Заложники

– Сажай «птичку», шут гороховый! И аккуратно, я её с работы умыкнула и должна вернуть в целости и сохранности. Кстати, после разбора заездов или ты где-нибудь меня накормишь, или я тебя съем, потому что умираю с голоду! Не придётся тогда делиться с тобой выигрышем.

Игорь, хохоча, покачал дроном в воздухе в знак согласия. Лишний раз удивившись, куда в подтянутой спортивной фигуре подруги помещается всё, что она с таким аппетитом уплетает.

После тренировки все собрались в гостиной у Ранвье. Видимо, голод настиг не только Мониту, потому что большая миска ещё тёплого печенья, которую вынесла друзьям мама Жана, была встречена неподдельным восторгом.

– Итак… – с хрустом уминая печеньку, пыталась одновременно говорить Монита. – Сегодня нам подтвердили заявку на участие в «Турнире на кубок южного архипелага». Турнир любительский, но пусть это никого не обманывает: это не «Ночная лига», здесь всё гораздо серьёзнее. Участвуют несколько классов моторных лодок, скутеров. Катера и глиссеры по одному классу, но на джетглиссы заявлено больше всего команд. Спонсируют турнир крупные предприятия, спортклубы и частные центры здоровья. Фактически они же выставляют команды – для них это ещё и реклама. Нас пропустили только потому, что я знаю людей, которые объяснили, куда «уплачивать вступительный взнос». Или, если хотите, кому. И согласились назваться спонсорами. Но лишь назваться. Так что за вычетом гонорара Джозефу, покупку топлива и расходов на обслуживание глиссера денег осталось только на ставку букмекерам. Денежный приз за победу в турнире тоже внушительный, но главное, на чём зарабатывают или теряют во время турнира – это тотализатор. Ставят зрители, ставят сами игроки, ставят спонсоры. Итоговый фонд впечатляет! Жан у нас «тёмная лошадка»…

– Пони ты мой! – под общий смех друзей Анна похлопала невысокого Ранвье по спине.

– Так вот: чтобы всё удалось, наш «тёмный пони» должен порвать всех и отхватить куш. Есть идеи, как это сделать?

Игорь и Жан переглянулись. Начал Ранвье:

– Это сложная гонка: три дня заездов по несколько этапов. Каждый день аутсайдеры отсеиваются. Жёсткая конкуренция плюс необходимость баланса между скоростью и выносливостью. Нужно будет всё продумать!

– Со стратегиями не ко мне! – вскинула ладони Монита в сдающемся жесте. – Это вы люди военные, вот и планируйте атаки и прорывы. Могу взять на себя разве что психологию: я уже скинула вам всем файл с чем-то вроде досье на будущих соперников. Все пилоты имеют спортивное прошлое: либо не прорвались в более высокие лиги в профессиональный спорт, либо выбыли из него по травме или другой причине…

В ладони у Ранвье громко хрустнул и разлетелся крошками кругляшок печенья.

– Гм… По моим прикидкам, твоим главным соперником будет Пак Тосинори – пилот команды, выставляемой филиалом судоремонтного завода на Центральном острове. Филиал, по сути – опытное производство, и Пак выступает на глиссере их конструкции.

Жан помотал головой:

– Там не будет слабых соперников, а победу решат не джетглиссы. Нужно съездить на место проведения соревнований, посмотреть акваторию. Прикинуть, как действовать на каждом этапе, чтобы самому добиться успеха и максимально осложнить жизнь соперникам. Потом каждый приём отработать на тренировках. Заняться есть чем. Я уже взял отпуск на работе. У «Таракана» мы пока единственная халтура, так что всё время будем на воде или в гараже. Кстати, про напилинг: нужно будет переделать кокпит в полностью закрытый, и есть такое современное покрытие для днища, улучшает скольжение. Но это не главное. Игорь, объяснишь?

Спиркин положил браслет своего видеофона на стол, направив проектор на его гладкую поверхность.

– Смотрите. Жан уже сказал, что во время гонки понадобится баланс скорости и выносливости. В принципе, это и есть главная проблема джетглиссов, они ведь мускульно-реактивные машины, – на столе высветилась схема внутренностей глиссера, и Игорь принялся указывать на отдельные узлы. – Вот здесь рабочие камеры. На глиссере нашего класса их две. Работают поочерёдно на одно сопло. Снизу в них закачивается забортная вода, сверху через карбюратор – смесь топлива и воздуха под давлением. Когда срабатывает зажигание, воздушно-топливная смесь взрывается и толкает воду вниз. Вода ведь не сжимаема и поэтому сама по себе служит отличным поршнем для такого двигателя. И под огромным давлением эта струя устремляется в сопло, создавая реактивную тягу. Отсюда и название: «струйные глиссеры», джет-глиссеры, джетглиссы. А состязанием не только моторов, но и мускулов этот спорт делает то, что воздух в рабочую камеру качает не компрессор, а пилот при помощи насоса. В системе, конечно, есть ресивер, но его объём строго ограничен. Привод насоса чаще ножной, как сейчас на нашем глиссере. Хотя есть модели с ручным приводом. Так вот, в классе джетглиссов, который участвует в турнире, нет ограничений на принцип передачи мускульной силы к насосу. И я вспомнил одну идею отца.

– Если не руки, и не ноги, уж не надувать ли ты его собрался? – засмеялась Монита.

Игорь сменил изображение на проекторе. Сплетение тяг и рычагов отдалённо напоминало гребной тренажёр:

– Нет, шило ты моё. Идея в том, что вообще-то странно использовать только руки или только ноги. Если задействовать все мышцы тела одновременно, то пиковое давление нагнетаемого воздуха можно резко повысить. Конечно, и уставать пилот будет сильнее. Да и придётся приспосабливаться к новому механизму. Но возможность периодически получать резкий прирост скорости станет нашим козырем. Нужно только суметь им воспользоваться!

Обсуждали и спорили друзья в этот день ещё много. Уже когда поднимались к станции турботранса, Игорь спросил Мониту:

– Что за фрукт этот Тосинори? Жан говорит, что вроде раньше он часто побеждал, а потом с ним случился какой-то скандал.

– Случился, только подробностей никто не рассказывает, – пожала плечами девушка. – Пак опытный пилот и раньше регулярно побеждал в этом турнире, а из-за проблем распылился и вот уже два года не брал призовых мест. А ведь победы – это лучшая реклама для продукции предприятия, которое он представляет. Теперь все как один говорят, что в этот раз Тосинори будет зубами вырывать себе победу, иначе его просто вышвырнут из очень богатой команды. Серьёзная мотивация! Я даже видела его: колоритный мужик! Кстати, бывший военный, а я к людям в форме, как ты знаешь, неравнодушна.

Она рассмеялась, подтолкнув Игоря локтем в бок. Тот заметил:

– Ага, причём в основном, почему-то, к бывшим.

– Кстати! Как-то неудобно было тебя бередить, но всё-таки: почему тебя уволили из Патруля?

– Долго рассказывать! – махнул рукой Игорь. – Так что лучше в другой раз, чтобы не портить день. Хорошо?

– Хорошо. А если коротко рассказывать?

– Вот ты упрямица! Если коротко: я нарушил приказ.

– Зачем? – не унималась Монита.

– Затем, что поступил так, как считал правильным!

* * *

За прозрачными стенками туннеля турботранса расстилался вечерний океан. Ощущение скорости терялось, и казалось, что капсула тоже плывёт, мерно покачиваясь, по тёмной и оттого ещё более завораживающей воде.

Сумерки падали на архипелаг стремительно. Уже давно зажглись огни бакенов, и с соседнего острова разрезали сумрак лучи маяка. Сменялись целые эпохи, люди оказались заброшены даже на другую планету, а маяки по-прежнему светили мореходам, как и тысячи лет назад. Неважно, что сейчас там, кроме прожектора, есть и радар, и лидар, и пеленгатор, и куча антенн разной связи. Но если случится беда, и уповать терпящим бедствие вдруг останется только на собственное зрение, то огни маяка дадут им надежду и укажут путь. В этом водном мире, чуть более 80 лет назад ставшем спасением для терпящих бедствие посреди Галактики, маяки и надежда были нужны как никогда.

За своими мыслями Игорь не заметил, как добрался до места. Капсула мягко причалила к перрону пересадочной станции турботранса. Эта пневмопочта-переросток была из тех немногочисленных видов здешнего транспорта, что хоть как-то опирались на твердь. Авиация и суда оставались вне конкуренции, но порой шторма и шквалы напоминали, что снисходительная к людям природа Надежды всё же имеет норов. А потому между близко расположенными островами архипелага по мостам и понтонам поодиночке и небольшими караванами скользили беспилотные капсулы на два пассажирских места или одного пассажира и багаж.

К дому Ранвье Игорь отправился пешком. Хотелось, не торопясь, пройтись по вечернему холодку, успокоить мысли и нервы перед завтрашним днём.

Это даже сейчас казалось невероятным, но в первые два дня соревнований Жан действительно вышел в лидеры. У него на хвосте безотрывно висел Тосинори и упрямо атаковал. Даже иногда обходил, отыгрывая один-два этапа. Но потом Ранвье снова вырывался вперёд.

Завтра решится всё. Удастся ли отчаянная задумка Мониты? Игорю искренне хотелось, чтобы удалась. Удивительно, но эта юная девчонка, случайно и стремительно ворвавшаяся в его жизнь, многое изменила к лучшему. И в жизни его друзей тоже. Вернула веру в себя. Так что они уже в любом случае выиграли. Но оставалась ещё сама Монита, которой для исполнения её мечты нужна полная победа Жана.

Сейчас дом Ранвье скрывал скалистый склон холма. Огибая его, сначала Игорь услышал звук форсированного лодочного мотора. Удивился: неужели Жан до сих пор гоняет. Но когда внизу из за изгиба побережья вынырнул скоростной катер, понял свою ошибку. Во-первых, слишком поздно для тренировки. А во-вторых, сейчас Жану уже не на чем было бы тренироваться: пару часов назад Джо-«Таракан» отогнал их модернизированный джетглисс на арендованную лодочную стоянку – поближе к месту соревнований. А то в прошлый раз сломался буксир, и их так удачно начавшаяся затея чуть было стремительно не закончилась. Едва успели к началу заездов.

Катер между тем резко отвернул мористее и взял курс на едва видневшиеся у самого горизонта огни плавучего города. Игорь покачал головой: тянул крепкий бриз, и идти на лёгком судне впотьмах на такое расстояние, пожалуй, было рискованно.

От мыслей о катере Спиркина отвлёк явственный запах гари, который ветром принесло из-за холма. Он прибавил шаг. И с холодеющим сердцем увидел внизу на волнах зловещие отсветы – пожар. Бегом преодолел ещё сотню метров.

Аккуратный домик сына и матери Ранвье стоял у самого берега – ниже и примерно в километре от того места, где замер в ужасе Игорь. На его белых стенах сейчас плясали, отражаясь от воды, всполохи пламени. В первую секунду Спиркину даже показалось, что пылает весь дом. Но присмотревшись, он увидел: горит эллинг.

Игорь прикинул: больше километра. Даже учитывая, что бежать здесь под уклон, всё равно слишком долго. Развернулся и бросился обратно к станции. Растормошил на станции скучающую тётку-диспетчера: единственного человека в этом автоматизированном хозяйстве. Пока та вызывала по служебной линии спасательную службу, Игорь уже выхватил из стойки прокатный велосипед и припустил на нём вниз со всей возможной скоростью. Сам рискуя при этом свернуть шею на каменистой дороге, тускло освещаемой велосипедной фарой. Видеофон, поставленный на автодозвон, всё это время пытался связаться с Жаном, но бесполезно.

Игорь влетел во двор, толкнул входную дверь – заперто. В гостиной через окна виднелся свет. Побежал дальше. Задний двор уже весь заволокло дымом. Давясь кашлем, заорал:

– Жан! Жан, ты где?!

Всё понял, только когда увидел зловеще-чёрный в неровном свете пламени длинный след. Ранвье неподвижно лежал на заднем крыльце дома лицом вниз. Кровавый след тянулся за ним от самых мостков причала.

* * *

Лучи утреннего солнца проникли в окна больничного холла и разбудили задремавшего Игоря. Он открыл глаза: Анна Ярцева сидела рядом, невидящим взглядом уставившись в стену. Игорь осторожно тронул её за плечо:

– Ань, дать тебе воды? Кушать хочешь? – девушка отрицательно помотала головой. – Знаешь, ты побудь здесь пока. Скоро Джозеф придёт. А мне нужно отлучиться.

Анна вскинула на него глаза:

– Мне голос твой не нравится! Куда ты собрался?

– Я не могу позволить этому уроду победить!

Девушка схватила его за плечи, удерживая:

– Совсем дурак?! Если это действительно Тосинори, то тебя будут ждать. Хочешь с Жаном на соседней койке валяться? Или в тюрьму? Потому что теперь тебя точно посадят!

В этот момент их отвлёк звук торопливых шагов. Запыхавшийся Джо «Таракан» почти бегом пересекал холл:

– Ей, вы чего это? Что с Жаном?

– Могло быть хуже, – ответил Игорь. – Его избивали несколько человек. Врачи говорят, следы как от ударов кастетом. Он, видно, до последнего инстинктивно закрывался и этим спас себе жизнь: совсем серьёзных травм головы и внутренностей нет. Ночью его прооперировали. Пока в реанимации. Хорошо хоть маму он неделю назад отправил в санаторий.

– Скоты!

– Ты нашёл Мониту?

– Нет! – Джозеф раздражённо стукнул кулаком о ладонь. – Видеофон не отвечает, дома её нет. Послушай, я знаю Мониту с возраста, когда она пешком под стол ходила. Не могла она просто так пропасть, сегодня слишком важный для неё день! В общем, как хочешь, а я звоню её отцу!

– Подожди! – радостно прервал его Игорь, увидев на проекторе видеофона входящий вызов. – Слава Богу, Монита! Где ты?!

Вместо девушки проектор высветил голову в чёрной маске. Голос из-под неё прозвучал глухо:

– Она у нас в гостях.

– Ты кто, урод? Что тебе нужно! – от полного ярости рыка Спиркина подпрыгнула даже администраторша, дремавшая за стойкой регистратуры.

– Не надо грубить, – хрюкнул голос в аппарате, видимо под маской засмеялись. – Глиссер твой уцелел, но даже если тебе повезёт за это время найти пилота, первым тебе не быть, понял? Иначе сам знаешь, что будет: океан большой и голодной рыбы в нём много.

Камера проехалась по внутренностям полутёмного тесного помещения, и Спиркин увидел Мониту: бледную, с испуганными глазами на пол-лица. Плечи слишком выдаются вперёд: значит, руки связаны за спиной. И всё же бедная девушка старалась держаться, не плакала. Она тихо проговорила:

– Игорь… поступай, как считаешь правильным!

Камера снова развернулась:

– Да, сделаешь всё правильно, после гонки получишь девчонку целой и нетронутой. Всё!

Игорь в бессильной ярости сжал кулаки. Рискуй он только собой, нашёл бы способ отомстить за избитого Жана, за осунувшуюся от переживаний Анну. Но Монита была в руках врага. И вроде бы понятно, что между её жизнью и её мечтой нужно выбирать жизнь. Но вот так просто отдать светлую мечту этой чудесной девушки какому-то уроду? Как поступить?!

Рядом кто-то тактично, но нарочито громко кашлянул, заставив друзей обернуться. Женщина-администратор со строгим выражением лица была явно недовольна:

– Молодые люди, вам придётся покинуть больницу! Здесь нужен покой, а вы создаёте слишком напряжённую обстановку! К тому же вас становится чересчур много: охрана сообщила, что ещё какой-то мужчина рвётся к Жану Ранвье…

У поста охраны действительно стоял неприметный парень. Но Игорь сразу оценил его цепкий холодный взгляд. Незнакомец прекрасно знал, кто ему нужен, потому что безо всякого приветствия проговорил, глядя на Спиркина:

– Дело касается гонки и одной близкой вам особы. Вас ждут здесь неподалёку в ресторане «Октопус». Вас пропустят.

И ничего больше не объясняя, развернулся и быстро вышел из здания.

* * *

В этот ранний час ресторан, естественно, был закрыт, но Спиркину и его друзьям даже стучаться не понадобилось: едва они появились в поле зрения камер над входом, как массивные двери «Октопуса» щёлкнули замками, приотворились, и метрдотель без вопросов пропустил их внутрь. Проводил на второй этаж, в отдельный… скорее небольшой зал, чем кабинет. Плотные портьеры на высоких окнах сейчас были отодвинуты, впуская в помещение нежные лучи восходящего солнца. «Октопус» находился на вершине крутого склона холма недалеко от береговой линии, и отсюда было отлично видно море.

За электрофортепиано, спиной к ним сидел крупный мужчина – единственный, кто кроме них, был в зале. Поскольку метрдотель сразу и, ни слова не говоря, исчез, то друзья направились к нему. И всё же непроизвольно замедлили шаг, останавливаясь на некотором расстоянии, словно льющаяся из инструмента музыка окружала пианиста неким барьером. У него были короткие светлые волосы, склонённая к пюпитру голова обнажала над воротником пиджака загорелую шею, и виднелись тонкие дужки простых, без аугментаторов, старомодных очков. Крепкие руки двигались размашисто, и в то же время он касался клавиш аккуратно, почти нежно, извлекая из них лирическую, светлую, немного грустную мелодию. Спиркин узнал мотив: старинный джаз, ещё одно редкое наследие покинутой Земли.

Почувствовав на себе взгляд, мужчина замер, не донеся пальцев до клавиш. Невзятые ноты словно повисли в воздухе. Он развернулся на вращающемся концертном табурете, с улыбкой поприветствовав троих друзей взмахом руки. Гораздо старше, чем им показалось вначале – скорее даже пожилой. Хотя он не выглядел старым. Свободный пиджак скрывал грузнеющую фигуру, однако под ним была легкомысленная футболка. А дальше – свободные летние брюки и удобные кроссовки. На крышке фортепиано, кстати, обнаружилась кепка с широким солнцезащитным козырьком. Скорее его можно было представить на палубе яхты, чем в приватной комнате дорогого ресторана.

Игорь взял стул и, придвинув к фортепиано, сел. Они с мужчиной встретились взглядами, некоторое время изучая друг друга.

«Нарочитый чудак», – так Спиркин определял для себя подобный образ людей, прячущих за излишне простой и даже несуразной порой внешней оболочкой что-то гораздо более глубокое. Это как фильтр от пустых людей, привыкших судить окружающих только по тому, как они выглядят.

– Я вас знаю, – вместо приветствия сказал Игорь. – Видел в букмекерской конторе, когда мы с Монитой делали ставку. Какое отношение вы имеете к её похищению?

– И вы тоже присаживайтесь, пожалуйста! – доброжелательно пригласил мужчина остальных, кивая на столик с сервированным завтраком. – Слава Богу, никакого!

Все трое выжидательно уставились на него.

– Но мне известно, где её держат…

– Почему мы должны вам верить? – это уже «Таракан», как всегда горячится.

– А я и не настаиваю, – развёл руками мужчина и снова сосредоточил взгляд на Спиркине. – Когда вы поставили крупную сумму, я заинтересовался. Конечно, я знаю, что Ранвье вовсе не новичок, помню его гонки. Мне очень жаль, что он пострадал в этой истории. Кто-то ведёт себя совершенно неспортивно.

– Тосинори?

Собеседник потёр подбородок.

– Возможно. Конечно, заинтересован в первую очередь Пак, но не обязательно он сам затеял эту опасную игру.

– Откуда вы знаете всё, что произошло, где Монита, а главное: каков ваш интерес? – настойчиво спросил Игорь.

Мужчина с некоторым пренебрежением махнул рукой:

– Я уже много лет занимаюсь организацией гонок, ставками и прочим. Это напоминает живой организм, и когда ты сам долго существуешь как его часть, начинаешь ощущать симптомы опасности. Я понял замысел вашей девушки. Удивился, как ей повезло встретить подходящих людей. Догадывался, что нездоровая ситуация и, прямо скажем, не лучшие люди вокруг Тосинори могут доставить проблемы. За всеми вами присматривали. К сожалению, вовремя вмешаться и предотвратить эти самые проблемы мне не удалось.

– Вы так и не ответили, зачем вам всё это нужно! Вы всё равно получите свой процент от сборов.

– Да, деньги я получу в любом случае. Но деньги не могут быть самоцелью. Странно, что люди так и не поняли: за деньги нельзя купить, например, новую планету, – мужчина на мгновение отвернулся, чтобы закрыть фортепиано. – Скажите, вы знаете, что такое конвергенция?

– Сближение, сходство. Ещё в детстве отец рассказывал мне, что совершенно разные живые организмы в одних условиях среды становятся схожи: как рыбы и морские млекопитающие. Но при чём здесь…

– У людей точно так же! Всё зависит от условий среды, в которой они оказываются. И если мы строго следим за соблюдением правил, и все участники об этом знают, они будут следовать этим правилам, независимо от своих внутренних моральных качеств. Но как только мы позволим обман и хитрость… Знаете, у каждого есть своя мечта, своя страсть. Моя страсть – водно-моторный спорт. И я хочу, чтобы он оставался спортом, честным состязанием. Я получаю от этого удовольствие! И мне не нравится, когда кто-то подменяет состязание интригами и подлостями.

Он выпрямился на табурете:

– Время идёт. Решайте сами, как поступать. Есть небольшой необитаемый остров Карьерный. Там заброшенные выработки и бывшее здание конторы. Вашу девушку увезли туда. Знаете, где это?

– Я знаю, – поднялась со стула Анна.

Игорь тоже вскочил:

– Я с тобой!

Но она развернулась, практически оттолкнув его выставленными вперёд ладонями:

– Это дело для нас, для полиции. А ты сейчас только одним можешь помочь Моните!

Игорь переглянулся с механиком. «Таракан» понимающе кивнул.

* * *

Старый, ещё в военном училище наработанный приём: методично прогонять в уме собственные предстоящие действия. Шаг первый, шаг второй, шаг третий – когда алгоритм знаком, это заставляет успокоиться. А ничего другого и не остаётся – тут Анна права. Даже всегда суетливый Джозеф необычно спокоен: вместе с Игорем сосредоточился на отработанных до автоматизма процедурах предстартовой подготовки.

Никогда в жизни в других условиях Игорь не согласился бы сесть в кокпит глиссера под насмешливыми взглядами команды Пака и сочувственными – других гонщиков. Все уже в курсе, что случилось с Жаном, и у букмекеров творится вселенский ажиотаж. Победителем гонки, по общему убеждению, станет Тосинори.

Но помимо победы оставалось ещё кое-что… Ради чего стоило попытаться отбить хотя бы часть денег. Игорь уже прикинул: если не просто продать переделанный по идеям отца джетглисс, а заключить контракт с судостроительной фирмой на передачу патента, вместе с призовыми всё же должно хватить для замысла Мониты. Но для этого нужно доказать эффективность конструкции, а значит – не психануть и не облажаться вконец.

Шансы на что-то большее Игорь оценивал трезво. Да, он немало времени провёл за штурвалом перестроенного глиссджета. Не столько, конечно, сколько Жан. В их паре Игорь был скорее чем-то больше, чем штурман. В полуночных спорах до хрипоты он старался свести воедино спортивные тактики Ранвье с техническими возможностями усовершенствованной машины. Джо «Таракан» нащупывал теоретические пределы этих возможностей на стенде и компьютерной модели. И часто Игорь сам брался проверить его рекомендации за штурвалом. Потом они корректировали настройки и снова пробовали глиссер на ходу. Раз за разом, доходя уже до собственного предела, когда даже во сне Игорь начинал видеть гоночную акваторию. И просыпался в холодном поту с криком ярости и отчаяния, потому что ему чудилось, что он снова «запорол» движок или улетел за бакены ограждения.

Да, он знал сегодняшнюю трассу наизусть, знал все оговорённые тактики прохождения. Но знал и ещё одно: он не Жан. Можно в совершенстве владеть теорией плавания, но утонуть в луже.

Уже сидя в кокпите, Игорь позволил Джозефу последний раз проверить крепления ремней       и шлем с системой защиты позвоночника:

– Если не можешь победить, то хотя бы покажи, что не сдался! – напутствовал тот Игоря, захлопывая фонарь.

Кивнуть в таком шлеме было проблематично, поэтому Игорь просто показал механику большой палец.

Вывешенный на длинных растяжках светофор чуть покачивался от ровного лёгкого бриза. Уже хорошо: ветер не будет мешать. Красный сигнал… Рука к щитку стартера. Заставить себя не смотреть туда, где с первого ряда стартует глиссер Тосинори, напряжения и так хватает.

Зелёный!

Двигатель, взревев, толкает глиссджет вперёд, словно игрушку. Горизонт подпрыгивает, и наступает лёгкое ощущение зыбкости: выход на глиссирование. Не увлекаться, выбрать резерв ровно настолько, как это было рассчитано после долгих споров и экспериментов. Сейчас всё нужно делать так, как было рассчитано заранее.

Тосинори сразу пытается уйти в отрыв. Жан бы, скорее всего, ему этого не позволил. Но Игорь пропустил Пака вперёд. Пусть думает, что всё идёт по его плану, тем более что от Игоря никто не ждёт чудес. И всё же он сумел удержаться в формирующейся группе отрыва. Манометр ресивера, правда, при этом упал почти к нулю. Так что теперь предстоит попотеть. Растягивать систему приводов насоса на максимальной нагрузке – всё равно, что приседать со штангой, много в таком состоянии не науправляешь. Поэтому сейчас нужно качать во взрывном темпе: воспользоваться относительно ровным участком трассы.

Бессонная ночь успеху не способствовала: пот лил ручьём, и мембрана любительского комбеза с его отводом не справлялась. Нормальный комбинезон, подогнанный под Ранвье, был Игорю мал. И всё же к моменту входа в каскад виражей он прочно утвердился в «отрыве» третьим. Теперь максимум внимания на управление. И на дыхание, потому что нужно суметь восстановиться к следующему «спокойному» этапу.