Макария

Мысли беспорядочно суетились в моей голове. Сталкиваясь, они прилипали друг к другу, образовывая, таким образом, пока ещё не совсем чёткую картину всего происходящего.

– Артур, он видел кровь в лодке.

Вот оно что! Понятно, кому Милтон пытался отправить сообщение в тот вечер! Вот только странно это. Это же совершенно обычное дело для рыбацкой лодки.

– И что? Это же лодка! В ней обычно всегда кровь! Ты что, не знаешь, что когда достаёшь крючок из пасти рыбы, из неё может пойти кровь?

– Это естественно. Всё это понятно, – спокойно сказал Френсис, – но понимаешь, он заметил ещё кое-что, – он умолк, заставляя меня нервничать всё больше и больше с каждой секундой его молчания, – совсем незаметный белый волос, застрявший между крохотными сучками в досках лодки, – тихо произнёс он.

Этот урод удовлетворённо наблюдал за моей реакцией. Меня же бросило в пот. По всему телу прошла горячая волна, которая остановилась на моих щеках и веках. Все мысли наконец-то в моей голове разом столкнулись, воссоздав полную картину всего, что произошло в тот вечер.

«Волос… Крохотный волос погубил меня», – гудело у меня в голове.

– Это удивительно, неправда ли? Один незаметный волосок стал роковым для тебя, – сказал Френсис, будто прочитав мои мысли, – кстати, я уже получил результаты ДНК-теста. Я думаю, мне не нужно говорить, кому этот волос принадлежал.

– Нет. Это не… Ты не так понял, – произнёс я, ещё не отойдя от шока, – это священник. Это Морис!

– Морис? – спросил он, нахмурив брови.

– Это Морис! – закричал я. – Это он подставил меня! Ты же должен понимать, что мне незачем было убивать её! Он хотел засадить меня за решётку, чтобы я не смог обвинить его в убийстве той женщины! Ты помнишь тот случай? Это не его сын убил её! Это он! Я всего лишь хотел помешать его планам!

Меня всего трясло. Я пытался доходчиво объяснить Френсису всё, что со мной произошло. Но получалась какая-то чушь. Я и сам бы ни за что не поверил в этот бред сумасшедшего, но мне оставалось только одно – убедить его, что меня действительно подставили. Это было правдой, а они не могли не поверить в правду.

Он тяжело смотрел на меня. По его лицу было понятно, что он видит во мне безумного маньяка, который пытается придумать себе оправдание.

– Да нет же, Френсис. Проверь Мориса, это он убил всех! Это он! С самого начала! Это его вина!

С одной стороны, я понимал, что это мало походило на правду, но, с другой – всё моё естество было возмущено тем, что он не хочет услышать меня. Как настоящий профессионал он должен проверить все данные. Ему всего лишь нужно допросить Мориса.

Френсис дождался, пока я перестану кричать. Его выражение лица стало серьёзным как никогда раньше. Это удивительно для того, кто и так всё время серьёзный.

– Где тело, Артур? – спросил он с ледяной суровостью.

– Да не я это сделал! Как ты не можешь понять этого, болван ты старый! Ты же столько лет работаешь детективом!

– Где тело? – заорал он, подскочив с места.

Это охладило меня. Какое-то время я тупо смотрел на него, прокручивая его вопрос у себя в голове.

– Тело? – неуверенно переспросил я.

– Тело Хлои, – медленно произнёс он.

Я наконец-то понял, что он от меня хочет. Скрывать это всё больше не было смысла. Внутри души у меня что-то рухнуло, разбилось и разлетелось в разные стороны. Это был конец.

– Под собакой, – вполголоса произнёс я.

Этого было достаточно. Он всё понял. Глаза его расширились. В них отражался неподдельный ужас, сменяющийся гневом.

– Тебя надолго посадят, – ядовито произнёс он.

Вот и всё, допрос закончился. Они вышли, надёжно закрыв за собой металлическую дверь, оставив меня, огорошенного и растерянного, наедине со своими мыслями. Долгое время я сидел, так и не шелохнувшись. Голова шла кругом. Мысли путались. Впервые в жизни я не знал, что мне делать дальше. Мне хотелось лечь, но я не мог пошевелиться. Тело не слушалось. Руки и ноги будто были налиты свинцом.

Не знаю, как долго я так сидел, но из оцепенения меня вывел звук открывающейся двери. Это пришёл тот же офицер, который был с Френсисом на допросе. Он принёс мне еды и ещё воды.

Не осознавая того, я машинально выпил весь стакан. Еду я съел, скорее, оттого, что мне нужно было уже хоть что-то сделать. Я даже не понял, что именно я ел, но съел я всё, что было в тарелке.

Почти сразу же на меня накатила сонливость. У меня хватило сил на то, чтобы перебраться на жёсткую кровать, на которой был только старый матрас.

Не помню, как я заснул, но помню обрывки своего сна. Опять Мари. Опять её изумрудные глаза. Только на этот раз они сияли не от гнева, а от слёз, которые катились ручьями по её щекам. Закрывая лицо руками, она рухнула на колени. Свернувшись на полу, она рыдала в голос.

Очнулся я от лёгкого аромата незнакомых мне духов. Поднявшись на кровати, я не поверил своим глазам. Передо мной сидела моя жена. Она сидела на стуле рядом с моей кроватью. На лице у неё была еле заметная улыбка. Весь её образ излучал нежность и лёгкость. На ней было длинное бежевое платье. Оно отливало золотом и так изумительно подходило к цвету её волос. Я вначале думал, что из-за травмы головы мне мерещится, будто юбка платья расплывается у меня в глазах. Но когда я окончательно проснулся и протёр глаза, то понял, что оно находилось в постоянном движении. Оно выглядело так, будто это было заснятое и проигранное в замедленном режиме движение волн в море. Я не мог сфокусировать взгляд на её одежде. Образ платья словно ускользал от меня. Я даже не мог понять его форму. Видимо, я действительно свихнулся. Нужно было пить эти дурацкие таблетки. Но, с другой стороны, псих же не может признать себя психом. Или может? Скорее всего, травма головы тоже сыграла свою роль.

– Как ты т… Давно ты тут?

– Да, – гулким эхом пронеслось у меня в голове.

– Тебе уже всё рассказали? Милая, это не я сделал. Я тебе клянусь! Ты мне веришь? – с надеждой в голосе спросил я, приподнимаясь с кровати.

– Я это знаю, – перебила она меня.

Вначале я подумал, что её голос звучал эхом из-за пустого помещения, в котором мы находились. Но, сообразив, что мой-то голос звучит вполне обычно, я начал пристальнее всматриваться в неё. Я заметил, что волосы у неё ещё сильнее стали переливаться золотом. Причём они мерцали независимо от того, двигалась Мари или сидела неподвижно. Они стали намного длиннее, чем были вчера. Прям как в тот день, когда мы познакомились с ней.

Когда она двигалась, то становилась как бы смазанной картинкой. Она расплывалась и теряла резкость, но стоило ей замереть на секунду, как её лицо становилось чётким. От этого у меня начала кружиться голова. Тяжело было смотреть на лицо своей жены, которое всё время рассеивалось и ускользало от взора. И тут до меня дошло: это всё ещё был сон!

– Что происходит? – произнёс я, заворожённо глядя на неё.

– Я пришла освободить себя и тебя от привязанности, которая разрушила твою жизнь. И рассказать тебе всю правду. Ты имеешь право знать.

– Привязанности? Какую правду?

– Правду про себя, про тебя и про Софи.

Я растерянно смотрел на неё. С каждой секундой мне всё больше казалось, что я всё ещё сплю. Но это было не похоже на обычный мой сон. Обычно она не разговаривала со мной во сне. Она молча смотрела на меня. Она могла плакать или даже кричать, но я всегда понимал, из-за чего она вела себя так в моём сне. Во сне моё чувство вины рисовало конкретные образы моей жены так, если бы она узнала о тех предательствах, которые я совершил. А сейчас, несмотря на то что она разговаривала со мной, я совершенно ничего не понимал.

Она вздохнула, и на её лице появилась скорбь.

– Прости меня, – грустно произнесла она.

– За что?

– Это всё из-за моей слабости. Из-за меня твоя жизнь разрушена. Я думала, что смогу жить счастливо. Думала, что смогу иметь семью. Я считала, что со своей стороны я делала всё, что должна делать настоящая жена. Я наивно полагала, что этого будет достаточно для семейного счастья. Но я не учла того, что ты обычный человек. У тебя есть слабости и пороки, как и у любого человека. В каком-то смысле и я стала обычной женщиной. Ведь я доверилась мужчине и была предана. Для меня это стало откровением. Знаешь, я никогда бы не смогла подумать о том, что предательство может так ранить. Я даже не догадывалась, что ревность так сжигает грудь, – мне показалось, что глаза у неё заблестели от слёз, – но есть и плюс. Я поняла, что такое материнские чувства. И за это я благодарна тебе, – она улыбалась сквозь всё-таки потёкшие из её глаз слёзы.

Голос у Мари был таким глубоким, что мне казалось, что её должно было быть слышно и за пределом моей темницы. Поэтому я не понимал, почему никто не реагирует на посторонние звуки в моей комнатке.

Я стал сомневаться, что во мне осталась хоть капля здравомыслия. В голове у меня мелькнула мысль о том, что посетителей сюда не пускают. Не понимаю, почему я подумал об этом только сейчас? Максимум, кто может сюда приходить, это следователи и адвокаты. Мне даже ещё не предъявили обвинения. Никто не мог впустить её сюда. Значит, это точно был сон.

– Как ты сюда прошла? И про что ты говоришь? Я тебя не понимаю. Мари, я сошёл с ума? Это не похоже на сон. Значит, я свихнулся.

– Нет. Ты не сошёл с ума. Но у тебя действительно проблемы со здоровьем. И меня никто не впускал. Я пришла сюда по собственной воле.

Слёзы уже не текли у неё по щекам. Она посмотрела на меня так, будто я был её сыном, который сказал глупость, которая её расстроила. Мне стало не по себе.

– Я понимаю. Всё понимаю. Ты не спишь. Тебе тяжело будет принять то, что я собираюсь тебе рассказать. Но тебе нужно это услышать, так как я собираюсь покинуть тебя. Так больше не может продолжаться.

– Ты бросаешь меня? – ошеломлённо произнёс я.

– Я просто оставляю попытки жить как человек. Но мы вскоре встретимся. В последний раз…

– Да что это, в конце концов, значит?! – спросил я с истерической ноткой в голосе. – Неужели ты всё-таки поверила в то, что я способен убить человека? Я бы ни за что не убил бы человека!

– Ты – нет, а я… – она умолкла.

Это не укладывалось у меня в голове. Мысли не желали соединиться. Она не могла быть причастна к этому. По большей части из-за чего я начал прятать тело Хлои, так это из-за того, чтобы не потерять Мари.

– Ты помнишь, что шесть лет назад Мистер Брайтон назначил тебе пройти большое количество процедур?

Я это помнил. Тогда у меня были небольшие сбои в работе сердца. Но я не хотел тратить столько времени для того, чтобы мне выписали огромный счёт и сказали, что мне нужно пропить витамины. Врачи любят попусту гонять всех по разным кабинетам и заставлять сдавать бессмысленные анализы. Я был уверен, что этот Брайтон просто хотел содрать с меня больше денег. Поэтому я сам купил витамины, которые посоветовала мне девушка-аптекарь, и благополучно пропил их, как и было написано в инструкции. Сердце больше не беспокоило меня, поэтому я вскоре забыл про это всё.

Я кивнул головой, решив не перебивать её. Я ещё надеялся, что она сейчас объяснит мне всё и всё сразу встанет на свои места.

Её голос понизился. Я опять почуял аромат необычных духов.

– Тебе необходимо было обратиться к врачу, – в голосе у неё мелькнула строгость, – помнишь твой второй приступ? Конечно, помнишь, – печально произнесла она, – в тот день твоё сердце перестало биться. Я заметила это вовремя. С тех пор я сама заставляю его работать. Но это стоило мне кое-чего очень важного – счастливого неведения, – на лице у неё появилась боль, а глаза смотрели куда-то вдаль.

– Для того чтобы всё время заставлять твоё сердце биться, мне пришлось всё время находиться рядом с тобой. Не в том смысле, о котором ты подумал сейчас. Я не ходила за тобой по пятам. Но часть моей сущности с тех пор всегда сопровождала тебя.

Удивительно, но когда она сказала, что всегда находилась со мной рядом, моё сознание нарисовало картину, будто она крадётся и следит за мной повсюду. Она читала мои мысли. Я почувствовал себя прозрачным. Будто меня насквозь можно было просканировать.

Но я ещё мог поверить в экстрасенсов, которые читают мысли, но вот поверить в людей, которые контролируют силой мысли работу внутренних органов… Это было невозможно.

– А это значит, – продолжала она, – что я всегда знала о том, что ты делаешь и о чём думаешь. Мне было невыносимо тяжело, но я не могла оставить тебя, – Мари многозначительно посмотрела на меня.

Я представил на минуту, что она действительно могла знать всё, о чём я думал и что делал. Мурашки пробежали по всему моему телу. Реальность уползала от меня. Я представил, как было бы для неё мучительно лежать рядом со мной в кровати, зная, что я думаю всю ночь о Лоре и её губах. Конечно, это не могло было быть правдой, но к горлу сам собой подкатил ком. Холодный пот покрыл всё моё тело.

Я медленно мотал головой, давая понять, что я не верю в то, что она говорит.

– Да, я знаю про всё: о чём и ком ты думал. Я знаю про Хлою. И я знаю про Лору. Я знаю, о чём ты думал, когда целовал меня, когда спал со мной, когда просыпался и засыпал рядом со мной. Это позволило мне в полном смысле понять, что такое человек. Я сама стала человеком, когда убивала их.

Мне казалось, что мой мир потихоньку рушится. Руки тряслись. Меня лихорадило. Я смотрел ей в глаза и начинал понимать, что это правда. Сейчас я даже не сомневался, что это может быть ложью. Мой разум отделялся от тела. Я начал воспринимать это всё как зритель, который не имеет к этому никакого отношения.

– Я не…

– Я знаю, – перебила меня Мари, – ты не изменял мне. И теперь ты понимаешь, что именно я помешала этому.

– Ты не могла убить их, – выдавил я из себя.

– Прости меня. Это всё происходило из-за того, что я переставала контролировать себя. Понимаешь, я могла управлять не только твоим сердцем. Я убила их твоими руками.

– Мои приступы. Это ты?

Она прищурилась так, как будто ожидала удара по лицу. Хотя нет. Скорее так, будто ей неожиданно всадили нож в живот.

– Я отодвигала твоё сознание, когда полностью контролировала твоё тело. В такие моменты оно медленно умирало, – слёзы снова полились по её щекам, – я не хотела сделать тебе больно, но ревность ослепляла меня.

Всё поплыло перед глазами. Теперь окружающий мир, который я знал, не просто рушился – он в один миг взорвался. И только маленькие частицы осыпающейся реальности напоминали о прошлой жизни.

– Кто ты? – тихо спросил я.

Она приподняла голову, от чего её глаза блеснули изумрудным цветом.

– Я та, кто тысячелетиями облегчала людям их последние часы жизни. Я никогда никого не убивала. До этих случаев… – она помрачнела. – Я сопровождала их в последний путь. Я Макария, – это слово прогремело по всей комнате.

Её голос всё так же звучал эхом у меня в ушах, но теперь я начинал привыкать к этому. Он будто находился у меня в голове.

– Мари, что ты несёшь? – шёпотом произнёс я.

– Макария, – поправила она меня, – сегодня я пришла как Макария. Люди столетиями называли меня богиней блаженной смерти. Но я была и твоей женой. И надеюсь, что ты будешь помнить меня только как любящую и верную спутницу жизни.

– Богиня?! – я нервно усмехнулся. – Богиня! Ты что, издеваешься надо мной! – закричал я.

Она помрачнела. Это было похоже на жестокую шутку. Я ожидал чего угодно, но не того, что моя жена назовётся каким-то мифическим существом. Это было смешно.

– Какая ещё богиня! Ты Мари, моя жена! Вполне обыкновенная живая жена! – не унимаясь, кричал я, подскочив на ноги.

Она тоже поднялась со стула. Мари величественно смотрела на меня. В глазах у неё была беспощадная несгибаемость. Она смотрела так, будто я был чем-то незначительным. Я хотел было подойти к ней и взять её за руки, но вдруг ощутил себя таким маленьким и ничтожным рядом с ней, что тут же передумал. Сейчас она выглядела совсем не как моя жена. Сейчас она не была моей Мари. Я осознал, что всё, во что я верил, было неправдой.

– Я знаю, что ты не веришь в сверхъестественное, но это не значит, что этого всего не существует.

Под давлением чего-то величественного и старинного я опять сел на кровать. Она так и осталась стоять. Выражение её лица смягчилось. А она снова будто уменьшилась, и теперь передо мной стояла более-менее привычная для меня Мари.

– Ты сказала, что это ты всех убила. Значит, Морис ни при чём?

– Ни при чём.

– И я был не прав, когда думал, что это он убил свою знакомую? Это его сын?

– Да. Но всё не так просто. В его сыне проснулось то, что передалось ему от его матери. Его мать – суккуб. Она тоже хотела жить, как человек. Нас всех тянет к простой человеческой жизни. Наверное, мы все так сильно этого хотим именно оттого, что это является недостижимым для нас. В конце концов, когда мы пытаемся жить как люди, происходит трагедия.

– Суккуб? – только и смог я вымолвить.

Она кивнула.

– Это то, что соблазняет и сжирает мужчин?

– Это демон низшего мира. Они питаются сексуальной энергией мужчин. Они не отличаются жестокостью, в их планах не входит убийство или уничтожение физического тела. Но ребёнок, появившийся в результате связи человека и суккуба, является чем-то иным.

– Сексуальной энергией? – смех вырвался у меня из груди. – Это же Морис! Он священник! Какая ещё сексуальная энергия?! Да его жена должна была умереть с голоду! – я истерически хихикал, вытирая рукой пот со своего лба.

– Суккубы приходят либо к тем мужчинам, которые ведут беспорядочную сексуальную жизнь, либо к тем, кто длительное время воздерживается от каких-либо половых отношений. Ей весьма комфортно с тем, кто всю жизнь накапливал эту самую сексуальную энергию. Морис ничего не знает про это. Он, так же как и ты, жил с необычным человеком и даже не подозревал об этом.

– А что насчёт их сына? Что он такое?

– Это трагическое окончание попытки жены Мориса жить как человек. Она это поняла и ушла из его жизни. Глядя на них, я осознала, что таким, как мы, никогда не суждено жить так, как мы мечтаем.

– Для чего тогда он приходил в полицию? И почему прячется?

– Он не прячется. Он мёртв, – незамедлительно ответила она.

От неожиданности я замер на несколько секунд.

– Что значит мёртв? Это его жена сделала? Но я же не так давно видел его.

Её лицо опять приняло такое выражение, будто она ждала от меня удара.

– Ты? – осенило меня. – Зачем?

– Зря ты пошёл к нему в церковь. Он не понял, про что ты говорил, но ты так напугал его, что он решил рассказать всё полиции. А если бы он пересказал ваш разговор полиции, то тебя бы сразу посадили. Френсис сразу бы понял, что к чему. Я не могла позволить сделать ему это. В тот момент я ещё боролась за твою жизнь и за нашу семью. Поэтому, управляя тобой, я вернулась в здание, нашла Мориса и выманила его к чёрному входу. Его ещё не нашли. Он в мусорных контейнерах. Я собиралась съездить ночью за телом, чтобы спрятать его, но Софи не спала всю ночь. Она услышала бы меня. А на следующую ночь было уже поздно. Тебя привезли сюда, – она села на стул, опустив голову. Глаза её снова смотрели в пустоту.

Она не решалась продолжать. Я понял её. Всё могло было быть иначе. Она могла бы спрятать тело Мориса, и его бы не нашли. Убийство Хлои же Френсис бы не доказал. Но я заставил смотреть Мари на то, что происходило в туалете… И она не выдержала…

– Да. У меня был выбор, – тихо сказала она.

Я её еле слышал. Но не из-за того, что она говорила тихо, а из-за того, что её голос звучал далеко. Нас будто разделяла пропасть.

– Я могла сохранить нашу семью. Тебя бы не посадили. Но для этого мне нужно было быть свидетелем твоего предательства. Я не смогла. Я почувствовала то, из-за чего люди начинали войны. Раньше я не понимала людей, но теперь…

Моё сердце сжалось. Я понял, что сам разрушил свою жизнь. Всё, от начала и до конца, произошло из-за меня. Я видел вокруг себя только алчных, злобных и корыстных людей. Я видел в них причину своих бед. Во всём я винил их. Но как оказалось, есть только одна причина, и это я. В каком-то смысле это я убил Лору, Хлою, Мориса и Милтона.

– Милтон! – воскликнул я. – Милтона же не мы с тобой убили?

Да, я сказал «мы». Я уже принял то, что и я тоже убил их всех. Как мало времени мне потребовалось для того, чтобы понять то, что я тоже виновен во всём.

– Но я помню всё от начала и до конца. Он ведь сам утопился. Так? – спросил я, уже ожидая утвердительный ответ.

Она отрицательно покачала головой.

– Как? А его за что? За то, что он нашёл кровь в лодке?

– Нет. Это было бы бессмысленно. Мне нужно было всего лишь избавиться от крови и волос в лодке. На крайний случай – избавиться от лодки.

– Тогда что всё это значит? – озадаченно спросил я.

– Я же тебе сказала, что пришла рассказать тебе всю правду про тебя, меня и Софи.

Она делала паузы, перечисляя нас. И сделала акцент на имени нашей дочери. В этот момент я чувствовал себя так, будто ко мне вот-вот подкатит мой приступ.

– Софи? Каким образом тут замешана она?

И тут в моём сознании всплыл момент, когда Милтон ругался с нашей дочерью. Я вспомнил её неестественную позу и холодное равнодушие парня, который медленно, но верно погружался в воду. Я вспомнил слова Мари о сыне суккуба. И до меня дошло. Софи – дочь богини. И хоть отец у неё простой смертный, но в ней должно было находиться что-то от её матери.

Я полностью перестал сомневаться в том, что говорит моя жена. Хотя нет. Если бы это всё говорила мне моя Мари, то я бы вряд ли в это поверил. Сейчас это всё говорила Макария. А её слова я воспринимал как факт.

– Она что-то типа полубогини? – неуверенно выговорил я, сомневаясь в своей грамотности в этом деле.

Она опять отрицательно покачала головой.

– Ты же помнишь, что я отказалась заводить ещё детей? Так вот, это из-за того, что я родила мёртвого ребёнка. Софи мёртворождённая. Но я не простой человек, поэтому Софи не простой мёртвый ребёнок, – она взглянула на меня таким мученическим взглядом, что мне захотелось прижать её к себе и успокоить, – мавка, – выговорила она.

– Мавка? Это что ещё такое?

– Это мёртворождённые дети, которые всю жизнь будут связаны с водой. Они могут прожить детство как обычные люди, но, взрослея, они тянутся к рекам, озёрам и морям. Они способны управлять морскими существами, водой и всем, что с ней связано.

Это навело меня на мысль о девушках с рыбьими хвостами и в лифчиках из ракушек, которые сидят на скалах и зазывают моряков на дно океана.

– Нет. Русалки – существа от природы не злые. Если их не тревожить, то они не тронут тебя. Ну а в мавках заложена ненависть к человеку. Они завлекают, а потом убивают людей из-за чувства мести за свою смерть, которую никто не предотвратил. С каждым днём она будет всё явственней проявляться в Софи.

– Ты так говоришь, будто русалки существуют.

Я тут же понял, что сказал глупость. Я сейчас разговариваю с богиней, за решётку я посадил суккуба, а моя дочь – мавка. И я ещё удивляюсь существованию русалок.

– И что же теперь делать с Софи? Что с ней будет? – спросил я у Макарии, которая уже знала, о чём я спрошу.

Чувство беспокойства перерастало в страх. Неизвестность ещё никогда так не пугала меня.

– Я позабочусь о ней. Ты её ещё увидишь. У тебя будет шанс попрощаться с ней. Но ей нужно жить совсем в другом месте. В месте, недоступном для обычного человека.

Я понял, что это означает. Софи я тоже потерял. Она тоже меня покинет. Я лишился жены и дочери в тот же момент, как обменялся телефонами с Хлоей. А может, даже и раньше. Возможно, всё началось тогда, когда я всю ночь думал про Лору.

– Ты меня ненавидишь? – спросил я после долгого молчания.

– Нет. Я так и не научилась чувствовать ненависть по отношению к тебе. Но зато теперь я знаю, что такое любовь и ревность, страсть и соперничество, слабость и ужас.

Каждое слово отдавалось уколом в моём сердце.

Она с нежностью посмотрела мне в глаза и подалась вперёд. Положив свою ладонь мне на щёку, она поцеловала меня в угол моих губ. Она поцеловала меня так нежно, как никогда ещё не целовала.

– Мы встретимся позже, милый, – прошептала она мне на ухо.

Закрыв глаза, я вдыхал запах её волос и кожи, а ещё этот манящий аромат духов, который впервые заметил на Мари только сегодня. Воспоминания о том, как мы встретились с ней, снова нахлынули на меня.

Мне показалось, что тепло, которое было на моей щеке от её ладони, уже через секунду после того, как я закрыл глаза, начало исчезать. Она ушла. Я это знал. Мне не нужно было даже открывать глаза, чтобы убедиться в этом. Запах её волос, который я так любил, растворился полностью. Со мной остался только незнакомый мне запах духов. Открыв глаза, я понял, что был прав.

Через три дня ко мне явился Френсис.