Дельцы и мечтатели

– После обеда я на растарку, – объявил ему Костик во время небольшого перерыва.

Мастера шли один за другим и каждый со своим журналом, наконец, настало время обеда. Костик выключил станок и куда-то ушел. Павел пошел в бытовку, ведь сегодня у него была банка с супом. Бытовка к тому времени была уже полна рабочим людом. На него никто не обращал внимание, желающих познакомиться не оказалось. Он был не против, раз уж у них такие порядки, пусть будет так, решил он, и подсев к столу, открыл свою банку и начал хлебать прямо из нее вчерашние щи. Подзаправившийся народ мирно распределялся на топчанах немного вздремнуть, кто-то читал газету, часть пошли курить, остальные дремали. Павел не решился сейчас достать одну из книг, руки у него были черные, хотя перед обедом он их тщательно тер с мылом, да и после такой адской работы не особо хотелось предаваться чтению, пусть даже такого великого автора.

Он так же как и другие лег на топчанчик и тихо задремал. После обеда Павел встал за станок на засыпку. Вторая смена ему далась еще тяжелее, чем первая. Первую он все-таки отработал на одном едином заряде. Монотонность работы просто убивала. Доковыляв после смены до бытовки, он принял душ и долго стоял под струей холодной воды. Стало немного лучше. Переодевшись, взяв книги и банку, Павел пошел к проходной. Сзади его нагнал Костик.

– Что это у тебя в пакете торчит? Ты что, так через проходную собрался, тебя же заметут.

– Да тут ничего особенного, всего лишь старые и грязные книги.

– Книги??? – по лицу Костика было видно, что он сильно удивлен: – Ну, ты даешь, ты куда попал, паря, это че тебе библиотека что ли? Ну-ка покажи, что там у тебя.

Павел открыл пакет и показал содержимое. Костик присвистнул, при этом взяв один том и засунув его за пазуху.

– Ну, чего ждешь? Бери второй, суй давай, бегом, – Павел повиновался и засунул вторую книгу себе.

– Вот, теперь порядок, настоящий пират. Пошли, – на проходной прошло гладко и уже на автобусной остановке они достали свою контрабанду.

– Костик, в прошлый раз неудобно получилось, смена было моя, а проставлялись вы…

– А-а, созрел, быстро ты, правильное решение. Я так сразу поверил в тебя, хотя ребята сомневались.

Компания была та же что и в прошлый раз, только на этот раз к ней прибавился серый человек, у которого инженер грозился взять анализы. Звали его, как оказалось, Петрухой.

– Петруха ты с нами? – окликнул его Костик.

– А то как же, – обрадовался тот, обнажая свои на удивление белые зубы.

В автобусе ехали молча, будто каждый берег заряд своих слов, чтобы выплеснуть их в самый подходящий момент, а у трезвого человека какой может быть момент, то-то и оно, что никакого. Павел предложил выпить не из-за того, что чувствовал себя неудобно, действительной причиной было желание все-таки выпить самому. Он не мог дать себе отчета в этом диком желании – быть здесь постоянно пьяным. Видимо, трезвым в этой зоне находиться было просто невозможно. Они приехали и зашли в ту же пивную. Ребята встали за столик, в то время как Павел пошел за выпивкой. Очередь двигалась на удивление быстро, каждый из стоящих в ней точно знал, что ему заказывать. Настоящий рабочий, да еще после ночной смены, четко знал, что ему надо. Павел заказал четыре водки по 0,5 и одну большую тарелку пельменей, где умещалось пять порций.

– Вот это я понимаю, – одобряюще обратился к нему Костик

– Так на каком заводе ты раньше работал? Да ладно тебе, не обижайся, сразу видно наш человек, а то ребята мне говорят не наш он, чужой, не заводской. Я им сразу сказал, дайте человеку освоиться. Сейчас видим, свой, – Костик умело распечатал бутылку и разлил ее по кругу до донышка.

– Будем, – выдохнул он, выпив залпом.

Леха пил крупными глотками, высоко задрав голову и работая кадыком. Остальные тоже выпили залпом. Павел не умел так и пил маленькими глоточками. Костик наблюдал за ним, и когда Павел закончил, хлопнул его по плечу, – ничего и этому научим. Буфетчица, которая иногда была и официанткой, принесла пельмени, как раз вовремя. От тарелки шел чудесный аромат. Павел взял вилку и нанизал пельмень, он был крупный, такой, какие лепят дома сами. После водки пельмень был то, что надо.

– Что, Палыч, небось таких и дома то не едал? Это Зиночка сама их лепит в подсобке, – сообщил ему Леха, видя, как он оценивающе смотрит на закуску, но Павел смотрел на пельмени совсем по другим соображениям. Так же, как и в прошлый раз, он вспомнил сейчас детство. То время, когда вечером в выходной день собирались его родители лепить пельмени. А он совсем еще маленький мальчик, помогал маме катать тесто и отцу крутить фарш. Затем все садились за стол, кто-то что-то рассказывал, и они дружно лепили. Потом ставили воду на огонь, и когда она доходила до кипения, кидали в кипящую воду маленькие сверточки. Открыли вторую. Павел решил попробовать залпом, на удивление у него это получилось, и он даже не поперхнулся.

– О-о-о! – дружно и весело грохнула бригада.

– Наш человек, – похвалил его Петруха, макая пельмень в густую сметану.

– Кстати, Палыч, а что это за история с книгами? Ты где их взял на заводе? – обратился к нему Костик.

– Я их на помойке нашел у себя, а дома оставлять нельзя, вот и решил взять с собой.

– Дай посмотреть, – Павел достал один том из пакета и передал его Косте. В это время бригада между собой пустилась в бесконечный поиск вопросов и ответов, кто виноват и как быть.

Костя бережно взял книгу и открыл на середине, немного полистав страницы. Книга была с черно-белыми иллюстрациями, когда попадалась очередная картинка, он останавливался на ней и пристально разглядывал.

– Я в школе помню, мы проходили Дон Кихота, но это была тоненькая книжечка про мельницы какие то, оказывается это довольно солидная книга, – и он в довершении этого, взяв двумя руками, характерным движением потряс ее в воздухе, показывая, что она солидно весит.

– Костик, ты бы не мог взять ее к себе, ну понимаешь дома…

– Я все прекрасно понимаю, конечно, возьму.

– Вот за это тебе спасибо!

Костик открыл третью. Дальше Павел смутно помнил, как Костик волок его домой. Ситуация в точности повторилась. Павел опять проснулся только ночью, с жуткой засухой и в еще более разбитом состоянии. Встав ночью с дивана, он услышал, что за дверью, в спальне у жены работает телевизор, он находился в таком состоянии, что если бы она сейчас попробовала бы выйти и устроить ему бучу, то он, наверное, бы убил ее, вернее просто стер с лица земли, настолько ему сейчас было плохо. Часы на стене показывали два часа с копейками. Он подошел к окну и увидел сидящего, как и в прошлый раз, Костю. Накинув куртку на плечи, Павел вышел во двор.

– Че, хреново, Палыч? Ну как, давай? – из одного кармана он достал бутыль, из другого стакан, налил с пол стакана мутной жидкости, протянул Павлу. Павел выпил залпом. Через десять минут ему станет лучше, а еще через десять он уже будет спать крепким сном, но пока он сидел в скрюченной позе с пустым стаканом в руке. Прошло всего лишь два дня, а ему казалось, будто он всю жизнь провел здесь, и не было никакого внешнего мира, а все это только игра воображения. Игра. «Не плюнуть ли мне на все и не пойти ли сдаться, я здесь погибну, я здесь погибну» – стучала сейчас эта мысль в голове. Костик налил еще пол стакана, после которого пораженческое настроение Павла понемногу начало спадать, силы возвращались к нему. Сидя на скамейке, в два часа ночи, он мысленно давал себе клятву продержаться еще две недели, затем любыми путями выбраться, чего бы ему этого не стоило.

Сегодня был 227 день с момента начала игры Павла, где каждый день был невыносимо убийственен в своем нескончаемом однообразии. Он для всех стал Павлуха, как в прочем и для самого себя. Уже давно был повторен в пьяном виде подвиг Петрухи. Теперь он пил постоянно и всегда, где бы ни находился. Новоиспеченная жена уже давно перестала быть таковой, он настолько к ней привык и прикипел, что просто не подозревал, что может быть как-то иначе, теперь они жили, душа в душу, правда орала она на него не меньше, а скорее больше и встречала его с работы уже с кулаками. Павлуха не обижался на нее, скорее он ее даже понимал. Иногда другая жизнь его будила тайными отголосками, но это происходило все реже и реже. Сегодня был как раз один из таких моментов, когда он в пьяном виде носился по городу и искал то самое здание института, через которое он попал сюда, но не мог вспомнить. Он подбежал к витрине магазина и в стекле увидел свое отражение.

– Неужели это я? Я же был совершенно другим человеком, это не я. Нет, я отказываюсь в это верить, – и с воем от безысходности убегал прочь.

– Где вы? Я больше не могу, заберите меня отсюда!!! – его уже давно посещала догадка, что его здесь попросту бросили, как и многих других, как ненужный переработанный шлак, что и город-то образовался из такого, как он отработанного материала со всего света. Павлуха давно перестал верить, что за периметром города есть какая-то другая жизнь и за ним кто-то придет. Не первый раз он в таком виде бегал по ночным улицам, в надежде выйти из этого лабиринта.

– Ну, хоть подайте знак. Мне так тяжело. Я должен знать, что вы не бросили меня, – день катил за днем, и не было ничего в них, что могло вселить в него чувство уверенности.

Однажды, придя домой как обычно в нетрезвом виде, он прямо в обуви прошел и сел на диван, взял пульт и включил бандитский сериал. Павел уже давно смотрел телевизор и откровенно не понимал, почему раньше он этого не делал. Из спальни выглянула голова.

«Еще немного и меня вырвет» – позывы пошли сразу, как только он увидел эту голову.

«Сейчас начнется» – подумал он, но она молча зашла и села на краешек дивана, скромно сказав при этом:

– Давай помогу тебе обувь снять, – только сейчас, при тусклом свете телевизора, он заметил блеск на губах от помады. Догадка пронеслась в голове у Павла. Ильсияр помогла снять тяжелые ботинки и заодно сняла и носки.

– А я тебе ужин приготовила, пойдем, покушаешь, ты ведь устал, наверное? – догадка Павла подтверждалась. Конечно, можно было притвориться спящим или просто тупо отвернуться, но он почему-то не стал этого делать, а собрался с силами и прошел на кухню, при этом, когда он поднимался с дивана, ноги его опустились прямо в тапочки, о существовании которых он раньше не знал. Прежде он решил все же принять холодный душ, он знал, что душ немного протрезвит его и сделает бодрее. В ванной висело новое большое полотенце. Ополоснувшись, он прошел на кухню. На столе стоял глиняный горшочек, из него шел аппетитный запах. Черный хлеб лежал рядом на тарелке, порезанный аккуратными кусочками. Рядом с горшочком на деревянной дощечке было нарезано сало и маленькая баночка с горчицей. Напротив сидела его жена и как-то хитро улыбалась.

«Че это с ней? Уж не отравить ли она меня хочет?» – подумал Павел, своей затуманенной головой.

– Садись, дорогой, – раньше таких слов он от нее не слышал. Из-под стола она достала бутылку коньяка и разлила по рюмкам себе и ему.

– Давай выпьем, после трудовой недели тебе надо, – она выпила залпом, не дожидаясь мужа. Она явно заманивала его.

– Какая еще трудовая неделя, смена в ночь только началась, – но Павлу было все равно, будь что будет, он давно уже потерялся в этом лабиринте и уже не сопротивлялся происходящим событиям. Подняв свою рюмку с коньяком, он остановил свой взгляд на ней.

«Возможно она и права, но только для этого требовалось изрядное количество спиртного», – подумал так он и тоже опрокинул рюмку.

– Как тебе работается на новом месте? Рассказал бы хоть, – начала она издалека.

– Ничего, нормально, – Павел взял ложку и попробовал содержимое горшочка.

Это были настоящие щи из кислой капусты, причем так хорошо сваренные, в них было все и в меру: кислинка, слегка обжаренный лук, мелко порезанное мясо и сверху, присыпанные молодой зеленью, две дольки лимона. Вкус этих щей моментально вывел Павла из туманного состояния. С живостью и ясностью в уме, он вспомнил, кем он является на самом деле. Он похвалил свою жену за такое блюдо, было большой неожиданностью сидя в этой квартире получить порцию такого удивительного супа. Жена не забывала подливать ему коньяка, не пропускала и сама. Конечно, все шло к тому, чтобы проснуться с ней в одной постели. Так оно и случилось, вот только Павел не испытывал никаких угрызений совести по этому поводу, ему было все равно, что с ним будет. Единственное, что его по-настоящему интересовало – как отработать смену в ночь, которые, как он думал в начале, будут легче, но легче не становилось, а становилось все тяжелее и тяжелее. Он уже давно не ходил в туалет на заводе, а делал свои дела прямо в перемалывающую машину, как в принципе и весь завод.

– Здоров, Павлуха, – слышал он с разных сторон на территории завода. Так когда-то тот самый Павел Иванович, человек, подающий большие надежды, а на какое-то время даже властитель мира, по крайней мере, ему так это показалось, превратился в человека с серым выцветшим лицом, с потухающим взглядом и черными от сажи руками, которую невозможно было отмыть никаким мылом.

Придя на свое рабочее место, он не застал Костяна, который уже должен был быть. Сирена к началу рабочего дня уже сработала. Умелыми и выверенными движениями он растаривал мешки и высыпал их содержимое в мясорубку. Железный язык проглатывал все новые порции, словно говоря:

– Хочу, хочу еще, дай мне больше. Дай мне себя, – Павлуха остановился и смотрел на вращающееся жерло, не в силах отвести взгляд. Язык, бросая лучи своими отполированными лопастями, словно шептал ему:

– Мне нужен только ты, – Павлухе уже нечего было терять в здешнем зоопарке, отчаяние достигало своей кульминации. Он представил, как становиться частью этого большого гиганта под названием завод, что только так, бросившись в это жерло и можно слиться с ним и стать одним целым, и в то же время погубить его изнутри и совершить невозможное. Он представил, как станет частью сначала резиновой массы, затем его развальцуют и он вольется в огромные колеса и станет ими и там не оставит попытки к борьбе. Только она примет другой характер – борьбы с самой материей. В Павлухиной голове варилась самая настоящая адская каша. Он не понимал, где день, а где ночь и что за мысли посещают его голову и почему это происходит. Сейчас у него было единственное желание – разом и быстро покончить со всем этим. Павлуха подошел вплотную, непрерывно смотря на вращение механизма. Оставалось сделать только шаг, и он занес уже ногу, как сзади кто-то схватил за шиворот и откинул назад. Это был вовремя подоспевший Костик. Павлуха с Костиком рухнули на пол. У Павла была истерика. Костик, обнимая его сзади, крепко держал.

– Не идет тебе, Павлуха, заводская спецовка, – у Костика в кармане была бутылка, приподнявшись и прислонив напарника к щитку, он достал из небольшого шкафчика для инструментов стакан, налил до краев и протянул его Павлухе.

– Пей, давай. Я уже давно заприметил, ты на нашу даму посматриваешь как-то странно влюбленными глазами, – Павлуха в три глотка осушил стакан.

Сидя на полу возле щитка, он заметил бумажную пробку, которыми Костик всегда закупоривал свои бутылки. Развернув ее, он увидел, что это газетная статья. Костик в это время налил и себе. Газета была за 1966 год. В статье под названием «Сдадим в срок» автор предлагал строить большие холодильники и загонять туда целые стада, для дальнейшей их….

– Откуда это у тебя? – спросил Павел, не понимая, как возможен такой бред наяву.

– Дома взял, где же еще. Я сейчас приду.

Он ушел с места происшествия с твердой уверенностью, что все самое страшное уже позади. В статье предлагалось строить целые города во льдах и каждый непосредственно может принять в этом участие. Появился Костик с новой бутылкой. Это была уже заводская водка. Они выпили еще по стакану.

– Хватит, – сказал Костик, заглушая машину: – Пошли.

Немного покачиваясь, прямо в грязных спецовках они направились к проходной. Как это не было странно, но их никто не остановил. Подъехавший не по расписанию автобус забрал их и увез в своем чреве. Внутри было тепло и комфортно, комфортно от того, что в нем больше никого не было. Спиртное делало свое дело, и Павел успокоился. Они вышли на Костиной остановке и пошли к нему домой.

«Как странно, – подумал сейчас Павел: за все время работы, я так и ни разу не был у него дома».

Костик жил в однокомнатной квартире на девятом этаже в довольно таки старом и мрачном, как показалось Павлу, доме. Костик предложил ему располагаться на диване. За все время, что он был здесь, он первый раз оказался в комнате, где был отключен телевизор. Из кухни Костик принес литровую бутыль, запечатанную такой же, как и в прошлый раз, бумажной пробкой, и банку с огурцами. Павел попытался было взять посмотреть, что же такое написано на этом газетном обрывке, но Костик остановил его, сказав, что это можно сделать и попозже. Костик разлил в принесенные из кухни рюмочки и не чокаясь выпил. Павел сделал тоже самое.

– Я в душ, затем ты, – Павел совершенно забыл, что они так и не помылись и прямо в спецодежде удрали с завода. Он развернул бумажную пробку. На листе бумаги, чуть размытой от самогона, был текст, написанный от руки.

«За высокими городскими стенами есть бескрайние поля со свежей травой и голубым небом, прозрачные купола сверкают своей чистотой и прозрачностью. Раньше везде было одинаково, может было как в городе, а может и наоборот. Почему произошло такое разделение? Я не знаю, какой мир существует за этими пределами, может, настало время внешнему миру стать таким, как…

… К нам на завод устроился довольно занятный субъект – Павел. Мы же его кличем Палычем. Откуда таких берут? Он не из рабочих, ежу понятно. Сегодня получил от него две книги на сохранение. На следующий день начал читать. Дон Кихот – великий мечтатель, но не фантазер. Он делает. Я чувствую приближение своей мечты. Пришло время стать Дон Кихотом», – последнее предложение заканчивалось датировкой двухдневной давности.

Дальше строчки обрывались, листок бумаги был порван. Костик вышел из душа. Павел, во взбудораженном состоянии показывал ему на порванный лоскуток бумаги:

– Что, что это значит, ты и есть мечтатель, откуда это все? – Павел махал бумажкой перед Костиком.

– Какой еще мечтатель, ты о чем? А, это так, иногда пописываю, потом вот на пробки для бутылок. Еще куда? Не знаю я. Вечерами иногда просто хочется, вот и пишу, я и забыл, что там написано, свои записи не перечитываю. А зачем?

– Зачем? Ты это он и есть. Эх ты Костик, Костик, садовая твоя голова. Тебя то, я и искал все эти дни.

Павел, наконец, понял, что если бы к Костику вовремя не попали эти книги, весь мир превратился бы в один большой завод. Сейчас у Павла не было чувства сопричастности к чему-то большому и великому, он просто очень обрадовался за людей в городе и за его пределами.

– Ты в душ идешь? Грязный как черт, диван мне вымажешь.

– Конечно друг, но сначала давай выпьем, как бы то ни было, тебя то я нашел, а что с этим делать, пока не знаю.

– Вот, за незнание, которое несет нам острие копья, давай и выпьем, – и Костик опрокинул свою рюмку.

– Костик, внешний мир действительно существует, и он прекрасен, по крайней мере, таким, каким я его помню, а было это уже очень давно, я признаюсь, сам начал сомневаться в его существовании, но сегодня все стало на свои места. Наливай Костян, гулять, так гулять!

Павел отрубился, как впрочем, и всегда.

Тишина была такая, что стыла в ушах, в глаза попадал мягкий зеленый свет. За семь месяцев проведенных в городе Павел уже привык к такому повороту вещей, но сейчас все было по-другому. Чуть приподнявшись, он увидел, что это не его квартира и не квартира Костика, это помещение вообще не походило на квартиру. Дверь плавно открылась, на пороге, вся сияя, стояла Света.

– Доброе утро, Павел, давненько не виделись, – как рукой сняло, нет, это определенно был не сон.

Павел, разом вскочив, очутился возле Светы, в одном порыве обнял ее, слезы катились по его все еще грязным щекам, оставляя на них после себя чистые дорожки.

– Света, Света, Светочка, – не отпуская ее, плакал Павел, но это были слезы радости: – Если бы ты знала, как люблю вас всех, боже мой, ведь я думал, вы меня бросили, – Светочка немного опешила от такого приема, но все же решила, как могла поддержать в такую минуту Павла.

– Павлуша, и я рада. Вижу, игра пошла вам на пользу. Скажу честно, я даже не ожидала, что вы так сможете отдаться игре, – наконец он перестал ее кружить и поставил на место. Света была вся в саже, и виновником этому был он.

– Светочка, милая извини, я не хотел. Я так рад оказаться дома, что до сих пор не верю в это.

– Павел, пройди, пожалуйста, за мной, тебе предстоит процедура омоложения. И помыться, тоже не помешает.

– Света, скажи, где мы?

– Павел, ты сам все узнаешь через два дня. Сейчас лишь могу сообщить, что мы на теслике, только очень большом. Самом большом на этой земле.

– Конечно, милая моя Светочка, пусть так и будет.

Они прошли в соседнее помещение, где над Павлом колдовали еще два дня, омолаживая его и приводя в порядок подорванное от безумной гонки его тело. Через два дня к нему в процедурную зашел заметно помолодевший Костя.

– Здравствуй, Павел. Я всегда верил, что он существует. Спасибо тебе. Ты знаешь, я ведь тоже хотел как ты тогда, но потом ко мне попали книги. Ну да ладно, чего сейчас про это. Кстати скоро посадка, так что будь готов.

Через некоторое время зашел Игорь. Они обнялись как старые друзья.

– Спасибо, Павел, тебе за Костю, теперь у нас у всех есть шанс. Сейчас пойдем, нас ждут.

Они вышли из корабля. На опушке леса стояли Аркадий и Саша, отец Игоря. Павел и Костя двинулись к ним. Было раннее утро, когда на полях еще стоит посленочной густой пар и воздух наполнен неповторимой утренней свежестью. Говорил Аркадий и слова его были предназначены только Павлу.

– Я с самого начала верил в тебя, Павел. Хоть и многие мои коллеги были против твоей кандидатуры, но ты справился и сделал это просто блестяще, так правдоподобно вжиться в роль, не каждому дано, и только благодаря тебе, у нас есть новый мечтатель. Человечество стояло на краю гибели. Оно планомерно на всем протяжении своего существования только и занималось, что уничтожало мечтателей. И вот, когда остался последний, мы почти отчаялись, но потом появилась эта территория, где они рождались, в какой-то момент, вспыхивая как звезды, но и эта же территория их убивала и происходило это в считанные месяцы. У нас не было инструментов их вычислить, кроме как начать игру самим и от того, как правдоподобно она будет сыграна, зависел ее итог. Первым уничтожил всех мечтателей у себя Китай и первый же впал в забытье, люди сразу начали превращаться в дикарей, совершенно оторванных от человеческой культуры. Они уже не понимали для чего все эти многообразные механизмы и высотные здания. Хорошо, что у них хватило ума на выращивание овощей и фруктов, вручную, конечно же, как и тысячу лет назад. Самая большая опасность состояла не в отсутствии мечтателей, а в том, что он, отчаявшись, мог написать внутри этой зоны. Допустим, что внешний мир, который они чувствовали, может стать одним сплошным заводом или, что его совсем нет.

Костя заулыбался при этих словах, направленных в его адрес.

– Без мечтателей процесс движения вперед всей цивилизации полностью прекращается, и она откатывается назад. Так как новым браться неоткуда, то цивилизация обречена, какого-бы уровня технического прогресса она не достигла. Ты, Павел, помнишь конечно же формулу Е=мс2, так вот, благодаря Косте, она начала работать по новому, теперь, при увеличении энергии, масса не растет, а растет скорость. Как это удалось изменить всего лишь росчерком Костиного пера? Вот так, вечерочком, да-да, именно в той квартире, откуда мы вас и забрали. Ты, конечно, не знал, но Костя увлекался занимательной физикой и вечерами пописывал кое-что. Формула Эйнштейна, конечно же, верна, только вот Костя предположил, что «с» это не скорость света, а просто скорость и все встало на свои места, теперь наши корабли могут летать со сверхсветовой скоростью. При попадании энергии на двигатель, растет не масса, а скорость. Единственной нашей проблемой стало, как заложить в компьютер данные о месте прибытия, во время полета корабль входит в другую плоскость измерений и ни метеориты, ни звезды не могут причинить ни малейшего вреда. Мы выявили интересную особенность тесла-двигателя, что при удалении от земли, его энергия возрастает многократно. Энергия поступает без блокировок землей и солнцем. В открытом космосе ее просто огромное количество. Сейчас смешно звучит, какие нелепые проекты по освоению космоса были в наше время, а ларчик, оказывается, просто открывался. Павел, надеюсь, ты понял свое истинное предназначение. Сейчас мы попрощаемся с тобой и уже навсегда, я улетаю и очень далеко. Когда-нибудь придет и твое время отправиться в путь, как и мне, а пока ты нужен здесь. Земле нужны мечтатели. Прощай.