От рассказа до рассвета

Аня закрыла ноутбук и вышла на улицу. Ветер чуть не сбил ее с ног, но она даже не заметила этого. Ей срочно нужно было в парикмахерскую.

***

Спустя полгода Анюта лежала на пляже и наслаждалась закатом. Волосы темными прядями рассыпались по плечам. Челка почти сравнялась с подбородком.

Рядом остановился мужчина и спросил дорогу к отелю.

– Через двести метров будет поворот направо, ― махнула рукой Анюта.

– Спасибо. Кстати, у вас невероятно красивые волосы! ― улыбнулся он и отправился в сторону отеля.

Джинсы

Анюта крутится около зеркала: мамина тушь, помада ― все отлично сочетается с новыми джинсами.

Она садится на велик и мчит к «бревну» ― к месту их посиделок и встреч. Вечер сегодня по―особенному хорош: комаров мало, тепло и можно сидеть до полуночи.

Около бревна уже все в сборе. Мальчишки раздают карты, а девчонки кутаются в легкие кофты и перешептываются между собой.

– Поздно ты сегодня, ― Саня встает с бревна и уступает ей место, ― мы думали ты не приедешь.

– Огород поливала, ― машет рукой в сторону дома Аня и опускает глаза вниз. Левая половина брюк получилась гораздо шире правой. Черт! Весь вечер она потратила на то, чтобы перешить джинсы старшей сестры под себя, а в итоге получился брак. Аня краснеет и садится на бревно. Ей кажется, что все только и делают, что смотрят на ее штаны. Других у нее нет и не было никогда. Бабушка заставляла носить юбки, а ей так хотелось джинсы. Когда сестра случайно забыла их ― Анька решилась на преступление. Перешить и носить. Она хотела, чтобы эти джинсы сделали ее счастливой, а получилось наоборот. Все только и делали, что с усмешкой смотрели на них.

Мальчишки раздали всем карты. Саня сказал:

– Проигравший едет со мной за хлебом!

Карты не шли, и Анюта проиграла. Под всеобщее улюлюканье, она села к Сане на велик, и они поехали к магазину. Вдоль аллеи светили фонари, и вокруг не было ни души. Ближайший магазин оказался уже закрыт. Нужно ехать к дальнему.

Неожиданно прогремел гром. Сверкнула молния. Саня прибавил скорость, Анька прижалась к нему плотнее. Ливанул дождь. Анютины джинсы запутались в цепи. Саня оторвал от них кусок:

– Хорошо хоть цепь не порвалась.

Бросив велик на крыльце, они заскочили в магазин. Хлеба нет. Закончился. Ребята остановились у выхода. Льет как из ведра. Не видно ни велика, ни фонарей. Анюту трясло от холода.

– Иди сюда, ― Саня прижал ее к себе и укутал в свой свитер, ― а я знал, что ты проиграешь.

Анюта ничего не ответила, только смотрела на его ладони.

Саня повернул ее лицо к себе и осторожно поцеловал:

– Будешь моей девушкой?

Анюта наконец―то посмотрела на него и тихо прошептала:

– Да.

На рванные джинсы продолжал лить дождь. Только теперь она уже не обращала на него никакого внимания.

Океан

― Прошу тебя, не молчи… Океан, слышишь? Я уезжаю! Навсегда!

Слезы лились из глаз девушки, и падали на холодный песок, но Океан лишь молчаливо бил волнами о берег, унося их с собой.

***

Когда Молли было пять, она увидела в журнале красочное фото:

– Мама, смотри какое море!

– Молли, это не море, это ― Океан, он намного больше.

Девочка восторженно охнула и продолжила с любопытством изучать картинку. Огромная неподвижная волна, застывшая в объективе фотографа, навсегда осталась в ее памяти и сердце.

***

Молли росла и мечтала однажды увидеть Океан, мощный и величественный. Судьба, казалось, шла ей на встречу. В университете ей предложили участвовать в программе по обмену студентами из других стран. Она тут же согласилась. Первые месяцы, она парила от счастья, каждое утро просыпалась и шла к нему, к своему Океану, чистому и бескрайнему как ее душа.

В то утро, к Океану она пришла не одна. Его она заметила сразу. Он тоже ее увидел. Океан сблизил их и подарил надежду на счастливое будущее. Ежедневные встречи на берегу постепенно переросли из дружбы в любовь. Она скучала по нему и ждала, называла «мой Океан». И он действительно был ее. В те часы, что они проводили вместе, были наполнены счастьем и нежностью. Молли любила приходить к Океану и слушать его. Впитывала в себя каждое слово. Они строили планы, мечтали о детях и доме, он сжимал ее в объятиях и называл своей. Ее Океан стал для нее всем.

Спустя восемь месяцев, учеба закончилась, нужно было возвращаться домой.

Молли позвонила ему утром, наверное, он еще спал и не взял трубку.

Она металась вдоль берега в день отъезда и не могла поверить, что уедет, не простившись с любимым. Лишь молчаливые волны Океана понимали ее, и не хотели отпускать. Молли не помнила сколько раз нажимала кнопку вызова в телефоне… Но в ответ слышала длинные гудки.

– Я могла бы остаться здесь, Океан…

Молли развернулась и, не глядя на большую воду, побежала в город. Ее ждал самолет.

***

Пробираясь сквозь толпу пассажиров, девушка обратила внимание на знакомый пиджак. Океан. Он сидел за столиком в аэропорту и говорил по телефону. Первой мыслью было броситься к нему, обнять. Наверное, он ждет ее здесь! Молли шагнула вперед, но тут же остановилась. К столику подошла женщина с мальчиком. Океан обнял ее и поцеловал в…губы, потрепал мальчика по щеке и прижал к себе.

Слезы волнами захлестнули ее. Океан ее отпустил. Домой.

***

Молли пристегнула ремень, самолет поднялся высоко―высоко. Взору открылось безграничное небо, розовое, мягкое.

– Вы любите небо? ― спросил ее сидящий рядом мужчина.

– Да, сегодня я полюбила небо, ― ответила она и улыбнулась, ― а вы?

Прости, я больше не вернусь!

Знаешь, а я больше не смогу написать тебе «привет». Мне кажется это слово говорят только близким людям. Или тем, кто дорог. Или тем, кто что-то значит в жизни. Тебе не скажу. Не смогу.

Нет, ты не в черном списке, не заблокирован. Ты же знаешь, я всегда отвечу, если ты напишешь. Даже, если поменяешь номер ― я все равно узнаю тебя и отвечу. Наверное, потому что чувствую тебя. Нет, вру… Чувствовала. Где-то под лопатками. Спиной. Там, где должны быть крылья.

Знаешь, я почти забыла тот декабрьский день. Совсем не помню, как падал мягкий снег на мои ресницы, я не помню, как потеряла шапку в метро, не помню, как мы спускались по эскалатору, глядя друг другу в глаза и обсуждали дурацкие кармашки на сшитых мной брюках… Почти забыла ее. Такую нелепую рядом с тобой. Я звала тебя. Ждала тебя, а не вас.

Хотя, наверное, все началось намного раньше. Может быть с той самой чужой джинсовой курточки с цветочками в прихожей, или с тех, так нужных мне, не отвеченных звонков. А может быть все принес тот самый проливной дождь в парке. Промочил меня, прогоняя прочь, а я не поняла. Все гнала и гнала велосипед по дорожкам, рассекая пространство на до и после…

У кого-то в архиве наверняка есть мой снимок. В тот день меня многие фотографировали, ловили момент, щелкали затворами, не зная, что по моему лицу бьет вовсе не дождь, а слезы. Удобно прятать их в такую погоду. Люди улыбались, наводили на меня свои объективы: мокрая до нитки девчонка, рассекая лужи, стремится вперед, смеется и лишь прибавляет скорость ― такая смелая!

Откуда им было знать, что уже спустя час эта девчонка будет ехать одна в промерзшем троллейбусе, дрожа от холода и рыдая в голос? Почему они должны были думать об этом? Они жили в моменте. Они наслаждались. Равно как и я. Я жила тогда. Пусть непутевую и такую странную жизнь, но именно тогда я впервые думала, что за моей спиной начинают расти крылья, а держать руки для полета может не только руль велосипеда, но и человек.

Прости, я больше не приду. Нельзя, оставлять звонки не отвеченными, а девчонок одних под проливным дождем. Нельзя говорить о дурацких кармашках, когда отпускаешь человека навсегда.

Мои руки уже давно научились расправлять за спиной крылья самостоятельно ― я люблю свободный полёт. Спасибо, что научил меня это ценить.

Ты пиши ― я всегда прочту.

P.s. Я знаю, что такое письмо без ответа.

Малыш

― Малыш, знаешь, я никогда не видела никого красивее тебя.

– Разве я, красив? ― смущенно отвернул мордашку Тиккри.

– Очень! ― Анжле легонько провела лапкой по его щеке, ― ты будто светишься изнутри. Я стою рядом и чувствую тепло. Мне от этого так хорошо. Хочется улыбаться. Красоту всегда видишь сердцем, малыш.

Тиккри растерянно посмотрел на кошку:

– Я не специально. Извини.

Анжле громко и от души рассмеялась. Ее очень забавлял этот славный медвежонок, не известно откуда появившийся в ее жизни несколько месяцев назад.

Однажды, она проснулась, а рядом с ней на лужайке, свернувшись калачиком, весь в репье и крошках тихо посапывал он.

Кошка, привыкшая жить сама по себе, сначала шипела и фыркала на нелепого пришельца. Медвежонок ходил за ней по пятам. Анжле останавливалась, чтобы почистить шерстку ― мишка садился рядом и тоже начинал приглаживать мех. Кошка выгибала спину ― юный последователь тут же повторял прогиб и падал на землю, чем смешил строгую Анжле.

В конце концов, она сдалась и приняла его в свою жизнь. Мишка не помнил кто он и откуда, где его родители и куда он идет. Знал только свое имя ― Тиккри. Анжле больше нравилось называть его Малышом. И гладить по щеке. Как сына.

Всю весну и лето прожили они на лужайке в лесу, охотились, смотрели на звезды и пели только им понятные песни. Без слов и музыки, но такие дивные, что убаюкивали сами себя.

Тиккри очень нравилось рассказывать ей о своих снах. А видел он каждую ночь большую воду, нырял в нее и ловил рыбу. Вокруг были величественные ледники, и все было белое. На краю одной из таких льдин стояла, так похожая на него, медведица. Она долго смотрела ему в глаза, потом разворачивалась и …исчезала. Тиккри очень хотелось ее догнать, но всегда просыпался в этот момент. Это делало его самым несчастным мишкой на свете.

Анжле слушала его с любопытством и молча, кивала головой, как бы соглашаясь с рассказчиком.

Медвежонок говорил, что придёт время, и он отправиться на поиски медведицы. В эти моменты что―то больше вселялось в его сердце и наполняло все внутри ярким светом, похожим на огненный шар.

Оно росло и росло, пока однажды не стало таким огромным, что Тиккри больше не мог находиться на лужайке.

В этот день они мало говорили. Анжле все было понятно и без слов. Пора в путь. Тиккри вырос и нужно его отпустить. Она снова погладила лапкой его по щеке и повторила:

– Малыш, я навсегда запомню твою красоту, ― невидимые слезинки выкатились из ее глаз, ― тебя заждались, Тиккри. Уходи.

Медвежонок кивнул ей на прощание и побежал вперед.

Над головой Тиккри мелькали звезды. Далекие и немые, как песня кошки и медведя, как сны, похожие на бескрайнее небо.

Тиккри знал, что там, на льдине, непременно встретит медведицу из своего сна. Она обязательно его дождется. Кошка никогда не обманывала.

Лагерь

― А почему по пять человек в группе? ― спросил Илья, скорее от скуки, чем из интереса.

– Психологи говорят, что так проще сдружиться. Наш мозг легко запоминает пять или семь единиц информации.

– Гриш, не занудствуй, ― Варя поднялась с коряги и помешала палкой угли в костре, ― Давайте тарелки, картошка испеклась.

Трое мужчин протянули пустые железные чашки. Варя быстрыми движениями накидала в них по несколько картофелин, затем сняла с небольшой импровизированной плитки чайник и разлила кипяток по кружкам. Заварка кончилась два дня назад, поэтому пили просто воду.

На острове они уже три недели, продукты почти все съедены. На природе, где чистый воздух и физическая активность выше обычной, у всех появился зверский аппетит. Варя и Лена, жена Илюши, старались быть экономнее, но мужчины в первую неделю вели себя как дети. Они беззаботно грелись на солнце, купались в реке и съели почти все запасы.

Когда в мешке осталось двадцать картофелин и пол бутылки подсолнечного масла, у женщин началась паника: как прожить еще неделю? Гриша сказал, что у них есть удочки и капкан, будут добывать пищу самостоятельно. Варя, усмехнулась, но промолчала. Ее муж типичный холеный москвич, который ни разу не был не то что в диком лесу, даже в метро он не спускался уже несколько лет. Черт дернул ее согласиться поехать в этот лагерь.

– Хороша! ― Костя доел свою порцию картошки и отправился спать в палатку. Как он вообще оказался с ними здесь? Бесполезный лишний рот.

– Утром пойдем за реку, ― Гриша вошел в роль старшего в отряде, ― Костя останется с женщинами, а мы с Илюхой поставим капкан. Вы тут тоже походите по местности. Может ягоды какие найдете или грибы.

– Я в грибах не разбираюсь, ― Лена включила маленькую девочку, ― можно я тут останусь, палатку посторожу?

– Можно, Лена, можно, ― у Вари кончилось терпение, ― вам что сказали, когда сюда привезли? На острове полно опасностей, это лагерь на выживание, черт побери! Когда до вас это дойдет уже? Если нас звери не загрызут, так сами от голода сдохнем.

– Варюша, еще неделя осталась. Завтра рыбки наловим. Зайца поймаем, ― Гриша снова включил психолога, ― неделю можно и на воде прожить. Мы приехали, чтобы испытать себя. Вот и будем испытывать.

– Да заткнитесь вы все, ― Варя бросила на землю полотенце и ушла в палатку.

***

Утром мужчины взяли с собой топор и капкан. Лена налила им в термос кипятка, положила пару вчерашних картофелин.

– Если что свистите, ― давал указания Гриша, ― у Кости есть еще один топорик и нож.

– Три недели жили спокойно, а сегодня за пару часов на нас нападет стая волков, ― Костя обладал редкой способностью вставлять неуместные реплики.

– Все может быть, ― спокойно добавил Илья и сказал жене, ― Лен, ты палатку сторожи, Костя с Варей ягод поищут.

Варя недовольно поморщилась, но промолчала. Действительно, пусть остается в лагере, все равно от нее никакого толка. Варя так до конца и не поняла кто из них двоих раздражал ее больше всего: холеная Леночка или увалень Костя.

***

– А эти съедобные?

– Кость, ты прикалываешься? Я тебе только что показывала такие ― это поганки, под шляпу посмотри у них.

Вдруг из лагеря донесся истошный крик Леночки.

Костя бросил корзинку с грибами и побежал к ней. Варя тоже побежала следом.

– Стой! ― услышала она Костю, как только приблизилась к поляне, ― там медведь. Залазь на дерево, только тихо. Я обойду его с другой стороны. Ленка в палатке сидит, он сейчас мешки перевернет, потом и до нее доберется.

Костя в несколько движений перепрыгнул через поляну и оказался на противоположной стороне. Медведь тут же двинулся к нему. Варя забралась на дерево и наблюдала за ними с высоты. Костя вытащил из кустов огромную палку и поднял над головой. Медведь попятился назад, наступил на развороченный мешок с инвентарем. Встал на задний лапы и прорычал во всю пасть. Варя с ужасом смотрела на него. Костя был меньше наполовину, медведь порвет его в два счета. Он стоял неподвижно с палкой над головой и не издавал ни звука. В палатке тоже было тихо―тихо. Неожиданно медведь опустился на четыре лапы и бросился в лес. Ушел.

Варя вцепилась в ветку и боялась даже дышать. Костя положил палку на землю и сел на корягу, обхватив голову руками. Было слышно, как летают мухи. Через пару минут из палатки показалась голова Лены. Девушка огляделась по сторонам и на четвереньках поползла к Косте. Они обнялись.

Когда оцепенение прошло, Варя спустилась с дерева и оглядываясь на лес подошла к своему спасителю:

– Спасибо, Кость. Ты герой.

Он молча кивнул. Они обнялись уже втроем, и Варя дала волю слезам.

– Ты посмотри―ка, Илюха, стоит только отойти на пару часов, а тут уже дружба и обнимашки! Все―таки неплохой я психолог, а? ― донесся голос мужа из―за спины.

– Да иди ты, психолог, ― Варя посмотрела на него полными слез глазами, ― если б не Костя тут бы уже другие обнимашки были.

***

Лагерь быстро свернули. Гриша выпустил в воздух сигнальный патрон. Вертолет прилетит за ними через час. Пять человек сидели около потухшего костра и смотрели в небо. В небо, которое сегодня было особенно прекрасным.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.