сообщников сей злодейки застрелену или окормлену ядом».

В России он будет скучать по Корилле и даже позовёт её приехать в Россию. Сама Екатерина будет активно этому содействовать, считая его возлюбленную «экстраординарным поэтическим созданием». Но приезд не состоится.

Пройдёт несколько десятков лет и Корилла посетит Россию. Её образ послужит прототипом романа Жермены де Сталь «Коринна или Италия». Роман будет восторженно читаться по всей Европе. Множество почитателей будет у него и в России. Доходило даже до того, что многие московские Екатерины перекрестили себя в Коринны, прослышав, будто оба эти имени происходят от одного греческого корня.

В начале XIX века имя Коринны стало в России нарицательным для одарённой женщины с возвышенной душой. Так прозвание «Северной Коринны» укрепилось за Зинаидой Волконской – «царицей муз и красоты»…

Екатерина очень хотела, что бы Алехан и её новый фаворит – Григорий Потёмкин стали добрыми друзьями. Но ни у того, ни у другого такого желания не оказалось.

А потому Алексей Григорьевич в возрасте 40 лет просит, из-за расстройства здоровья, отставить его от всех должностей и освободить от государственной службы.

Указом от 12 Марта 1776 г. Екатерина повелела Кабинету «определённый гр. А. Орлову секретный пенсион по 25 т. руб. на год, да, сверх оного, полное со 2 Декабря прошлого 1775 г. по генерал-аншефскому окладу жалованье, т. е. по 4682 р. 27 1/2 коп., а обоего по 29.682 руб. 17 1/2 коп., производить ежегодно и впредь ему, гр. А. Орлову-Чесменскому, по смерть его».

Причём этот пенсион в 25 тысяч рублей был назначен ещё в далёком 1766 г.

Орлов уедет в Москву уже в роли опального вельможи.

В письмах к друзьям он очень приветствовал семейную жизнь. «Не надобен клад, когда у жены с мужем лад; а гораздо хуже аду, когда нет ладу». Правда при этом отмечал, что «они нам худо верят; что нам часто очень дорого стоит вольность свою терять».

В 1782 году он все-таки и сам решил покончить с холостою жизнью.

Предварительно Алексей обратился за согласием на брак к императрице и получил от нее письмо: «и не осталось мне кроме того, что желать вам всякого счастия и благополучия в принятом вами намерении…»

Своё бракосочетание с девицею Евдокиею Николаевною Лопухиной граф Алексей Орлов праздновал в селе Острове и почти вся Москва была свидетельницей торжества, продолжавшегося несколько дней.

Через три года жена родит ему дочь – Анну, а ещё через год она скончается.

Попечения и заботы о дочери сделаются главной целью его жизни. Алексей Григорьевич, хотя порой и в несколько грубоватой форме, проявит необыкновенную нежностью и страстную привязанность к своей «ненаглядной» дочери.

Одним из близких его друзей станет Василий Владимирович Шереметев. Орлов часто посещал его дом, где его всегда приветливо принимала жена Шереметева – красавица Анна Семёновна. Иногда он встречал там её младшую сестру – Марию, о которой Шереметев говорил, что она: «к сожалению, означает природу, которую разум не в состоянии победить.» В чем, вскоре убедился и сам Орлов.

В 1785 году, выйдя замуж за Петра Алексеевича Бахметева и узнав характер и поведение мужа, Мария Семёновна долго терпеть не стала и убежала от него под защиту графа Алексея Орлова. 20-летняя девушка поселилась в его доме на правах дочери…

В конце июня 1787 г., возвращающаяся из Крыма Екатерина окажется в Москве и навестит Алехана в его имении. «Долго ли тебе жить в таком доме?» – спросила она, находя, что дом его недостаточно пышен. «Изволишь знать, матушка, русскую пословицу: не красна изба углами, а красна пирогами; у меня же их много по твоей милости». И в самом деле, доходы Орлова определялись в миллион рублей, а число крестьян превышало 30 тысяч душ.

Когда началась вторая Турецкая война, Императрица предложила Алексею принять начальство над флотом, готовящемся для новой экспедиции в Средиземноморье. Орлов приедет в Петербург, где будет хорошо принят Екатериной, побывает в Кронштадте и даст Государыне некоторые указания по поводу предстоящей кампании. Но сам участвовать в ней откажется, сославшись на своё болезненное состояние. Быть под началом у Потёмкина он не захочет и вернётся в Москву.

Екатерина продолжала быть к нему благосклонна и до последних дней своей жизни регулярно обменивалась с Алеханом письмами, подарками и любезностями.

В начале 1795 г. она поблагодарит за присланный ковёр, вытканный руками умелиц из дворовых графа. А через полгода пошлёт Орлову табакерку с изображением ростральной колонны в Царском Селе в честь победы при Чесме и напишет при этом: «Вся цена её состоит в изображении того памятника, который славу вашу и знаменитые отечеству заслуги ваши свидетельствует».

Алексей Григорьевич, спросит мнение государыни, каких лошадей для ее внуков, великих князей, она предпочитает приобрести. И узнав её пожелания, «головоломных прошу не присылать, дабы не подать случай к неприятным происшествиям», посылает таких, о каких Екатерина скажет: «они прекрасные и за оных благодарю именем Моим и внуков Моих.»

Весной 1796 г. он представил Екатерине свою 11-летнюю дочь Анну.

Перед смертью Екатерина писала старому Алехану: «Разве можно забыт 24, 26 и 28 июня?» (Понедельник, среда и – день переворота – пятница. «Пора вам вставать; все готово для того, чтобы вас провозгласить…)

Что связывало этих двух людей? Хотя порой бывают такие воспоминания, которыми озаряются все последующие годы. Молодые, красивые и бесшабашные авантюристы. Им сопутствовала удача! И их соединила такая связь, которая была выше и дружбы, и любви!..

Осенью 1796 г. Алексий Григорьевич приедет в Петербург, собираясь отсюда отправиться за границу, но задержится по случаю болезни брата Фёдора.

И тут неожиданно умирает Императрица, и начинается жизнь при новом императоре – Павле I.

Но Орлов все-таки сможет уехать.

21 мая 1797 г. он напишет из Лейпцига графу С. Р. Воронцову – российскому послу в Англии.

«О себе же теперича не знаю что сказать, какая я птица: орёл или синица. Из России выехал я по просьбе моей к водам, а сколько со мною странностей происходило, и теперича сообразиться не могу…»

А странностей и в самом деле произошло немало.

Смерть Екатерины II случилась около 11 часов вечера. Этой же ночью Павел посылает к Орлову двух своих приближенных, чтобы он был приведён к присяге.

Поднятый с постели Алексей Григорьевич, узнав о причине приезда, велел подать себе туфли и надел тулуп. Сняв со стены образ и держа в руке зажжённую свечу, он прочитал твёрдым голосом присягу новому императору и, по окончании, приложил к ней руку…

Орлов будет несколько раз приглашён к обеду в Зимнем дворце. Все видели, что он ходит, все более и более прихрамывая. Возможно, давала себя знать чудовищная нагрузка, воспринятая им много лет назад. Тогда, едучи по катальной горке с Екатериной, он стоял за её спиной. Вдруг Алехан с ужасом увидел, что колесо тележки на повороте выскочило из колеи. Ещё чуть-чуть и тележка бы вылетела с горки и рухнула вниз. Но он успел опустить ногу на опору и сильным рывком за поручни вернуть тележку в колею и тем «Минерву удержал в паденье».

В декабре 1796 г. Павел I решает провести вторичные похороны Петра III. В траурной процессии от Александро-Невской лавры до Зимнего дворца Орлов должен нести перед гробом свергнутого им Государя императорскую корону.

Орлов был спокоен и когда Павел I несколько раз заговорил с ним в Лавре, и когда нёс корону, и когда, уже во время церемонии совместного погребения Екатерины II и Петра III был дежурным при гробах.

7-го декабря он представлен и жалован к руке в числе других лиц и обедает за высочайшим столом.

После этого Орлов, с разрешения Павла I, уезжает за границу.

Павел отпустил его, возможно понимая, что Орлов – один из главных деятелей переворота, возведшего на престол Екатерину, – спас и её и самого Павла от пожизненного заключения в Шлиссельбурге. Правда «секретный пенсион по 25 т. руб. на год» Орлову выплачивать перестали.

Он уезжает вместе с семьёй. Через некоторое время к ним присоединяется и Мария Бахметьева. Домашние графа относились к ней с большой дружбой: его дочь, графиня Анна Алексеевна, называла её сестричкой; невеста, а потом жена его внебрачного сына Александра Чесменского, – маменькой.

Все вместе они приезжают в любезный сердцу Орлова Карлсбад, где в городском «привилегированном Стрелковом Обществе» его просто боготворят.

Первый раз он был здесь в 1768 вместе с братом Фёдором. Они успешно постреляли в цель, а, уезжая, Алехан приобрёл для себя несколько сделанных здесь ружей.

Во второй раз Орлов приехал сюда уже в 1780 г., когда все были наслышаны о замечательной морской победе, одержанной им близ крепости Чесмы.

Орлов рассказал стрелкам, что счастливый исход битвы состоялся только потому, что из приобретённого в 1768 году в Карлсбаде ружья он смог застрелить одного из самых главных Турецких штурманов. «Знайте, Карлсбадцы! У вас я научился так хорошо стрелять». После этого в Карлсбаде более восторженного приёма, чем Орлову, никому уже не оказывалось.

Вот и в этот раз вечером Стрелковое Общество чествовало его торжественным шествием с Турецкою музыкою и двумя залпами.

Орлов поселится в Лейпциге, но откуда часто будет приезжать в Карлсбад.

В 1798 году 29 июня граф отпразднует здесь день тезоименитства своего Государя Павла I-го с такой необыкновенною пышностью, что узнавший об этом Павел даже изъявит ему письменно свою благодарность.

После воцарения Александра I, Орлов возвратится на родину.

Для него было главным увезти Аннушку, чтобы Павел I не выдал её насильно замуж. Теперь этой опасности нет!

Он приедет в Москву и вместе с Марией Семёновной поселится в Нескучном. Правда жить они будут в вечных раздорах и вечных примирениях. Она то уезжала в свой дом, находящийся неподалёку, то возвращалась, и тогда: «Я смеючись сказал: Бог да простит кающихся! Она признавалась и не чаяла, чтоб так встречена была. И теперь опять по дружески обращаемся».

Ибо, как говаривал любимый Орловым Эпиктет, которого он советовал почаще читать своим друзьям:

«Кто честно уступает неизбежности, —

Мудрец меж нами и богов устав постиг»

Среди москвичей Орлов приобретёт громкую известность щедрым гостеприимством. «Пир задаст – Москву споит!..»

По словам современников «Он полагал первейшим своим удовольствием даже предупреждать просьбы ищущих его покровительства, имея неизменным правилом не казаться, а быть добрым». «Он любил простую русскую жизнь, песни, пляски и все другие забавы простонародья; он любил все истинно русское, дыша, так сказать, русским, он любил до страсти и все отечественные обряды, нравы и весёлости. Бойцы, борцы, силачи, песельники, плясуны, скакуны и ездоки на лошадях, словом все то стекалось в его дом, что только означало мужество, силу, твёрдость, достоинство и искусство Русского».

«Бороться тоже любил… Кого поборет – наградит, а коли кто его поборет – задарит вовсе и в губы поцелует». Даже под старость Алехан иногда выходил на бой и «ссаживал» бойцов, годившихся ему не то что в сыновья, но даже и во внуки.

При этом, в соответствии с правилами, в одно время между собою могли бороться только двое, а на руках у бойцов были одеты толстые кожаные перчатки, с отдельным местом для кисти руки, но без разделений для пальцев.

Орлов первым оценил своеобразие цыганского пения. Вывезя цыган из Молдавии, он собрал и организовал цыганский хор. Сначала они числились «приписными крепостными» села Пушкино, а затем граф дал им вольную.

Хором руководил Иван Соколов, и этот хор будет потом известен всем, как знаменитый «Соколовский хор у „Яра“».

Обычно после скачек перед беседкой графа Орлова пели и плясали цыгане, из них один, «немолодой, необычной толщины, плясал в белом кафтане с золотыми позументами и заметно отличался от других. Этот толстяк казался чрезвычайно искусным, даже красноречивым в своих телодвижениях. Он как будто и не плясал, а между тем выходило прекрасно, ловко, живо и благородно».

Может, видя такие танцы, прекрасной танцовщицей станет и дочь Орлова – Аннушка, на выступление которой на балах будут засматриваться даже привередливые знатоки.

И в плясках все стремятсяЛишь по твоим следам……Как флот отец твой в море,Так ты сердца пожжёшь.

Орлов любил псовую охоту и вывел свою породу борзых и гончих собак, которым сам вёл «подробные родословные книги». Орловские голуби – хохлатые, козырные, трубастые и почтовые – были известны всей Москве, так же как орловские бойцовые гуси и даже канарейки с особым пением. Но самым любимым детищем графа был его конский завод.

Алексей Георгиевич смог опередить свой век, создав орловскую рысистую породу, ставшую национальным достоянием России.

«Ум Орлова отличался особым складом, заставлявшем его во всяком деле стремиться к его систематизации, установке точных принципов и правил, клонившихся к улучшению и более твёрдой постановке дела».

Он хотел создать идеальную лошадь, которая, в соответствии с известной в то время теорией Бюффона, могла получиться путём скрещивания пород между собой. «Частицы совершенства, которые богом распределены между отдельными породами», при скрещивании и смешивании пород между собой «соединяются и стремятся к высшей красоте».

Алексей Орлов понимает, что его знаний для этого не достаточно, и, пребывая за границей – в странах Западной Европы и Ближнего Востока, помимо приобретения высокоценных и племенных лошадей, слушает лекции профессоров ветеринарной школы и посещает лучшие коннозаводческие учреждения.

Он следит за теорией коннозаводства и выписывает все выходившие в свет, как русские, так и иностранные книги и издания. За редкую книгу ему не жалко заплатить даже 1000 рублей.

По своим идеям Орлов намного опередит современников, для которых происхождение орловских лошадей оставалось непонятным и как бы зашифрованным. Поэтому и была так сильна дань изумления и восхищения его лошадьми, история происхождения которых скрывалась в загадочной дали, где светились легендарные бурый Салтан и белый Сметанка.

Даже сегодня процесс создания орловской верховой и орловской рысистой представляет собой интереснейшую главу в истории животноводства всех времён, ведь Орловский рысак в XIX веке считался лучшим рысаком в мире.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.