Цена ошибки

– Вас просят пройти в мобильный командный пункт, он вон там, сразу за стоянкой самолетов. Я буду обслуживать вашу машину, с вашей авиабазы не уцелел ни один человек. Кроме заправки, пополнения боекомплекта и обслуживания с машиной что-то надо делать, она нормально себя вела? – обратился к нему пожилой техник в замасленном комбинезоне, приставляя к самолету стремянку.

– Нормально, ничего не надо. Только вот что, найди краску и нарисуй мне еще один крестик – я завалил одного. Да, и еще, подвесь пару «Сайдвиндеров», сегодня их мне здорово не хватало, – ответил ему Эрих и пошел мимо стоянки самолетов к мобильному КП.

В мобильном КП его встретил замотанный дежурный.

– Господин подполковник! Обстановка совершенно запутана, КП в Калькаре на вызовы не отвечает. Не отвечает также оперативное командование ВВС страны в Порц-Ване и второй ЦУВО. Единственное начальство, которое есть на связи, это штаб третьей авиадивизии. От него получен приказ сажать все самолеты, которые возвращаются от линии фронта, на развернутые площадки рассредоточения, с которыми есть связь. Относительно вас мне поступила команда заправить ваш самолет и просить вас подождать здесь, пока хоть что-то не прояснится. Вы можете отдохнуть, палатки для пилотов развернуты в лесу, за нашим КП.

– Я видел больше десятка ядерных взрывов только на севере Германии, когда летел к границе. И после боя, когда летел назад, – задумчиво обронил Эрих.

– Как слетали? – вежливо поинтересовался дежурный.

– Мы с ведомым «убили» две ракетных установки, правда, уже после пусков. Потом нас подловили «Фреско» и сбили моего ведомого, я завалил один «Фреско». Еще пару установок вместе со зданиями, где они прятались, разбомбило звено моей первой эскадрильи. Кстати, ты не знаешь, где они?

– Их посадили на такой же площадке на шоссе Е22 возле Фильзума. Авиабаза в Лере тоже уничтожена.

– Хорошо, я пойду отдохну пару часов. Может, даже удастся заснуть. С самого утра на ногах, потом еще этот бой. Буди меня сразу, как только я понадоблюсь.

22:35, московское время, 20:35, время местное. Запасной аэродром бундеслюфтваффе на автостраде А31 возле Грасхаус. Через 4 часа 35 минут после начала конфликта

Эрих долго не мог понять, где он. Сначала он не мог заснуть, но потом провалился в кошмар, в котором он летел один на своем «старфайтере», а со всех сторон поднимались грибы ядерных взрывов. Только через минуту он сообразил, что лежит одетый на койке в палатке и его трясет за плечо давешний дежурный лейтенант.

– Вставайте, герр подполковник, вам срочно надо вылетать в Аурих. Оттуда прислали за вами вертолет и даже отправили с ними вашу форму.

Эрих покосился на свой кое-как расшнурованный высотно-компенсирующий костюм, в котором он завалился на койку.

– К черту вертолет. Мой «старфайтер» уже заправлен? Боекомплект у пушки пополнили? Вот и отлично, а вертолет с формой отправьте обратно. И запихните в него моего нового техника.

Через пятнадцать минут F-104G c черным тюльпаном на фюзеляже, взмыв в ночное небо, взял курс на авиабазу Аурих.

Сразу в здании КП базы его встретил начальник штаба третьей авиадивизии и, не говоря ни слова, протянул ему микрофон радиостанции. Эрих, удивленно пожав плечами, тоже не говоря ни слова, взял микрофон, одновременно садясь на свободный стул и надевая наушники.

– Я подполковник Эрих Альфред Хартманн, командир того, что осталось от семьдесят первой истребительно-бомбардировочной эскадры «Рихтгофен». Кто со мной говорит?

– Говорит генерал Йозеф Каммхубер, – раздался голос в наушниках.

«Генерал Каммхубер, бывший заместитель министра обороны по ВВС. Но что ему надо от командира гешвадера?»

– Приветствую вас, генерал! – начал было Эрих, но его резко оборвали:

– Заткнись, Bubi, и слушай меня очень внимательно. Это очень хорошо, что ты уцелел. Потому что из авиационных командиров союзников в зоне «Север» ты единственный, кто остался. Так что прекращай геройствовать и начинай работать, ты теперь руководишь командованием «Север». И, возможно, заодно вторым ЦУВО тоже. Пока из-за океана или с острова не пришлют кого-нибудь чином повыше. Кстати, рядом с тобой должен находиться твой новый начальник штаба. Он введет тебя в курс дела. Конец связи.

Хартманн, еще держа микрофон с наушниками в руках, повернулся к бывшему начштаба третьей авиадивизии и, понимая, что задает глупый вопрос, все-таки спросил:

– А где все?

Новоиспеченный начальник штаба командования «Север» устало взглянул на своего нового командира, вздохнул и глухим, каким-то безжизненным голосом начал говорить:

– Штаб командования второго ЦУВО в Рейндалене уничтожен через семнадцать минут после получения команды от верховного командования союзными силами в Европе о начале боевых действий, ракетно-ядерным ударом, ориентировочно русские сбросили на него одну мегатонну. Эти чертовы английские снобы даже не подумали убраться оттуда в запасной бункер – КП под Гладбахом. Впрочем, им бы это мало помогло, персонал запасного командного пункта «Гладбах» атакован и уничтожен диверсантами красных. Оперативное командование бундеслюфтваффе в Порц-Ване и штаб командования ВВС «Север» в Калькаре тоже получили по мегатонне. В нашей зоне ответственности подверглись ядерным ударам командные центры, узлы связи и места дислокации: Удем, Маастрихт, Ненбург, Минден, Ферден, Мюнстер, Вессель, Эммерих, Арнем, Амстердам, Роттердам, Брюссель, Фленсбург, Вейле, Гамбург, Ганновер, Бремен, Билефельд, Копенгаген, Харбург, Брекендорф, Вансдбек, Роскилле, Кольдинг, Рендсбург, Штаде, Бремерферде, Ротенбург, Зольтау, Бассум, Брауншвейг, Хильдесхайм, Фиссельхёфеде, Латцен, Вальсроде, Падеборн, Хамм, Иббенбюрен, Херфорд, Ахим, Эсбьерг, Нестед, Итцехо, Ольдеслоэ, Бракель, Альт-Дуфенштедт, Гох, Клоппенбург, Бракель, Геттинген, Кассель, Хемелинген. Атакованы аэродромы Лаарбурх, Гютерсло, Брюгген, Нордхорн, Ольборг, Каруп, Лер, Оснабрюк, Хопстен, Гревен, Эйндховен, Аспере, Удем, Вегберг, Нёрвених, Шлезвиг, Витмундсхаффен, Ольденбург, Йевер, Нордхольц, Лек, Ноймюнстер, Альхорн, Виборг. Атакованы военно-морские базы и порты Экернвёрде, Свендборг, Фредериция, Хадерслев, Ольборг, Фредериксхаффен, Хусум, Везермюнде, Харлинген, Ден, Хельдер, Гравенхаге, Флиссинген, Остенде, Киль, Вильгельмсхаффен, Куксхаффен, Оденсе, Эмден. Этот список еще уточняется. Минимальная мощность каждого из этих ударов, по предварительной оценке, двести килотонн. Все это произошло в течение получаса после того, как нам пришла команда от SHAPE. Также атакованы базы ЗРК и позиции РЛС, потери еще уточняются. Но уже известно, что в течение первого часа те передовые посты РЛС, что уцелели при ракетной атаке, подверглись ударам бомбардировщиков красных, так что РЛС-контроля у нас над Германией нет. Вообще нет в нашей зоне ответственности командования «Север». Принимаются меры к исправлению ситуации, мы перебрасываем вертолетами резервные РЛС из Бельгии и Голландии, но контроль будет восстановлен только к шести часам завтрашнего числа, вернее уже сегодняшнего. До этого я принял решение не совершать новых вылетов, без управления мы несем слишком большие потери. Кстати о потерях. Мы потеряли почти полностью твою семьдесят первую истребительно-бомбардировочную эскадру «Рихтгофен», пятьдесят первую разведывательную эскадрилью. Бельгийцы потеряли целиком второе истребительно-бомбардировочное крыло, голландцы триста семнадцатую истребительно-бомбардировочную эскадрилью. То есть все части, которые переучивались на новые F-104G и не успели рассредоточиться. Остальные части потеряли меньше, от трех до шести самолетов, не успевших взлететь по тревоге. У англичан вообще нет потерь на земле. Вообще на земле на аэродромах второго ЦУВО потеряно предположительно около ста самолетов от первой ракетной атаки русских.

– А что, есть потери на земле и от других причин? – ошарашенный всей этой лавиной плохих новостей, спросил Эрих.

– Аэродромы Сустерберг, Волкел в Голландии и Бовешен, Бьерсе, Мельсбрук в Бельгии во время взлета по тревоге атакованы группами диверсантов с использованием пулеметов и противотанковых гранатометов, всего потеряно двадцать пять и повреждено до десяти самолетов. Группу, атаковавшую аэродром в Сустерберге, удалось блокировать и частично уничтожить, обнаружено восемь убитых диверсантов. Теперь самое интересное. Трупы одеты в камуфляжную форму французского образца со знаками различия третьего парашютного батальона Иностранного легиона и вооружены французским оружием, включая гранатометы LRAC MLe 50. Также на автобане совершено нападение на командира моей третьей авиадивизии, он ехал вместе с начальником оперативного отдела на совещание в Калькар. Их машина обнаружена расстрелянной из автоматического оружия в двадцати километрах отсюда, тела пропали.

– Шайзе! – выругался Эрих. – А что по этому поводу говорит французское командование?

– Молчит. Более того, французы получили от американцев со складов на востоке Франции двадцать единиц атомных бомб Мк8 для своих «вотуров», еще 25 октября, это мы только что узнали. Но ни один из них до сих пор не взлетел. Вообще ни один французский самолет не поднялся в воздух в нашу зону второго ЦУВО, только обычные патрульные полеты во Франции. Кстати, ни одна русская ракета не упала на французскую территорию. И в завершение такой факт: с нами связался представитель третьего армейского американского корпуса по поводу прикрытия с воздуха, его части начали выдвижение на восток согласно директиве СЕТАГ. Французский корпус остался на месте, на все попытки связаться отвечают, что ждут команду из Парижа.

– Доннерветтер! – снова ругнулся Эрих. – Похоже, наш добрый партнер по Альянсу, старина де Голль, решил запрыгнуть на забор и посмотреть оттуда, как нас будут убивать.

– Похоже на то, – меланхолично произнес начштаба. – Но на этом плохие новости не кончаются. Ракетной атакой комми уничтожены склады ядерного и химического оружия, те, что были возле Мюнстера, Гоха, Мёнхенгладбаха, Хиллероде. И склады обычных боеприпасов возле Виссельхеведе и Целле. Со склада возле Мюнстера передать ядерные бомбы Мк28 согласно директиве второго ЦУВО от десятого числа не успели. Остались еще американские склады во Франции, но это вне нашей зоны второго ЦУВО. Командование семнадцатой воздушной армии USAF хочет выгрести оттуда всё, но в связи с вышеизложенными событиями, у них это может и не получиться. Сейчас фактически у нас только один склад ядерного оружия в Бельгии, возле Кляйн-Брогел, но доставка по авиабазам планируется только с рассветом. Ночью американцы рисковать не хотят, учитывая наличие в этом районе диверсионных групп. В воздушных боях наши потери около двадцати машин, сбито около пятидесяти самолетов противника, но сам знаешь, вот эту цифру надо делить минимум на два. Из тридцать второй эскадрильи ударных самолетов из семнадцатой воздушной армии USAF с ядерным оружием взлетели все. Сейчас результаты уточняются, на 20:30 вернулись девять машин из пятнадцати, уничтожены мост на Висле возле города Торунь, мост на Одере возле Франкфурта, аэродромы Темплин, Цербст, Финстервальде, это достоверно известно. И это всё без англичан и канадцев, мы знаем только, что они успели подняться в воздух. Свои результаты они нам не сообщают, есть ли у них какое-то общее командование сейчас, кроме уничтоженного британского КП в Рейндалене, я не знаю. А связываться с каждой британской базой, чтобы спросить, что они там навоевали, у нас не хватает времени. Я послал в 18:30 три оставшихся самолета из пятьдесят первой разведывательной эскадрильи, они до сих пор не вернулись и, видимо, уже не вернутся, время по топливу уже вышло. Посылать авиаразведку снова, когда ПВО красных целехонько, я не стал, а теперь это твоя головная боль.

– Спасибо, – с сарказмом проговорил Эрих. – Еще что-то?

– Непонятно, почему-то уцелела наша авиабаза в Аурихе. Все остальные крупные аэродромы красные обработали ядерными ракетами[24]. Но красные могут исправить эту недоработку. Поэтому, как только будет развернут запасной КП, мы перебираемся туда. Отсюда надо отогнать твой самолет, вообще, какого черта ты на нем сюда прилетел? Я же посылал за тобой вертолет!

– Извини, не подумал, что я стану такой важной авиационной шишкой, – проворчал Эрих. – Пилоты хоть здесь есть?

– Девять человек, из тех, что проходили переучивание с F-86, – протер красные, как у кролика, глаза начштаба.

– Вот пусть они этим и занимаются. Перегнать надо не только мой самолет, но и все старые «сейбры», чует мое сердце, они нам понадобятся. Во всяком случае, сегодня, нет, уже вчера, один комми на «фреско» подбил моего ведомого. Значит, так, составь график, куда и когда надо перегнать самолеты, и иди спать, раз я уже здесь. Все равно до рассвета ничего нового не случится.

Эрих ошибался. Не прошло и получаса, как начштаба, наскоро расписав график вылета самолетов и вертолета, чтобы в нем забирать обратно пилотов, ведь их было всего девять, а самолетов больше тридцати, рухнул на койку в соседней комнате, когда начали приходить новости. Неприятные. Сначала от наземных частей, на которые время от времени сыпались бомбы от ночных налетов противника, с требованием воздушного прикрытия. Потом эти же части, атакованные танками и мотопехотой противника, требовали воздушную поддержку. А что он мог сделать? Без РЛС-контроля, вслепую отправлять самолеты на линию фронта для прикрытия или поддержки с воздуха – это значило просто отправлять их на убой. Потом пришло сообщение о морском десанте возле Любека. Потом пошли сообщения о новых ядерных ударах по узлам обороны Альянса, и так трещавшей по швам, и Эриху стало совсем хреново. Правда, новых ракетных ударов было всего около двадцати, и мощность их была невелика, по сравнению с вечерним кошмаром, по донесениям – около десяти килотонн каждый. Судя по всему, передвижные ракетные комплексы FROG-2 и FROG-3[25] советских танковых и мотострелковых дивизий добрались до передовых позиций и начали своеобразный «концерт по заявкам». В смысле, каждый опорный пункт бундесвера, который отчаянно сопротивлялся наступающим передовым частям третьей особой и двадцатой гвардейских армий, максимум через десять минут после запроса получал на голову ракету с боеголовкой мощностью в десять килотонн. К 06:00 Приморский фронт продвинулся по всей линии соприкосновения на двадцать-пятьдесят километров.

Эрих не знал, что разведчики Ил-28Р из состава тридцать седьмой воздушной армии и ВВС ННА ГДР уже предоставили примерную картину обстановки командованию Приморского фронта на триста – четыреста километров от линии боевого соприкосновения. Три машины было сбито уцелевшими от вечернего разгрома комплексами третьей эскадрильи ЗРК «Найк-Геркулес» четвертой авиадивизии бундеслюфтваффе возле Ольденбурга, но остальные вернулись. Еще он не знал, что четыре ударных соединения противостоящего СЕТАГ Приморского фронта, сто шестьдесят четвертая, сто пятьдесят девятая, сто четырнадцатая и сто семьдесят пятая ракетные бригады, загрузив на технических батареях на пусковые установки новые ракеты, заехали на уже подготовленные топопривязкой стартовые позиции. И начали переход в готовность номер один, получив новые цели по результатам авиаразведки. Цели, уничтожение которых позволяло закрепить господство в воздухе тридцать седьмой воздушной армии Приморского фронта. Только что разведанные передовые аэродромные площадки рассредоточения, на которых ночью сидели самолеты второго ЦУВО и полученные с такими жертвами координаты позиций ЗРК. Ракеты были, правда, с боевыми частями 269А мощностью десять килотонн, новых боевых частей РА-17 в ПРТБ Приморского фронта уже не было. А еще он никак не мог знать, что многочисленные транспортные самолеты Ли-2, Ил-14, Ан-8 и Ан-12 с погруженными по команде «Экватор» полками седьмой и сто шестой Краснознамённых орденов Кутузова второй степени воздушно-десантных дивизий уже прошли над Вислой.

15:28, время по Гринвичу, 18:28, время московское, в небе над Балтикой, в 120 милях от Клайпеды, борт бомбардировщика В-52G из 13-й эскадрильи 509-го бомбардировочного авиакрыла. Через 28 минут после начала конфликта

Капитан Гриссом был спокоен, насколько может быть спокоен человек, пилотирующий стратегический бомбардировщик с четырьмя ядерными бомбами на борту во время начавшейся Третьей мировой войны. Экипаж молчал, обычных шуточек не было слышно. Десять минут назад по приказу командира задернули специальные затемненные шторки[26]. Внезапно оператор системы РЭБ, сидящий в задней части кабины спиной к направлению полета, сообщил:

– Сэр, наблюдаю две отметки, на семь часов.

Тут же стрелок-оператор хвостовой турельной установки, сидевший рядом с ним, сообщил:

– Подтверждаю, дистанция уже три мили, быстро сближаются. Это два истребителя. Уфф, это шведы, – с облегчением выдохнул он.

Через минуту два новеньких перехватчика J-35 «Дракен» с опознавательными знаками шведских королевских ВВС пристроились по сторонам «баффа» Гриссома.

– Долго они телились, мы уже двадцать минут как по кромке шведской границы идем, – меланхолично проговорил Гриссом. Внезапно его оборвал второй пилот:

– Сэр, вспышка на два часа! Еще одна! Еще, почти прямо по курсу!

– Так, это наши парни из ракетных крыльев отстрелялись. Или водоплавающие помогли. – Как настоящий пилот стратегического командования USAF, Гриссом придерживался высокомерно-презрительного отношения к остальным видам вооруженных сил США.

– Сэр, те две, что правее, это Калининград и, предположительно, Балтийск. А прямо – это точно Клайпеда, – сообщил штурман, сверившись с картой.

На месте вспышек уже вырастали гигантские шляпы ядерных взрывов, поднимаясь вровень с высотой полета их бомбардировщика.

– Ну что же, пройдем в дыру, которую нам любезно обеспечили, – довольно сказал Гриссом. – Как там наши шведские спутники?

– Развернулись и мчатся обратно, на форсаже, – сообщил стрелок-оператор.

– Наверное, наложили в штаны. И теперь бегут домой, подальше от разборок больших мальчиков, – сообщил довольный Гриссом. Настроение ему испортил оператор навигационной РЛС, до сих пор молчавший и сидящий на нижней палубе кабины рядом со штурманом лицом к полету:

– Сэр, похоже, разборка будет быстрее, чем мы думаем. Вижу две цели на два часа, быстро идут на сближение, превышение почти на милю.

Через несколько минут две стремительные машины проскочили правее и выше от них, с ходу разворачиваясь и заходя «баффу» в хвост.

– Поднять шторки! А то нас собьют, а мы этого ни черта не заметим. Пит, мне показалась, у них крылья треугольные? – обеспокоенно спросил Гриссом.

– Да, сэр, так точно, когда они заложили вираж на развороте, я четко увидел!

– Плохо, похоже, это новые Fishpot. Они вооружены ракетами, значит, под наши пулеметы они не сунутся, если только по ошибке, – хмуро сказал Гриссом.

– Боб, включай свое банджо. И, как только заметишь пуск ракет, запускай ловушки. Тепловые и радиолокационные, попеременно, – приказал Гриссом оператору РЭБ, назвав банджо систему РЭБ AN/ALQ-172. – А ты, – обратился он к стрелку-оператору, – будь наготове, если они ошибутся и подойдут близко.

Капитан Ментюков, ведущий пары перехватчиков Су-9 пятьдесят четвертого Краснознаменного Керченского гвардейского истребительного авиаполка, считался очень опытным летчиком, налетавшим на Су-9 почти пятьсот часов. В этом полку он оказался к началу войны в затянувшейся командировке. Вообще он был летчиком сто сорок восьмого центра боевой подготовки и подготовки личного состава авиации войск ПВО из Савостлейки, но четыре месяца назад его «приписали» к пятьдесят четвертому полку. В мире отчетливо пахло порохом, новый президент США Барри Голдуотер в своих выступлениях переплевывал даже Гитлера в части угроз СССР. В этих условиях Новосибирский авиазавод был переведен на трехсменную работу без выходных и к середине 1961 года выпускал уже сорок машин в месяц. И остро встали проблемы с переучиванием летного состава, летавшего в основном на МиГ-17. Который в 1962 году как перехватчик ПВО смотрелся ну уж совсем устаревшим. Поэтому летчики из Савостлейского учебного центра фактически жили на аэродромах тех полков, которые переходили на Су-9. И потому с началом войны капитан Ментюков оказался в кабине ведущего пары истребителей пятьдесят четвертого полка, взлетевшей на перехват американца над Балтикой. Более двух лет назад, когда сбивали американского шпиона Пауэрса, капитан Ментюков как раз перегонял новый Су-9 с завода в полк и сел дозаправиться на аэродроме возле Свердловска. Тогда он получил жесткий приказ взлететь на безоружном самолете и таранить высоко летящий U-2, до которого не доставали более старые истребители. Он уже тогда взлетел, но выполнить приказ не успел, американский шпион был сбит зенитными ракетами. И вот сейчас его пара уже заходит на цель, наверняка тоже американца, и теперь у них оружие есть, восемь ракет РС-2УС на двоих.

Запросчик-ответчик СРЗО-2М системы госопознавания «Кремний-2М» еще три минуты назад выдал сообщение, что это чужой. Они взлетели двадцать минут назад по тревоге с аэродрома в Вайноде, набрали высоту, едва успев получить наведение на одиночную цель со стороны Швеции, как внезапно внизу, у них за спиной начали вставать грибы ядерных взрывов. Ментюков был спокоен за себя, но волновался за своего ведомого. Желторотый лейтенант Андрей Брайцев только что из училища. Еще учить его и учить, но как учить, когда началась Третья мировая война? А вот как раз сейчас и начнем, одиночный бомбардировщик днем – лучших вариантов не найти. Он бросил короткие приказы ведомому:

– Второй, сейчас боевой разворот, меняемся, ты выходишь первый ему в хвост. Пускай ракеты парами.

Потом, разглядев силуэт американца, он добавил:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

НСО – начальник стартового отделения (пусковой установки) ракетного комплекса 9К72 (Scud, по классификации НАТО). Обычно лейтенант, старший лейтенант. Командует стартовым расчетом (1-й – 8-й номера: 1-й, 4-й номера обслуживают пусковую установку при подготовке к старту; 5-й, 6-й номера – механики-водители пусковой установки), СО и НРНР пусковой установки 2П19, обмывочно-нейтрализационной машиной 8Т311 (на базе ЗиЛ-157, водитель – 7-й номер), бортовым ЗиЛ-157, водитель – 8-й номер.

СО – старший оператор пусковой установки. Тоже лейтенант, старший лейтенант. НРНР – начальник расчета наведения ракеты, старшина (прапорщик), командует расчетом наведения (входящим в состав стартового отделения, 2-й и 3-й номера).

2

ВУС – военно-учетная специальность. ВУС 430200 – НСО или СО ракетного комплекса 9К72.

3

«Палец на палец» – перекрещенные пушки в петлицах, артиллерист (армейский сленг СССР).

4

СПО – система предстартового обслуживания, установлена на пусковой установке 2П19.

5

АПР – система аварийного подрыва ракеты. Находится на ракете 8К14 и разрушает её боевую часть, не вызывая детонации ядерного заряда, при значительном отклонении ракеты от заданного курса или сбоя в работе двигателя.

6

Согласен (нем.).

7

Скажите мне (нем.).

8

Почему-то я думаю, что вы меня обманываете (нем.).

9

Это? В сорок четвёртом, бомба с американского самолёта, в Любеке (нем.).

10

ПРТБ – передвижная ракетно-техническая база. Задачей ПРТБ было ракетно-техническое обеспечение ракетных бригад, в том числе ракетами второго и последующих пусков.

11

Бафф – BUFF, Big Ugly Fat/Flying Fucker/Fellow (англ.) – большой уродливый жирный/летающий член/ублюдок – прозвище самолета В-52 в USAF.

12

23 января 1961 года при сближении с заправщиком бомбардировщик В-52G, несущий две 24-мегатонные бомбы, потерпел аварию близ Голдсборо, штат Северная Каролина. На одной бомбе отказали пять предохранителей из шести, и только один предотвратил детонацию. Взрыв был бы в 1800 раз мощнее, чем у бомбы, сброшенной на Хиросиму.

13

Согласно SIOP-62, Single integrated operational plan – Единому комплексному оперативному плану ядерного нападения на СССР, целями для четырех бомб MK-28Y3 В-52G из 13-й эскадрильи 509-го бомбардировочного авиакрыла 8-й Воздушной армии USAF являлись:

1) город Минск, Белоруссия: автомобильный завод – производство грузовых автомобилей и тягачей для ракетной техники;