Наследница Каменной пустоши

– Как думаешь, зачем на самом деле приехал этот Лекс? – спросила я ее.

Разговаривать с портретами, конечно, глупо, но зато довольно интересно. Создается полная иллюзия общения с живым собеседником, и при этом никто не пытается вправить тебе мозги.

– Вот и мне кажется, что не просто так. Вместо того чтобы останавливаться у незнакомых людей, любой состоятельный человек снял бы гостиницу, согласна?

Моя нарисованная собеседница продолжала таинственно улыбаться.

– Но тетушка какова? Могла бы и предупредить, для чего нужны гостевые спальни. Интересно, остальные четыре комнаты тоже ждут своих постояльцев?

Я вздохнула, провела пальцем по раме и скривилась. Пыль. Проклятая вездесущая пыль. Придется снова браться за метелку, иначе дотошный Евгений Борисович выпишет штраф.

– Как считаешь, если я проверю сумку Стахова, это будет слишком некрасиво? – обратилась к красавице и пояснила: – Мне ведь надо выяснить, что он за птица.

Разумеется, никто не ответил, но это было и не нужно. Внутреннее чутье настойчиво подталкивало в комнату гостя.

– Я только одним глазком взгляну, – пообещала нарисованной девушке. – Просто ради собственной безопасности.

«Скажи лучше, из-за собственного любопытства» – ехидно встряло подсознание, но я благополучно от него отмахнулась и направилась в гостевое крыло.

Появление и скоропалительный уход Лекса не давали мне покоя. Было что-то странное в моем неожиданном постояльце. То ли его красивая киношная внешность, то ли бьющее наотмашь обаяние, то ли едва уловимый иностранный акцент, появляющийся в речи Стахова, когда тот переставал следить за своим произношением.

Потянув на себя дверь, я вошла в комнату и внимательно огляделась. На первый взгляд, в спальне ничего не изменилось. Кровать, комод, кресло – все было на своих местах, и только сумка, лежащая у стены, нарушала привычный порядок.

Я осторожно расстегнула молнию и уставилась на аккуратно сложенные вещи. Пара футболок, три рубашки, костюм в чехле, кожаный несессер, мешочек с обувью, футляр для очков, книга в мягкой обложке. Я посмотрела на заголовок. «Огонь и земля». Странное название. Пролистав несколько страниц, убедилась, что это что-то из разряда фантастики и разочарованно вздохнула. Ничего интересного. Обычная сумка, обычные вещи. Даже завалященького пистолета и то нет.

Положив роман на место, закрыла застежку и опустилась на ковер. Осмотр ни к чему не привел. То, что Стахов не беден, я знала и до этого, а больше никаких выводов сделать не удалось.

«Эх, Лерка, плохой из тебя сыщик. Не стоило и пытаться».

Это точно. Сколько ни читала детективов, никогда мне не удавалось вычислить преступника. Им всегда оказывался совсем не тот, кого я подозревала. Вот Светка, та слету могла определить злоумышленника. Подруге стоило только пролистать пару-тройку страниц – и все, для нее вопросов больше не было. А я мучилась до конца, а потом долго удивлялась, почему же сразу не догадалась, кто настоящий злодей. Да, Светка бы мне сейчас пригодилась. И чего ей на родине не жилось? Умотала за океан, засела в своей проклятой Силиконовой долине и пропала.

Отвлекшись от воспоминаний, я хмыкнула и поднялась с пола. Ладно. Пора завязывать с расследованиями. Если у моего невольного постояльца и есть какой-то тайный умысел, рано или поздно я о нем узнаю.

Я прошла к двери и уже взялась за ручку, когда за моей спиной послышался шорох и негромкое чертыхание. О нет! Опять? Вздрогнув, резко обернулась и остолбенела, растерянно глядя на неизвестно откуда появившихся мужчин. Ну ничего себе! Два каких-то неизвестных гражданина стояли у окна, спиной ко мне, и о чем-то тихо беседовали. Оба высокие, темноволосые, с отличной выправкой, и почти неотличимые друг от друга. И тут один из мужчин чуть повернул голову, и я с удивлением узнала в нем Стахова. Правда, выглядел мачо иначе, чем при нашей недавней встрече. Вместо демократичных джинсов и рубашки на нем были отлично сшитый смокинг, белая сорочка, бабочка на шее и начищенные до блеска туфли.

– Это еще что такое? – возмутилась я. – Откуда вы здесь взялись?

Алексей даже не отреагировал. Он посмотрел сквозь меня и отвернулся к своему собеседнику. Тот сделал шаг к окну, отдернул занавеску, отчего яркий солнечный свет хлынул в комнату, и я осознала, что мое впечатление о сходстве мужчин было обманчивым. Незнакомец оказался гораздо старше Стахова. Лицо его бороздили глубокие морщины, на правой щеке, чуть ниже скулы, белел некрасивый шрам, взгляд карих глаз был холодным и цепким, на висках пробивалась седина.

– Эй! Вы меня слышите? – Я подошла ближе. – Как вы тут оказались?

Моя рука коснулась Лекса, но прошла сквозь него.

– Вот черт!

Я отдернула пальцы и растерянно посмотрела на свою ладонь. Все-таки видение. Да, удивительно реалистичное, но видение. С ума сойти! Ну и домик! Для чего он показывает мне все эти фантомы?

Тем временем Алексей что-то сказал, а его собеседник неожиданно громко спросил:

– Как думаешь, кто будет ее преемницей?

– Не знаю, Карл, – Лекс закурил, задумчиво глядя в окно, а потом обернулся и посмотрел прямо на меня. – Леокадия слишком непредсказуема, – добавил он.

– Ставлю сто баксов на то, что старушка нас удивит, – хмыкнул Карл. – Вот увидишь, ее выбор будет совсем не таким, как все ожидают.

– Даже не сомневаюсь, – согласился с ним Стахов. – Вопрос в том, что делать нам?

– Ждать, – резко ответил Карл. – Рано или поздно все прояснится.

Он устало потер глаза.

– Опять не спал? – спросил Стахов, глядя на собеседника с плохо скрытой тревогой. – Карл, прекрати, это плохо кончится.

– Уймись, Лекс, – отмахнулся от него Карл. – Ничего со мной не будет.

– Как знаешь, – недовольно скривился Стахов.

– У нас слишком мало времени, Лекси. Слишком. Мы уже так долго ждем…

Карл не договорил. Он нахмурился и многозначительно посмотрел на друга.

– Ничего не понятно, – вздохнула я, разглядывая призрачных собеседников. – То они чего-то ждут, то у них времени нет. Что тетушка-конспиратор, что ее постояльцы. Интересно, когда происходила эта встреча и почему я все это вижу?

– Может, попробуешь подкатить к хозяйке? – спросил между тем Карл.

– Думаешь, я не пытался? – хмыкнул Лекс. – Леокадия – крепкий орешек. С ней ни один подкат не действует.

– Ладно. Подождем. Рано или поздно ей придется представить свою наследницу, вот тогда и решим, что делать дальше.

Мужчины настороженно переглянулись.

– Ты ведь не собираешься переходить мне дорогу, Бергман? – напряженно спросил Алексей.

– Успокойся, Лекс, – невесело хмыкнул его собеседник. – У меня и в мыслях не было. Все сливки достанутся тебе, можешь не сомневаться.

– Отлично, – кивнул Стахов, но сомнение из его голоса никуда не делось. – Надеюсь, так и будет.

Мужчины отвернулись к окну. Они одновременно достали сигареты, прикурили… И в тот же миг исчезли. А я осталась стоять, глядя на опустевшую комнату и пытаясь привести мысли в порядок. В собственное сумасшествие верить не хотелось. Я никогда не была слабонервной девушкой, склонной к меланхолии, поэтому не собиралась пугаться и заламывать руки. Во всем можно было найти рациональное звено. Если я вижу фантомы прошлого, значит, у этого есть какая-то причина. И я должна ее найти. Что там обсуждали эти двое? Время. С одной стороны, они собирались дождаться, пока Леокадия Серафимовна объявит имя наследницы, с другой – мужчины что-то искали и у них не было времени ждать. Вопрос в том, что именно они искали и при чем тут наследница?

Я аккуратно закрыла за собой дверь и побрела по коридору, раздумывая над услышанным. Интересно, эти двое нашли то, что хотели? И для чего на самом деле приехал Стахов? Какие такие дела привели его в наш городишко?

Резкий звук дверного звонка заставил меня отвлечься от размышлений и недовольно вздохнуть. Кого там еще нелегкая принесла?

Сдернув с вешалки олимпийку, накинула ее и вышла во двор.

– Кто? – дойдя до калитки, грозно поинтересовалась у пространства.

– Лерочка, это я, – послышался знакомый голос.

О нет! Опять он! Ну, что за наказание!

– Этьен, ты что, не русский? – сдержав рвущиеся с языка нецензурные выражения, спросила я.

– Русский, – растерянно ответил мой занудный кошмар. – А что?

– А то, что я тебе ясно сказала, что не хочу с тобой общаться! Неужели непонятно?

– Лерочка, вы сердитесь? – жалобно вопросило злосчастье. За калиткой послышалась какая-то возня, и вскоре над забором возникло бледное очкастое лицо.

– Нет, не сержусь, – глядя на морального террориста, тихо ответила я и рявкнула: – Я в бешенстве!

– Но почему? – в уменьшенных линзами зеленых глазах светилось чистое и незамутненное непонимание.

– Потому что ты меня достал! – не сдержалась я. – Как тебе еще объяснить? Оставь меня в покое! Я не хочу тебя видеть. И слышать тоже, понятно?

На лице Этьена возникло такое беззащитное выражение, что я чертыхнулась, подняла взгляд к небу и простонала: – Господи, ну за что мне это?!

А потом распахнула калитку и безнадежно махнула рукой.

– Заходи, злосчастье.

Этьен мгновенно просочился во двор и рванул к двери. Я пошла следом, беззвучно ругая собственное мягкосердечие. «Не доведет оно тебя до добра, Лерка, – внушала я себе. – Не доведет!»

Но что было делать, если я не могла спокойно смотреть на разнесчастного ботана? Он был таким неприкаянным, что невольно вызывал в душе нелепое сочувствие. Вот вроде взрослый парень, а все равно что ребенок.

– Ноги вытри! – крикнула гостю, пытаясь избавиться от глупой жалости. – Наследишь в доме – сам убираться будешь.

– Не переживайте, Лерочка. Если надо, я и полы помыть могу, – с готовностью отозвался Этьен. – Я у бабушки всегда мою.

– Иди уже, – проворчала в ответ, захлопывая дверь.

– У вас очень красивый дом, – остановившись при входе, с благоговением произнес Этьен. – Такой уютный. И цветов много. Я люблю, когда вокруг цветы.

«Ну, точно, блаженный, – вздохнула я. —Лютики-цветочки, теория вероятностей… Как же я вляпалась во все это?».

– Ванная – прямо по коридору и направо, – нарочито сурово посмотрела на гостя. – Иди, мой руки. Будем чай пить.

Этьен довольно просиял и кинулся выполнять мое распоряжение.

– Театр абсурда, – пробормотала я, отправляясь на кухню и бухая на плиту чайник. – Утром откушиваю кофе с брутальным мачо, в обед пью чай с занудным ботаном, осталось только отужинать с каким-нибудь бутафорским злодеем, и можно будет считать, что день удался.

– Что вы сказали, Лерочка?

Этьен совершенно бесшумно возник за моей спиной, заставив меня испуганно вздрогнуть.

– Говорю, день сегодня хороший, – повернувшись, наткнулась на преданный взгляд. За толстыми линзами зеленые глаза Этьена казались детскими и беззащитными.

– Замечательный день, – торопливо кивнул злосчастье и уселся в кресло, в котором еще не так давно сидел Лекс. – Лерочка, вы ведь не против, что я вот так свалился вам на голову? Просто мне показалось, что вы на меня обиделись. И так, знаете, на душе тоскливо стало. И я решил, что нужно пойти и извиниться.

– За что? – я строго посмотрела на ботана, пытаясь задушить в себе проклятую жалость.

– Не знаю, но раз вы сердитесь на меня, значит, я в чем-то виноват, – простодушно ответил Этьен. – Так вы простите меня?

Бородатый гоблин! Да что же это такое? Опять все по новой!

– Нет, не сержусь, – вздохнула я и разлила чай по чашкам. – Пей, а то остынет.

– О, крепкий, как я люблю! – обрадовался Этьен. – И с лимончиком. Вы знаете, Лерочка, если верить теории вероятности…

Дальше слушать я не стала. Злосчастье перешел к своей излюбленной теме, и мой мозг автоматически выключился. Этьен что-то воодушевленно говорил, а я смотрела на него, кивала и думала о своем. Тайны недавних видений не давали мне покоя. В голове крутились обрывки подслушанных фраз, перед глазами стояли лица Лекса и Карла, а в душе зрело неясное предчувствие. Если раньше тетушкин дом не внушал мне доверия и я настороженно относилась к неожиданному подарку судьбы, то теперь я была убеждена, что с моим наследством связана какая-то тайна. И, может быть, даже не одна.

– Размещения могут быть с повторениями, – вклинился в мои размышления голос ботана, – то есть один элемент можно использовать несколько раз. И без повторений, когда элементы не повторяются…

Этьен воодушевленно говорил, одновременно пил чай и уминал бутерброды с колбасой, умудряясь при этом отчаянно жестикулировать. Он напоминал мне бродячего пса, которого подобрали и пустили в дом. Такой же бестолковый и счастливый от неожиданно свалившегося подарка судьбы.

– А где ты живешь? – спросила я, прерывая вдохновенную речь своего гостя.

– Что? – тот растерянно моргнул.

– Где ты живешь? – повторила я. – В каком районе?

– В Черемушках, – ответил парень. Он как-то сник и скукожился, ссутулившись над чашкой. Все его вдохновение мгновенно испарилось. – Снимаю комнату неподалеку от химки.

М-да. Печальненько. Я посмотрела на гостя с сочувствием.

Черемушки были старым рабочим районом Сорска. В шестидесятых годах в городе построили химзавод, рядом с ним выросли трехэтажки для тружеников вредного производства, два садика, школа, жизнь закипела и кипела вплоть до девяностых, когда завод закрыли. Те, у кого еще оставались какие-то надежды, отправились искать работу в областном центре, кто-то уехал в Москву, кто-то – в соседний город, район медленно пустел и постепенно окончательно захирел. В Черемушках остались только гопники да спившиеся нетрудовые элементы. В начале двухтысячных район попытались реанимировать, даже программу специальную придумали, но из этого ничего не вышло. Хотя чему тут удивляться? Окраина города, старые хрущевки, отсутствие нормальной работы. Так все и заглохло. Дома ветшали, многие были в аварийном состоянии, какие-то из них расселили, а остальные доживали свои последние дни. Грустное зрелище. Квартиры в Черемушках стоили совсем недорого. Правда, желающих купить их было немного, а уж снять комнату можно было и вовсе за сущие копейки. Мне как-то довелось пожить там пару месяцев, на большее меня не хватило.

– Нет, вы не думайте, у моей бабушки хороший дом, – торопливо добавил Этьен, догадавшись по моему лицу, какое впечатление произвели его слова. – В Первомайском. Просто мне удобнее жить в Сорске. Тут больше возможностей. И с работой проще.

Злосчастье трудился в какой-то непонятной компании, название которой вылетело у меня из головы сразу же, как Этьен его назвал.

– А чего сегодня не на работе? – поинтересовалась я.

– Отправили в неоплачиваемый отпуск, – вздохнув, потупился Этьен. – Фирма испытывает трудности, директор пообещал, что когда все наладится, мы сможем вернуться к работе.

– Замечательно, – пробормотала я.

Он еще и безработный! Классический неудачник. Вопрос, какого рожна я с ним вожусь?

– Нет, вы не думайте, у меня есть деньги, – торопливо добавил парень. – Я откладывал.

– Сколько?

– Что?

– Сколько у тебя отложено?

– Три тысячи, – простодушно ответил Этьен и добавил: – Долларов.

– Да ты богач! – присвистнула я.

– Да, – совершенно серьезно кивнул ботан. – У меня еще машина есть.

– Неужели?

– Ага. «Волга».

Этьен гордо приосанился, ожидая моей реакции. Он даже чашку с недопитым чаем отставил.

– Круто!

Я не смогла не оправдать его надежд. Для любого мужчины машина значит очень много, и Этьен, судя по всему, не был исключением.

– Слушай, а твои родители? Они живы?

– Нет, – коротко ответил парень. Он погрустнел и задумчиво уставился в окно.

– Так у тебя только бабушка?

– Да. И Ричард.

– А Ричард – это кто?

– Кот.

И правда, куда же без кота? Образ Этьена обрастал подробностями прямо на глазах.

– Он очень умный. Вы знаете, Лерочка, я порой думаю, что он гораздо умнее очень многих людей. Верите, рассказываю ему теорию вероятности, а он головой кивает, вот все-все понимает.

Ну да, а что ему еще остается? Бедный кот. Я бы на его месте тоже кивала.

Я подперла щеку кулаком и с жалостью посмотрела на Этьена. Лицо худое, щеки запавшие, уминает бутерброды так, будто три дня не ел. А может, и правда, не ел?

– Щи будешь? – спросила я злосчастье.

– А есть? – обрадовался тот. – Я их очень люблю.

Господи, зачем я это делаю?

Достав из холодильника кастрюлю, налила щи в миску и поставила на плиту разогреваться.

– Пахнет вкусно, – улыбнулся Этьен, глядя, как над миской поднимается пар.

Еще бы не вкусно! Щи – это мое коронное блюдо. Я его с закрытыми глазами могу приготовить.

– Ешь, – поставив перед незваным гостем тарелку, придвинула к нему корзинку с хлебом и соусник со сметаной.

Этьен шустро взялся за ложку.

– У-у, вот это да! – попробовав, он посмотрел на меня с явным восхищением. – Обалдеть, как вкусно! Никогда бы не подумал, что вы умеете так хорошо готовить.

– Это еще почему? – удивилась я.

– Ну, вы ведь такая, – Этьен замялся и принялся скатывать из хлебного мякиша шарик. – Обычно красивые девушки не любят возиться на кухне.

– Значит, я счастливое исключение.

Я наблюдала, как быстро пустеет тарелка, и испытывала непонятное умиление. Казалось бы, что такого? Сидит человек, ест приготовленные тобой щи. Интересно, почему мне его так жалко? Какой-то он неприкаянный.

«Ты его еще усынови, – хмыкнула про себя. – Надо ж было связаться с неудачником-ботаном!»

Дождавшись, пока злосчастье доест, я сделала суровое лицо и заявила:

– Все, Этьен, топай домой. У меня дела.

– Да-да, конечно, я понимаю, – засуетился гость. – Я уже ухожу. Спасибо за чай и за щи, все было очень вкусно.

Он торопливо поднялся из-за стола, неловко дернулся, опрокинул стул, смущенно извинился, попытался поднять его, сбил со стола корзинку с хлебом, снова забормотал извинения.

– Так, все, – не выдержала я, вытаскивая злосчастье из эпицентра бедствия. – Пошли.

Держа парня за руку, вывела его из кухни, потом – из дома и, доведя до калитки, решительно выставила на улицу.

– Все, шагай домой.

– Лерочка, вы на меня больше не сердитесь? – робко спросил Этьен.

– Нет, – рявкнула я, захлопывая калитку, чтобы не видеть зеленые глаза, глядящие на меня с собачьей преданностью.

***

Оставшийся день прошел относительно мирно. Я сделала уборку в гостевых спальнях, встретила курьера, доставившего продукты, приготовила ужин, а потом почти до самого вечера разбирала тетушкины шкафы: один в прихожей и два – в спальне. Была у меня робкая надежда раскопать там что-нибудь интересное, но, увы, ничего стоящего обнаружить не удалось. Зато я собрала три больших узла ненужной одежды и договорилась с Людкой, что та отвезет их в ночлежку на Покровке.

– Избавляешься от старого хлама? – хмыкнула подруга. Она не удивилась моему звонку. Людка вообще никогда и ничему не удивлялась.

– Ага, – ответила я. Мысль о том, что мной нарушен десятый пункт завещания, вызывала легкое беспокойство, но я решила не обращать на него внимания. Вряд ли Евгений Борисович будет проверять каждую тряпку. И потом, большую часть вещей тети Леки я пока оставила, и шкафы по-прежнему были заполнены ее дорогими вечерними платьями, шубами и удивительно красивыми костюмами.

– Ну и правильно, – наставительно заметила подруга. – Вместе с этим хламом уйдет негативная энергетика твоего наследного теремка.

– А чего это она негативная? – озадаченно уточнила я.

– Ну, как же? Тетка твоя одна жила, без мужика?

– Одна.

По крайней мере, последние пятнадцать лет. В один из очередных «творческих» запоев Аркадия Леонтьевича тетушка собрала вещи мужа в два больших чемодана и вывезла их, а заодно и самого супруга, на дачу. А потом пошла в ЗАГС и подала заявление на развод. Леокадия Серафимовна всегда была скорой на расправу, такой уж характер. Аркадий Леонтьевич потом долго умолял жену о прощении, но тетка была непреклонна. «Мне твоя художественная натура уже в печенках сидит, – заявила она. – Пей со своими гениями дальше, а про меня забудь». Я тогда была маленькой и не очень хорошо понимала, почему добрый и веселый дядя Каша, который умел рисовать разных удивительных животных и яркие фантастические цветы, больше не может жить вместе с нами, но мама велела не приставать к тете Леке с вопросами, и мне пришлось послушаться.

– Вот видишь, – нравоучительно заметила Людка. – Значит, у нее в доме энергетика плохая. Непригодная для личной жизни. Тебе нужно все ее старье выкинуть и сделать полный ремонт, тогда и мужик в доме появится.

Людка увлекалась фэн-шуем и всякими восточными учениями, поэтому всегда была готова помочь дельным советом.

– Может, ты и права, – покладисто согласилась я, вспомнив о своем госте. – Главное, заехать не забудь.

– Не дрейфь, – фыркнула подруга. – Вечером буду.

В итоге она заявилась ко мне после работы, мы погрузили огромные тюки в ее старенькую девятку, и Людка лихо вырулила со двора.

– Вот увидишь, скоро мы на твоей свадьбе погуляем, – на прощанье крикнула она.

– Очень надеюсь, – с сомнением протянула я и отправилась в тетушкин кабинет.

А там, усевшись за бюро, сосредоточилась и внимательно огляделась. Мне казалось, что если как следует настроиться, я снова увижу какое-нибудь видение и смогу найти разгадку старого дома.

Время шло, я вздыхала, крутилась на стуле, таращилась по сторонам, но ничего не происходило. Ни шумов, ни шорохов, ни явлений почившей родственницы. Одним словом – невезуха.

За окном окончательно стемнело, и мне стало не по себе. Спрашивается, чего я тут сижу? Кого жду?

Ответить на эти вопросы не успела. Дверной звонок звякнул, сбивая экстрасенсорный настрой, и залился пронзительным звоном. Я машинально бросила взгляд на часы. Восемь. Похоже, мой постоялец вернулся раньше, чем обещал. Сердце радостно подпрыгнуло.

Накинув тетушкину шаль, я выскочила во двор, торопливо пробежала по дорожке и открыла калитку.

– Добрый вечер, Лерочка, – раздался хрипловатый баритон.

В свете фонаря мне улыбался Стахов. Высокий, в небрежно наброшенной на плечи куртке, со слегка отросшей за день щетиной и смеющимися глазами. Видно, его день, в отличие от моего, прошел плодотворно. Наверняка не обошлось без какой-нибудь фифы.

– Добрый, – я расстроенно вздохнула и посторонилась, пропуская гостя.

– Вы меня дождались, – улыбка постояльца стала еще шире. – Я польщен.

– Напомните мне выдать вам запасные ключи, – не разделила я его восторга.

– Лерочка, что с вашим настроением? – удивленно посмотрел на меня Стахов.

– А что с ним?

Я вошла в дом и остановилась, наблюдая, как Лекс снимает куртку.

– Мне кажется, вы чем-то расстроены, – повесив одежду в шкаф, заметил постоялец. Он провел рукой по волосам и обернулся ко мне. Светло-карие глаза снова заблестели золотистыми искорками.

– Ужинать будете? – вместо ответа спросила я.

Хорошее настроение гостя почему-то не внушало мне оптимизма.

– Я бы не отказался от чая, – снова улыбнулся Стахов.

Ясно. Уже успел где-то поесть. Мысль о неизвестной дамочке приобрела более выраженные черты. Я почувствовала, как в душе заворочалась ревность.

– Хорошо. Приходите на кухню, – задавив ее ростки, вскинула голову и обворожительно улыбнулась. Подумаешь, дамочка. Еще посмотрим, чья возьмет!

– Дайте мне пару минут, – заинтересованно посмотрел на меня Лекс. В его лице что-то неуловимо дрогнуло. Оно на миг как-то странно изменилось, черты заострились, глаза потемнели.

– Не задерживайтесь, – кивнула я, решив не обращать внимания на непонятные странности.

Лекс довольно усмехнулся, прижал к груди кожаную папку и отправился в сторону своей комнаты, а я немного понаблюдала за движениями его… м-м-м… ягодиц и пошла на кухню, готовить чай.

Хотя в доме у тетушки была огромная столовая, я обычно предпочитала есть на кухне. Так мне было привычнее. Все двадцать три года моей жизни прошли в обычных малогабаритных квартирах, и нынешние буржуйские хоромы вызывали у меня нечто вроде клаустрофобии наоборот.

Бухнув на плиту чайник и расставив чашки и тарелки, я отправила в духовку завернутое в лаваш мясо с тертым сыром и помидорами, сделала бутерброды с бужениной, выложила на подставку для торта свежеиспеченный бисквит и заварила чай.

Оглядев творение своих рук, довольно улыбнулась. Выглядело все красиво и аппетитно.

– Я тут вина купил, – заходя на кухню, жизнерадостно заявил Лекс. – У вас штопор найдется?

– Был где-то, – кивнула я, наблюдая, как постоялец водружает на стол бутылку красного. – Сейчас поищу.

Я выдвинула ящик шкафа и задумчиво уставилась на бесчисленные чайные ситечки, щипчики для сахара, мерные чашечки, всевозможные приспособления для выпечки и десяток разнокалиберных шумовок и половников. М-да. С выпивкой отношения у меня были эпизодическими, тетушка алкоголь тоже не жаловала, поэтому найти в ее кухне штопор оказалось делом нелегким. Пришлось проверить несколько ящиков, прежде чем я обнаружила древнюю складную открывашку.