Байки Дыма

– Как это ты его? – спросил он, когда девчонка немного успокоилась.

– Да вот так! – всхлипывая, пыталась объяснить она. – Его бандиты не просто так наняли, а чтоб меня с болот достать и обратно к ним отправить. Я же им, как рыбья кость в горле! Потому что сбежала и потому, что с мутантами управляться могу. Вот они и ищут способы меня вернуть. Считают своей законной собственностью!

Динка разрыдалась с новой силой.

Дым ласково погладил ее по голове.

– Ты успокойся да расскажи по порядку. Самой же легче будет, как выговоришься.

Дождавшись, когда рыдания утихнут, Дым высыпал перед девчонкой горсть конфет.

– Ничего себе! – Динка улыбнулась. – Дядь Дым, ты меня балуешь.

– А что еще с тобой прикажешь делать? Не каждый день у меня тут, знаешь ли, барышни слезы льют. Но, раз успокоилась, давай мне свою историю про то, как маленькая девочка большого дядю-наемника доконала.

Динка вздохнула, но начала рассказывать:

– Он когда только на болота пришел, я на него особо внимания не обращала. Бродит очередной залетный, мне-то какая разница? Пусть себе бродит спокойно, чай сам уберется подобру-поздорову. А он упрямый оказался, как настоящий баран. Под каждый куст заглядывает, каждую кочку вдоль и поперек рассматривает, ищет упорно так.

Мне  интересно стало, что ж он такое ищет-то? Да и пошла я к нему на встречу. Только чувствую, намерения у него совсем недобрые. Ты ж, дядь, сам знаешь, я видеть-то вижу, а объяснить не могу. Знаю просто и все тут.

Перехватила я его на тропе, спросила, какого лешего ему тут надо. А он и говорит, мол, бандиты тебя обратно требуют и, если сама не пойду, то силком утащит. И никакие мутанты не помогут. Ему, дескать, уже заплатили, поэтому дело делать надо.

Пробовала я с ним поговорить, даже подкупить пыталась. Да только ему-то плевать, что со мной будет. Он свое получил, а дальше хоть трава не расти. И знаешь, дядь, я как вспомнила, что у бандитов со мной творилось… каждую эту сволочь бездушную, каждую рожу. Разозлилась так, что в глазах потемнело.

Давай, говорю, попробуй меня отсюда вытащить, если жить надоело. Только он дурак оказался, не понял, что я тоже шутки шутить не буду.

Динка замолчала, сосредоточившись на конфетах.

– А дальше что? Не тяни.

– А дальше…

Есть на дальнем краю болота местечко, там домик стоит. Может, сторожка была или еще черт знает что. Загнала я его туда кровососами и начала голову ему морочить на чем свет стоит. То воспоминаний своих ему подкину про время у бандитов, то травить начинаю мутантами, как зверя в норе. Подпущу совсем близко, но убить не даю.

Меня так еще до Зоны урод один пугал из братков. Заходил в комнату с собакой своей огроменной на поводке, да поводок приспускал.

Собака рычит, рвется, когтями скребет по полу. А я в угол забьюсь от страха и молюсь, чтобы поводок этот проклятый выдержал. Или чтоб не выдержал, и загрызла меня эта тварь, лишь бы только не бояться больше, не видеть их обоих. А браток смотрит на это все и ржет, как больной. Весело ему было, видишь ли.

Мне однажды так страшно стало, что в голове помутилось, да я и врезала его собаке по морде, что есть сил… За это-то меня в Зону и спровадили. Мол, уму-разуму учить в суровых условиях. Чтобы шелковая была и послушная.

Динка всхлипнула, но сдержалась, чтобы снова не зареветь.

– А здесь еще хуже стало, чем за кордоном. Чего только они со мной не делали. Вот я и припомнила все, что только можно, да и втемяшила ему в голову, чтоб знал. Ты ж знаешь, дядь Дым, я такое могу. Как-то у меня получается.

Все я ему показала, до мельчайших подробностей. Но не сразу, а постепенно, чтоб подольше мучился.

Поначалу он сопротивлялся, как мог. Сильный мужик оказался, действительно упрямый. Надолго его хватило. А потом сдавать начал потихоньку, проняло его наконец.

А у меня к тому моменту уже настоящий азарт возник. Поломать его, раздавить, все мозги ему в кашу размазать. До такого его довести, чтоб сам сдохнуть захотел, но уже не мог даже попытаться. Чтобы он скулил в углу и от каждого шороха вздрагивал. Чтоб на своей шкуре прочувствовал, каково это. За каждую сволочь хотела на нем отыграться по полной.

В общем, сломался он, не выдержал. Поломать-то каждого можно, было бы только желание.

А у меня такое желание было, дядь, что самой страшно стало. Смотрела я на то, как он мучается и ржала, как тот браток… прям вот в кайф мне было видеть, как живой, разумный человек в тупое безвольное мясо превращается.

Потом надоело мне, да я и вышвырнула его к чертям с болот.

А вот дальше… Поняла я, дядь, что сама стала, как все эти нелюди. Что думаю и действую, как они. И прям упиваюсь этим. Так тошно от себя стало, противно. Пришла к тому, от чего бежала. Я потому и притащилась к тебе, дядь, – закончила Динка и опять разревелась.

– Во дела, – вздохнул Дым. – Ты, выходит, ко мне каяться пришла?

Девчонка кивнула, тыльной стороной ладони вытирая слезы.

– Я когда поняла, что как они становлюсь, всю душу себе наизнанку вывернула, – всхлипывая, заговорила она: – Так паршиво стало, дядь, что места не находила себе во всем болоте. Это ж получается, что я ничуть не лучше всех братков, которые со мной так.

– Признайся, страшно тебе стало, когда Шальной про возвращение к бандитам заговорил? – спросил Дым.

– Очень, – кивнула Динка.

– Вот именно. А от страха, девочка, люди и пострашнее вещи вытворяют. Потому что жить хочется. Своя шкура всем дорога и инстинкт самосохранения никто не отменял.

Странный ты, конечно, способ выбрала защищаться, ничего не скажешь. Но ведь поняла теперь, что не стоит палку перегибать. А раз поняла, значит, не все еще потеряно, Дин. Ты ж давно уже за себя постоять можешь, так что нет тебе нужды бояться, что обратно тебя кто-то силком затащит. У тебя охрана такая, что бандиты от зависти давятся, вот и рыпаются без конца. Да только ты плюнь на них и живи себе спокойно. Большая уже девочка, должна понимать, что без твоего желания больше ни одна скотина в Зоне тебя не тронет.

– Наверное, ты прав, дядь, – согласилась она и зевнула.

– Так, поговорили, а теперь давай уже спать укладываться. А то уснешь мне тут за столом, – принялся ворчать Дым.

– Да я к себе пойду. Что ты со мной, как с ребенком-то? – попыталась сопротивляться Динка.

– Так ты и есть дите малое, неразумное. В болото свое поутру пойдешь. Негоже детям за полночь по Зоне шататься. Даже с мутантами под ручку. Спальник тебе сейчас выдам, устраивайся на ночлег.

Динка поняла, что спорить бесполезно и согласно кивнула, поспешно отправляя в рот очередную конфету.

– Хороший ты, дядь Дым. Все ты понимаешь, поэтому и идут к тебе со всей Зоны сталкера со своими делами-заботами.

Дым покосился на нее и удивленно приподнял бровь.

– Ишь, разговорилась мне тут, – с улыбкой проворчал он. – Спать иди.  Утром с тобой поговорим.

* * *

Поутру Динка улыбалась.

– Чего это ты такая довольная? – полюбопытствовал Дым.

– Сама не знаю, – пожала плечами девчонка. – Выспалась, наверное. Или конфеты твои вчерашние на меня так действуют.

– Раз так, значит, будем закреплять результат, – хмыкнул Дым, выуживая из закромов банку настоящего земляничного варенья. – На тебе для укрепления боевого духа. Мне давеча из-за кордона хорошие люди принесли.

– Ничего себе! Мне б таких хороших людей, дядь Дым, – обрадовалась Динка, накидываясь на угощение.

– Будут, – твердо пообещал Дым. – Ты только переставай мужиков в болоте купать и точно будут.

– А чем еще прикажешь развлекаться? – фыркнула девчонка. – Монстру в болоте купать не очень-то интересно. А эти брыкаются, брызги поднимают, матерятся витиевато. Хоть какое разнообразие.

Дым вздохнул.

– Дитё ты, Дина. Самое настоящее дитё. Никакого сладу с тобой нет. Люди, конечно, бывают падлами, но не все ж поголовно.

– Знаю. Ты мне, дядь, расскажи лучше, как мальчик тот поживает, которого ты ко мне отправил? Вернулся он домой?

– А как же? – Дым показал присланную Малым фотографию. – Вернулся, всё у него хорошо. Мать не болеет, сестра – красавица, сам доволен. Можешь ведь, когда хочешь, людям-то помогать.

– Могу. Только не всегда возникает желание. А этот хороший мальчик. За маму просить пришел, переживал очень. Горько ему было от собственного бессилия. И страшно, что не успеет. Он же бескорыстно пришел, потому я ему и помогла, чем могла. А вот ты зачем ему про птиц наплел? Отродясь же никаких птиц на болотах не было.

– А вот затем, что вера человеческая, Дин, чудеса творит. Поверил парень и тебя нашел. А не поверил бы – так бы и плутал в твоей глухомани до скончания века. Или пока ты б сама к нему не пошла из любопытства. Упростил я человеку задачу.

Динка слушала, разглядывала фотографию и улыбалась каким-то своим мыслям.

– А ты бы пошла добровольно в Зону за мать просить? – спросил Дым.

– Так я ж детдомовская, дядь, – вздохнула девчонка. – Ни про мать, ни про отца вообще ничего не знаю. Знаю только, что прям в роддоме от меня отказались и все. До пятнадцати лет в детдоме проторчала, а потом сбежала. Хотела вольной жизни…

А попала к выродкам по глупости. Уши развесила, поверила обещаниям и сказочкам про сытую, красивую жизнь. Только не знала, какой ценой за эту самую «сытую жизнь» заплатить придется. Маленькая ведь была, не понимала тогда, что к чему. Да и сейчас, честно говоря, далеко не всё понимаю.

– Раз не все понимаешь, значит, есть, куда расти, – улыбнулся Дым.

– Дядь Дым, а если мне опять захочется кого-нибудь замучить? – Динка внезапно помрачнела.

– Не захочется. Во-первых, ты уже попробовала. Слишком много для этого в тебе человечности. А во-вторых, после Шального твое болото за версту обходить будут. Охотников добровольно попрощаться с собственной крышей в Зоне немного. Ты, можно сказать, показала уже зубы и когти. Кто с мозгами – будут уважать и считаться. А кто попроще, бояться будут и так, на расстоянии.

Ты пойми, Дин, дураки и уроды будут всегда. Нужны они миру для равновесия. Только у тебя перед ними есть преимущество.

– Какое?

– Ты договориться умеешь при большом желании. А если не получается, то и гони непрошеных гостей своими мутантами до самого кордона. Уж поверь, такой аргумент любому дураку будет понятен с первого раза.

– Конечно! – фыркнула девушка. – Пара кровососов – это весомый аргумент. И в болотах кое-что пострашнее кровососов водится.

– Вот и пользуйся этим аргументом, если есть на то реальная необходимость. А лучше оставайся здесь, к людям поближе.

Динка  мотнула головой.

– Не, дядь. Мне на болотах привычнее. Да и безопаснее, сам понимаешь. Бандиты так просто ведь не отвяжутся. Не вышло наемником меня достать, придумают еще способ. Я ж для них не человек, а что-то вроде ценного трофея. Как очень редкий артефакт. Или как большое шило в жопе. И не только для них, ведь так? Стоит мне с болот вылезти, на меня тут же бойцы "Долга" охоту начнут. И ученые заодно. А может, еще и Темные подключатся.

Дым нехотя кивнул.

– Ладно тебе, дядь, – улыбнулась Динка. – Не расстраивайся. Погоды нынче стоят отличные, до Выброса еще время есть, у меня снорки не кормлены и сталкера любопытные в болоте не мочены. Непорядок же.

– Какое же ты, Дина, дите. Вот как пить дать, самое настоящее. – Дым улыбнулся в ответ. – Иди уже на свое болото, коли тебе тут не сидится. Только ответь мне сначала, чем ты Малому помогла?

– Дорогу к Монолиту показала безопасную, – делая честные глаза, ответила девчонка.

– Дина! Ты мне лапшу-то на уши не вешай. Можно подумать, я тут первый день и не понимаю, что к чему.

– Ну ладно. К Болотному Доктору я его отвела, – призналась Динка. – Потом помогла артефакты нужные собрать. Док сказал, что диагноз вполне излечимый и сделал, что там было  нужно для этого. Предупредил только, что поторопиться надо. А после я Малого к тебе сначала проводила, очень уж он попрощаться с тобой хотел, а потом к Периметру самой короткой дорогой. Даже проследила, чтобы ничего с ним не случилось.

– Сказочники малолетние, – фыркнул Дым. – Придумали тоже историю про Монолит. Малой тоже хорош. Дошел он и вернулся, как же.

– Это я про Монолит придумала, дядь, – созналась девушка. – Звучит внушительнее, чем история о том, как мы с ним на четвереньках по Зоне ползали, артефакты добывали.

– Дети, – улыбнулся бармен. – Удивительно только, как живы остались оба.

Спустя пару часов Динка вышла из бара, жизнерадостно щурясь на солнце, показавшееся в разрывах туч. Дым проводил ее долгим взглядом.

В сердце ему закралась тревога…

Плач Зоны

Короткая автоматная очередь долетела до слуха Дыма откуда-то издалека.

«Вот больные. Опять друг друга по всем кустам гоняют. Не живется же некоторым спокойно», – подумал он.

Однако, сердце у него неприятно заныло, предчувствуя беду. И тревога оказалась не напрасной…

– Дым! Беда у нас!

Сталкер по кличке Хохот ввалился в бар, распахнув дверь мощным ударом ноги. На руках он нес безвольно обмякшую Динку…

Дым вскочил, опрокидывая колченогий табурет, и молниеносно смел всё со стола.

– Живая еще? Сюда ее клади! Голову ей держи! – командовал он, разрывая на девчонке пропитавшуюся кровью куртку.

Динка открыла глаза и попыталась пошевелиться.

– Дядь Дым, я ж теперь не жилец, – прохрипела она.

– Глупости не говори! – рявкнул Дым. – Мы тебя на ноги поставим. А то как же мутанты твои без тебя? Да и сталкеров в болоте кто купать будет?

– Мутанты мои к тебе сами придут, – выдавила девчонка. – Не сразу, потом. Ты не суетись, бесполезно уже.

Дым чувствовал, как у него предательски задрожали руки.

– Болтаешь много, силы побереги.

Динка усилием воли подняла руку и погладила бармена по щеке.

– Сам ведь знаешь, что не поможет. Я с такими дырами точно не жилец.

– Дина, маленькая  ты моя, потерпи чуть-чуть, – запричитал он. – Мы тебя в два счета выходим. – Голос его предательски дрогнул.

– Дядь Дым, – почти шепотом позвала девчонка: – Ты лучше Аню береги. Трудно ей сейчас…

– Какую Аню, Дин? – растерянно переспросил Дым, справившись, наконец, с плотной тканью куртки.

Но Динка уже не ответила…

А мгновение спустя по всей Зоне завыли мутанты.

Полный боли и отчаяния, протяжный и нестерпимо громкий вой в одночасье обезумевших монстров, казалось, заполнил собой все пространство вокруг.

Хохот вжал голову в плечи.

– Что это, Дым?  – сдавленно спросил он.

Ему казалось, будто невыносимый этот звук выдавливает даже воздух из легких.

– Это, брат, Зона плачет, – хрипло отозвался Дым.

* * *

Хохот был циник и мародер. Многие в Зоне его не любили за скверный характер, патологическую жадность и умение делать подлянки. Озлобленный на всё и всех, он мог пристрелить за один косой взгляд.

Но что-то перевернулось в нем в тот злополучный день.

Возвращаясь с очередной своей вылазки, Хохот услышал невдалеке короткую автоматную очередь. Движимый любопытством, он направился в сторону предполагаемой «мишени».

Отыскать хрупкую фигуру в высокой траве удалось далеко не сразу.

Уже подходя совсем близко, Хохот с внезапным для себя ужасом понял, что перед ним девчонка в старой, виды видавшей армейской форме не по размеру.

Динка лежала, уткнувшись лицом в землю, и слабо шевелила руками. Хохот кинулся к ней.

«Плечо пробито, легкое и позвоночник зацепило», – отметил он, осторожно переворачивая девушку.

– Как же ты так, малая? – растерянно бубнил он. – Кто ж тебя так?

– К Дыму помоги дойти, дядь, – прохрипела Динка. – Тут недалеко.

– Знаю, знаю, – приговаривал он, бережно поднимая девчонку на руки. – Куда ж ты сама? Не дойдешь ведь. Потерпи малость, тут рядышком совсем. Дым поможет, он умеет.

– Не успеет. Там трамплин возле тропы, смотри, не влезь, – отозвалась Динка и закрыла глаза, пытаясь сберечь остатки сил.

* * *

Шли вторые сутки с момента смерти девчонки. Все это время Дым молчал и практически не реагировал на внешний мир.

И по всей Зоне жуткий вой мутантов то и дело перемежался со звуками выстрелов, взрывами и криками сталкеров. Безумная эта какофония заставляла Хохота ежиться и передергивать плечами. Отходить далеко от бара он не решался. Задавать вопросы Дыму тоже. Всех желающих попасть в бар отваживал не грубо, но настойчиво. Понимал, что от посетителей будет только хуже.

Промаявшись наедине со своими мрачными мыслями до самого вечера, Хохот принял единственно верное решение.

Лопата и мощный фонарь нашлись у Дыма в подсобке. Не спрашивая разрешения, он взял все, что нужно, и вышел в сгущающиеся за стенами бара сумерки, искать подходящее место для могилы.

* * *

– Что ж вы меня не слушаете-то, дураки? – причитал Дым поутру. – Учишь вас, кретинов! Объясняешь без конца, предостерегаешь. А толку никакого!

– Всех не научишь, – пробормотал Хохот, устало прислоняя к стене лопату. – Ты мне лучше скажи, кто ж ее так? И за что?

– А вот ты мне и найди, кто ее так! – взревел Дым. – Живого притащишь – никакой награды не пожалею!

– Живого, так живого, – пожал плечами Хохот. – Награды свои себе оставь. Мне и самому в глаза посмотреть охота той твари, которая в спину стреляет беззащитной девчонке. Найду я тебе ту мразь, Дым. Если его мутанты за ночь не пожрали.

На мгновение бармену показалось, будто он ослышался. Отказ Хохота от награды стал для него неожиданностью, но задавать лишние вопросы не было никакого желания.

* * *

В тот же день Динку похоронили недалеко от бара. А к вечеру постепенно затихли мутанты.

– Спасибо тебе, брат, – вздохнул Дым, прилаживая над могилой грубый, сколоченный на скорую руку крест. – Я б тут с катушек слетел в одиночестве. Говорил же я ей не ходить никуда. Уговаривал остаться, нашлось бы ей место в баре, и заделье бы тоже нашлось. Но нет же, она упрямая, не хуже барана. К себе, говорит, пойду, неинтересно мне тут с вами.

– Не за что спасибо, – отмахнулся Хохот. – Думаешь, я совсем не человек, коль репутация у меня паршивая? Я когда ее раненую нашел, у меня аж перевернулось все внутри. Много в Зоне подонков шляется, но чтоб так…

Найду я того, кто ее убил, Дым. Из принципа найду. Сразу убивать не буду, но покалечу знатно.

– Динка бы твоего рвения не оценила, – горько усмехнулся Дым.

– Это что ж, та самая Динка, с болот? – осторожно спросил Хохот. – Про которую болтают, что она от бандитов сбежала и с мутантами водится?

– А ты думал, просто так по ней вся Зона плакала? – вопросом на вопрос отозвался Дым…

А(но)малия. Часть вторая

Дым задумчиво смотрел в вечереющее небо. Таких закатов, как в Зоне, он на своем веку больше не видел нигде. Редкое это явление стоило того, чтобы отложить все дела и выбраться из бара, дабы запечатлеть в памяти всполохи заходящего солнца.

Внезапно его внимание привлекло движение в кустах. Он не видел, но чувствовал, кто там есть. Ведь у хорошего сталкера чуйка, что у сторожевой собаки. А Дым считал себя хорошим сталкером, хоть и бывшим. И не напрягался.

– Здравствуй, Дым.

Голос был до боли знакомый и, в то же самое время, совершенно чужой, нечеловеческий. Звуки его как будто двоились, словно два разных существа пытались говорить одновременно.

Бармен нарочито медленно повернулся.

– Белая, твою в гробину мать! Ты ж сгинула месяца три как!

– Может и сгинула. А может и не совсем, – хмыкнула сталкерша.

Что-то в чертах ее лица показалось Дыму странным, неестественным.

– А если выстрелить и переспросить?

– Интересный подход к делу, – рассмеялась Белая уже своим, совершенно знакомым смехом с переливами. – Лучше водки налей, стрелок хренов. Сегодня я тебе буду истории рассказывать. Не зря ж через половину Зоны до тебя тащилась.

– Ну, коли через половину Зоны, да еще и с историями, то можно и водки с чистой совестью, – хмыкнул Дым, пропуская Белую вперед.

Было в ней нечто такое, за что упорно цеплялся взгляд…

– Рассказывай, не тяни кота за всякое. Ему, как минимум, неприятно, – разливая водку по стаканам, потребовал он.

– Не спеши, а то успеешь, – хохотнула Белая.

Бармен непроизвольно вздрогнул. Слышал он эту фразу не раз…

– Дошло наконец? – поинтересовалась женщина, принимая из его рук стакан.

Дым кивнул.

– В общих чертах я суть понял, – нарушая затянувшееся было молчание, заговорил он. – Теперь, видишь ли, жажду подробностей и много.

– Будут тебе подробности, – пообещала Белая. – Много и красочных. Я тебе такую историю расскажу, что мало точно не покажется.

Руки ее дрожали, чего раньше за ней никогда не водилось.

– А ты это, теперь которая из двух? – осторожно поинтересовался Дым.

– Да обе сразу. Только аномалия твоя сейчас, скажем так, спит. Поэтому я – это я.

– Тут видишь, какое дело, – начала рассказывать Белая: – я же, выходит, из-за нее в Зону пришла.

Сгинуть-то Амалия сгинула, электрой ее приложило. Да только какая-то часть разума уцелела и стала этой вашей аномалией. Уж очень она не хотела умирать, Дым. За жизнь цеплялась до последнего, как могла. Дура она, конечно, была, но упрямая. И упрямство ее дало удивительный результат.

Та часть разума, которая сохранилась, нечто вроде сигнала S.O.S посылала вокруг. Этакий зов в надежде найти себе новое тело. Она потому других женщин не трогала, что искала такую, которая откликнется. А когда внутри Зоны ничего не вышло, стала свой зов направлять вовне.

А я вот, наоборот, жить перехотела в какой-то момент. Тут меня ее зов и накрыл. Не зря ж я тебе говорила, будто екнуло внутри. Да так екнуло, что никаких сил сопротивляться не было. Будто под гипнозом меня сюда притащили.

Так оно интересно получилось, что в Зону-то я попала, а что искать – не представляла совершенно. До того момента, пока ты мне про аномалию не рассказал. Тогда-то у меня второй раз и екнуло. Вот я и сорвалась чуть ли не бегом, весь Рыжий лес излазила. А встретились мы с ней в итоге у базы "Долга". И долговцы, хочу заметить, от нашей встречи были совершенно не в восторге. Попали, так сказать, под горячую руку. Ну да черт с ними.

Подробностей того, как все произошло, я тебе рассказать не могу. Сама не очень понимаю. Но я поначалу хотела было отказаться от этого сумасшествия. А потом передумала. И теперь мы – вот, обе две. – Белая устало улыбнулась.

Дым слушал и краем глаза следил за ее руками. В пальцах сталкерша вертела непонятно откуда взявшийся огрызок карандаша.

– Обе две, значит. И что ж вы дальше собираетесь делать? – спросил он, стараясь не упустить из виду ни одного движения.

Все в ней, вроде, было знакомо. Только глаза стали синие-синие, как васильки.

– Дальше…

Белая, казалось, немного замялась.

– Дальше мы на волю вернуться хотим, за Кордон. Если, конечно, Зона нас, таких интересных, отпустит.

– А чего б ей не отпустить? – хмыкнул Дым. – Вас же двое, прорветесь как-нибудь.

Когда женщина ушла, он принялся сосредоточенно изучать стол в том месте, где она водила карандашом. И к своему удивлению, нашел два слова, выведенных ровным почерком Белой.

«Нельзя. Отсюда».

***

Белая вернулась снова несколько недель спустя.

– Выглядишь так, будто за тобой стая голодных снорков по всем оврагам охотилась, – заметил Дым, разглядывая женщину.

Глаза у нее были голубые, как незабудки.

– Лучше б снорки, – вздохнула сталкерша.

– Что, Зона не отпускает? – участливо спросил он.

От его вопроса Белая вздрогнула и поморщилась.

– Нельзя ее за кордон, Дым. Никак нельзя.

– Кого из вас?

– Аномалию твою! – рявкнула сталкерша. – В прошлый раз она тебе тут красиво заливала, нечего сказать. Только нельзя ее отсюда выпускать. Недоброе она замыслила.

– Да кто ж из вас кто?

– Днем я, ночью Амалия. Иногда случается наоборот, когда у кого-то из нас силы бодаться кончаются. У нас же с ней не существование, а постоянная война. Не просто так она себе тело искала, будучи аномалией. Мстить она задумала, Дым.

– Кому мстить?

– Да всем подряд. Я ж про нее теперь почти все знаю. Письмо ее оказалось липой. И Славика своего она в Зоне так и не нашла. На этой почве ее и переклинило, мозги совсем у девки отказали. Потому-то она и сгинула так глупо. Только вот обида на весь белый свет у нее оказалась такая, что пережила ее саму.

– И что делать думаешь с аномалией этой?

– Не знаю, – пожала плечами Белая. – Пока силы есть, повоюем еще. Или я ее, или она меня. Только я ей из Зоны уйти не дам. Подыхать буду, а все равно не дам. Слово даю. Одного она не учла аномальным своим разумом. Она-то жить хочет, а я… Но зачем-то мне жить еще надо. Чувствую я, что еще не все, не конец истории.