Большое богатство

– ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕ…

Руперт в последний раз поднял глаза и взглянул на их лица, возбуждённые, разочарованные, ждущие, когда же всё закончится и можно будет заняться другими делами. Он посмотрел на свои призы. Свитера, членство в клубе «Печенье месяца», Элизины книги про Нэнси Дрю. БОТИНКИ! «Пожалуйста, – взмолился он к своей памяти. – Где в Африке? Пожалуйста!»

Его мозг отчаянным рывком попытался в последний раз прийти ему на помощь. Не подкачать ради тёплых ботинок и книг для Элизы. Перед его глазами стали формироваться очертания страны. Он видел на карте в самом её центре буквы, складывающиеся в слово «Уамбо». Уамбо был столицей государства на карте, которое он смутно припоминал. «Но какого государства?» – отчаянно думал он. Он видел, как на карте появились буквы. Он практически видел название этой страны. Он всё же получит книги и ботинки!

Но в его мозгу оставалось энергии лишь на что-то одно, или думать о названии государства, или мечтать о тёплых ботинках, и Руперт истратил все на мысли о ботинках. Он в последний раз представил себе утеплённую мехом внутренность, а затем водоворот закружил его слишком сильно.

– ТРИ, ДВА…

Руперт потерял сознание.

Казалось, прошла всего секунда, прежде чем он распахнул глаза и прошептал так громко, как только мог, лёжа пластом возле стула, с которого сполз на пол:

– АНГОЛА!

Но когда он взглянул вверх, половины Риверсов уже не было.

– Слишком поздно, – усмехнулась Мелани.

Семейство, окружавшее его стеной, уже разошлось. Они ходили по комнате, накладывали десерты, направлялись в залу, чтобы почитать или посмотреть телевизор.

– Ты проиграл, – Уильям нагнулся, чтобы провозгласить этот приговор прямо в ухо Руперту.

– Но я дал верный ответ, – не слушающимся языком пробормотал Руперт.

– Как обидно! – вздохнула миссис Риверс. – Ты был так близок к победе. Ты почти успел.

– Это была самая лучшая игра из всех, что у нас были, правда? – провозгласил дядя Генри. – Ажитация победы! Агония поражения! Какое напряжение, верно? Этого-то и ждёшь от дня игр. Напряжения!

– Это было захватывающе, – согласился дядя Моффат.

Он и дядя Генри перешли в залу, чтобы выкурить наконец по сигаре.

Руперт проводил их взглядом, словно бы не веря, что всё так обернулось. Библиотекарша, возникшая из-за портьеры в решающий момент, склонилась над лежащим Рупертом и приветливо объяснила:

– Ты сейчас думаешь, что от правильного ответа на волосок и что мы могли бы пойти тебе навстречу. Но, видишь ли, мы уже предоставили тебе дополнительные тридцать секунд. Мы не могли уступить тебе ещё больше.

– Ты не входишь в число тех «мы», о которых ты говоришь, – указала библиотекарше Мелани. – Мы едва тебя знаем.

– Мелани, не груби, – упрекнула её миссис Риверс.

Но библиотекарша, вразумлённая, снова исчезла за портьерой.

– Эти твои обмороки – настоящее свинство, не так ли? – заметил Тургид. – Вот ведь пренеприятная привычка, честно говорю. И в этот раз она тебе по-настоящему подкузьмила, верно?

– Это неконструктивное поведение, – изрёк мистер Риверс, приканчивая эклеры. – Тебе нужно прекратить так делать.

– Что ж, в следующий раз повезёт больше, старина, – прокричал дядя Генри из окутавшего его облака дыма в зале. – Вот так день! Великий день!

– Может, ты хочешь чашечку чая, дорогой? – предложила миссис Риверс. – И возможно, ещё кусочек пирога?

– Я думаю, мне пора идти домой, – вздохнул Руперт, который больше не мог всё это выносить.

– Мне ужасно жаль, что всё так обернулось, – сказал Тургид. – Да, и, пожалуйста, верни мне мою одежду.

План

Руперт переоделся в собственную одежду и хотел было вежливо попрощаться, но, похоже, все потеряли к нему интерес. Некоторые словно и не припоминали, кто он такой. Миссис Риверс и Тургид проводили его до двери.

– Держи, съешь шоколадку, – напутствовала миссис Риверс. – Я была медсестрой, и знаю, что людям, которые теряют сознание, нужно давать сахар. Он оказывает оживляющее действие.

Руперт проглотил шоколад, но ему было уже всё равно. Его аппетит пропал, как и чудодейственные свойства шоколада. Сладости больше не делали его счастливым. Ему казалось, что он никогда больше не будет счастлив.

– Ты была не настоящей медсестрой, – крикнул дядя Генри из залы. – Скажи ему. Ты всего лишь оделась медсестрой как-то раз на Хеллоуин. Это не считается.

– Считается, – крикнула в ответ миссис Риверс.

– Пока, – попрощалась тётя Хазелнат, проходя мимо, и вытолкнула Руперта за дверь.

Тут появился Биллингстон и нажал на кнопку возле парадной двери, чтобы сначала открыть ворота, а затем закрыть их за Рупертом, когда тот пустится в долгий и промозглый обратный путь. «Как бы мне пригодились ботинки», – подумалось ему тоскливо, едва его теннисные туфли, успевшие просохнуть в течение дня, снова намокли и мгновенно заледенели. У него заныли и заболели пальцы, пока благополучно не занемели.

Руперт прошёл через очень богатый квартал Стилвилля, где остальные шесть особняков были со вкусом украшены к празднику. Он мог только мечтать о блюдах, подарках и призах за замысловатыми воротами. Он миновал просто богатый квартал, где рождественские украшения были сдержанными. Потом проследовал мимо благообразных и ухоженных дворов стилвилльских менеджеров, учителей и предпринимателей. Двери их домов блистали рождественскими гирляндами, а окна являли сцены единения, изобилия и веселья. Затем он прошёл через квартал, где жили бедные, но гордые заводские рабочие, а тротуары были тщательно расчищены от снега. Здесь в окнах домов он видел зажжённые ели и изредка надувных белых медведей. Наконец он добрался до своей части города, где жили самые ничтожные из заводских рабочих и те, кто нигде не работал и еле сводил концы с концами. Неопрятные дома стояли на запущенных участках, заваленных грязным снегом вперемешку с солью – его самосвалами привозили сюда хозяйственные службы города. Проходя мимо домов, Руперт видел разве что голубое свечение телевизионных экранов, а слышал лишь безрадостную тишину.

«И почему я не вспомнил, что Уамбо находится в Анголе до того, как упал в обморок, – понуро думал он. – Безмозглый неуч и бестолочь! Ни на что я не гожусь». И потерял он не только ботинки, но и книги. И ему нечем отвлечь Элизу от голода и холода бесконечно долгими ночами. Но… ну конечно! Кое-что у него осталось! Сувенир из хлопушки! Пусть у него нет книг, но у него есть колода карт. Он освоит все игры, в которые другие дети играют во время большой перемены, – «Ведьму», «Сундучки», «Джин-Рамми» – и потом научит её! А сегодня, пока он ещё не знаком с этими играми, он просто придумает свою! А что? Может, он прославится, придумывая карточные игры? Изобретая игры, в которые станут играть дети во всем мире. Может, в этом и будет его особенное дело! Ведь выиграл же он, играя в покер с дядей Генри, а он был бессменным чемпионом. Дядя Генри назвал его гением! Вот поэтому, может, к исходу дня у него осталась лишь колода карт. Потому что выдумывание игр – это его призвание! Может, по этой самой причине всё и случилось так, как случилось! Ему, Руперту Брауну, суждено стать изобретателем игр!

Руперт восторженно запустил руку в карман штанов, пошарил, но ничего не нашёл.

Он запоздало вспомнил, что положил карты в карман флисовых штанов Тургида, думая позднее переложить их в свои. Но забыл. Он идиот. Он не принесёт домой ничего, кроме полного желудка. И хоть сам он был сыт, с семьёй ему поделиться нечем. Он всех их подвёл.

И он понуро поднялся по ступеням.

Когда он вошёл, всё семейство сидело перед телевизором. Он подошёл и встал рядом с Элизой, которая, съёжившись, сидела в углу комнаты, откуда телевизор было слышно, но не видно. Дело в том, что все хорошие места в маленькой комнатке были заняты, а её, как и других малышей, было так легко отпихнуть назад.

– В корзине, что мы получили, все абсолютно просрочено, – жаловалась мать, читавшая текст на банке с паштетом из креветок, из которой она ела.

Младший брат Руперта, Джош, пытался выхватить у неё банку, но она отталкивала его.

– Прекрати! – огрызнулась она. – У тебя есть просроченная копчёная цветная капуста. – Тут она взглянула на Руперта, словно пытаясь вспомнить, где же видела его раньше. – Кажется, ты прозевал доставку корзины. Так что всё уже разобрали, даже не проси. Где ты пропадал?

– Я забыл, что сегодня Рождество, – признался Руперт. – Я пошёл в школу.

– Ха! Ну и недоумок! – заржал Джон. Под мышкой он держал кота.

– Чей это кот? – с опаской поинтересовался Руперт.

– А нет, ничей, – затараторил Джон и, отвернувшись, стал смотреть в окно.

– Т-сс, – зашипел Дирк. – Мама ещё ничего не заметила.

– Заметила, – небрежно бросила мать. – Но я не вышвыриваю кошек на Рождество.

– Тихо! Я хочу услышать, что говорят про этот грузовик в рекламе, – потребовал отец. – В один прекрасный день я куплю такой.

– Нет, не купишь, – перебила мать Руперта. – У тебя даже работы нет.

– Ну да, нет, – пробурчал отец Руперта и осел в кресле.

– От рождественской корзины ничего не осталось, – зашептала Элиза, – но я оставила тебе это. – Она протянула ему куриную вилочку[12], на которой ещё оставался кусочек мяса.

– Не стоило, – сказал Руперт, вспоминая, сколько всего он съел за этот день, и чувствуя себя жалким червём. Ему нужно было попросить что-нибудь для неё. Рулет. Кусок пирога. Но он знал, что даже ради неё он не смог бы преодолеть своё смущение. Нельзя же попрошайничать. – Кушай сама. Я немного поел, пока гулял.

– Правда? – удивилась Элиза. – А что?

– Ну, давай, загадывай желание, – сказал Руперт, чтобы отвлечь её, и взялся за один конец косточки. – А потом доешь свою косточку.

Элиза взялась за другой конец, и оба потянули. Девочке достался больший обломок, а значит, и право загадывать желание.

– Я желаю, чтоб не было так холодно, – она подняла обломок вилочки с последним кусочком мяса. Кошка его заметила, вывернулась из рук Джона, разом сцапала косточку и утащила.

– Ты должна пообещать мне, – попросил Руперт, глядя как кошка выходит из комнаты с торчащей изо рта косточкой, – что в будущем, если тебе представится возможность поесть, ты съешь всё, что только сможешь, а обо мне не беспокойся. Ничего для меня не оставляй. Нужно есть, пока есть возможность, иначе смотри, что получается: еда достаётся кошке.

– Кошке, – повторила Элиза.

– И не только еда. Вещи могут забирать. Вещи могут пропасть. Это то, что я понял сегодня. Нельзя цепляться за вещи, от этого одно разочарование.

– Ладно, – тихо согласилась Элиза, хоть и выглядела озадаченной. Она снова устроилась на полу, чтобы слушать телевизор.

– Счастливого Рождества, – пожелал Руперт и встал, чтобы пойти спать.

– Счастливого чего? – переспросила мать, её раскрытый рот был полон полупережёванного креветочного паштета с истёкшим сроком годности. – Счастливого Рождества? – Она зашлась в смехе, и часть паштета выпала на пол. Кошка тут как тут и всё съела.

– Джон и Дирк, а ну отнесите этого кота туда, где вы его нашли, – приказала мать Руперта. – НЕМЕДЛЕННО.

Джон встал, молча подхватил кошку, и они с Дирком вышли через парадную дверь.

Все, кроме Руперта, повернулись к телевизору.

А он пошёл в кровать.

Когда в гостиной стало так холодно, что стало невозможно сидеть и смотреть телевизор, все тоже разошлись спать.

Царивший в доме холод медленно просочился сначала под дырявый свитер лежавшего под кроватью Руперта, затем под его три рубашки, сквозь его тощую плоть и в кости. Мальчик ещё плотнее закутался в своё единственное истрепавшееся одеяло.

Руперт слушал, как поднявшийся ветер начал свистеть в проводах электростанции в конце квартала. Звук был жутко неприятный. Зловещий. Словно электропровода обернутся длинными жилистыми руками, протянутся прямо в окно спальни и схватят его. С этой мыслью он наконец заснул.

Следующий день и следующая ночь были также холодными и ветреными, а последующие день и ночь даже ещё холоднее и ветренее. Руперт не мог дождаться, когда же закончатся каникулы и начнутся занятия. По крайней мере, в школе его ждёт шесть часов в тепле. Но дни каникул тянулись, казалось, бесконечно, пока одной ветреной ночью Дирк не растолкал его со словами:

– Ты ближе всех к окну, пойди, проверь. Звук такой, будто ветер задувает в него камни.

– А если так, – сонно пробормотал Руперт, – я-то что могу сделать? Я же не выключу ветер.

– Я не знаю, – ответил Дирк. – Но этот звук меня с ума сводит. Придумай что-нибудь или я тебя выпихну. – А затем он заснул.

Руперт встал. Возможно, ему удастся найти кусок картона и закрепить его в окне клейкой лентой, хотя по-хорошему нужно заложить чем-то окно снаружи. Он практически спал на ходу, размышляя об этом. Наверное, поэтому люди устанавливают ставни. Но что за ветер может швырять камни? Может, в окно стучал град, а не камни? Может, разразился буран? И как же ему остановить буран?

Выглянув в окно, он поначалу не смог разглядеть ничего, кроме падающего снега и позёмки, бегущей по улице. А затем он заметил кое-что ещё. Огни машины, припаркованной перед домом, и тёмную фигуру возле неё. Фигура подняла руку и, да, швырнула камень в окно спальни. Это какая-то бессмыслица. Руперт хотел было открыть окно и крикнуть, но рама была старая и рассохшаяся, что её и тронуть было страшно, вдруг потом не закроется. Чтобы спросить у фигуры, почему она швыряет камни, ему придётся выйти из дома.

Руперт прокрался вниз по лестнице, надел теннисные туфли и вышел через парадную дверь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Твинки» – мягкое бисквитное печенье с кремом.

2

Дни повышения квалификации устраиваются для учителей, уроков в эти дни нет.

3

Этот коктейль называется «Ширли Темпл».

4

Продуктовый банк, он же пищевой или продовольственный банк, – благотворительная организация. Они собирают продукты от магазинов или людей, упаковывают их и через сеть других благотворительных организаций раздают нуждающимся.

5

Запеканка из хлебных крошек с овощами, изначально использовалась как начинка индейки, а затем превратилась в самостоятельное блюдо.

6

Пирог из песочного или слоёного текста с нежным кремом, напоминающим пудинг.

7

Серия детективов, главный персонаж которых молодая американская девушка, вчерашняя школьница, издаётся с 1930-х гг.

8

Казу – американский духовой инструмент африканского происхождения, изменяющий голос поющего через него человека благодаря вставленной в цилиндр винтовой пробке с мембраной из папиросной бумаги.

9

В данном случае – карты у игрока в руках.

10

Три карты одного достоинства и две карты другого.

11

Десять, валет, дама, король и туз одной масти.

12

Вилочка – косточка птицы, представляющая собой сросшиеся ключицы, используется в гаданиях и при загадывании желания.