База 211. Том первый

– Да, конечно, – слегка улыбнулся Влад и активировал всё-таки запись. – Запись включена.

– Вот и прекрасно, – Олег Александрович как-то нехорошо улыбнулся. – Массовый сбой серверов – это не случайность. Принято решение ограничить возможности. Требуется жертвенная овца. Когда корабль врежется в айсберг – это будет знаком того, что они начинают второй этап.

Мужчина посерел и коснулся подрагивающим пальцами лба.

– Если дети будут под дождем, то вы ничего не сможете сделать, – глухо произнёс он, смотря куда-то вдаль невидящим взглядом. – Начинать надо сейчас. Пусть Проповедник прочитает молитву. Иначе будет Огонь и Темнота. Нужно взять огонь под контроль.

Олег Александрович обмяк и Влад, зная, что это завершение, уже было коснулся пиктограммы, чтобы завершить запись.

– Прямо сейчас! – мужчина вдруг схватил его за руку. – Пусть Проповедник начинает прямо сейчас!

Олег Александрович несколько мгновений смотрел на Влада горящим взглядом. А потом в его глазах появилась осмысленность. Он молча кивнул, показывая, что сказал всё. Владислав коснулся пиктограммы. Мужчина же буквально рухнул обратно на диван и на его лбу поблескивали капельки пота.

– Ваш дед, Владислав Алексеевич, – заговорил Олег Александрович. – Я ездил с ним в его вторую экспедицию. А потом я попал в больницу. Через десять лет, он приходил ко мне. Ещё когда меня держали в Омске. Он спрашивал про то, удастся ли ему его очередная поездка.

Мужчина замолчал.

– И что вы ответили? – спросил Влад, после затянувшейся паузы.

– Она удалась, Владислав Алексеевич, – ответил мужчина. – Слишком удалась. Он нашёл то, чего не должен был найти.

Он снова замолчал. Влад за его спиной посуровел лицом.

– Он жив? – спросил Владислав.

– Вы за кого меня принимаете, Владислав Алексеевич? – иронично слабым голосом произнёс Олег Александрович. – Я не гадалка, я технарь.

Он поднял голову и покосился на Влада.

– То, что с нами случилось в Антарктиде, не понимает никто, – сказал он. – Ни учёные, ни мы сами. У меня вот это случилось.

Он обвел рукой палату.

– А большинство просто умерло от лучевой болезни, – Олег Александрович усмехнулся. – По официальной версии. Всё.

Он махнул рукой, показывая, что разговор окончен. Владислав натянул рабочее участливое лицо.

– Спасибо, Олег Александрович, – вежливо произнёс он. – Если я вам буду снова нужен…

– Будешь, – внезапно твёрдым и чётким голосом произнёс мужчина. – Ты придёшь через два дня.

В его взгляде, обращенном на Влада, снова пропало осмысленное выражение. А потом на его губах расцвела улыбка.

– Наконец-то, – негромко произнёс он и усмехнулся. – Пигалица будет довольна.Пусть не переживает, всёбудет хорошо.

Мужчина замер, продолжая улыбаться. Влад некоторое время постоял, дожидаясь ещё чего-нибудь. Но Олег Александрович словно окаменел в одной позе, смотря куда-то в стену. Влад подождал ещё, а потом тихонько вышел из комнаты.

Нажав на кнопку, на кондовую пластиковую кнопку, а не сенсорную, он дал знать Маргарите, которая сто процентов стояла у двери, что готов выходить. Замок практически сразу щелкнул.

– Как прошло? – поинтересовалась женщина, когда Влад вышел в коридор.

– Как всегдастранно, – ответил мужчина с легкой улыбкой. – Запись.

Он открыл список файлов на комме, выбрал сегодняшнюю запись, скинул Маргарите. А потом, специально под камеру они показали, что Влад стер, а Маргарита проверила, что Владислав удалил запись. Само собой, что в течение часа проверят ещё раз уже техники, для этого его комм и имеет включенный удалённый доступ. Но таковы были порядки здесь, что администратор должен убедиться сам.

– Пойдём, попьём кофе, – предложил Влад и потер переносицу. Все равно ещё минимум час тут торчать.

Сейчас нужно было изобразить обычное поведение, после общения с «пациентом». То есть пофлиртовать с Марго, а потом, когда еёсменит Роман (смена тут была в десять утра), уехать к ней.

«Что же там нашёл дед?» – думал Влад, улыбнувшись слегка укоризненно смотрящей на него Маргарите.

Глава Вторая

18 июля 1819 год. Копенгаген.Шлюп «Восток».Первая русская антарктическая экспедиция

Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен, капитан шлюпа и руководитель экспедиции, сидел за столом и читал письмо, доставленное час назад. Его лицо было хмурым. Ситуация складывалась неприятная. Оба учёных, которых пригласили с экспедицию: Карл Генрих Мертенс и Густав Кунце отказались от участия. Из учёных оставался только Иван Михайлович Симонов. Человек крайне эрудированный и разносторонний, но один…

 В дверь капитанской каюты постучались и тут же внутрь вошёл дородный детина, со сросшимися кустистыми бровями и лицом закоренелого убийцы.

– Вашвысблагородие! – скороговоркой доложил вошедший в форме матроса. – Там какой-то немец вас просит!

Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен укоризненно посмотрел на денщика.

– Семён, когда ты уже научишься дожидаться приглашения, а не врываться сразу? – произнёс капитан.

– Виноват! – вытянулся Семён, едва не уперевшись лбом в потолок. Беллинсгаузен только покачал головой.

– Что там за немец? – спросил Беллинсгаузен.

– Не могу знать! – гаркнул денщик. – По виду штатский! Вот!

Семён сделал несколько шагов вперёд и положил на стол капитана конверт.

– Просил передать!

– Чего ж ты орешь? – проворчал Беллинсгаузен, беря конверт. – И надо было сразу бумаги подать.

Семён сделал глуповатое лицо и выпучил глаза. Фаддей Фаддеевич же вытащил бумаги из конверта, развернул их и принялся читать.

– Ну-ка, пригласи этого немца, – произнёс капитан и его лицо просветлело.

– Слушаюсь! – Семён развернулся и, сильно согнувшись, вышел из каюты.

Минут через десять за дверью послышались шаги, потом раздался стук в дверь. Но в этот раз Семён, видимо, решил показать манеры.

– Войдите! – громко произнёс Беллинсгаузен.

В каюту, закрыв телом весь дверной проем, вошёл Семен. А за ним мужчина, лет тридцати, действительно в штатском платье. Среднего роста, европейские черты лица, довольно благообразный, круглый очки в тонкой оправе.

Семен замер сбоку от двери, а гость двинулся дальше.

– Максимилиан Ханс фон Таубе, – представился гость, при этом отвесив по-военному чёткий кивок.

Беллинсгаузен слегка приподнял брови. А гость поднял голову и по стеклам его очков пробежал синеватый отблеск.

– Фон Таубэ? – вопросительно произнёс Фаддей Фаддеевич.

– Вот мои рекомендации, – сказал фон Таубе.

Он достал из внутреннего кармана ещё один конверт из сероватой бумаги и передал Беллинсгаузену. Тот молча принял его. Аккуратно вскрыв конверт небольшим канцелярским ножом, капитан достал сложенные вдвое листы, из хорошей плотной бумаги.

– Теперь понятно, почему вы так хорошо говорите по-русски, – произнёс Фаддей Фаддеевич, прочтя письмо. – И с рекомендациями Ивана Федоровича я просто не могу не принять ваши услуги.

(Иван Федорович Крузенштерн. При рождении А́дам Йо́ханн фон Кру́зенштерн. Русский мореплаватель немецкого происхождения, адмирал. Возглавлял в 1803–1806 годах первое русское кругосветное плавание. Бы женат на Юлианне Шарлотте фон Таубе дер Иссен)

– Благодарю, – коротко кивнул фон Таубе.

– Не могу не поинтересоваться, господин Таубе, – Беллинсгаузен остро взглянул на гостя. – Каков ваш интерес в сём деле?

– Буду с вами откровенен, господин Беллинсгаузен, – спокойно ответил фон Таубэ. – Ваша экспедиция интересует меня, как ступенька. И поэтому же я намерен выполнить всё, что будет на меня возложено с максимальной тщательностью.

Капитан хмыкнул.

– Что же, это неплохой довод… Максим Иванович, – Беллинсгаузен слегка улыбнулся. – Вы позволите?

– Natürlich, Herr Fabian Gottlieb Thaddeus, – слегка поклонился фон Таубэ.

(Фадде́й Фадде́евич Беллинсга́узен (при рождении Фабиан Готтлиб Таддеус фон Беллингсгаузен (нем. Fabian Gottlieb Thaddeus von Bellingshausen); 9 (20) сентября 1778, остров Эзель – 13 (25) января 1852, Кронштадт) – русский мореплаватель, адмирал (1843), один из первооткрывателей Антарктиды. Действительный член Русского географического общества с 19 сентября (1 октября) 1845 года. По происхождению — балтийский немец из остзейского дворянского рода Беллингсгаузенов)

* * *

30 мая 2028 года. Воскресенье

Дед никогда не любил большие города. Поэтому, наверное, и жил в этом небольшом домике в одном из «спальных» городков-спутников Екатеринбурга. Хотя жил – это сильно сказано. Скорее пересиживал время от одной экспедиции до другой.

Бабушку Владислав не застал. И отец об этом говорил всегда сквозь зубы. Если вообще говорил. Сам он уехал из родного города лет в шестнадцать, да так и остался в столице Урала…

Наследство, внезапно свалившееся на него, отец воспринял с плохо скрытым раздражением. Видать отец и дед сильно не ладили. Влад плохо помнил деда, тот бывал у них, дай бог, раз десять. И в последний раз три года назад, когда Владиславу было лет двенадцать. Парню запомнился большой шумный мужчина, с бородой и в очках…

…Час по автомагистрали, потом минут двадцать по не очень ровным улицам городка (город был вытянутый, а не гнездом, поэтому так долго) и Влад с отцом подъехали к синему дому, с белой железной крышей и крытой оградой, который стоял на тихой тенистой улочке.

– Вот тут я и родился, сын, – произнёс отец, когда они вышли из машины и подошли к железным воротам.

– Тут спокойно, – произнёс Влад. – И тихо.

– Сейчас тут одни пенсионеры, типа меня, – усмехнулся отец. – А раньше была куча детей. И мы на улице жили, практически. У нас не было тогда компьютеров. А телефоны были с проводом.

По губам мужчины скользнула ностальгическая улыбка. Влад хмыкнул. Они дошли до ворот и отец достал из кармана здоровый металлический ключ. Для механического замка. Который он, собственно, и открыл. Открытие сопровождалось какими-то лязгающими звуками.

В ограде стояла машина. Странная какая-то, зелёная. И сзади у неё не было крыши, а имелся тент!

– УАЗ, – с уважением в голосе произнёс отец. – Вещь. Сейчас таких не делают.

«К счастью» – подумал про себя Влад.

Он достал из кармана смарт и сфоткал этого динозавра.

«УАЗ-469Б – полноприводный легковой автомобиль повышенной проходимости для эксплуатации на дорогах всех категорий, а также по пересечённой местности. Ведущие мосты с одноступенчатой главной передачей без бортовых редукторов (дорожный просвет 220 мм), изготовленные на основе ведущих мостов автомобиля ГАЗ-69, контактная (на ранних моделях) или бесконтактная электронная система зажигания. Машина открытая, с брезентовым тентом, двигатель объёмом 2,4 л, 4-х ступенчатая КПП…».

«Вот это раритет!» – покачал головой Влад, прочитав, что выдал поисковик.

Интересно, что за контактная и бесконтактная система зажигания? Парень обошёл машину.

– Понравилась? – улыбнулся отец.

– Интересно просто, – ответил Влад. – А посидеть в нём можно?

– Сиди, если хочешь, – ответил мужчина, продолжая улыбаться.

Владислав взялся за ручку. И озадаченно нахмурился. Ни кнопки, ни скобы…

– Поверни, – подсказал отец. – Ручку поверни.

Влад кинул на него взгляд и повернул. Дверь приоткрылась. Парень открыл еёпошире, заглядывая в салон.

Сидения, напоминающие стулья обтянутые тканью. Влад залез внутрь, уселся перед непривычно тонким и пластмассовым что ли рулем. Все обозначения на русском! И куча рычагов.

– Бать, а зачем тут столько рычагов? – поинтересовался Владислав.

Отец, подошедший ближе, хмыкнул.

– Этот передний мост включает, – ткнул он на один из рычагов. – Этот коробка. А этот раздатка. Вон там табличку видишь? На ней всёнаписано…

…Отец ушёл в дом, а Влад все сидел в машине. Какое-то интересное чувство просто возникло. Современные машины никогда не давали ему такое ощущение… брутальности, что ли. Никакой мягкости: всё прямо, жёстко. Вся эта машина была направлена на то, чтобы побеждать суровые условия. Даже пахло внутри как-то иначе. Приборы круглые, стрелочные и почему-то не перед водителем, а рядом. И тут не было никакой электроники! То есть вообще отсутствовала. Влад уже нашёл в инете описание этой машины… и цены, если этот полутанк на ходу. И цифры, они удивляли! А ведь этот УАЗ не просто на ходу, он ещё и в хорошем состоянии! Влад погладил руль. Прям так и представлялось, как эта машина штурмует бездорожье. Не такое, какое в роликах он видел, а тогда, когда нужно проехать. Без соревнования, а надо. Это была машина какой-то другой эпохи, другого… настроения. Другой страны…

…Влад вошёл в дом. Дверь была тоже странной. Парень заподозрил, что эту дверку тупо сделали сами. Хоть и деревянная, но массивная словно бронированная.А на еёкосяке, был зачем-то по всему притвору набит то ли мех, то ли… что-то ещё. И никаких замков, дверь просто плотно закрывалась.

На полу в прихожей был старый истёртый линолеум. Это такая гладкая штука, раньше на пол ложилась вместо напольного покрытия. Туфли отца стояли почему-то здесь. Ну и Влад тоже снял обувь. И подошёл к странной штуке, которая стояла прямо перед ним. Этакий здоровый каменный параллелепипед. А на торце у него имелась железная дверца с дырками. Влад присел перед дверкой. На полу перед ней был зачем-то прибит железный лист. Парень осторожно приоткрыл дверцу. Внутри было всё закопчено…

«Так это же печь!» – догадался Владислав.

…В этот момент отец парня украдкой наблюдал за ним из комнаты. Влад— он интересный мальчик. С виду обычный подросток— сидит в стримах, смотрит ролики. При этом у него имелся какой-то своеобразный взгляд на окружающий его мир. Не восторженно детский. И это при том, что он ещё ребенок, пятнадцать лет. Вот и сейчас, увидев УАЗ, он полез разбираться, что это такое. Казалось бы, обычная реакция парня. Но. И это мужчину радовало. Сыну непременно нужно было докопаться, что для чего. Вот и сейчас он заглядывает внутрь печки. Даже фонарик на телефоне включил!..

Кабинет деда… Хотя это громкое название. Просто ещё одна комната. Отец сказал, что раньше это была его. Небольшое, два на три, помещение. В углу составлены несколько коробок. Ни компьютера, ни вообще хоть чего-нибудь электронного. Старого вида розетки, да какая-то простенькая люстра шайбой. Влад провел рукой по столу, столешница которого была прикрыта чем-то типа цветной пленки, затёртой на углах до дыр. Посередине стола зачем-то лежало стекло, под которым лежали листочки бумаги, причём разных размеров и форм. От тетрадного листа (Влад видел такое. Это раньше в школах использовали), до просто оборванных клочков. Парень прошёл, сел за стол. На бумажках были записаны фамилии, иногда с именами. Ине только русские. В смысле, даже написаны были латиницей. Возле некоторых имелся ряд цифр, если бы они не были такими короткими, то можно было бы их принять за номера телефонов. Или это номера всё-таки?

Влад наклонился, чтобы рассмотреть ещё один странный набор цифр. 28.363483, -68.896274. А рядом ещё. Эск. А. и ещё U-465. Хмыкнув, Владислав достал смарт и набрал первые цифры в поисковике.

«Координаты. Так. Саргассово море. Интересно, что там дед искал?»

На «Эск.А.» поисковик выдал какую-то галиматью. А вот на последнее «U-465» вышло и вовсе что-то чуть не оккультное. Влад открыл первую ссылку. И принялся читать

«…В 1938-ом году Германия вдруг обнаруживает необъяснимый интерес к Антарктиде. В течение 1938-1939-х годов были осуществлены две антарктические экспедиции. Самолёты Третьего рейха произвели детальное фотографирование территории, ранее совершенно неизученной. При этом самолёты сбросили над Антарктидой несколько тысяч металлических вымпелов, несущих на себе знак свастики. Впоследствии вся обследованная территория получила название «Новой Швабии». И стала считаться частью Третьего Рейха. Напомню что Швабией (Schwaben) в раннее средневековье называлось одно из племенных герцогств королевства Германии, включавшее территории Вюртемберга, Южного Бадена, Эльзаса, часть Швейцарии и часть Баварии.

Командир экспедиции в Антарктиду капитан Ритшер, вернувшись в Гамбург 12 апреля 1939-го года доложил:

— Я выполнил миссию, возложенную на меня маршалом Герингом. Впервые германские самолёты пролетели над антарктическим континентом. Каждые 25 километров наши лётчикисбрасывали вымпелы. Мы покрыли зону приблизительно в 600 тысяч квадратных километров. Из них 350 тысяч квадратных километров были сфотографированы, и в результате у нас есть достаточно детальная карта этого района.

Но вот зачем Германии понадобилась эта недоступная, далёкая и холодная территория площадью в 600 тысяч квадратных километров? Аналитики противника терялись в догадках.

В 1943-ом году гросс-адмирал Карл Дениц обронил весьма примечательную фразу:

— Германский подводный флот гордится тем, что создал для фюрера на другом конце света Шангриллу – неприступную крепость.

Получается, что все эти годы – с 1938-го по 1943-й – в Антарктиде возводилась секретная и постоянная база. Для транспортировки грузов – стройматериалов, радиооборудования, оружия, запасов пищи, одежды, топлива – использовались, видимо, подводные лодки. «Неприступная крепость» была построена и ждала фюрера. Но он так никогда и не появился во льдах Антарктики.

Сейчас известно, что существовало совершенно секретное соединение германских подводных лодок, получившее наименование «Конвой Фюрера». В него входило 35 субмарин. В самом конце войны в порту Киля с них сняли торпеды и прочее военное снаряжение, поскольку им строжайше запрещалось вступать в бой во время этого плавания. Зато их нагрузили контейнерами, содержавшими ценные вещи и документы, а также огромные запасы провизии. В Киле субмарины приняли пассажиров, некоторых даже под видом членов экипажа.

В настоящее время достоверная информация имеется только о двух подлодках из «Конвоя». Капитана первой из них «U-977», Гейнца Шеффера неоднократно обвиняли в том, что якобы он перевёз Гитлера в Южную Америку. Правда, сам капитан категорически отрицал это обвинение на допросах, проводившихся представителями американских и британских спецслужб. Чтобы придать своим словам как можно больше убедительности, Шеффер написал книгу мемуаров, которая вышла в 1952-ом году и называлась коротко и конкретно: «U-977». Это было достаточно скучное повторение того, что он говорил на допросах. Информации там было минимум. Шеффер изображал из себя послушного болванчика беспрекословно выполняющего приказы начальства, даже не вникая в их смысл. Но по случайности в печать попало письмо Шеффера, адресованное «старому товарищу» капитену цурзее (немецкий – прим.ред.) Вильгельму Бернхарту, и датированное 1 июня 1983-го года:

«Дорогой Вилли, я размышлял о том, стоит ли издавать твою рукопись, касающуюся «U-530». Все три лодки «U-977», «U-530» и «U-465», участвовавшие в той операции, теперь мирно спят на дне Атлантики. Может быть, лучше не будить их?

Подумай об этом, старый товарищ!

Подумай также о том, в каком свете предстанет моя книга после рассказанного тобой? Мы все дали клятву хранить тайну, мы не сделали ничего неправильного и лишь выполняли приказы, сражаясь за нашу любимую Германию. За её выживание. Поэтому, подумай ещё раз, а может быть, ещё лучше представить всё, как выдумку?

Чего ты добьешься, когда скажешь правду о том, в чем заключалась наша миссия? И кто пострадает из-за твоих откровений? Подумай об этом!

Конечно, ты не намереваешься сделать это просто из-за денег. Я повторяю ещё раз: пусть правда спит с нашими подлодками на дне океана. Таково моё мнение… На этом я заканчиваю письмо, старый товарищ Вилли. Пусть Господь хранит нашу Германию.

Искренне, Гейнц».

Но что известно сейчас вообще о миссии «U-530»? Что так настойчиво Гейнц Шеффер просил своего друга не разглашать?

В настоящее время общее содержание рукописи Вильгельма Бернхарта «Возвращение Святого Копья» стало известным. В ней утверждается, что в начале апреля 1945-го года Копьё Лонгина и другие раритеты, уложенные в шесть бронзовых ящиков, были переправлены в город Киль, а затем погружены на «U-530». К этому времени на субмарине находилось пять пассажиров, лица которых были скрыты хирургическими повязками. Капитаном субмарины был 25-летний Отто Вермаут, семья которого погибла при бомбардировке Берлина. Вообще команда подлодки была подобрана так, что никто не был женат и ни у кого не оставалось живых родственников. Вермаут получил два личных письма. От Гитлера и от Деница. Согласно предписанию он должен был взять у каждого члена команды «обет вечного молчания».

В ночь на 13 апреля 1945-го года «U-530» вышла из Киля. На стоянке в Кристиансанде Вермауту передали запечатанный пакет, в котором должны были содержаться инструкции по дальнейшему маршруту. Когда он вскрыл его, то понял, что рейс будет долгим.

«U-530» дошла до африканского побережья, потом повернула к Южным Гавайским островам. Впереди была Антарктида. Достигнув её берегов, 16 человек из команды спустились на лёд. В их распоряжении имелся груз, карта и детальная инструкция, касающаяся ледяной пещеры, в которой им предстояло скрыть «священные реликвии».

Это и была Новая Швабия находившаяся в Земле Королевы Мод. Ледяной тайник, обозначенный на карте, был открыт экспедицией Ритшера в 1938-ом году. Группа вошла в ледяную пещеру и аккуратно уложила ящики, содержащие Копьё Судьбы и личные вещи Гитлера. Первый этап операции под кодовым названием «Валькирия-2» был завершен. Теперь можно было возвращаться в мир и сдаваться на милость победителям. 10 июля 1945-го года, через два месяца после окончания войны в Европе, «U-530» в надводном положении вошла в порт Мар-дель-Платы.

Что касается субмарины «U-977», то полагают, что она перевезла в Новую Швабию прах Гитлера и Евы Браун. Повторив известный путь «U-530», с заходом в Антарктику, 17 августа 1945-го года «U-977» также прибыла в Мар-дель-Плату, где и сдалась аргентинским властям.

Если верить вышеизложенному, «дорогой Вилли» не внял просьбе «старого товарища» Гейнца. И где-то там, в Антарктиде, десятки лет хранились нацистские реликвии. Правда, эта версия уже сильно отличается от той, какую предлагали Вермаут и Шеффер американским следователям. Но значит ли это, что вторая версия окончательная? Есть немало странностей и нестыковок даже в том случае, если мы принимаем «Возвращение Святого Копья» за чистую монету. Во-первых, куда делись таинственные пассажиры этих подводных лодок? Во-вторых, зачем было взято такое количество продуктов? И, наконец, какова была роль во всей этой операции третьей подводной лодки «U-465»?

В этой истории имеет место расхождение и с общепринятой версией послевоенной судьбы Копья Лонгина, которое Гитлер реквизировал в результате аншлюса и которое всю войну хранилось в Нюрнберге. Считается, что Копьё Судьбы было спрятано в тайнике поблизости от этого города, но 30 апреля 1945-го года тайник обнаружили и вскрыли офицеры из специального подразделения 7-ой американской армии. А 4 января 1946-го года реликвия была отправлена в Вену, где и находится по сей день в Зале сокровищ Хофбургского музея.